 |
Или - суперзнания, которые мы теряем 1 глава
|
|
|
|
ПОБЕДА НАД РАДИАЦИЕЙ
- Опять Володя что-то необычное устроил? - спросила у подбежавшего к нам дедушки Анастасия.
И дедушка, мельком лишь на меня взглянув, бросив коротко: «Привет, Владимир», пояснил:
- Он на берегу у озера. Он нырнул и камешек достал со дна. Теперь стоит, зажав его в своей руке. Предположить могу: ему сжигает камень ручку, но он его не отпускает. И я не знаю, какой дать совет.
Потом дедушка повернулся ко мне и строго сказал:
- Твой сын там, ты - отец… чего ж стоишь?
Не совсем понимая, что происходит, я побежал к озеру. Рядом бежал дедушка и пояснял:
- Этот камешек радиоактивен. Он небольшой, но энергии в нем много. Эта энергия похожа на радиацию.
- Откуда же он взялся на дне озера?
- Давно он там. Еще отец мой знал об этом камешке. Но донырнуть туда никто не мог.
- А как Володя донырнул? Откуда он узнал?
- Нырять на глубину я его натренировал.
- Зачем?
- Так он мне досаждал, все время просил об этом. Вам же воспитанием ребенка заниматься недосуг, все на стариков сваливаете.
- А кто ему о камне рассказал?
- Так кто ж ему, кроме меня, расскажет? Я рассказал.
- Зачем?
- Он захотел узнать - что не дает замерзнуть озеру зимой.
Когда мы подбежали к озеру, я увидел своего сына, стоящего на берегу. Его волосы и рубашка были мокрыми, но вода с них уже стекла, значит, он стоял так уже давно, - решил я.
Мой сын, Володя, стоял с вытянутой вперед рукой, сжав пальцы в кулак, и, не отрываясь, сосредоточенно смотрел на него. Было ясно: в руке у него зажат тот самый злополучный камешек со дна озера. Я сделал всего два шага в сторону сына. Он быстро повернул голову ко мне и сказал:
- Не подходи ко мне, папа.
И когда я остановился, добавил:
- Здравия мыслям твоим, папа. Но только отойди подальше, может, будет лучше, если вы с дедушкой на землю ляжете, - я смогу тогда спокойно сосредоточиться.
|
|
|
Дедушка тут же лег на землю, и, сам не зная почем я тоже лег с ним рядом. Некоторое время мы молча смотрели на стоящего на берегу Володю, потом ко мне пришла совсем простая мысль, и я сказал:
- Володя, да ты просто швырни его подальше.
- Куда подальше? - не поворачиваясь, спросил сын.
- В траву.
- Нельзя в траву, там может многое погибнуть. Я чувствую, его нельзя пока бросать.
- Так что же ты будешь так стоять, и день, и два? Что дальше? Будешь стоять неделю, месяц?
- Я думаю, как поступить, папа. Давайте помолчим, пусть мысль найдет решенье, не надо отвлекать ее.
Мы с дедушкой молча лежали и смотрели на Володю. И вдруг я увидел, что с противоположной стороны берега медленно, очень медленно для сложившейся ситуации идет Анастасия. Не дойдя до Володи метров пять, она как ни в чем не бывало села на берег озера, опустила в воду ноги и некоторое время так сидела. Потом повернулась к сыну и совершенно спокойно спросила:
- Тебе жжет ручку, сынок?
- Да, мама, - ответил Володя.
- О чем ты думал, когда доставал камень, и о чем думаешь сейчас?
- От камня исходит энергия, похожая на радиацию. О ней рассказывал мне дедушка. Но от человека тоже исходит энергия. Я это знаю. И человеческая энергия всегда сильнее, никакая другая победить человеческую не может. Я достал камешек и держу его. Всеми силами стараюсь подавить его энергию. Вогнать ее обратно, внутрь. Я хочу показать, что человек сильнее любой радиации.
- И тебе удается показать превосходство исходя щей от тебя энергии?
- Да, мама, удается. Но он нагревается все сильнее. Он немножечко обжигает мои пальцы и ладонь.
- Почему ты его не бросишь?
- Я чувствую, этого делать нельзя.
- Почему?
- Я чувствую.
- Почему?
- Он… Он взорвется, мама. Взорвется, как только я разожму пальцы своей руки. Взрыв будет сильный.
|
|
|
- Правильно, он взорвется. От камня исходит заключенная в нем энергия. Своей энергией ты подавил ее поток и направил внутрь, мысленно образовал ядро внутри камешка, и там скапливается сейчас и твоя, и его энергия. Она не может скапливаться бесконечно. Она уже внутри ядра, тобою в мыслях сотворенного, бушует и нагревается, и обжигает камень твою ручку.
- Я это понял, поэтому не разжимаю пальцы.
Внешне Анастасия была совершенно спокойна, движения ее были медленными и плавными, и говорила она размеренно и с паузами, но я чувствовал, что она необыкновенно сосредоточенна и мысль ее, наверное, работает как никогда быстро. Она встала, как-то вяло потянулась и спокойно сказала:
- Значит, ты понял, Володя, если сразу открыть камешек, может быть взрыв?
- Да, мама.
- Так значит, ее нужно выпускать постепенно.
- Как?
- Потихоньку, сначала, слегка разжав большой и указательный пальчики, ты оголишь часть камня, и тут же мысленно представь, как из него лучом ввысь исходит энергия, тобой запущенная в камень. И за твоей его энергия начнет стремиться. Будь осторожен: только вверх луч должен уходить.
Володя, сосредоточенно глядя на крепко сжатый кулак, потихоньку ослабил большой и указательный пальцы. Утро было солнечное, но даже при свете дня был виден луч, исходящий от камня. Птица, летящая в вышине, попала в этот луч и превратилась в клуб дыма. Словно взорвалось паром маленькое облачко, по которому скользнул луч. И через несколько минут луч стал почти незаметен.
- Ой, и засиделась я тут с вами, - сказала Анастасия, - пойду, может, завтрак приготовлю, пока вы тут развлекаетесь.
Уходила она тоже очень медленно. Сделав пару шагов, она слегка пошатнулась, подошла к воде и омыла лицо. Вероятно, за внешним спокойствием она скрывала невероятное напряжение. Скрывала, чтобы не испугать сына и не помешать его действиям.
- Откуда ты знала, как необходимо было поступить, мама? - крикнул вслед удаляющейся Анастасии Володя.
- Откуда? - передразнил Володю уже поднявшийся с земли и повеселевший дедушка. - Как откуда? По физике твоя мама в школе отличницей была. - И захохотал.
Анастасия повернулась в нашу сторону, тоже засмеялась и ответила:
- Я не знала об этом раньше, сынок. Но что бы ни случилось, всегда нужно искать и находить решение. Не сковывать страхом свою мысль.
|
|
|
Когда луч стал уже совсем невидимым, Володя разжал пальцы. На его ладони спокойно лежал небольшой продолговатый камешек. Он некоторое время смотрел на него, бормоча почти про себя: «Заложенное в тебе не сильнее человека». Потом снова сжал пальцы в кулак, разбежался и прямо в рубашке нырнул в озеро. Он не появлялся минуты три, а когда вынырнул, сразу поплыл к берегу.
- Это я его научил так воздух экономить, - сказал дедушка.
Когда Володя вышел на берег, попрыгал, стряхивая воду, и подошел к нам, я не вытерпел и высказался:
- Да ты знаешь, что такое радиация, сынок? Не знаешь. Знал - не полез бы и не нырял за этим камнем. Неужели занятия не находится тебе здесь другого?
- Я знаю о радиации, папа. Дедушка мне рассказывал о том, какие катастрофы случаются у вас на атомных электростанциях, какое есть оружие и какая проблема теперь возникла с хранением ядерных отходов, - ответил Володя.
- Ну и при чем здесь этот камень, лежавший на дне озера? При чем?
- Вот именно, при чем? - вступил в разговор дедушка. - Ты тут повоспитывай его, Владимир. А я хоть отдохну немного. А то в последнее время уж очень много требований твой сын предъявляет ко мне.
Дедушка стал удаляться, и мы остались с сыном наедине.
Мой сын стоял передо мной в своей мокрой рубашке. Он явно был расстроен тем, что заставил всех поволноваться. Мне больше не хотелось на него строжиться. Я просто стоял и молчал, не зная о чем говорить. Володя заговорил первым:
- Понимаешь, папа, дедушка мне сказал, что эти хранилища ядерных отходов таят в себе очень большую опасность. По теории вероятности, они могут нанести непоправимый вред многим странам и людям, в них живущим. И даже всей нашей планете.
- Могут, конечно, но ты здесь при чем?
- Так если люди посчитали, будто бы решена проблема, но опасность все равно остается, то значит, неправильно она решена.
- Ну и что, что неправильно?
- Дедушка сказал, что правильное решение должен найти я.
- Ну и как? Ты нашел?
- Теперь да, папа.
|
|
|
Он стоял передо мной, мой девятилетний сын, мокрый, с пораненной рукой, но уверенный в себе. И говорил он спокойным и уверенным тоном о решении проблемы хранения ядерных отходов. Это было весьма странно. Ведь он не ученый, не физик-ядерщик и даже не учится в обычной школе. Очень странно. Стоит на берегу таежного озера мокрый ребенок и рассуждает о безопасном хранении ядерных отходов. Не надеясь на хоть сколько-нибудь эффективное решение с его стороны по этой проблеме, а лишь для того, чтобы поддержать разговор, я спросил:
- Ну и как конкретно ты разобрался с этой неразрешимой проблемой?
- Из множества вариантов, я думаю, самым эффективным является их рассредоточение.
- Не понял, чего рассредоточение?
- Отходов, папа.
- Это как?
- Я понял, папа: в малых дозах радиация совсем не опасна. В небольших количествах она содержится повсюду: в нас, в растениях, в воде, в облаках. Но если ее сконцентрировать в одном месте, возникает реальная опасность. В ядерных хранилищах, о которых рассказывал дедушка, искусственно сконцентрированы радиоактивные предметы в одном месте.
- Ну, это все знают. Радиоактивные отходы свозят в специально построенные хранилища, которые тщательно охраняются от террористов. Специально обученный персонал следит за тем, чтобы не нарушалась технология хранения.
- Все так, папа. Но опасность все равно существует. И катастрофа неминуема, ее причина - чья-то специальная мысль, навязываемое людям неправильное решение.
- Этой проблемой, сынок, занимаются научные учреждения, в которых работают люди с высокими учеными степенями. Ты не ученый, науку не знаешь, а потому не можешь решать такую важную проблему. Ее решением должна занимается современная наука.
- Но результат, папа? Ведь именно в результате решений современной науки и подвергается человечество большой опасности. Я, конечно, не учусь в школе, не знаю науки, о которой ты говоришь, но…
Он замолчал и опустил голову.
- Что означает твое «но»? Почему ты замолчал, Володя?
- Я не хочу, папа, учиться в той школе и изучать науку, ту, которую ты имеешь в виду.
- Почему не хочешь?
- Потому, папа, что наука эта ведет к катастрофам.
- Но другой ведь науки нет.
- Есть. «Действительность только собой определять необходимо», - говорит мама Анастасия. Я понял, что это такое, и изучаю или определяю. Пока не знаю, как сказать точнее.
Надо же, как он тверд в своих убеждениях, - подумал я и спросил:
- А какова вероятность катастрофы по-твоему?
- Стопроцентная.
- Ты в этом убежден?
- По теории вероятности и факту непротиводействия пагубной мысли, катастрофа неминуема. Строительство больших ядерных хранилищ можно сравнить со строительством больших бомб.
|
|
|
- А твоя мысль, значит, вступила в противодействие пагубному.
- Да, я запустил в пространство свою мысль. И она победит.
- А конкретно, как твоя мысль решила вопрос о безопасном хранении ядерных отходов?
- Все ядерные отходы, сконцентрированные в больших хранилищах, необходимо расконцентрировать - вот моя мысль.
- Расконцентрировать - это означает разделить на сотни тысяч или даже миллионы маленьких кусочков?
- Да, папа.
- Простое решение. Но остается главный вопрос - где хранить эти маленькие кусочки?
- В поместьях родовых, папа.
От неожиданности, невероятности услышанного я некоторое время не знал, что и сказать. Потом почти выкрикнул:
- Бред! Полный бред придумал ты, Володя.
Потом я немного подумал и сказал уже более спокойно:
- Конечно, если ядерные кусочки рассредоточить по разным местам, глобальной катастрофы можно избежать. Но будут подвержены опасности миллионы семей, решивших жить в поместьях. А ведь все люди котят жить в экологически чистой местности.
- Да, папа, все люди хотят жить в экологически чистых местах. Но таких мест уже почти не осталось на земле.
- И здесь, в тайге, тоже не экологически чистое место?
- Здесь место относительно чистое. Но не идеальное, не первозданное. Идеальных нигде не осталось. Облака из разных мест, бывает, и сюда приносят кислотные дожди. Травинки, деревья, кусты пока справляются с ними, но ведь грязные места с днем каждым лишь грязнее получаются. И с каждым днем таких мест все больше. Вот потому не отступать от грязного, а наступать сейчас необходимо. «Творить самим необходимо чистые места», - так мама говорит. Из множества возможных вариантов мысль моя выбрала один, нет у нее другого варианта. Рассредоточить, приручить, для жизни пользу извлекая, хранить в поместье маленький кусочек - безопаснее, так мысль говорит.
- А где в поместье? В кладовке? В сейфе? В погребе эту капсулу с радиоактивным содержанием хранить? Тебе мысль твоя еще не подсказала?
- В земле закопанной не менее чем на девять метров хранить необходимо капсулу.
Я задумался над невероятным на первый взгляд предложением сына и все больше стал склоняться к мысли: рациональное зерно в нем все же есть. По крайней мере, предложенный им вариант хранения ядерных отходов действительно полностью исключает возможность масштабных катастроф. Что же касается загрязнения в конкретном поместье, то его действительно можно избежать, да еще и пользу извлечь. Может, придумают ученые что-то наподобие маленького реактора. Или еще что-нибудь.
Вдруг меня тоже осенила мысль. Это надо же! Вот она! Вот еще одна причина, объясняющая необходимость рассредоточения хранилищ с радиоактивными отходами. Деньги! Огромные деньги платят иностранные государства за хранение этих отходов. На них и строятся хранилища, содержится обслуживающий персонал и целые охранные управления. Часть денег, как водится, исчезает неизвестно куда. А пусть эти деньги платят каждому поместью, где хранятся капсулы с радиоактивными отходами. Здорово! И безопасность заражения будет гарантирована, да при этом еще и деньги людям платить будут.
В настоящее время никто не может безопасность гарантировать даже тем, кто живет вдали от хранилищ. Когда случилась авария на Чернобыльской АЭС в Украине, заражению подверглись части территорий не только Украины, но и России, Белоруссии. Облака могли разнести загрязнение на сотни и даже тысячи километров.
Таким образом, предложение сына, пусть пока концептуальное, требующее детализации, все же заслуживает самого пристального внимания и ученого мира, и правительств, и главное - общественности.
Прохаживаясь вдоль берега озера и занятый своими мыслями, я совсем забыл о сыне. А он молча стоял на том же месте, наблюдая за мной. Воспитание не позволяло ему первым обратиться ко мне. Прервать мысль размышляющего человека здесь считалось недопустимым.
Я решил перевести разговор на другую тему.
- Ты, значит, все время размышляешь о разных проблемах, Володя, а обязанности у тебя есть какие-нибудь? Какую-нибудь работу тебе поручено выполнять?
- Работу?.. Поручают?.. Я всегда занимаюсь тем, чем захочу. Работу? Что подразумевается под словом «работа», папа?
- Ну работа - это когда ты делаешь какое-то дело, и тебе за него платят деньги. Или делаешь дело, которое приносит пользу всей семье. Вот мне, например, в твои годы родители поручали за кроликами ухаживать. И я ухаживал. Траву для них рвал, кормил, клетки чистил. А кролики приносили семье нашей доход.
Володя, выслушав меня, вдруг сказал немного возбужденно:
- Папа, я тебе сейчас расскажу об одной обязанности, которую я сам себе поручил. Это очень радостная обязанность. Только ты сам определи, работой она называется или нет.
- Расскажи.
- Тогда пойдем, покажу тебе одно место.
«ГУСИ, ГУСИ!» - «ГА-ГА-ГА».
ИЛИ - СУПЕРЗНАНИЯ, КОТОРЫЕ МЫ ТЕРЯЕМ
Мы с сыном стали удаляться от озера. Володя шел впереди. Он как-то изменился: из рассудительного и сосредоточенного превратился в радостно-возбужденного. Иногда перекруживался на ходу, подпрыгивал и быстро рассказывал:
- За кроликами я не ухаживал, папа. Делал другое дело. Как же его назвать? Рожал… не подходит. Сотворял? Тоже не очень подходит. Да, вспомнил. У вас это называется высиживать яйца. Значит, я высиживал яйца.
- Как это - высиживал? Яйца высиживает курица-наседка или иная птица.
- Да, я знаю. Но мне необходимо было самому их высидеть.
- Зачем? Ты по порядку все расскажи.
- По порядку. Хорошо, все случилось по такому порядку.
- Я попросил дедушку найти мне несколько яиц диких уток и диких гусей. Дедушка сначала поворчал немножко, но через три дня принес мне четыре больших гусиных яйца и пять поменьше - утиных. Дальше по порядку: я выкопал небольшую ямку, положил на дно оленьего навозу с травой, закрыл все это сухой травой, сверху положил все принесенные дедушкой яйца.
- Зачем навоз понадобился?
- Он дает тепло. Яйцам необходимо тепло, чтобы вывелись из них птенцы. И сверху им тепло необходимо. Сверху я иногда сам ложился, закрывая ямку животом своим. Когда прохладно было или дождь шел, поручал над ямкой лежать медведю.
- А как же медведь яйца не подавил?
- Так медведь большой, а ямка с яйцами маленькая. Он же лежал над ямкой, а яйца на дне. А я то волчице поручал охранять яйца, то сам спал рядом, пока они не стали проклевываться. Это так радостно смотреть, когда проклевываются. Только не все высиделись. Из девяти яиц получилось два гусенка и три утенка. Я кормил их зернышками травы, протертыми орешками и сам поил водой. Всегда, когда кормил их, приглашал разных зверей, которые живут на нашей территории.
- Зачем?
- Чтобы видели они, как я ухаживаю, поняли, что их нельзя трогать, а наоборот, нужно охранять. Спал тоже рядом с ямкой, в которой родились утята и гусята, а когда холодные ночи случались или дождь шел, медведю рядом спать поручал. Птенцы прятались в его теплой шерсти, и им было хорошо. Дальше, если по порядку… Вокруг ямки я натыкал колышков и сплел плетень из веток, сверху тоже гнездо закрыл ветками. Гусята с утятами подросли и научились вылезать из своей ямки. А я ходил вокруг их гнезда и вот так отрывисто посвистывал: «Тю-тю-тю». Они сразу вылезали и бежали за мной. За медведем бегать пытались, но я их отучил. Медведь может уйти далеко, а они погибнуть могут. Но ничего с ними не случилось. Подросли, перья на них появились, научились летать. Я их вверх подбрасывал, чтобы научились. Потом они стали улетать куда-то, но возвращались в свое гнездо. Когда наступила осень и разные птицы стали собираться в стаи и готовиться лететь на юг, мои повзрослевшие утки примкнули к стае уток, а гуси - к гусиной стае, и все улетели в теплые края. Но я предполагал, почти уверен был: они вернутся весной. Они вернулись. О, как же это было здорово, папа! Когда вернулись, я услышал их радостный крик: «Га-га-га». Побежал к гнезду и тоже стал кричать: «Тю-тю-тю». Кормил их семенами травы и заранее приготовленными растолченными ядрышками орехов. Они брали корм из рук. Я радовался, и звери местные прибежали на крики, тоже радовались. Смотри, папа, мы пришли. Смотри!
В укромном месте между двух смородиновых кустов я увидел сплетенное сыном гнездо. Но никого рядом не было.
- Ты говоришь, вернулись, а здесь никого нет.
- Сейчас нет, они улетели куда-то гулять, кормиться. Вот и нет их, но смотри, папа.
Володя раздвинул ветки, расширяя вход, и я увидел три лунки-гнезда. В одной лежали пять штук небольших по размеру яиц, наверное, утиных. В другой - одно побольше - гусиное.
- Надо же, вернулись, значит, и несут яйца… Только мало.
- Да! - восхищенно воскликнул Володя. - Они вернулись и несут яйца. Они могут и больше снести, если забирать из гнезда часть яиц и подкармливать чаще несушек.
Я смотрел на счастливое лицо сына, но не мог до конца понять причину его радостного возбуждения. Спросил:
- Чему ты так сильно радуешься, Володя? Я знаю никто из вас, ни дедушка, ни мама, ни ты не употребляете яйца в пищу, следовательно, твои действия нельзя назвать делом или работой, потому что нет от них практической пользы.
-Да? Но ведь другие люди едят яйца птичьи. Мама говорит, можно употребить все, что животные сами отдают человеку. Особенно тем людям, которые привыкли питаться не только растительной пищей.
- А при чем здесь люди и твои действия?
- Надо так сделать, решил я, чтобы Люди, живущие в поместьях, не обременяли себя заботой о своем хозяйстве. Или почти не обременяли. Чтобы было у них время размышлять. Это возможно. Если понять задуманное Богом, сотворившим наш мир. Мне нравится наука познания Его мыслей. Это самая величайшая наука, и ее необходимо познавать. Например познать: зачем Он сделал так, что птицы осенью на юг улетают, но не остаются в теплых краях, а снова возвращаются? Я много думал об этом и предположил, Он это для того сделал, чтобы не утруждать человека зимой. Зимой птицы не могут сами найти себе корм и улетают. Но не остаются на юге, они возвращаются, хотят быть полезными человеку. Так задумал Бог. Человеку необходимо многое понять из задуманного нашим Творцом.
- Значит, ты, Володя, предполагаешь, что в каждом поместье или во многих могут жить утки, гуси, нести яйца, сами кормиться, а осенью улетать на юг и весной возвращаться?
- Да, так можно сделать. У меня ведь получилось.
- У тебя получилось, согласен. Но есть одно обстоятельство… Я, наверное, огорчу тебя, но все равно мне необходимо сказать правду. Чтобы ты не выглядел смешным со своим предложением.
- Скажи мне правду, папа.
- Есть такая наука - экономика. Ученые-экономисты рассчитывают, как рациональнее поступить для производства разных товаров, в данном конкретном случае - яиц. В нашем мире построено много птице ферм. Там содержится очень много кур в одном месте. Они несут яйца, которые потом поступают в магазины. Человек приходит в магазин и спокойно покупает необходимое ему количество яиц. Все сделано так, чтобы на производство одного яйца уходило как можно меньше трудозатрат и времени.
- Что такое трудозатраты, папа?
- Это количество затраченных средств и времени на производство одного яйца. Надо внимательно считать, как поступить эффективнее, то есть лучше.
- Хорошо, я постараюсь посчитать, папа.
- Когда посчитаешь все, сам поймешь. Но для расчета необходимы данные о затратах. Я постараюсь взять их у какого-нибудь экономиста.
- Но я смогу все высчитать сейчас, папа.
Володя слегка нахмурился или напрягся и через минуту сказал:
- Минус два к бесконечности.
- Что это за формула? О чем она говорит?
- Эффективность Божественной экономики выражается бесконечным рядом чисел. Научная экономика сегодняшнего человека даже от нулевой точки уходит вниз на две единицы.
- Какая-то странная у тебя методика подсчетов, непонятная. Ты можешь пояснить, как считал?
- Представил точку отсчета, выраженную в данном случае нулем. Все затраты птицефабрики, связанные с ее строительством, содержанием и доставкой яиц в магазины выражаются числом минус один.
- Почему минус один? Эти затраты должны выражаться в рублях и копейках.
- Денежные единицы всегда разные и условные, а потому в данной методике они не существенны, их нужно брать все вместе под условным названием «минус один». Раз затраты существуют, значит и получается от нулевой отметки они и могут выражаться - минус один.
- А вторая минус единица откуда взялась?
- Это качество. Оно не может быть хорошим. Неестественные условия содержания, отсутствие разнообразного корма непременно понизят качество яиц, и появляется еще одна цифра - минус один. В сумме получается минус два.
- Хорошо, пусть будет так. Но ведь и в твоем случае получаются огромные временные затраты. Вот ты, Володя, скажи: сколько времени ты затратил, пока, как сам выражаешься, высиживал яйца, потом выкармливал своих утят да гусят, охранял их?
- Девяносто дней и ночей.
- Девяносто суток, значит. И это все ради того, чтобы аж через год получить всего несколько десятков яиц. Для людей, живущих в поместьях, намного рациональнее будет приобрести на рынке цыплят или самим их вывести зимой с помощью электроинкубатора, через четыре-пять месяцев они начнут нестись. На второй год, перед наступлением зимы их, как правило, забивают, потому что яйценоскость к третьему году снижается. Вот и убивают, а новых заводят. Такая технология.
- Это технология вечно повторяющихся забот, папа. Необходимо кур каждый день кормить, заготовить корм на зиму, а через год еще и новых выводить.
- Ну да, кормить и новых выводить, но по современной технологии это не так трудоемко, как в твоем варианте.
- Но ведь девяносто дней - это срок запуска вечной программы. Вернувшись, птицы уже сами будут выводить свое потомство, учить его общению с людьми и возвращаться на родину. Они так будут делать тысячи лет. Человек, запустивший эту программу, подарит ее будущим своим поколениям… Вернет для них маленькую частичку Божественной экономики. Затраты в девяносто дней в расчете на одно произведенное яйцо через сто лет будут исчисляться минутами и уменьшаться с каждым годом.
- Но все же затраты есть, а ты их не учел в своих расчетах.
- Затратам есть противовес великий, не менее он значим, чем продукт, произведенный птицами.
- Какой противовес?
- Когда весной из дальних стран вновь прилетают птицы в леса, поля родные, им люди радуются. От благотворной радостной энергии болезни многие уходят от людей. Но в девяносто раз сильней энергия та будет, когда не просто прилетят с юга они. Когда вернутся непосредственно к тебе и радостными криками или пением восторженным приветствовать начнут живущего в поместье человека. Их пение не только человеку, всему пространству радость принесет и силу.
Володя говорил вдохновенно и уверенно. Дальнейший спор с ним выглядел бы глупо. Я сделал вид, будто размышляю или считаю что-то про себя. Немножечко досадно стало оттого, что нечего мне сыну подсказать или научить его чему-то.
И что ж это за воспитание такое здесь, или обучение своеобразное. Сын мой передо мной, а будто бы с другой планеты иль цивилизации иной ребенок.
Иное представление о жизни в нем, иная философия и скорость мысли. Расчеты делает мгновенно. И ясно, ведь понятно стало, хоть год на компьютерах считай, а его расчеты поточнее будут. Все как-то в нем как будто перевернуто. Или точнее, может быть, сказать: так до какой же степени мы извратили жизнь свою? Ее понятия и смысл. И катастрофы все от этих извращений происходят.
Все это, несомненно, так, и все же. Как хочется хоть чем-то быть полезным сыну. Но чем? Уже не надеясь ни на что, я его спросил небрежно так, спокойно:
- Я в общем-то подумаю над экономикой твоей. Быть может, ты и прав… А вот скажи, сынок. Ты здесь задачки разные решаешь, играешь. А проблема у тебя хоть какая-то есть?
Володя глубоко и как-то очень горестно вздохнул, немного помолчал и ответил:
- Да, папа, есть проблема у меня большая. И только ты можешь помочь ее решить.
Володя был грустным, а я, наоборот, обрадовался, что он нуждается в моей помощи:
- И в чем же заключается она, твоя большая проблема?
Большая проблема
- Ты помнишь, папа, я говорил тебе в прошлый твой приезд, как готовлюсь уйти в ваш мир, когда подрасту?
- Да, помню. Ты говорил, придешь в наш мир, найдешь свою девочку-вселенную, чтобы сделать ее счастливой. Будешь с ней поместье строить, воспитывать детей. Я помню, как ты говорил. И что же, ты не отказался от своей идеи?
- Не отказался. И часто думаю о будущем, о девочке своей и о поместье. В деталях представляю, как будем жить мы вместе с ней. И как с мамой вы приедете к нам в гости, увидите, как наши с девочкой той сотворенные мечты в реальность претворяются.
- Ну а проблема в чем? Боишься девочку не отыскать свою?
- Не в этом. Девочку искать я буду и найду. Пойдем, тебе я покажу еще одну полянку небольшую. И ты поймешь все сам, почувствуешь проблему.
Мы с сыном пришли на небольшую поляну, которая располагалась совсем рядом с поляной Анастасии. Когда остановились посредине поляны, Володя предложил мне сесть, а сам, сложив руки рупором, громко и протяжно прокричал: «А-а-а».
Сначала в одну сторону кричал, потом в другую и третью. Буквально через две-три минуты на кронах деревьев, окружающих поляну, началось шевеление: стремительно с ветки на ветку запрыгали белки. Они в большом количестве собирались на одном кедре. Некоторые просто садились на одну из веток и смотрели в нашу сторону, другие, видно, самые непоседливые, продолжали прыгать с ветки на ветку.
Еще через несколько минут из кустов выбежали три волка, сели на краю поляны и тоже стали смотреть в нашу сторону.
Метрах в трех от волков вскоре улегся соболь. Появились две козы, они не ложились, а стояли на краю поляны, уставившись на нас. Вскоре к поляне пришел олень. Самым последним с шумом через кусты пробрался огромный медведь. Он тоже сразу сел на краю поляны, продолжая часто дышать, и с его языка скатывалась слюна, наверное, был далековато от поляны, и ему пришлось долго бежать.
Володя все время стоял за моей спиной, положив руки мне на плечи. Потом он отошел от меня на несколько шагов, сорвал несколько каких-то травинок и, вернувшись, сказал:
|
|
|
