Недостижимый идеал

Один из выпусков телепередачи «Цивилизация» вновь ударил по векторным струнам структурного гороскопа, напомнив, что векторное кольцо – это не только политические скандалы и брачные разборки, но и борьба идей, причем идей самого высокого уровня, идей на уровне идеала.

Итак, речь в передаче шла о противостоянии величайшего ученого всех времен сэра Исаака Ньютона (Лошадь) и малоизвестного в широких кругах Роберта Гука (Кабан). За Ньютоном, по сути первым теоретиком в мировой науке, числится закон всемирного тяготения, интегральное и дифференциальное исчисление, длинный ряд оптических законов, создание так называемой классической механики и многое другое. За Гуком всякая мелочевка, в том числе закон его имени, который также научным шедевром не назовешь. Казалось бы, дистанция между ними слишком велика. Ан нет, оказывается, между Гуком и Ньютоном были сложнейшие и запутанные отношения, многие полагают, что Ньютон украл у Гука «всемирное тяготение», что-то там сделал с его архивом, боролся с самой памятью о Роберте Гуке. Господин Николаев (ведущий «Цивилизации») справедливо полагает, что научная и человеческая драма, разыгравшаяся между Гуком и Ньютоном, сродни конфликту Моцарта (Крыса) и Сальери (Лошадь).

В жутком конфликте двух ученых прав, конечно, Ньютон, впервые в истории науки доказавший, что теория важнее прозрений, а структурно выстроенная наука гораздо полезнее набора пусть гениальных, но никак не связанных фрагментов миропонимания. Таким образом, конфликт обретает философское значение, символизирует столкновение двух моделей познания мира.

Кабан – это могучий интеллектуальный напор, чутье, полное отсутствие робости или предвзятости, а кроме всего еще и некое загадочное мистическое прозрение. По праву именно этот знак считается самым интеллектуальным знаком. В науке – это сверхглубокий поиск, сверхглубокое бурение, в литературе – это крайняя форма стилистического совершенства, изощренности и безжалостного служения истине. Идеалом для Кабана стало бы обнаружение некой универсальной истины, объединяющей мелкие законы в единое целое. Увы, идеал недостижим, даже самые великие Кабаны, такие как Юнг, Борхес, Набоков, Шредингер, Нострадамус, недотягивают до главных законов. Первооткрывателями всеобщих законов всегда становятся Лошади – Ньютон, Мендель, Менделеев, Винер и т. д. Причем добиваются Лошади этого путем, противоположным кабаньему, – они не копают вглубь, а растекаются по поверхности, ищут не сложное решение, а простое, не громоздят гигантский лабиринт (как Кабаны), а выстраивают каркас (структуру), на который нанизывают те самые детали, которые для Кабана были первичными.

Добившись грандиозного преимущества над бессистемным умствованием Кабана, наиструктурнейшие Лошади своим идеалом полагают достижения полнейшей, можно сказать божественной, гармонии. Математическая формула знака Лошади – четыре единицы доказывает, что этот знак посвящен поиску абсолютной гармонии. Лошадь забрала себе все – интуицию, логику, волю, душевность, фантазию. Ее единственной задачей остается лишь сведение этих качеств воедино, нахождение баланса между ними. Увы, сбалансировать такое множество достоинств практически невозможно. Так что и у Лошади идеал развития остается недостижимым. Проницательный читатель уже догадался, что лошадиный идеал достижим лишь для Крысы. Математическая формула Крысы – четыре нуля, и в отличие от Лошади ничего соразмерять не надо, все качества находятся в природной гармонии. Конфликт двух по разному гармоничных знаков гениально угадал Пушкин в своей маленькой трагедии, показав недоумение Сальери, великого педагога и значительного композитора, перед внезапным гением Моцарта. Ну не может самодеятельная и поэтапная Лошадь понять врожденный гений фатального знака.

Сама же Крыса не слишком задумывается над своей гармоничностью. Ее идея фикс – это любовь. Будь-то Лев Толстой, Сент-Экзюпери или Шекспир, все у них только о любви. Именно в любви Крыса хочет достичь совершенства. Однако ее идеальной гармонии для высшего совершенства в любви недостаточно. Любовь, как оказалось, требует диспропорции, тепла и изобретательности, активности и суеты в ней должно быть побольше... Речь в данном случае об Обезьяне, которая говорит о любви меньше Крысы, но понимает в ней абсолютно все. Главной мировой парой этого противостояния, безусловно, является пара двух титанов нашей литературы – Льва Толстого (Крыса) и Антона Чехова (Обезьяна).

Если Обезьяна не грезит о любви, если не любовь высшая цель Обезьяны, то в чем же ее идеал? Хотите верьте, хотите нет, но суетливая и активная Обезьяна мечтает об отрешенности, созерцательности, глубинной тишине души. Такой анабиоз для Обезьяны совершенно недостижим, о нем можно только мечтать. Так японцы (Обезьяна) бредят Достоевским (Змея), а премудрый Шопенгауэр (Обезьяна) безгранично завидует беспредельной нирване индийской (Змея) философии.

Достигнув полного внутреннего отрешения от жизни, Змея начинает двигаться в противоположном направлении, она жаждет вдохнуть жизнь в мертвую душу, ищет чувственных удовольствий, ярких эмоций, надрыва, горячих слез, величественных слов. Самая знаменитая пара Пушкин (Коза) и Гоголь (Змея). Не менее знаменита пара Есенин (Коза) и Маяковский (Змея). Помните, как Есенин сказал, что сам он «поэт от чего-то», а Маяковский – «поэт для чего-то»? В этом суть противостояния двух соседей по векторному кольцу. Один всей жизнью стремится к тому, что другому дается естественно и даже кажется обузой.

Буян Есенин и буян Пушкин, конечно, могли показаться идеальными для леденеющих змеиных писателей. Но сами-то они навряд ли считали идеальными свои внезапные Козлиные порывы. Нервным и нежным Козам грезятся совсем иные идеалы. Они-то представляют себя суперменами, крутыми и решительными мужчинами, такими, например, как Тигры. На этом отрезке векторных стремлений к идеалу образуются удивительные союзы. Дело в том, что Тигр сильнейший политический знак, а Коза слабейший. Как они ходят по истории рука об руку – уму непостижимо. Мы в последнее время много таких пар у себя в стране наблюдали. Горбачева (Коза) привели Андропов (Тигр) и Воротников (Тигр). Вокруг Ельцина (Коза) Тигров было еще больше, о чем писалось многократно.

Далее идут три пары, задействованные примерно на одной и той же проблематике. Волевой Тигр стремится к боевому Быку, тот вновь к волевой Собаке, а та опять к боевому Петуху. Есть в этом топтании на месте какая-то дополнительная магия. Знаки выравниваются, идеалы смешиваются. Легко заметить, что все проблемы вокруг войны и мира. Особенно ярко представлена в мировой истории пара Бык-Собака. Тут и Павел 1 (Собака) с Наполеоном (Бык), Черчилль (Собака) с Гитлером (Бык), Саддам Хусейн (Бык) с Клинтоном (Собака).

Петух, завершая череду смешанных боевито-волевых знаков, являет нам весьма высокую степень гармонии (как и все остальные открытые знаки). Гармония его столь высока, что, по сути, Петух – это почти космическое существо: огромная память, почти компьютерная скорость счета, стремление объять в своем сознании весь мир, всю историю, все мироздание. Петух чувствует себя то «председателем земного шара» (Велимир Хлебников), то объяснителем всей мировой истории с помощью солнечных циклов (Александр Чижевский), то ниспровергателем всей мировой истории (Анатолий Фоменко). Увы, достичь истинного глобализма Петуху не дано, голый интеллект, лишенный общечеловеческой памяти, не в состоянии достигнуть гармоничного смешения времени и пространства. Это под силу другому сверхгармоничному знаку – Коту. Кот не изображает из себя интеллектуала, не пытается ниспровергать основы, более того, Кот, не стесняясь, признает бессилие своего мозга, утверждая, что не имеет ни одной самостоятельной мыслишки. Зато, как он умеет работать с чужыми идеями, как ловко складывает он из чужих кирпичиков гигантские научные и культурные шедевры, на века украсившие сокровищницу достижений человечества. Среди таких шедевров уравнения Максвелла, теория относительности Эйнштейна, «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова – роман скрупулезно собранный из чужих персонажей, чужих слов и чужих мыслей, но ставший своим для миллионов (а может, уже миллиардов? ) людей. Так еще раз Создатель продемонстрировал бессилие голого интеллекта перед обычным умением отличить прекрасное (гармоничное) от уродливого или обыденного.

Конкретный случай столкновения интересов Петуха и Кота демонстрируют высшие шахматы. Почти компьютер Виши Ананд (Петух) не в состоянии пройти редута Котов (Карпов, Каспаров, Крамник).

Впрочем, Кот, каким бы Мастером он ни был, также далек от божественного идеала, как и все остальные знаки. Он так же, как и все остальные знаки, полон суетных стремлений, так же, как и все другие, он стремится к недостижимому идеалу. Как реалистический знак, Кот стоит четырьмя ногами на земле, но, как знак взлетный, беспрерывно мечтает о полетах. Тут его идеал совершенно очевиден – это Дракон, сочетающий в себе взлетность и мистицизм. Легко догадаться, что тут все столкновения в сфере поэзии. Тут годится любое сочетание: Аполлинер, Белый, Блок (Драконы) – Эренбург, Мандельштам (Коты).

Бесплотный дух, каким видится со стороны Дракон – это состояние, которое самому Дракону кажется малосимпатичным. Дракон – вечный собиратель и энциклопедист, создатель самых изощренных философских систем (Фрейд, Ницше, Кант, Шпенглер), а также творец солнечных утопий (Кампанелла, Александр Грин, Маркес). Одним словом Дракон – это недоделанный Кабан – истинно солнечный энциклопедист и синтезатор новых миров.

Круг, как всегда, замкнулся. Человечество в своих стремлениях и идеалах уподобилось белке, бегущей по колесу. Как знать, может быть, преодоление этой замкнутости и есть главная цель развития человечества. Вот победим векторное кольцо, разрушим вековую векторную магию и обретем истинную цель движения. Всем скопом, без различия знаков помчимся к единому и потому уж точно достижимому идеалу.