Глава I. Философские вопросы язычества

Глава I. ФИЛОСОФСКИЕ ВОПРОСЫ ЯЗЫЧЕСТВА

 

 

Прогресс, нация, вера

 

1. В основе язычества лежит чувственное восприятие Природы, восхищение жизнью. Это изначально данное человеку восхищение тысячи лет назад привело людей к прозрению, рождению культуры, и в дальнейшем ко всей истории человечества. Благодаря язычеству люди сделали шаг из дикости в культуру. От невежества к искусству и науке. В течении длительных исторических эпох человечество справедливо полагало, что все его достижения – есть заслуженный дар богов. Иначе говоря, все людские свершения и открытия родились через начальную духовно‑ религиозную истину. Эта истина объединяла все человеческое знание и всю его духовность.

Начиная с эпохи поздней античности, люди увидели в язычестве не источник надежды, знания и красоты, а обузу и заблуждение. На смену идеям язычества пришли совсем другие религиозные идеи, а восхищение перед Природой и жизнью утратило сакральный смысл. Прошла еще тысяча лет, и сложенный язычеством волшебный обруч разорвался: знание, наука отделилась от духовности и культуры общества. Их пути стали различны. Человеческий мир потерял единство, стал противоречив. Люди из миров науки, техники и культуры стали все меньше понимать друг друга.

Нельзя сказать, что к этому разобщению человеческого сознания привели исключительно мировые религии, или вообще какие‑ то завладевшие человечеством вредные идеи. Вероятно, это естественный ход истории: если в древние эпохи, ведущим оказывается восхищение перед Мирозданием, то потом человечество уже восхищается своими собственными достижениями, и именно их рассматривает как высшую ценность. И в этих достижениях все большее место составляют не достижения духа, а достижения разума, достижения политических систем. Ведущими становятся аналитическое знание и политизированная идея прогресса как безудержного технического развития общества.

При этом апологеты прогресса с гордостью указывают, что явления Природы, вызывавшие поклонение и страх ранее, не вызывают подобных эмоций у современного человека. Они считают, что язычество, изжило себя и является не более, чем сказкой. Потому всякое серьезное обращение к язычеству не только ошибочно, оно даже вредно, ибо предполагает движение по уже однажды пройденному пути, кончающемуся тупиком.

Опровержение такого рода утверждений дается всей этой книгой. При этом отчасти язычество действительно есть сказка. Это только одна его сторона, проще всего постижимая. Язычество несет в себе сказку потому, что являлось пеленками человечества. Но на этом его историческая роль не окончилась, и обращение к язычеству в наше время не случайно.

Мы – сегодняшние язычники, осознали урок, который дала история: утрата язычества оказывается невосполнимой потерей, ведущей к гибели человечества. Растолковать этот урок в двух словах нельзя. Это утверждение будет раскрыто в книге постепенно. Здесь лишь заметим, что та же самая волшебная сказка, помимо занимательного рассказа, несет нам глубокие духовные истины, без которых нормальная жизнь общества невозможна даже в условиях прогресса. И эти истины не могут заменить прописные заповеди мировых религий.

Язычество лишь начинается с простых эмоций и сказочных разъяснений что есть добро и зло. Но восходит оно к сложным и жизненно важным понятиям и переживаниям. Духовные истины язычества неразрывно связывают Природу с базовыми понятиями национального сознания и образа жизни, независимо от уровня прогресса и развития общества. И эти истины работают независимо от того – осознает человек их языческое происхождение или нет.

2. Язычество никогда не отрицало науки, изучающие Природу. Такое знание всегда считалось благом. Но хозяевами его в языческую эпоху были волхвы – люди, глубоко понимающие значимость чувственных отношений человека и Природы. Проблемы между знанием и чувством, знанием и верой (духовным веданием) для них не возникало. Волхвы не препятствовали развитию знаний и прогрессу, но сохраняли у народа равновесие между пониманием Мира и его чувственным восприятием.

Исторически сменившие язычество догматические мировые религии наоборот – стремились остановить прогресс в течении всей истории человечества. Но желанная для этих религий остановка прогресса невозможна, поскольку в его основе лежит данное человеку богами стремление к познанию. Сам же прогресс уже много столетий имеет две стороны: это рост научного и технического знания и совершенствование предметов потребления. Интуитивно древние волхвы понимали, что прогресс как развитие научного знания есть плод бессмертного человеческого гения, одна из важнейших целей человечества. И между научным, художественным и духовным творчеством есть тайные, ныне забытые связи.

С началом господства мировых религий, в духовной сфере не наблюдается устойчивого нарастания духовности из века в век. В последние два века это породило волнующий нас разрыв между человеческой духовностью и его потребительскими возможностями. В сознании людей все большее место стали занимать плоды прогресса – предметы потребления, доставляющие удовольствие и требующие минимальных навыков их использования.

Прогресс как однобокое совершенствование предметов потребления, в результате которого развивается утилитарное понимание мира, обречен, потому что питающие его ресурсы истощаются, а природная среда необратимо разрушается. Вследствие этой стороны прогресса люди вырождаются в потребителей утилитарного продукта, утрачивают смысл бытия и вымирают. Мы еще много раз вернемся к этому вопросу, подробно разберем суть опасностей этой стороны прогресса и предложим свое решение проблемы.

3. Сразу же укажем, что люди уже сделали много ложных духовных шагов в стремлении преодолеть проблемы цивилизации. Во всяком подверженном прогрессу обществе находятся люди, которые интуитивно чувствуют его вырождение. И в таком обществе формируются духовные учения, призванные помочь человеку и обществу в преодолении вызванной прогрессом бессмысленности жизни. Среди таких учений оказывается немало чисто паразитических, которые в действительности только эксплуатируют проблемы прогресса, но не разрешают их. Обычно такие учения, родившись на Востоке, приходят к нам с Запада. Общей чертой их является лицемерность. Эти учения существуют подобно индустрии, кормят своих адептов и, хотя ставят цель помочь человеку в бездуховном утилитарном мире, сами живут по законам бизнеса этого мира.

Как правило эти учения не национальны. Это означает, что им нет дела до культуры и национальной традиции той земли, где они укореняются. Их носителем становится человек без национальности, человек, не помнящий своей истории, не понимающий своей земли, человек, изначально признающий главенство утилитарных ценностей и поэтому не способный себя из них выделить.

Такой человек оказывается удобен и податлив. Из него можно делать последователя кого угодно – Раджниша, Кришны, Бахи, Будды, АУМ Синрике, отрешенного от мира дзен‑ буддиста или поклонника западной святой девы. В этих учениях национальная культура и вера представляются несовершенной ступенью на пути освобождения сознания. Как будто сознание надо от чего‑ то освобождать. При этом заявляется, что к более высокой ступени развития ведет именно предлагаемое учение, и человеку будет хорошо, если он ему последует.

В таких учениях молчаливо полагается, что при достаточно высоком уровне продвинутости, человек сам добровольно откажется от национальной культуры, как от стесняющих рамок. Понятия: родная земля, народ, Родина, Природа, предки, история, традиция, потомки – для него не будут иметь смысл, окажутся «ниже» его ценностей.

Такое безразличие к своей жизни якобы будет следствием высоты духа. Достигшие же должной высоты могут и в воздухе висеть, и камни в порошок растирать, и многие другие чудеса творить. Демонстрация фотографий и просто рассказов об этом подтверждает истинность учения. Творец одного из таких учений – незабвенный Секо Асахара, в своей книге просто заявил: " Сим провозглашаю себя Христом. Я думаю, что вы сами убедитесь в этом, читая эту книгу. " Так, что наглости новоявленным учителям не занимать. От самого же неофита потребуют признать, что все люди братья, что важен только путь освобождения души через ряд перевоплощений, что в страданиях своих он сам же виноват, и этот бренный мир с его страстями не заслуживает того, чтобы жить в нем, как этого жаждут несовершенные язычники.

Все это неофит «поймет» после определенной психической обработки, которая происходит посредством наркотиков, выматывания бессонницей, постоянного психического давления и похвалы, восторгов от его достижений. Откровенной в этом отношении оказывается все та же незабвенная секта АУМ‑ Синрике, где ученики проходили курс атрофирования мозга в барокамерах, после чего характер полей их биотоков менялся в сторону затухания и потери высокочастотных колебаний, характерных для активного бодрого сознания. Такое состояние работы мозга, близкое к состоянию мозга медитирующего йога, объявлялось святостью.

Важно отметить, что техническое осуществление на конкретных людях этой идеи не вызвало возражений ни у наших властей, ни у представителей йоги и восточных религий, которые со своей религиозной стороны должны были понять, что происходит? А именно: воздействие на сознание, которое совершают над собой йоги, стремясь в нирвану, приравнивалось к механическому воздействию на мозг барокамерой! В этом заключается «гениальное» открытие Секо!

Попавший в такую или аналогичную секту обыватель после определенной, недолгой обработки «прозревает» и диву дается: вот он ел и пил, а тут рядом духовной силой чудеса творятся, учителя во плоти ходят. Буду я далее есть и пить, думает он, да, приобщившись к ним, духом вознесусь, просто ведь! Случается, однако, не вознесение, а угнетение, блокировка сознания и духовный плен. Ибо не образованный в данном вопросе обыватель попадает в секту, которая целиком построена на методах психического угнетения, прошедших апробацию во всех странах мира.

4. Учения, которые мы здесь назвали не национальными, могут быть классифицированы как антисистемы по Л. Н. Гумилеву. Он нашел их признаки и на исторических примерах показал, к чему приводит их воздействие. Ввиду важности этого приведем здесь фрагменты из его книги " Древняя Русь и Великая Степь", 1992 г., стр. 170 – 171.

" Поскольку мы избрали отправной точкой природу, как окружающую нас, так и заключенную в нас самих, следует признать, что отношение к ней возможно двоякое, что проявилось в религиозных учениях, философемы которых можно охарактеризовать как диаметрально противоположные:

1. Человек признает себя частью природы, верхним звеном биоценоза – тогда он не противопоставляет себя животным, своим меньшим братьям, и, подобно им, убивает, чтобы поесть, или защитить себя, или отстоять свое право на воспроизводство детей, а умирая, он отдает свое тело на съедение растениям и червям.

2. Человек противопоставляет себя природе, в которой он видит сферу страданий. При этом он обязан включать в отвергаемую им биосферу и свое собственное тело, от которого необходимо освободить «душу», т. е. сознание. Пути для этого предлагались разные, но принцип был всегда один – отрицание мира как источника зла.

Эта вторая концепция, подменяла интуицию «знанием», разумеется сокровенным, но люди инстинктивно отвергали соблазн и вели себя одинаково в Китае и во Франции, в Арабском халифате и в Южной Сибири. А те народы или общины, которые принимали эти учения, быстро теряли его адептов, а заодно и свою славу, культуру и независимость".

Вторая концепция – есть концепция антисистемы.

5. Опыт поколений говорит, что просвещенный человек, исходя из своей национальной культуры, способен сам разобраться в полезности или вредности предлагаемого учения. Причина такой возможности в том, что в течение тысячелетий, национальной культуре приходилось бороться и переживать различного рода антисистемы.

Человек, владеющий от рождения своей национальной культурой, обладает духовным оружием, мощь которого обычно не осознает. В действительности этому знанию должен быть дан статус высшей ценности. Назовем такого человека национальным. Вместе, такие люди составляют нацию. Наша национальная культура органически увязана с нашей Природой и ее годовым циклом. Для нас важен именно национальный человек, именно к нему обращается наше язычество.

Существует конфликтное непонимание между людьми национальными и не национальными. Последние всегда помнят и думают, что заграничная духовность превосходит свою родную. Это непонимание много глубже, чем кажется, поскольку те и другие живут рядом. Линия раздела лежит в области симпатий. Одни клонятся ко всему русскому, другие заявляют, что интернационалисты и поэтому русского избегают. Различие между ними лежит уже в области химического строения тел и функционирования организмов. Так сегодня одни едят три раза в день капусту и кашу, готовят первые и вторые блюда. Другие едят просад или соусы, севрюгу и бекон, часто без гарнира и какой‑ то кухонной стряпни. Все их блюда обязательно с заграничной этикеткой, (хотя севрюгу и поймали в России, но сервировали и продали по‑ заморски).

При всей кажущейся смехотворности такого пищевого различия, оно справедливо как тенденция, в которой есть глубокая суть. Одни ежедневно повторяют свою национальную традицию, другие склонны отступать от нее даже на самом элементарном уровне.

Будет немало людей, которые прочтя эти строки, почувствуют в национальном человеке для себя потенциальную опасность. Надо сказать, что национальный человек знает и что такое национальная справедливость. Национальный человек складывался в естественном процессе самостоятельной жизни народа. Человек безнациональный постоянно возникает как отщепенец от исторического пути жизни нации. Сам он обречен на вымирание, поэтому не может не быть паразитом. Паразитируя, он все время испытывает национального человека на прочность. Непрерывно стремится совратить его, сбить с традиционного пути, ошельмовать его жизненные принципы.

Для нас человек национальный – это человек любящий не чужую, а свою землю, даже если на ней жить тяжелее. Это человек, желающий знать историю своей земли в деталях и лицах и во всей правде, просто так, из внутренней тяги. Это человек, для которого поездка в свою глухую провинцию приятнее, чем поездка за границу. Человек, который, вернувшись издалека на родину, замечает, что родная речь звучит как музыка. Это человек реставрирующий, творящий, мастерящий что‑ то свое, но непременно чувствующий связь со своей землей и со своей традицией. Человек национальный – это человек, болеющий мыслью о своем народе, о его прошлом, настоящем, будущем ежедневно. Это человек, стремящийся при любых условиях жизни продолжить свой род.

Национальному человеку естественно иметь свое национальное учение. Оно не может быть взято откуда‑ то со стороны и, значит, должно быть присуще его предкам изначально. Очевидно, его утрата способствует разрушению нации.

6. Задумываясь о своем начале, о начале своей земли, национальный человек обязан коснуться древнейших духовных начал своего народа и осознать, мыслима ли без них его жизнь? Всякий раз, задаваясь вопросами " как оценить художественное произведение? ", " что есть красота? ", " как поступать в спорном случае? ", " что такое честь, как она связана с гордостью и как ее отстаивать? " – он неизбежно осознает, что все эти вопросы вставали перед его предками. Решая эти вопросы, выясняя в уединенном мышлении, в спорах и опытах истину, люди приходили к единству понимания и передали потомкам свое знание в виде ценностей национальной культуры. Оттого мы и чувствуем себя единым народом, что не только сходно говорим, но и сходно мыслим, имеем одни и те же ценности.

Эти ценности неизбежно должны были получить свое обоснование через национальную веру и мифологию, которые и составляли собой языческое учение наших предков. Беда русского народа в том, что это учение не сохранилось в целости. Часть его сохранена в русских волшебных сказках, песнях, загадках, народных праздниках. Другая часть бытует в виде суеверий и необъяснимых для отвлеченного ума норм поведения.

Чтобы получить действительное цельное представление об этом учении, кажется необходимым снова привести разделенное знание к единству восприятия. Это единое восприятие снова должно быть сформулировано как языческая, природная вера. Тогда, в своем развитии, она восстановит недостающие звенья. Тогда национальный человек обретет заслуженное счастье, а безнациональный исчезнет.

7. Но, может быть, язычество изжило себя и религиозно, и психологически? Действительно, прогресс избавил нас от необходимости, например, пню молиться, т. к. он показал, что от пня ничего не зависит. Может быть, он избавил нас и от необходимости в национальной культуре, и потому не нужны никакие национальные учения, а национальный человек – это архаизм? Нет. Подробно мы рассмотрим это ниже, а пока дадим ответ на вопрос о психологической ценности язычества.

Причина, по которой язычество себя не может изжить, лежит в области особенностей человеческой психики. Например: мы вошли в лес, в поле зрения сразу попадает множество объектов, и сознательное восприятие каждого из них невозможно. Мы даже не пытаемся это делать, и тем самым обнажаем свое чувственное восприятие. Через некоторое время последний заслон сознания из навязчивых мыслей о суете жизни слабеет, и мы уже без всяких мыслей, одним только чувством воспринимаем движение ветвей, полет птицы, мягкость мха, шуршание листвы. Мы начинаем выяснять особенности лесной жизни, вдруг чего‑ то пугаемся, оборачиваемся. На время наше сознание изменяется и приобретает черты, характерные для языческого сознания. В таком состоянии сказка воспринимается как быль, а собственная фантазия – как возможная реальность. И вот уже человек вслушивается в лес, гонит от себя дурную мысль и требует от друга не говорить об опасности, если тот обмолвился, соблюдая тем самым одно из древнейших языческих правил. Так даже самый изощренный разум переходит в архаическое состояние.

Условия для поддержания самого древнего начала сознания не затрагиваются прогрессом, поскольку всегда сохранится невозможность охватить мыслью все происходящие в мире явления и предвидеть все следствия. Язычество выработало систему практических действий, которая позволяла человеку укрепиться психически и правильно вести себя перед лицом неизвестного. Сейчас эта система почти забыта, и то, что из нее помнится, воспринимается как национальная культура, а не как языческое наследие.

Поэтому наша древняя вера проявляется не только в ритуале, не имеющем, на первый взгляд, смысла, но и в самых обыденных поступках – например, при встрече с друзьями, в поздравлении, в приглашении в гости, в трапезе, в проводах. Внимательный этнограф находит, что вся жизнь насыщена следами языческих обычаев, магическую сущность которых мы почти позабыли. Эти обычаи, свои, русские, живут на уровне подсознания. Они не мешают, но и не поддерживаются. Социальные катаклизмы или, наоборот, времена бездействия стирают сознательную память, заставляют отказаться от древних национальных обычаев. В результате русскость тлеет в душе как уголек, его трудно потушить, но он может истлеть, и тогда наступит тьма, хаос, распад великой нации даже в экономически благополучных условиях.

С исчезновением языческого начала в культуре, народ превращается в безнациональное население, живущее ценностями технического прогресса. Потребность в языческом знании при этом остается. Но теперь эта потребность удовлетворяется не национальным началом, а суррогатными психическими конструкциями и образами кошмариков, которые поставляет Голливуд. Жизнеспособность такого безнационального сообщества резко снижается. Оно утрачивает волю к жизни и смысл бытия.

8. Сказанное позволяет понять, что русское язычество – это отлаженная и проверенная тысячелетиями система организации жизни человека в Природе, когда по мудрости своей он берет из нее не все, что можно, а лишь то, что действительно нужно и допустимо. Когда человек относится к лесу, полю, озеру, камню так же, как и к человеку, любимому и уважаемому. Когда человек понимает дела и помыслы отца и деда. Когда уважает гостей и соседей и когда готов защищать свою землю как высшую ценность, как Матерь‑ Землю, как Мать‑ Россию. Когда по воспитанию своему он с детства чувствует в окружающем мире присутствие живого начала, и потому признает окружающий его мир равным своей жизни.

Кто‑ то скажет, что все это не религиозные категории и для их формирования в человеке никакая вера не нужна. Поэтому, специально выделим, что языческая вера ко всему этому прилагает волшебное, мистическое начало. Мистическое в язычестве начинается в самых первых ощущениях Природы, с раннего детства.

Во взрослой человеческой повседневности, языческая вера проявляется скорее как образ жизни и способ мышления, а не как мистика. Мистическое живет в человеке незаметно, но оно очень важно. Именно оно удерживает дух и бытие в единении. Информационный объем, требующийся для изложения этих мистических начал, может оказаться очень невелик, а сознательное их формулирование затруднительным.

Разрубание, ликвидация узла мистических начал ведет к утрате твердой позиции, утрате древних начал сознания, к блужданиям духа, к внутренней пустоте и потере чувства национальной общности. При этом теряется целостная картина мира, в которой более нет ответов на вечные вопросы бытия. Утрачивается значимость жизни, ибо утрачивается внутренний свет души. Не находится удовлетворенности и счастья. Поэтому наша сегодняшняя задача видится в реконструкции языческой веры и ее мистической основы.

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: