Связь музыкального воображения с жизненным опытом слушателя

Одно и то же жизненное содержание может воплощаться композиторами по-разному в зависимости от их индивидуальности, от стиля эпохи, в которой они жили. Но выражение чувств в музыке согласуется с принципами исторического развития, и поэтому печаль и радость по-разному звучат в музыке И.С. Баха, С.С. Прокофьева и С.В. Рахманинова, в русской народной музыке и испанской.

В зависимости от своего жизненного опыта два человека, слушающие одно и то же музыкальное произведение, могут по-разному понять и оценить его, услышать в нём разные образы. Все эти особенности восприятия музыки, её исполнения и создания обусловлены работой воображения, которое, подобно отпечаткам пальцев, никогда не может быть одинаковым даже у двух людей.

Деятельность музыкального воображения связана с музыкально-слуховыми представлениями, то есть умением слышать музыку без опоры на её реальное звучание. Эти представления развиваются на основе восприятия музыки, поставляющего слуху живые впечатления звучащей музыки. Однако деятельность музыкального воображения не должна заканчиваться на работе внутреннего слуха. На это указывал Б.М.Теплов, говоря о том, что слуховые представления почти никогда не бывают слуховыми и должны включать в себя зрительные, двигательные и какие-либо ещё моменты [18,56]. Особенно большое значение в работе воображения играют зрительные образы. Г.Г. Нейгауз, работая со своими учениками над пьесой К. Дебюсси «Вечер в Гренаде», рисовал учащемуся такую картину: «Сонное царство, никаких страстей, только намёк на страсти. Очень тихо и полно, как будто много инструментов играет, ночью, далеко...»[8,38].

Не всегда нужно пытаться полностью переводить язык музыкальных образов на понятный смысл, выраженный словами. Известно высказывание П.И. Чайковского о его 4-й симфонии, который в письме С.И. Танееву отмечал, что если пытаться сформулировать содержание этой симфонии словами, то это возбудило бы насмешки и показалось бы комичным. «Симфония,- считал П.И. Чайковский,- должна выражать то, для чего нет слов, но что просится из души и что хочет быть высказано»[21,48]. Тем не менее, изучение обстоятельств, при которых композитор создал своё сочинение, его собственное мироощущение и мировоззрение эпохи, в которой он жил, влияют на формирование художественного замысла исполнения музыкального произведения.

Программные произведения оказываются более лёгкими для восприятия. Композитор как бы намечает то русло, по которому будет двигаться воображение исполнителя при знакомстве с его музыкой. Знание программы, как отмечал Б.М. Теплов, есть «необходимое условие полноценного и адекватного восприятия программной музыки»[18,59]. Так, в музыкальном искусстве существовали целые направления, отстаивающие преимущества музыки программной. В полной мере эту философию пропагандировала эпоха западноевропейского романтизма, выдвинувшая программность в качестве основополагающего требования к композитору. Вспомним известнейшие шедевры композиторов-романтиков, использующих обобщенную и последовательную программность. Это творения Ф. Шуберта, Ф. Листа, Г. Берлиоза, Р. Шумана, К. Сен-Санса, Э. Грига и др. В русской музыке сторонниками более демократичного и понятного программного искусства были представители «Могучей кучки» (М.А. Балакирев, Ц.А. Кюи, А.П. Бородин, М.П. Мусоргский, Н.А. Римский-Корсаков) и беляевского кружка (А.К. Лядов, А.К. Глазунов). Их идейный вдохновитель В.В. Стасов прямо указывал в своих работах на необходимость направлять фантазию и восприятие слушателя на верный образ, делать при этом искусство демократичным и понятным.

Это важно учитывать при работе с детьми. Если ставить детей в положение угадывателей программы, то это заставляет их искать в ней изобразительные намёки, вместо того, чтобы слушать музыку как выражение определённого содержания. В результате такой работы вырабатывается взгляд на музыку как на язык тёмный, двусмысленный и неопределённый.

Для профессионального музыканта, одарённого творческим воображением, вся музыка программна. В школе И.П. Павлова разделяют людей на художественный и мыслительный типы. При работе с детьми художественного типа педагогу не надо тратить много слов, потому что ученик интуитивно постигает содержание произведения, ориентируясь на характер мелодии, гармонии, ритм и т.п.

При работе с учащимися мыслительного типа понимание музыкального произведения оказывается при помощи сравнений, метафор, образных ассоциаций, активизирует воображение своего воспитанника и вызывает в нём эмоциональные переживания.

Творец, создавая художественное произведение, стремится перевоплотиться в своих героев. Дирижёр-исполнитель оставляет обыденный мир чувств, представлений и переносится в своём воображении в иной мир. Он испытывает чувства, которые, может быть, до того ему были неведомы, к нему приходят образы ранее незнакомые, в них возникает поток сознания, который А. Маслоу называл «пиковым опытом» [11,164]. В этом случае возникает единство человека с миром, о котором писал Ф.И. Тютчев, М.М. Пришвин. Для достижения «пиковых переживаний» в процессе восприятия искусства необходимо соответствующее развитие нервно-психической организации человека, опыт и развитое воображение. Л.С. Выготский подчёркивал, что для ребёнка, лишенного воображения, восприятие искусства, и достижение «пиковых переживаний», недоступно. Поэтому для развития восприятия музыки, так важно иметь развитое воображение, которое учит человека подниматься над обыденной действительностью и приобщаться к духовному опыту человечества [4,37].