 |
Заговор на красоту. Заговоры, чтобы снять любовные чары (если вы под их действием)
|
|
|
|
Заговор на красоту
Чтобы навести красоту, или казаться красивее, берется платок, с которым выходят на улицу, произносят ниже приведенныя слова и потом, придя домой, утираются тем платком:
«Стану благословясь, выйду перекрестясь, из избы дверьми, из двора воротами, выйду на широку улицу, стану на восток хребтом, на запад глазами. На западной стороне там сидит обрученный Иосиф, зрит и смотрит на Госпожу Пресвятую Богородицу, так и на меня бы раб Божий весь век смотрел бы и глядел».
Заговоры, чтобы снять любовные чары (если вы под их действием)
«Стану не благословясь выйду не перекрестясь из избы не дверьми, из двора не воротами, – мышей норой, собачей тропой, окладным бревном; выйду на широку улицу, спущусь под круту гору, возьму от двух гор земельки. Гора с горой не сходится, гора с горой не сдвигается, так же бы раб Божий (имя) с раб Божий (имя) не сходился, не сдвигался. Гора на гору глядит, ничего не говорит, так же бы раб Божий (имя) с раб Божий (имя) ничего бы не говорил. Чур от девки от простоволоски, от жонки от белоголовки, чур от стараго старика, чур от еретиков, чур от еретниць, чур от ящер ящериц».
* * *
«Стану, не благословесь, пойду, не перекрестесь, – из избы не дверьми, из двора не воротами, собачьими дырами, тораканьими тропами, не в чистое поле и не в восточную сторону, а в темный лес. В темном лесе есть Чермное море, в Черном море есть плавает Черт да Чертуха, Водянной да Водяннуха, в одно место хребтами, порозно лицами; думы не думают, совету не советуют, блуду не творят и блюдных речей не говорят. Черт идет горой, а Водянной идет водой, и в одно место сходятся, и берут в руки ручное помаханьё, а в ноги ножное потоптанье; они бьются, дерутся, царапаются на смерть. И так бы раб Божий каждый день и каждый час бился, дрался с рабой Божией (имя) каждый день, каждый час и каждую минуту – во веки, повеки, отныне и вовеки».
|
|
|
* * *
«Стану я, раб Божий, благословясь, пойду, перекрестясь, из избы дверьми, из двора воротами, в чистое поле. Как раб Божий (имя), как он не видит сзади тимени, так бы он ненавидел бы рабицы Божией (имя), и на глаза бы не пущал, и на душе бы не держал в полудень и в полуночь, до утру рано, по вечеру поздно, на ветху и на молоду, и на перекрое месяцу. Аминь».
* * *
«Встану я, раб Божий (имя), не благословясь, пойду, не перекрестясь, из избы не дверьми, из сеней не воротами; выйду во чисто поле, к синему морю, стану на самое подвальвое бревно, погляжу, посмотрю в подсеверную сторону: стоит в подсеверной стороне ледяной остров; на ледяном острове ледяная камора; в ледяной каморе ледяныя стены, ледяной пол, ледяной потолок, ледяныя двери, ледяныя окна, ледяныя стекла, ледяная печка, ледяной стол, ледяная лавка, ледяная кровать, ледяная постеля, и сам сидит царь ледяной. В той ледяной каморе, на той ледяной печке сидит кошка польска, сидит собачка заморска, сидят другь ко другу хребтами. Коли та кошка польска и та собачка заморска повернутся друг ко другу мордами, царапаются и кусаются до кровавых ра(имя) Так же бы грызлись и кусались раб Божий (имя) с рабою Божией (имя) до синих пятен до кровавых ра(имя) Не мог бы раб Божий (имя) на рабу Божию (имя) ни зреть, ни глядеть, ни в какой час, ни в какую минуту. Не могла же бы и раба Божия (имя) на раба Божия (имя) не зреть, не глядеть ни в какой час, ни в какую минуту. Ай же ты, царь ледяной, не студи, не морозь ни рек, ни озер, ни синих морей! Застуди, заморозь ретиво сердце у раба Божия (имя) и у рабы Божией (имя), не могли бы вместе ни есть, ни пить, ни друг на друга посмотреть, ни думами подумать, ни мыслями помыслить. Казался бы раб Божий (имя) рабе Божией (имя) злее зверя лесного, лютее гада полевого; так же бы и раба Божия (имя) рабу Божию (имя). Аминь. Аминь. Аминь».
|
|
|
Говорить трижды, потом плюнуть.
* * *
«Во имя Отца и Сына, и Святого Духа. Аминь. Стану я, раб Божий, благословясь, пойду, перекрестясь, в чистое поле, в зеленые луги, к матере реки (имя). И как у матки реки береги стоят не розно, а друг по друге, не толкутся и вместе не сходятся, и течет та река на нис безотпятно и безповоротно во век по веку, и с тех берегов смывает и изрывает всякие наносы и приносы и носит, и сносит сулой на мхи и на болота, и внис по рекам на дикие острова и на чемерису, опричь русских людей, – и с раба Божия (имя) сходила б тоска и сухота смертная и переломная, и женская красота. И как та матка-река не имеет тоски и сухоты в себе, – и тако б и я, раб Божий (имя), не имел бы в своем сердце тоски и кручины и злыя женския красоты отныне и до веку. Аминь. И как сей новопреставльшийся мертвец (имя) отстал сего света и от колокольнаго звону, и от пения церковнаго, и от мира крещеннаго, и не чует, и не слышит на своем сердце ни тоски, ни сухоты, ни злыя женския красоты, – так же бы и я, раб Божий (имя), отстал от сей рабы Божией (имя) тоски».
* * *
«Утренняя заря, Маремьяна, вечерня заря, Маремьяна, о чем я тебе помолюсь, о чем я тебе покорюсь, раб Божий (имя): сними с меня тоску и печаль, и великую кручину. Напади моя тоска и печаль, и великая кручина ни на воду, ни на землю, ни на мелкую источину, ни на бел горяч камень, – напади моя тоска и печаль, и великая кручина, а (имя) рабе Божией в ретивое сердце, в горячую кровь, в черную печаль (печень? ), во сто семьдесят жил, в две и в три, единую становую жилу, во сто семьдесят составов, в двух и в трех, а в единый становой состав. С той бы ей тоски и великия печали – едой бы ей не есть и питьем бы не запить, гульбой бы не отгулять, в платье бы ей не относить; где бы не заслышала зычный голос, так бы она бежала и в сахарныя уста целовала. Тут моим словам ключ и замок, и во веки. Аминь».
Читать заговор над водой на утренней и вечерней зорях.
* * *
«Встану я, раба Божия (имя), не благословясь, пойду, не перекрестясь, из дверей не в двери, из ворот не в ворота, сквозь дыру огородную. Выйду я не в чистое поле, не в подвосточную сторону, посмотрю в подзакатную сторону. Под той ли подзакатной стороной течет смородяная река; по той ли смородяной реке плывет смердячий челн, в смердячем челне сидит Немалъ-человек – чертова рожа, змеиная кожа, сычьи глаза, волчья пасть, медвежий взгляд, образ звериный, а вздох змеиный. И как этот Немалъ-человек страшен и ужастен, горек и приторен, – так же бы казался и страшен, и ужастен, и горек, и приторен раб Божий (имя) рабе Божией (имя) днем и ночью, утром и вечером, в полдень и заполдень, в полночь и заполночь, на ветхом месяце и на молодике, и на перекрое; во всякое время и безвремянье! Как бы зверь рыскучий в темном лесе, как змей ползучий в чистом поле. Не мог бы раб Божий (имя) с рабой Божией (имя) ни думы подумать, ни мысли помыслить, ни взгляд взглянуть, ни беседы побеседовать. Дрались бы и цапались, и в глаза кидались, в кровь царапались и навстречу бы не встречались, и на уме друг друга не держали всегда, ныне и присно, и вовеки веков. Аминь, аминь, аминь! ».
|
|
|
После этого заговора взять сучек двойняшку, разломить надвое, одну часть сожечь, а другую закопать в землю, с приговором:
«Как двум этим часточкам не сростись и не сойтись, так же бы рабе Божией (имя) с рабом Божиим (имя) не сходиться и не встречаться навечно».
* * *
«Господи, Боже, благослови! Аминь, аминь, аминь. Стану я, благословясь, пойду, перекрестясь, из избы дверьми, из ворот воротьми, ко славному Океану морю. На том Океане море есть златый остров; на том острову есть кипарис древо, на том древе златая чаша; на той чаше сидит млад ясен сокол, вельми велик, немерно леп. Идут мимо того яснаго, краснаго сокола чернецы, черныцы и красны девицы, и всякаго монашескаго чина люди, не могут ни насмотреться, ни наглядеться; они его хвалят, они звеличаютъ: нет такого яснаго, краснаго сокола нигде на земле. Как младень без матерьней титьки и без пряснаго молока не может жить ни дни, ночи, так бы (имя) тоже не могла ни жить ни дни, ни ночи и ни единаго часа. Или же, как кузнец в горне своем железо кипит, – кипит оно и прилипает, так бы прикипали и прилипали сии слова от раба (или рабы (имя)) к рабу (или рабе (имя))».
|
|
|
* * *
«Стану я раб Божий (имя) не благословясь, и пойду не перекрестясь, из избы не дверьми, из ворот не в ворота, выйду подвальным бревном и дымным окном (трубою) в чистое поле. В чистом поле бежит река черна, по той реки черной ездит черт с чертовкой, а водяной с водяновкой, на одном челне не сидят, и во одно весло не гребут, одной думы не думают, и совет не советуют. Так бы раб Божий (имя) с рабой Божий (имя) на одной бы лавки не сидели, в одно бы окно не глядели, одной бы думы не думали, одного совета не советовали. Собака бела, кошка сера – один змеиный дух. Ключ и замок словам моим».
* * *
Нужно взять в какую либо посудину воды из трех ручьев. Наливают ее ковшом, перекрестившись три раза. Зачерпывают воду по теченью, считая ковши так:
«не раз, не два, не три…… не девять…. (всего 27 ковшей, т. е. три раза по 9-ти)».
Нужно стараться брать столько воды в ковшик, чтобы в эти 27 раз наполнить ровно половину посудины. Если же кажется больше или меньше, то выливается вон, на отмаш, говоря:
«Тьфу ты окаянная сила! »
Если же налилось как раз до половины, то становятся на развязанной веник и обливаются этой водой, произнося следующия слова:
«Стану я млада на шелков веник белым телом, белой грудью, черными бровями, ясными очами, ретивым сердцем, слабыми мыслями, попрошу я сераго зайка: прибежал бы ко мне серый заюшко, снял бы с меня тоску – кручину, – печаль, и понес бы он ее в чистое поле и спустил бы ее по буйному ветру, разнесло бы ее по разным городам и вложил бы ее рабу Божию (имя), об ком я млада кручинна тоскую».
* * *
«Ручей с ручьем сбегается, гора с горой не сходится, лес с лесом сростается, цвет с цветом слипается, трава развивается. От той травы цвет сорву, с собой возьму, выйду на долину, на таку большу тропину, возьму себе землину, сяду под лесину, выйду на широкий луг, посмотрю на все четыре сторону: нейдет ли раб Божий (имя), и кину и брошу я в чисто поле; и как гора с горой не сходится, так бы и раб Божий (имя) не сходился и не двигался».
|
|
|
