 |
Превращается в драму. Мы все окоченели от холода и плакали, и в конце концов
|
|
|
|
Нилам сказала: "Давайте дадим Ошо поспать".
Ошо обычно немного ел ночью. Это изменялось в зависимости от того, как он себя
Чувствовал, но эти несколько месяцев он что-то съедал два или три раза за ночь.
Если его желудок был полон, это помогало ему спать, и он однажды сказал нам, что
Это началось, когда за ним ухаживала его бабушка, и она давала ему сладости.
Он ел около полуночи, так что когда он звал меня, я брала еду, он сидел на
Постели, а я сидела на полу. Я ждала... но он больше ничего не говорил о том,
Чтобы оставить тело. Он говорил совсем о других вещах, как будто ничего не
Произошло, и я старалась быть очень-очень спокойной и не собиралась напоминать
Ему.
Он пришел разговаривать с нами на следующий вечер, и с того вечера аудитория
Больше не была аудиторией, а была собранием медитирующих. Изменилось качество
Того, как мы слушали, и даже несмотря на то, что прибывали новые люди, они
Соскальзывали в это качество, как в шелковую перчатку.
Несколькими неделями позже в конце каждого дискурса Ошо начал вводить нас в
Медитацию, которая начиналась с джиббириш. Каждый в зале позволял вылетать
бессмысленной чепухе из его ума. Ошо потом говорил нам: "Стоп, полностью
замрите", - и мы сидели, неподвижные, как статуи. Потом: "Отпустите себя", - и
Мы раскидывались на полу. Когда мы лежали на полу, Ошо мягко вводил нас в
Молчаливые пространства, которые должны были стать нашим домом. Он дал нам вкус
Нашего внутреннего мира, где мы однажды поселимся навсегда. И потом он возвращал
нас назад и спрашивал: "Можем мы праздновать собрание десяти тысяч будд?"
|
|
|
•••
Алмаз - это самая твердая субстанция в мире, и некоторые из моих самых трудных
Дней с Ошо были, когда он пытался разбить мое бессознательные женские
Обусловленности. Возраст этих обусловленностей измеряется столетиями; они такие
Глубокие, что очень трудно не ассоциироваться с ними и видеть, что это не я. Вы
должны понять, что под "столетними обусловленностями" я имею в виду то, что мой
Женский ум запрограммирован моей матерью, а ее - ее матерью и так далее. И еще
Вам потребуется если не принять, то по крайней мере поиграть с идеей, что наши
умы не "новые". Наши умы - это собрания умственных стереотипов, которые прошли
Сквозь века.
Никто никогда не давал женщинам так много возможностей раскрыть себя как
Индивидуальности и быть свободными от рабства, как Ошо. Вокруг Ошо всегда было
Матриархальное общество. Мне нравилось слышать все восхваления женщин в
Дискурсах Ошо на протяжении многих лет, и я слышала, как мужчины-санньясины
Жаловались, что они родились не того пола в этой жизни. Но в начале 1988 года
Ошо уделил внимание другой стороне женщин. Видимо, мы получили так много
Сострадания, потому что мы нуждались в нем.
Через женские обусловленности труднее пройти, так как мы позволяли, чтобы с нами
Обращались как с рабынями, и глубоко внутри женщина по-прежнему обладает
Менталитетом рабыни. В ответе на вопрос Маниши, когда она спрашивала об
учениках, с которыми обращаются как-то особенно, он ответил:
"...это не вопрос, Маниша, что специальное обращение означает "переезд в Лао-Цзы
(дом Ошо) и ежедневные личные беседы с мастером". Если ты осознаешь, что ты
спрашиваешь... ты видишь ревность? Ты видишь свою женщину?"
Он продолжал объяснять, что люди приходят увидеть его, только если это связано с
|
|
|
Их работой. Что не каждый человек в коммуне может делать ту же самую работу.
Кто-то должен приготавливать его еду, кто-то должен делать заметки и выполнять
Работу секретаря. Он объяснил, почему Анандо подходит к своей работе, а у Маниши
есть ее работа. Он продолжал:
"Первая коммуна разрушилась из-за женской ревности. Они постоянно ссорились.
Вторая коммуна была разрушена из-за женской ревности. И это третья коммуна и
Последняя, потому что я начинаю уставать. Иногда я думаю, что может быть Будда
Был прав, что он не разрешал ни одной женщины в своей коммуне в течение двадцати
Лет. Я не за него: я первый, кто позволил мужчинам и женщинам иметь ту же самую,
Одинаковую возможность для просветления. Но я обжег свои пальцы дважды, и это
Всегда была ревность женщин. И все же я упрямый человек. После двух коммун,
Когда огромные усилия были потрачены зря, я начал третью коммуну, но я не создал
Никакого отличия - женщины по-прежнему руководят ею. Я хочу, чтобы женщины
здесь, в коммуне, не вели себя как женщины. Но маленькие ревности..."
("Хаякуджо: Эверест Дзен")
Я также была в шоке однажды вечером, сидя на дискурсе, когда Ошо сказал:
"...Как раз сегодня утром Девагит работал с моим зубом. Первый раз за все годы,
когда я встал с зубоврачебного кресла, я спросил его: "Ты удовлетворен?"...
Потому что я видел его неудовлетворенность, он не смог сделать ту работу,
Которую он хотел, с моим зубом. Вечером я сказал, чтобы он закончил ее, потому
Что кто знает о завтра? Может быть, меня не будет здесь, тогда пломбирование
Моего зуба будет абсолютно абсурдным. Он сделал все, что мог, но я мастер,
Который учит каждого присутствию в каждый момент.
И даже люди, которые близки ко мне, продолжают спрашивать меня: "Ты любишь меня,
Бхагван?" Я не могу по-другому. Это не вопрос ваших качеств, моя любовь
безусловна. Но я вижу бедность человеческого сердца. Оно продолжает спрашивать:
"Я нужен?" И если вы не свободны от желания быть нужным, вы никогда не узнаете
Свободу, вы никогда не узнаете любовь и вы никогда не узнаете истину. Из-за этой
|
|
|
Истории я должен сообщить вам: Четана работает очень много, постоянно, заботясь,
чтобы мне во всем было хорошо, но она продолжает спрашивать: "Ты любишь меня?" Я
Сижу в зубоврачебном кресле, мне только что дали максимальную дозу
обезболивающего, и она спрашивает: "Ты любишь меня?" И поскольку я обещал своему
дантисту: "Я не буду говорить...", но это невозможно. Поскольку я не сказал: "Я
люблю тебя", она была так обеспокоена, что забыла положить полотенце в мою
Ванную комнату. Мне пришлось принимать ванну без полотенца. Позже, когда я
спросил ее, она сказала: "Извини меня". Но это не только ее ситуация. Это
Ситуация почти каждого. А все мое учение заключается в том, что вы должны иметь
Уважение к самому себе. Это унижение достоинства, когда вы просите это, и
Особенно мастера, чья любовь уже дана вам. Зачем быть нищим? Мои усилия здесь в
Том, чтобы сделать из вас императоров. В тот день, в тот момент, когда вы
Поймете потрясающее великолепие присутствовать в настоящем, ничего больше не
нужно. Вас достаточно. Из этого возникает огромная радость: "Ага! Мой бог! Я был
здесь, а искал везде в других местах".
Я сознательно не требовала: "Любишь ли ты меня?" - но Мастер работает и с
Бессознательным. Он поднимает бессознательные желания на поверхность, потому что
|
|
|
