Идея пассионарности Л. Н. Гумилева

У основоположников евразийства — Николая Сергеевича Трубецкого и Петра Николаевича Савицкого было немало последователей, разработчиков их идей. Но только в конце 60—70-х годах XX в. разрозненное течение евра­зийцев разных направлений получило новый мощный интеллектуальный тол­чок, сформировавшись в качественно иное течение — неоевразийство. И свя­зано это течение с именем историка, этнографа, географа Льва Николаевича Гумилева (1912 — 1992), его идеей евразийской пассионарности.

Жизнь свела Л.Н. Гумилева и П.Н. Савицкого в 1966 г., Л. Гумилев приехал на археологический конгресс в Прагу. Последние евра­зийцы — П.Н. Савицкий и Г.В. Вернадский внимательно следили за публикациями Л.Н. Гумилева и очень высоко оценивали его идеи, носящие концептуальный характер.

Итак, Л.Н. Гумилев считает, что отличия одного этноса от другого определяются не «способом производства», «культурой» или «уровнем образования». Этносы отличаются друг от друга стереотипами поведения, которые человек усваивает в первые годы жизни от родителей, сверстников, а затем использует всю жизнь. В этносе в отличие от общества работают не сознатель­ные решения, а ощущения и условные рефлексы. Этнос, каж­дый человек приспосабливается к географической и этнической среде.

Но чтобы по-новому приспособиться к окружению (особенно к новому окружению), а тем более создать этнос, нужна какая-то потенциальная энергия, нужны силы. В этом-то, подчеркива­ет Гумилев, «сердцевина новизны пассионарной теории этногенеза». Она связывается со способностью людей «поглощать био­химическую энергию живого вещества биосферы», откры­тую В.И. Вернадским. Способности разных людей поглощать эту энергию различны. Гумилев предлагает классифицировать всех людей по этому признаку на три типа: наибольшее число людей располагает этой энергией в количестве, достаточном, чтобы удовлетворить потребности, диктуемые инстинктом самосохра­нения. Эти люди (их чаще всего называют гармоничными) рабо­тают, чтобы жить — никаких иных потребностей у них не воз­никает. Однако есть определенное число персон, наделенных «экстремальной энергетикой». Этот избыток Л.Н. Гумилев на­звал пассионарностью (пассия - страсть).

В каждом этносе соотношение людей разных типов меняется со временем. Суммируясь, пассионарность индивидов образует пассионарность на популяционном уровне. Избыток энергии на что-то должен быть истрачен. Он может быть истрачен на какие-либо социальные идеи или дос­тижение определенных материальных, политических и других целей.

Л.Н. Гумилев утверждает, что стремясь к своему идеалу, лю­ди пассионарные часто жертвуют своей жизнью ради других, но ради достижения своих практических целей перестраивают саму этническую систему, меняют ее стереотипы поведения и цели развития.

Когда же лидеры-пассионарии, их потомки оказываются уничтоженными (в войнах, на кострах инквизиции, в концлаге­рях, взаимоистреблениями), то вновь виден трудолюбивый на­род, довольный своей жизнью. От момента пассионарного толч­ка (появления первых пассионариев в спокойной популяции) до возвращения в новое состояние равновесия — гомеостаз — проходит около 1200 — 1500 лет. За это время пассионарность вна­чале устойчиво растет — фаза подъема, когда структура этниче­ской системы постоянно усложняется, из разрозненных субъек­тов (сословий) возникает единый новый этнос. Когда пассио­нарность достигает вершины, создается единый этнический мир — суперэтнос, состоящий из отдельных, близких друг другу по поведению и культуре этносов. Вся последующая этническая история связана с обратным процессом — разрушением создав­шегося суперэтноса вследствие спада пассионарности.

Самые тяжелые моменты в жизни этноса (в жизни людей) — это смены фаз этногенеза, фазовые переходы. Фазовый переход — это кризис, связанный с изменением уровня пассионарности, с психо­логической ломкой стереотипов поведения ради приспособления к новой фазе.

Может ли все человечество слиться в один гигантский супер­этнос, где будут торжествовать общечеловеческие ценности? Гу­милев полагает, что пока существуют разные уровни пассионар­ного напряжения в уже имеющихся суперэтносах, пока сущест­вуют различные ландшафты Земли, требующие специфического приспособления в каждом отдельном случае, такое слияние ма­ловероятно и торжество общечеловеческих ценностей, к сча­стью, — лишь очередная утопия. Если это слияние произойдет, то восторжествуют не «общечеловеческие ценности», а этниче­ская доминанта какого-то конкретного суперэтноса.

По мнению Гу­милева, великороссы представляют особый этнос, сложившийся под мощным воздействием пассионарного толчка, на основе тюркско-славянского слияния. Подобный тезис — своего рода обоснование русского контроля над землями, населенными тюркскими этносами. Этот сплав этносов мог образоваться как симбиоз, порожденный специфическим сочетанием Леса и Сте­пи. Тесный союз Леса и Степи предопределил сущность циви­лизации, культуры, стереотипов поведения великороссов.

Гумилев выделяет три основные формы контактов этносов: симбиоз, ксения и химера. Симбиоз — сочетание этносов, при котором каждый занимает свою экологическую нишу, свой ландшафт, полностью сохраняя свое национальное своеобразие. При симбиозе этносы взаимодействуют друг с другом и взаимно обогащаются. Он повышает жизненные возможности народов, делает могущественными страны.

Ксения — сочетание, при котором один этнос — «гость», вкра­пление в теле другого. «Гость» живет изолированно, не нарушая этнической системы «хозяина». Присутствие ксений безвредно для вмещающего этноса. Но когда «гость» начинает утрачивать свою изолированность, он чаще всего превращается в химеру.

Химера — соединение несоединимого. Она возникает, если два этноса, принадлежащих к суперэтносам с отрицательной взаим­ной комплементарностью (несовместимостью ценностей), живут перемешавшись, пронизывая друг друга. В этих случаях неизбеж­ны кровь и разрушения, гибель одного или обоих этносов. Про­цесс распада этносов может длиться 150—200 и более лет.

Теория пассионарности Л.Н. Гумилева обогащается учения­ми о «циркуляции элит» итальянского социолога В. Парето и религиоведческими взглядами школы европейских традициона­листов Генона и Эвола (идеи традиционалистов: «кризис совре­менного мира», «деградация Запада», «Десакрализация цивили­зации» и другие являются важными компонентами этого тече­ния неоевразийцев)

Опираясь на знания концепций Хаусхофера, Шмитта, Никиша, «новых правых» (Жана Тириара, Карло Террачано и др.), эта школа неоевразийцев понимает Европу как континенталь­ную силу. Обозначенные аспекты парадигмы были незнакомы П. Савицкому, Г. Вернадскому, Н. Трубецкому — в ту пору США еще не набрали соответствующий геополитический вес, который имеют сейчас. Это течение неоевразийцев признает стратегическую важность Европы для завершенности евразийского «большого пространства».

Следующая особенность современного неоевразийства — идея континентального русско-иранского союза. Выбор ислам­ских стран, прежде всего Ирана, Ирака, в качестве стратегиче­ского союзника является базой антиатлантической стратегии на юго-западе Евразии. Тюркские народы и русские, ислам и пра­вославие имеют положительную комплиментарность, совпадение экономических и политических интересов. Это объективно объ­единяет народы и страны этого региона для противодействия антитрадиционному, утилитарно-прагматическому Западу со всеми его разновидностями неополитических проектов.

Неоевразийство данного течения совершенно не приемлет ни атлантизма, ни мондиализма и немногим благосклоннее смотрит на европеизм и умеренный континентализм европей­ских геополитиков, который для них представляется промежу­точной реальностью.