 |
О том, как новая мужская элита организует власть и политический процесс.
|
|
|
|
Социальный договор (наброски)
Авторка: Accion Positiva
Пост 1
Я хочу обратить внимание на то, что ни одна из существующих ныне общепризнанных теорий общества не может дать исчерпывающее объяснение, не может полностью описать угнетение женщин. В настоящее время наш теоретический багаж таков, что следует рассматривать одно и то же историческое явление или ситуацию с точки зрения разных теоретических подходов одновременно.
С марксизмом мы заперты в способе производства и его противоречиях с (якобы) вторичными по отношению к нему производственными отношениями.
В применении к проблеме феминизма (угнетение женщин: кто виноват, что делать?) марксизм, хотя категориально для феминизма весьма полезен (см. феминистские категории «труд», «продуктивный», «репродуктивный», «класс»), заставляет нас искать первоисточник любого события, непосредственно касающегося женщин, вне «женского вопроса», искать обязательный экономический внегендерный субстрат во всём и везде.
Между тем, существует больше, чем возможность, что экономическая сторона дела в том или ином вопросе является не субстратом, а коррелятом процессов, запущенных и/или происходящих, например, в сфере организации и распределения политической власти, то есть, в институциональной сфере.
Я также хочу обратить внимание на то, что большинство экономических и политических теорий (как организована экономика? как организованы институциональные структуры?) сегодня так же мифологичны, как и 300, и 1000 лет назад. Знаете, существует такое выражение - «герменевтика подозрения», которое применяют к феминистскому дискурсу разные подразделения армии «неженщин» (не-белые, не-гетеросексуальные, не-детные). Оно означает, что любое утверждение феминизма должно «подозреваться» в том, что его делают «привилегированные женщины» в собственных интересах, а выдают за общий интерес. Мне нравится выражение «герменевтика подозрения», но я использую его в отношении патриархатного дискурса, а конкретно, в обсуждаемой нами теме – в отношении мифов становления, происхождения современных политических структур, современного способа организации и распределения власти в неопатриархатных обществах.
|
|
|
Применяя герменевтику подозрения в отношении того, каким образом в эпоху Просвещения строилась теория общественного договора, первое, что мы видим, что, по всеохватывающей мудо-привычке, она строилась на трех китах – умалчивании, прямой лжи и подтасовках (перевираниях) (точно так же как существует мандат «забавлять и обслуживать», существует и мандат «лгать, обманывать, одурачивать»).
Главным моментом там было то, что Просвещение создало миф о «темном времени», предшествовавшем ему, когда существовало что-то вроде неразличимого хаоса тирании, который Просвещение было призвано упорядочить в соответствии с «законом разума» (ключевое слово «закон»).
Этому мифу все мы следуем до сих пор. Например, в своей работе (гениальной) К. Пейтман начинает исследование общественного договора с эпохи Просвещения, имплицитно принимая мифологическую патриархатную установку о том, что до этой эпохи договоров не было, а была исключительно тирания (=способ организации и распределения власти, не основанный на договорённости, а исключительно на применении силы). Этот просвещенческий миф полностью искажает картину как диахронически, так и – что самое важное – синхронически.
Самая элементарная общественная структура власти и эксплуатации – семья – основана на договоре, иначе никакой практики обмена женщинами не могло бы существовать.
|
|
|
Патрирхат организован на договорном принципе, он именно что не навязан мужчинам силой извне, а является их же созданием, именно в процессе договорённостей между собой они его «родили» и заставили женщин выкармливать.
Другое дело, что принципы и структура договорённостей исторически меняется. И вот, я думаю, что есть два типа общественного договора: синаллагматический и (универсально) нормативный. Я это нигде не вычитала, это всё — мои размышления на предмет заложения базы под теорию неопатриархата (дело идущих за нами), так что любое дополнение или оспаривание приветствуются, так как самое важное сейчас – создание качественной основы будущей теории.
Что такое синаллагматический договор? – Двусторонний взаимно обязывающий договор. Исторически, это двусторонний прямой (не опосредованный) договор, регулирующийся понятиями «честь», «слово». Как я уже отметила выше, всем нам известный обмен женщинами представляет собой синаллагматический договор между мужчинами-участниками сделки. Назначение древними императорами наместников также представляло собой синаллагматический договор – податель власти и полномочий (император) и их получатель (наместник) связывали себя взаимной договорённостью о политической и военной поддержке. Все и всяческие рукоположения, посвящения и т.д., современная мафия являются синаллагматическими структурами.
Для так называемых Средних веков синаллагматический договор являлся организующим принципом власти (её образования-возникновения и распределения) и владения собственностью. Дело обстояло вовсе не так, как это представила пропаганда Просвещения, что «там», «раньше» было сплошное тиранствование: на самом деле «там» был и отлично действовал общественный договор.
Синаллагматический договор действовал не только в отношениях сеньор-вассал, но и внутри каждого отдельно взятого феодального надела. Формально, отношения феодала и крестьянина являлись синаллагматическим договором: феодал предоставлял крестьянину землю, за счет которой тот мог содержать свою семью, а в обмен на это крестьянин обязывался платить феодалу оброк (дань, десятину, оброк деньгами, натуральным продуктом, трудоднями и так далее, и тому подобное).
|
|
|
Нередко подобные договоры оформлялись документально. Разумеется, договаривающиеся стороны не были изначально равны, собственно, это и не отрицалось, а являлось основой синаллагматического договора (более слабый поручал себя более сильному – энкомьенда), но (и поэтому Федеричи сетует, что «потом стало хуже»)
КАЖДЫЙ ИЗ ТАКИХ ДОГОВОРОВ РОЖДАЛ МЕЛКОГО СОБСТВЕННИКА И СЮЗЕРЕНА ОДНОВРЕМЕННО.
Почему? – Потому что понятие «собственность» было основано на и увязано с понятием «способность диктовать законы на подчинённой территории». При этом «закон» и «воля сюзерена» были одним и тем же. Данная структура отнюдь не была новоизобретением. Древние империи обозначали свои территориальные границы способностью насаждать на них свою юрисдикцию силой. То есть: «мне принадлежит то, чем я могу управлять по собственной воле», «я владею тем, где мне подчиняются».
У синаллагматического договора было одно важное преимущество именно для слабой, договаривающейся стороны – его действие создавало «частное пространство», организованное по принципу индивидуальной свободы («сюзеренство») для тех, кого признавали способными к заключению договора («свободный», «дворянин», «гражданин», «индивид»). Ввиду этой особенности, синаллагматические структуры являются «элитными клубами», а самым первым таким клубом является «человечество» (Сартр), из которого «от начала времен» исключаются женщины.
Средневековый синаллагматический договор имеет несколько проблемных сторон, которые чрезвычайно важны для понимания его исторических судеб:
· существует постоянный риск невыполнения договорённости более сильной стороной: злоупотребления, узурпация, применение силы
· существует проблема возобновления синаллагматических договоров в случае смерти одной из или обеих договорившихся сторон – под вопросом механизм передачи власти и собственности
· существует естественное ограничение для плодячки сюзеренов способом дробления земли, так как количество плодородных земель ограничено, а с другой стороны – для сюзеренского прокормления необходимо минимальное количество земли, меньше которого уже быть не может. Поэтому со временем билеты в элитный клуб сюзеренов неизбежно заканчиваются и многие оказываются за бортом общественного договора
|
|
|
Как решаются эти проблемы? – А они, конечно же, решались, причём достаточно успешно в течение длительного времени:
· риски невыполнения договорённостей решались за счёт:
1) явной или неявной угрозы применения силы (в том числе и восстания «слабых» против тирана) – война как способ существования, всеобщая готовность к войне;
2) выдвижения предварительных условий для заключения договоров (то есть, кто мог договариваться? – не все, а те, у кого статус «человека слова», репутация, честь – всё то, что давала доказуемая принадлежность к определённому роду, к определенной линии наследования);
3) ограничение права владения – важный механизм, действовавший в средние века в отношении права собственности: я бы рискнула сказать, что частной собственности в том виде, в котором мы знаем её сейчас, не существовало, а действовало право узуфрукта, причем как в малом (крестьянский надел, аллод), так и в большом – марка, графство, герцогство. Право собственности увязывалось с выполнением политических договорённостей и обязанностей энкомьенды;
4) ограничение и дополнение синаллагматической структуры общественного договора универсально-нормативными договорными структурами, то есть, законами. В контексте средневекового феодализма это были законы божьи, отсюда – столь своеобразная организация европейского духовенства (этатизм, милитаризм, сюзеренство (за счёт существования монастырских земель, аббатств, епископств));
· риски невозобновления синаллагматических договоров по естественным причинам – смерть договорившихся - и возможных захватов собственности и узурпации власти решались за счёт создания сословной структуры общества и за счёт создания символической системы автоматического возобновления договоров – уплата налогов на наследование символизирует и по сегодняшний день возобновление права владения, установленного неизвестно когда и неизвестно каким способом (уплата налога снимает вопросы);
· риски слишком мелкого дробления земельных участков были решены среди не-духовенства системой майората, а также различными ограничениями на плодячку (ограничение возможностей для брака, лишение прав и социальный остракизм незаконнорожденных, пространственная сегрегация по признаку пола, уплата церковной десятины детьми – например, Хильдегaрда Бингенская была отдана в монахини в качестве десятины — эти дети, разумеется, выводились из числа претендентов на наследство).
|
|
|
В целом, вывод таков, что в средние века (помним, что это УСЛОВНО выделяемый период) действовал свой общественный договор, кризис которого был вызван демографическим кризисом во времена европейской чумы, и который уже не пришел в себя после этого события.
Далее я напишу про отличие синаллагматического и универсально-нормативного договора, который стал постепенно набирать силу в Европе после чумы, пока не был окончательно оформлен в виде конституций социальных государств в 80-е годы ХХ века.
Пост 2
Вслед за текстом «Неопатриархат и обмен женщинами», я считаю, что европейская чума вызвала кризис физического воспроизводства европейских элит. По вполне понятным причинам синаллагматические структуры коллапсировали и были подвергнуты пересмотру. И вот тут я хочу поговорить о той стороне дела, которая не упоминалась в тексте «Неопатриархат...»: пересмотр синаллагматических структур шел не только в направлении от более слабых к более сильным (нет барина – не буду работать, а если буду, то только за большие деньги и когда мне захочется), но и одновременно – в направлении от сильных к слабым.
Важно постоянно держать в уме, что предметом общественного договора между мужчинами (женщины НИКОГДА в нем не участвовали) ВСЕГДА и в любом случае является власть, её возникновение-установление и распределение.
Практическим выражением действия власти является гарантированное безусловное жизнеобеспечение индивида мужского пола (ср.: женщины обязаны заслуживать физическое выживание ежедневно, соответствуя определенным требованиям, при том, что они постоянно трудятся и производят).
Так вот, чумной кризис элит, на мой взгляд, в качестве последствия имел то, что эти элиты бросились захватывать опустевшие земли, пытаясь сохранить и укрепить институт феодального сюзеренства, основанный на владении землей. Демографический кризис (по Федеричи мы знаем, что он продлился целый век) одновременно определил переориентацию сельского хозяйства на животноводство (требовалось меньше людей, чем на выращивание и обработку растительных культур).
Огораживания и выселения крестьян с земель стали возможными из-за коллапсирования синаллагматических договоренностей (поумирали субъекты договоров) и из-за переориентации на животноводство, вызванной длительным демографическим кризисом, вздорожанием и дефицитом рабочей силы.
Я думаю, что имеет смысл обратить внимание на мнение о том, что капиталистическая форма производства стала следствием усилий, приложенных европейскими феодальными элитами к сохранению именно феодальных структур власти. Просто, как это бывает всегда, в гениальных мудо-планах, заговорах и сделках что-то пошло не так. Я хочу сказать, что следует принимать во внимание далеко не маловажный фактор скудоумия и рукожопия хромосомных вырожденцев, когда мы анализируем «ход истории».
Какие это были усилия? –
· захват опустевших земель и постепенное превращение узуфрукта, обусловленного права владения в безусловное право частной собственности;
· укрепление сословной структуры общества и усилия, приложенные элитами по ограничению права входа в «элитный клуб». Следует отметить важный момент в теме синаллагматических структур: этим моментом является потенциал этих структур для индивидуального промоутирования, для того, что сегодня мы называем меритократией. Согласно историческим фактам феодальные наделы/титулы/право юрисдикции/владения-узуфрукта могли быть присвоены и присваивались любому проходимцу за особые услуги перед вышестоящими инстанциями. Из свинопасов на папский трон (Борджия), в вице-короли и прочее – это существовало и было реальностью. Кроме того, синаллагматический принцип договоренности делал возможным существование свободных горожан (вилланов), напрямую присягавших королю и получавших от него право на собственную юрисдикцию («фуэро»). Такие юрисдикции существуют в некоторых местах до сих пор.
Перед лицом кризиса мужские элиты поступили так, как поступают мужчины всегда, когда им грозит внешняя опасность – они сбиваются в стаи и занимают круговую оборону. Я думаю, что именно так поступила европейская элита после чумы, так как общественная структура очень и очень быстро стала выглядеть как: 1) военизированная земельная аристократия; 2) духовенство – крупные землевладельцы; 3) все остальные («третье сословие»).
Следствием стремления элит сохранить в послечумной Европе феодальные структуры стало преодоление феодальной раздробленности и абсолютизм.
Когда-нибудь мы отдельно поговорим про такой важный фактор, как фактор войны в истории Европы (включаю сюда и Россию), но сейчас это было бы слишком большим отступлением, так что я сосредоточусь только на институциональных вопросах, на вопросах общественного договора.
Итак, вследствие чумного кризиса элит произошло укрупнение земельных участков, находящихся в феодальном владении, узуфрукт превратился в частную собственность, число земельных собственников резко сократилось, сословная организация общества стала более жёсткой (хотя не дошла до кастовой), центральная власть укрепилась, начался процесс образования национальных государств — общественный договор быстро двигался в сторону нормативного. По пути было сметено такое явление как коммунальное владение землей.
Федеричи не поясняет, откуда взялась коммунальная земля и почему вокруг неё разгорелись страсти. Коммунальная земля восходит к gens и является пережитком родоплеменной организации общества. Я думаю, что везде, где мы начнём копать коммунальную землю (dominium, condominium), мы найдём этнический элемент. Коммунальная земля имела три признака (которыми в настоящее время характеризуется общественная собственность национальных государств):
· Она не может быть отчуждена (то есть, продана, экспроприирована, заложена);
· На неё не распространяется принцип приобретательной давности (то есть, usucarpio – приобретение в собственность в результате пользования);
· На неё не может быть наложен арест или запрещение (по сути, на общественную собственность не может распространяться категория убыточности, хотя нам именно эту категорию сегодня постоянно суют в глаза).
Так вот, коммунальная собственность на землю просто не могла выжить в вышеописанной динамике чрезвычайных мер, предпринятых европейскими элитами по спасению феодальной организации общества, а самое главное – этнический вопрос мешал образованию национальных государств, которые должны были быть как можно крупнее, чтобы выжить (особенно там, где не существовало естественных границ в виде гор или морей). Путь из этний в нацию лежал через войну и приватизацию коммунальной земли (даже если там никто никогда никого не стал бы пасти, как в Англии овец).
Пост 3
Опять же вслед за текстом «Неопатриархат...» я считаю, что верным признаком того, что мы имеем дело с кризисом/пересмотром общественного договора является возникновение открытого дискурса террора в отношении женщин (и соответствующих ему практик), а также появление новой модели женственности.
Я думаю, что то, что описывает в своей книге Федеричи, и то, что нам известно как «охота на ведьм», и есть переход к новой модели общественного договора – нормативной.
Понятие собственности и понятие юрисдикции разделяются. Владение собственностью не даёт права диктовать законы и вершить правосудие, это прерогатива государства, которое постепенно создает для этого соответствующие структуры. Первое определение новой модели договора дал Жан Боден (известный нам тут юрист-демонолог), он говорит:
«государство – это добросовестное управление тем, что есть общего между всеми семьями и властью сюзерена».
Что это за «общее»? – Это право на насилие и принуждение. Государство делегирует главам семейств это право и осуществляет арбитраж за тем, чтобы оно применялось добросовестно.
И вот тут необходимо обострить внимание и запомнить, что данная структура не изменилась до сих пор, единственное, что менялось через последовательные кризисы нормативной модели общественного договора – это то, в чьих руках находится государственный суверенитет: в руках абсолютного монарха или в руках «народа».
Я считаю, что удаление с общественной сцены больших и малых сюзеренов и выведение на их место фигуры «подданного» понравиться не могло, тем более, что потомки бывших мелких собственников-сюзеренчиков (крестьян, ремесленников и мелких торговцев) — были без реверансов отправлены барахтаться кто во что горазд в политически бесправное третье сословие.
Я думаю, что Просвещение и Французскую революцию следует рассматривать как первый большой кризис нормативной модели общественного договора (когда были формально отменены синаллагматические структуры – сословное общество и абсолютная монархия, а на их месте был заключен пакт о гражданстве), а период с 1848 года по 1945 год – как второй кризис общественного договора (когда был заключен «социальный пакт» между «трудом» и «капиталом», вернее, таких пактов было два).
Последствием Просвещения и Французской революции было, как известно, создание двух пространств – общественного, управляемого принципом «равенства» и частного – управляемого всё тем же принципом индивидуальной свободы, которая раньше основывалась на владении земельным наделом, а теперь — на категории индивида-отца семейства.
Следует помнить, что вопреки мифам левых, либерализм никогда на выступал за крайний индивидуализм. Истинная либеральная трактовка индивида-гражданина — это «человек-и-его-семья». Гражданское общество и государство, основанное по образцу универсально-нормативного (закон одинаков для всех граждан) общественного договора, никогда не доверяло могущественным династиям, но всегда опиралось на семью – структуру, обеспечивающую общественную стабильность и порядок. Также важно помнить, что первоначальный либерализм отталкивался от идеи индивидуальной свободы по праву рождения (мужчиной) и на этой же идее возник первоначальный социализм, как обличение НЕВЫПОЛНЕНИЯ УСЛОВИЙ ПАКТА О ГРАЖДАНСТВЕ, заключенного между мужчинами.
Первоначальный социализм можно охарактеризовать как подачу жалобы на то, что пакт о гражданстве не выполняется: из-за распространения индустрии, наемного труда, многие мужчины лишены того, что им принадлежит по праву рождения – у них нет возможности получить свою сферу индивидуальной свободы, семью, где они могли бы осуществлять свою естественную власть. Справедливость – это когда у мужчины есть адекватным образом обслуживающая его семья. Из-за капиталистической эксплуатации многие мужчины оказались лишенными возможности реализовать свою мужественность: их женщины не прислуживают им, так как вынуждены работать за мизерную плату на фабриках, их дочери проституированы, их сыновья их не уважают. Ничего у бедных мужчин нет, по одиночке они отбросы общества, а коллективно — бесправное стадо, погруженное в аномию. Мы так не договаривались, мы на это не подписывались. Справедливый пакт между мужчинами был извращен неумеренной жадностью немногочисленной группки магнатов, поэтому он должен был быть восстановлен в своем изначальном смысле: или женщины будут освобождены от фабричного труда и у каждого мужчины появится «семейная зарплата», или женщины должны будут коллективно обеспечивать мужчин причитающимися им услугами. Вооруженной борьбой мы добьемся либо этого, либо того.
Как наиболее демократизированная интеллектуальная сфера своего времени рупором обманутых омег становится «великая литература XIX века», главная тема «напиздения» которой и была тема социальной «несправедливости», обличение «моральных язв капитализма». Практически во всех странах в 19 веке процветает «большая литература», «реализм», которая была в первых рядах антигосударственной агитации. Надвигался второй большой кризис нормативного общественного договора (теперь уже универсально-нормативного), период вооруженных восстаний и революций. Второй кризис (универсально) нормативного общественного договора практически везде разрешился действиями «сверху» — установлением фашистских режимов, за исключением России, где это просто не успели провернуть.
Пост 4
Первичную социалистическую программу («или женщины будут освобождены от фабричного труда и у каждого мужчины появится «семейная зарплата», или женщины должны будут коллективно обеспечивать мужчин причитающимися им услугами») следует понимать дословно и принимать всерьез, потому что она была осуществлена именно так, как была заявлена, и в той последовательности, в которой была заявлена. Поэтому я думаю, что следует говорить о двух последовательных пактах, заключаемых «четвертым сословием» («трудом») и «капиталом».
Первый пакт — это пакт между «отцами» и «братьями». Что стало предметом пакта? — Предметом пакта стала РЕСТАВРАЦИЯ СОСЛОВНОГО ПРИНЦИПА ОРГАНИЗАЦИИ ОБЩЕСТВА. Двумя формами этого пакта стали «семейная зарплата» и «фашистское государство».
Русскоязычным феминисткам следует удалить из сознания картинку немца-фашиста, чтобы понять, что такое европейское фашистское государство первой половины ХХ века. То, с чем тогдашние жители СССР столкнулись на войне, было не фашизмом, а нацизмом, дискурсом и практикой расового превосходствa. Фашизм — это о другом. Фашизм определял сам себя как:
· «мужское движение»;
· «неопатриархат», реставрирующий фигуру отца, чтобы иметь возможность реставрировать «справедливость» пакта между мужчинами-братьями. Роль неопатриархатного Лидера-отца в фашистском государстве — это Охранитель и Гарант Мужественности членов восстановленного в своей первоначальной чистоте братского союза мужчин;
· «синдикалистское государство» (то есть, профсоюзное государство, в котором главная политическая роль отводится «производителям» — так они называли рабочих — объединенным в профессиональные союзы; коллектив «производителей» является главным сословием государства).
Главным предметом внутренней политики фашистское государство имеет «неопатриархатную реставрацию семьи». Фашистское государство само по себе представляет собой большую семью, символический брак великого лидера и Родины, которой тот одновременно приходится отцом-охранителем и любимым сыном.
В фашистском государстве мужчины образуют «братский союз», организованный иерархически на основе любви и взаимного восхищения. На вершине иерархии помещается верховный лидер-старший брат-отец.
Вся внутренняя политика фашистского государства вращается вокруг темы неопатриархатной семьи: женщины или не могли участвовать в оплачиваемом труде, либо могли участвовать в нем только в определенной мере, при определенных обстоятельствах и в рамках определенных ограничений. Мужчина должен получать достаточно денег, чтобы содержать семью, члены которой заняты его обслуживанием, для этого в трудовой сфере (и в экономике в целом) он изначально помещается «на пролет выше» на иерархической лестнице по отношению к любой женщине.
Первый пакт «труда» и «капитала» был повсеместным, отличие одних стран от других было в том, что в одних странах пакт «отцов» и «братьев» материализовался только через политику семейной зарплаты (сценарий США), а в других реставрация сословного общества по просьбе левых товарищей затронула и политический строй (сценарий Европы с её «коричневой чумой» и последующей войной).
Пост 5
Первый пакт труда и капитала не был возобновлен, он был расторгнут (со стороны труда, как я это понимаю). От первого пакта нам досталась сословная организация рынка труда, система, адаптированная в СССР в форме «блата». Я думаю, что те из нас, кто лично столкнулись с рынком труда без прикрас, знают: когда нет «дяди», передавшего по наследству денежное место, нет «крёстного отца», согласного за 10% з.п. устроить на пожизненный пост гос. функционера средней руки, нет религиозного ордена, партийного органа или ещё какой-нибудь НЕЭКОНОМИЧЕСКОЙ структуры, по «рекомендации» которой можно занять университетскую кафедру — когда ничего этого нет, и к тому же когда соискательница места — женщина, то ей не на что рассчитывать в плане заработка, кроме малой и большой нищеты. Или на то, чтобы выиграть в лотерею.
В соответствии с сословной организацией рынка труда так же организован и рынок потребления — «простые» (=«чужие») не имеют доступ к определенным продуктам, услугам, медицинским процедурам и т.д. Этот доступ регулируется двойной системой: 1) политика цен, 2) система гласных и негласных «рекомендаций» для кандидата на доступ к тому или иному продукту или услуге.
Ещё раз подчеркну, что всё это — результат деятельности нитаких-революционеров, результат процесса взять и поделить по понятиям. Наши «левые» — идеальные кандидаты для герменевтики подозрения, никогда и ни при каких обстоятельствах им нельзя верить (особенно, если вы — женщина). Они и сегодня стоят на страже этой системы. Попробуйте снять сословные ограничения с закрытых для широкой публики профессий (например, портовые грузчики) и вы сильно пожалеете.
Я думаю, что в том, что касалось семейной зарплаты, первый пакт труда и капитала не был возобновлен в новом поколении, так как к тому времени кульминировали культурные процессы, описанные в тексте «Неопатриархат и обмен женщинами» (мужское «недовольство культурой»).
Семейная зарплата неудобна тем, что
1) нужно работать всегда на одном месте;
2) необходимо следовать строгой сексуальной морали;
3) придется «ограничиться» одной женщиной, потому что на большее денег не хватит;
4) придется завести и содержать детей.
Эти обязательные положения пакта о семейной зарплате устраивали «производителей» — братьев первой половины ХХ века, но совершенно не устраивали их СЫНОВЕЙ. Сыновья, как мы знаем, не желают быть ни добытчиками, ни защитниками, они желают быть потребителями (в б/СССР см. народный дискурс перестройки, вращавшийся вокруг темы «проклятого быта» и «альтернативы», даже интересно, есть ли у нас аналитика на эту тему?).
Второй пакт труда и капитала — это пакт о «социальной защите». В западных странах он был оформлен в виде поправок и реформ национальных конституций.
В чем смысл «социальной защиты» с точки зрения первоначальных требований социализма? — Это вторая часть их программы: «...или женщины должны будут коллективно обеспечивать мужчин причитающимися им услугами».
Содержание пакта о социальной защите таково:
1) государство берет на себя функции защиты, ухода и финансирования нужд той части населения, которая не является здоровыми мужчинами. Мужчины же всё заработанное (на сословно организованном рынке труда, где им предоставлены горизонтальные и вертикальные преимущества) оставляют себе, поэтому прямое налогообложение должно исчезнуть (должно быть заменено на непрямое или касаться только самых малоимущих);
2) государство гарантирует такое положение вещей, при котором желания превращаются в права, как только находятся те, кто может за них заплатить;
3) государство гарантирует доступ любого мужчины в структуры доминирования через легализацию любых сексуальных практик. Если нет возможности прямой легализации, должно быть создано как можно более обширное пространство безнаказанности;
4) государство должно создать сеть «социальных услуг» и развивать "социальные инфраструктуры" на абсолютно все случаи жизни. Создание низкооплачиваемых рабочих мест государственных функционеров низшего ранга должно адсорбировать женщин из сферы частного бизнеса, где у мужчин не должно быть конкуренции. Заодно, женщины будут выполнять тот тип работы, к которому они предопределены — они будут ОБСЛУЖИВАТЬ («...коллективно обеспечивать мужчин причитающимися им услугами» — см. разговоры о #такойжеработе как виде «социалки»);
5) государство гарантирует материальное благосостояние мужчин через легализацию проституирования женщин. Проституирование женщин массово удаляет их из «белых» экономик, особенно в том случае, когда уровень материального достатка в обществе снижается, в ситуациях кризиса на рынке занятости. Современное проституирование (траффикинг) удаляет проституированных женщин также и физически: с жилой площади, из страны, из мира. Освободившиеся экономические и физические ниши должны быть предоставлены мужчинам, распределены между ними, так как женщины, в каждом поколении изгоняемые экономически и физически с помощью проституции, не вернутся.
За 20 лет действия пакта о социальной защите окончательно завершилось формирование новой группы правителей, известной нам как «истеблишмент». Я думаю, что, ориентируясь на сегодняшнюю ситуацию, стоит включать в «истеблишмент» не только профессиональных политиков — лидеров массовых политических партий и депутатов парламентов, но и профессиональных управленцев высокого звена (функционеров) и «творческую интеллигенцию» (ниже я о ней поясню). Хотя социальное происхождение этих людей не всегда доподлинно известно (но известно, что среди них есть много «поднявшихся из низов», благодаря первому пакту труда и капитала), то, что в настоящее время они следуют неопатриархатной программе, даёт понять, что перед нами сформированная неопатриархатная элита.
Пост 6
Вот теперь мы наконец добрались до современного институционального кризиса, кризиса пакта о «социальной защите». Как я уже писала в этой теме, я сосредоточусь только на институциональной стороне дела.
В конце прошлого года, когда в западных СМИ разразилась Трамп-истерия, я была очень впечатлена апокалиптическим визгом (даже не припомню другого случая, когда СМИ меня бы так впечатлили) и стала собирать материалы. Набрала толстенную папку всякой газетной писанины и вот что я поняла:
1. О происхождении современного истеблишмента (новой мужской элиты).
Насколько я понимаю, на протяжении ХХ века доминирующей семантикой был, с одной стороны, «пересмотр», а с другой стороны — «сдерживание» («компромисс»). Происходит наступление «четвертого сословия» по всем фронтам, поэтому «пересмотр» всё чаще и чаще идёт в паре с эпитетом «мировой», «глобальный». Я выделила несколько направлений «пересмотра»:
· мировые войны (передел поделенного мира)
· возникновение финансового капитала (перераспределение капиталов на мировом уровне, принципиально новая роль банков — из посредников в инвесторы и контролирующие инстанции финансовых потоков промышленных предприятий; легализация ростовщичества — небанковские кредитные компании; уход огромных средств от налогового контроля (отмывание денег))
· практически не прекращающийся в течение более чем 100 лет «пересмотр» сексуальной морали, ставший ключевым в монтаже современной системы работорговли, отличительными чертами которой являются
1) преимущественно сексуальная эксплуатация,
2) исключительная дешевизна и широкая доступность предлагаемого живого товара,
3) аренда, а не приобретение в собственность живого товара, в связи с чем —
4) тенденция к максимально быстрому товарообороту; — пересмотр концепций «труда» и «продукта», в связи с чем на арене появляется новый класс — творческая интеллигенция, которая включается в производственную систему неопатриархата со своим особым продуктом — общественным мнением; впоследствии этот новый класс становится «пятой властью»;
· пересмотр концепции предпринимательской деятельности – возникновение и развитие системы организованной преступности, мощных мафиозных кланов, в дальнейшем финансирующих политический истеблишмент. Сотрудничество политиков и мафиозных лидеров приводит к созданию коррупционной мета-системы, в рамках которой сегодня функционируют как «развитые» западные демократии, так и экспортированные в пост-колониальный период государственные модели в других странах. Благодаря сотрудничеству и слиянию с организованной преступностью и созданию коррупционной мета-системы истеблишмент действительно становится экономически независимым от большого промышленного капитала и даже переходит в наступление на его интересы (глобализация).
О том, как новая мужская элита организует власть и политический процесс.
Вне всякого сомнения, новая мужская элита организует власть как «био-власть», то есть, непосредственное воздействие на тела как биологические единицы. Главным способом управления здесь является техника «формирования и управления стадом». Действует это таким образом, что в определенное время и для определенных целей на общественную сцену выдвигаются компактные группы людей, не владеющие капиталом, но тем не менее, имеющие возможность лоббировать (опираясь на соответственно подготовленное стадо, на соответственно подготовленные ТЕЛА) собственные экономич
|
|
|
