Высшее и низшее духовенство

По этим нескольким чертам можно догадаться, что люди Церкви, что бы там ни писал Асцелин, воспринимали окружающий мир так же, как и миряне. Епископы, священники, монахи, деревенские проповедники – все они были составной частью той же системы. Высшие из них – как мы видели на примере Сильвестра II, а также Адальберона – разделяли мечты императора, королей, крупных феодалов, что отнюдь не означает, что они всегда разделяли их взгляды. Епископы более низкого уровня «держали» земли, ни дать ни взять как светские сеньоры, и оказывались вовлечены в те же заботы, в те же честолюбивые планы, вели ту же административную деятельность в своих доменах, были так же обязаны оказывать военную помощь сюзерену. Но все же и, можно сказать, тем более аббаты монастырей, земельные владения которых были огромны, причем самые значительные из них, те, кто руководил целым орденом, видели мир столь же широко, а может быть, и шире, чем короли. Напротив, видение мира мелких служителей культа, приписанных к деревенскому приходу и носивших звание кюре (от латинского cura animarum – исцеление душ), имело столь же узкие горизонты, как и мировоззрение их прихожан; они, в чем мы еще убедимся, происходили из их среды, видели не дальше их, и единственным их жизненным опытом был страх, в котором они зачастую пребывали всю свою жизнь.

Приметы будущего

Чтобы описать общество, в котором люди 1000 года жили своей повседневной жизнью, и соблюсти при этом все требования, предъявляемые сейчас к исследователям, проводящим детальный анализ в области гуманитарных наук, потребовалось бы не 14 страниц, а огромный том. Такие работы есть, но, по правде говоря, их материал не укладывается в несколько десятилетий, окружающих 1000 год и столь мало нам известных. Даже замечательная книга «Воины и крестьяне» профессора Жоржа Дюби и даже первый том его «Экономики сельского хозяйства на средневековом Западе» охватывают более широкий отрезок времени. Я попытался здесь определить место 1000 года в политическом и социальном развитии Европы и вдобавок создать правдоподобную картину того, как каждый осознавал свое место в мире. Каждый ли? Видимо, нет. Конечно же, существовали крестьяне, которые не считали себя несчастными, и даже такие, кто жил вполне в свое удовольствие, как, например, тот человек, о котором мы расскажем в следующей главе. Были и милосердные сеньоры, и, конечно же, прелаты, которые умели обходить подводные камни политических страстей, не губя при этом свою душу: о них мы тоже поговорим. Мы обнаружим также в целом ряде глав много новых подробностей о реальной жизни всех этих людей и даже представителей некоторых других категорий населения, менее многочисленных, пограничных сословий и групп, которых можно было и исключить из этого общего рассмотрения.

Вытекает ли из этого достаточно грубого наброска, что 1000 год находился в центре эпохи перемен? Да, это так.

Неудача политики Оттона и Сильвестра весьма наглядно символизирует конец старого мира, того, в котором еще витала идея единства Западной империи, некогда воплощенная в реальность Карлом Великим. В 1000 году уже существовало определенно независимое королевство, которое Асцелин (и не он один) ставит на одну ногу с германской империей – это королевство Капетингов во Франции. Вскоре появятся и другие: на сцену выходят политические формы развитого Средневековья.

Что еще более важно для повседневной жизни: дробление власти в европейских странах достигло своего предела. Но это не конец света, а точка отсчета. Традиция вскоре узаконит эту реальную власть, права и обязанности, которые она подразумевает. Постепенно сложится феодальная иерархия.

Структура общества в интересующее нас время упрощается, можно даже сказать, рационализируется: различия условий жизни мелких земледельцев, порожденные в предыдущие века их происхождением или условиями приобретения земли, стираются. Как бы они ни назывались: сервы, вилланы и т.п., – все они землепользователи, и отношение к ним более или менее одинаковое. И, конечно же, они не являются владельцами надела, который обрабатывают, они его «держат», но если не считать оброк и барщину, они пользуются наделом по своему усмотрению как своей собственностью. Это также новая черта, и притом очень важная. Общество времен Меровингов^[101], общество времен Каролингов, агония которого продолжалась в течение всего X века, унаследовали от Древнего Рима систему крупной земельной собственности, типа виллы, огромные поля которой возделывались сервами, мало отличавшимися от античных рабов. Их вполне можно было бы сравнить с плантациями рабовладельцев в недавней Америке: mansus indominicatus был огромен и требовал огромных затрат труда арендаторов. Теперь же он постепенно уменьшается. Большая часть земли ушла у сеньора на то, чтобы создать маленькие фьефы в пользу вооруженных вассалов, которых он вынужден содержать в большом количестве. Те же, в свою очередь, завели своих «держателей земли».

Так распространенная и обоснованная система вознаграждения путем пожалования земли совершила тихую революцию, от которой будет зависеть все будущее Запада, ту революцию, о которой Пьер Шоню недавно написал так: «Революция в пользу свободы, предоставившая право и ужасающую обязанность самому решать вопросы организации своего труда, произошла в 1100 году».

Нет ничего удивительного и в том, что схема, предложенная Асцелином: люди Церкви, нобили, сервы, – предвосхитила схему, которая во Франции и в других странах применялась для описания общества вплоть до конца XVIII века: духовенство, дворянство, третье сословие.

Только учтем, что третьим сословием, которое во времена Филиппа Красивого обрело свое название и свою роль в государстве, было не крестьянство, а буржуазия. А буржуазия – это города. В интересующее же нас время, в отличие от времен Римской империи, города играли весьма незначительную роль. Малонаселенные, они существовали только как военные укрепления, как резиденции одного или нескольких церковных или светских сеньоров, владельцев больших сельских доменов, и обычно как резиденции епископов. Однако, когда окончатся сумерки, вызванные молчанием документов, города вновь возникнут в поле нашего зрения, уже вовлеченные в процесс расширения, который станет одной из основных особенностей экономического и социального развития в период расцвета Средневековья. Это еще одно изменение, робкие ростки которого мы опишем более подробно на последующих страницах. Его также следует записать в актив интересующих нас малоизученных десятилетий.

Глава X РЕЛИГИЯ ДЕРЕВЕНЬ

Если место, занимаемое человеком в обществе, придает его повседневной жизни определенную окраску, то это можно сказать и в отношении его религии.