Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Глава XI давление христианства




 

В отличие от других религий, христианство не присуще человеку изначально – в этом один из наиболее сильных аргументов в пользу его истинности. Характерные для него духовные устремления и мораль всегда распространялись и поддерживались под давлением некой элиты. Прошу понять меня правильно: давление не есть принуждение, по крайней мере не всегда. Героическая элита, которую представляли собой апостолы первых веков, разумеется, не имела никаких средств принуждения: она обратила в свою веру жителей городов, простой народ, знать и, наконец, самого императора исключительно силой убеждения. Проповедь, личный пример, братское милосердие были теми привычными средствами, с помощью которых христианство оказывало давление. В этих формах давление оказывалось постоянно: сначала во времена зарождения христианства, затем – свободно, без препятствий, но и без поддержки – в меровингскую эпоху, в течение которой епископы были единственными дееспособными членами общества; и, наконец, в эпоху после Карла Великого – уже при поддержке властей. Таким образом было создано взаимодействие власти и духовенства, которое в ряде случаев производило впечатление единодушия. Именно это можно было наблюдать в те великие века Средневековья, каковыми являлись XII и XIII столетия. Говоря об этом времени, под давлением христианства можно подразумевать уже другое: это нечто, похожее на атмосферное давление или на давление в котле. Оно может уже обернуться насилием против инакомыслящих, каковыми были, например, катары в Лангедоке. Не вдаваясь в исторические детали, которые слишком далеко увели бы нас от предмета данной книги, все же отметим, что народное христианство начало исчезать почти во всех странах, где власти перестали интересоваться деятельностью апостолов веры или начали чинить им препятствия. Добавим вскользь, что сейчас в странах, в которых вера подавляется в наибольшей степени, может вновь повториться история первых веков христианства. Уже есть признаки этого. Как говорится, mutatis mutandis[113].

Итак, каким образом осуществлялось давление христианства в интересующем нас 1000 году?

 

Движение Клюни

 

В предыдущей главе мы уже ознакомились с некоторыми проявлениями давления христианства, и они представляли собой именно подавление: наказание еретиков или то, что можно назвать профилактическими мерами, – перелицовка христианством языческих святынь. Способ убеждения, основанный, впрочем, тоже на некотором интеллектуальном насилии, представляют собой рассказы о «Чудесах святого Бенедикта». Теперь следует остановиться на других, более ценных формах проявления давления христианства.

Печальная эпоха, начавшаяся приблизительно с середины IX века неудержимым падением империи Каролингов, отмечена, помимо прочих несчастий, упадком духовенства. Выше уже говорилось, что епископы, приходы, монастыри были неотъемлемой частью феодальной системы. Читатель наверняка понял, что это нанесло огромный урон их духовной миссии. Но мы уже говорили в начале предыдущей главы о том, что с X века монастыри, а может быть, и епископства начали возрождаться.

Это движение началось в Клюни, в деревне Маконнэ на берегу Гросны. Там в 910 году Гильом Благочестивый, граф Оверни и герцог Аквитанский, владел родовым доменом. Будучи «благочестивым», он задумал обновить монастырь и решил сделать его образцовым. Он знал, что монахи Бома, жившие в горах Юры неподалеку от Лон-ле-Сонье, под руководством своего аббата Бернона соблюдали Устав святого Бенедикта во всей его древней строгости. Он призвал Бернона и доверил ему Клюни. В акте об основании монастыря говорилось, что новый монастырь будет освобожден от какой бы то ни было светской или церковной юрисдикции и будет находиться под юрисдикцией непосредственно Священного Престола. Это было гениальное и истинно «благочестивое» решение. Другие монастыри в большей или меньшей степени зависели от преходящих благ, от сеньора или короля, контролировавших их доходы и назначавших по своему усмотрению монахов, которые должны были ими управлять и которых называли «светскими аббатами». Епископы каждого диоцеза были вполне компетентны в вопросах религиозной жизни, но слишком часто случалось, что их основной заботой было отнюдь не духовное развитие. Именно от этого принуждения, ограбления, извращения, коррупции и эксплуатации и должно было быть защищено новое аббатство.

Бернон и его последователи Одон, Эймар, Майель и, наконец, Одилон, бывший аббатом с 994 по 1049 год, постарались извлечь максимальные преимущества из этой счастливой независимости. Монахи Клюни быстро прославились своим суровым образом жизни: кстати, их повседневная жизнь – это единственный образ жизни того времени, о котором нам многое подробно известно, и мы не будем пренебрегать сохранившимися свидетельствами. Кроме того, они прославились пышностью и великолепием своих богослужений. Их пример был заразителен: эта заразительность усугублялась тем, что многие правители, почувствовавшие неожиданную потребность реформирования монастырей своего домена, погрязли в неизбежном сопротивлении. Большинство реформировавшихся монастырей принимали зависимость от аббата Клюни, который стал таким образом – новое явление по тем временам – «главой ордена». В конце XI века в Европе насчитывалось 1450 аббатств и приорств, подчиненных Клюни, в них жили около 10 тысяч монахов. 815 из этих аббатств находились во Франции – их приходилось приблизительно по 9-10 на каждый современный департамент. 109 было в Германии, 23 в Испании, 52 в Италии, 43 в Англии. В 1000 году эти цифры, конечно, были меньше. Но завоевание, начавшееся при аббате Одоне, то есть в первой половине X века, к этому времени уже принесло значительные результаты. Рауль Глабер пишет: «Он столь ревностно пропагандировал Устав, что от провинции Беневент и до Океана все наиболее значительные монастыри, которые находятся в Италии и в Галлии, почитали за счастье подчинить себя его руководству». Говоря о времени, в которое он писал эти строки (то есть около 1040 года), Рауль добавляет: «Этот монастырь (Клюни) часто приглашает из различных стран тех братьев, которые, будучи назначены главами других обителей, всеми способами служат интересам Господа».

Несомненно, существовали обители, не принимавшие реформу. Если реформатор был слишком настойчив, то дело могло кончиться плохо. Наиболее трагическим примером может служить монастырь в Ла-Реоле. В 977 году он был подчинен аббатству святого Бенедикта на Луаре, издавна связанному с Клюни, через посредство герцога Гасконского Гильома-Санчо, однако его монахи не стали из-за этого более добродетельными. Аббон, аббат монастыря Святого Бенедикта, нанес им визит и, надеясь, что доброе семя способно изменить плевелы, оставил у них нескольких монахов своей обители. Эти миссионеры быстро поняли, что если они хотят остаться живы, им лучше бежать. Второй десант привел к такому же результату. В 1004 году Аббон решил вновь посетить монастырь. Страстное нежелание гасконских монахов подчиниться реформе усугублялось их неприязнью к «французам», жившим севернее Луары. Любой вопрос превращался в спор, даже сено для лошадей становилось предлогом для ссоры. После того как Аббон упрекнул одного из монахов, собиравшегося заночевать в городе, завязалась драка, в результате которой аббат был смертельно ранен.

 

Престиж и слава аббатов

 

Таким образом, повседневная жизнь великих аббатов-реформаторов иногда оказывалась полной опасностей. Однако чаще она была отмечена успехом, престижем и почестями. Понятно, что эта жизнь ни в коей мере не ограничивалась стенами того монастыря, руководителем которого был аббат. Путешествия, или лучше сказать – экспедиции, занимали большую часть жизни аббатов, в особенности если добавить сюда поездки, которые они совершали по просьбе властителей, жаждавших их совета. К Аббону, мученику Ла-Реоли, очень прислушивался Гуго Капет, для которого тот в своем труде под названием «Каноны» изложил основы статуса королевской власти. После смерти первого короля-капетинга, Роберт Благочестивый послал Аббона в Рим, чтобы уладить с папой Григорием V множество сложных вопросов. Обширные познания во всех науках того времени привели Аббона также в Англию, в монастырь Рамси, аббат которого хотел восстановить давний авторитет монастыря как интеллектуального центра.

У аббатов Клюни была еще более обширная аудитория. Майель общался со всеми правителями своей эпохи: с королем Бургундии, с Оттонами. Он также был другом Гуго Капета, который, отказавшись от титула светского аббата Мармутье, просил его восстановить этот монастырь, а затем велел ему пригласить Бушара, графа Вандомского, для проведения реформы среди монахов Сен-Мор-де-Фоссе в предместьях Парижа. Чтобы избавиться от тех, кто упрямо сопротивлялся реформе, он прибег к мнимой ссоре с Бушаром: созвал всех монахов в деревню, расположенную в нескольких лье от монастыря, и объявил им, что только те, кто присягнет ему на верность, смогут вернуться в аббатство… Ричард I, граф Нормандский, хотел, чтобы Майель реформировал аббатство Фекамп; но взамен он потребовал для Клюни право выгона скота в нормандских лесах и, не получив его, отказался.

Одилон, бывший аббатом Клюни в 1000 году, не переставал в полном смысле этого слова мерять шагами Францию, Бургундию, Аквитанию, Италию. Согласно желанию Гуго Капета и его сына Роберта Благочестивого, он провел реформу в аббатстве Сен-Дени[114] близ Парижа. В Оверни, откуда он сам был родом, он реформировал монастыри в Сен-Флуре и Тьере, также как монастырь Спасителя в Невере и монастыри в Нантуа и Шарлье. По призыву Гильома V, который, по словам Адемара из Шабанна, видел в нем «воплощение Храма Святого Духа», он работал во многих монастырях в Пуату. В долине Роны он основал аббатство Ла-Вульт. В 1014 году он отправился в Рим, чтобы присутствовать при помазании императора Генриха II. Рауль Глабер рассказывает, что по этому случаю папа Бенедикт VIII пожаловал императору знак своего достоинства – «золотой шар, разделенный на четыре части рядами весьма драгоценных камней и увенчанный золотым крестом». Генрих вручил этот знак Одилону, сказав при этом: «Никто не может быть более достоин хранить и созерцать этот дар, нежели те, кому презрение к славе этого мира дает легкость для того, чтобы они могли следовать за Крестом Господним». По этому поступку можно судить, какого мнения были об аббате Клюни сильные мира сего. Впоследствии Одилону еще раз довелось сопровождать императора в Италию. У короля Франции он пользовался не меньшим почетом. Когда Роберт пришел с войной в Бургундию, Одилон не побоялся упрекнуть его в жестокости и смог спасти хотя бы аббатство Сен-Бенинь в Дижоне. Он присутствовал в Реймсе при помазании второго сына короля Генриха. Он получал письма от короля Наварры Санчо Великого, от короля Иштвана Венгерского. Изучая его биографию, можно сказать, что он и сам был королем, главой международного государства, имя которому было Клюни.

Непосредственный современник Одилона ломбардец Гильом из Вольпиано соперничал с ним. Гильом был аббатом монастыря Сен-Бенинь в Дижоне, того самого, который, как мы только что видели, спас Одилон. Гильом усердно проводил реформу в Нормандии, в диоцезе Лангр, а также в Париже, куда был вызван королем для наведения порядка в Сен-Жермен-де-Пре, и в Лотарингии. В Ломбардии на принадлежавшей ему земле он основал монастырь Фруктуаре. Он еще меньше, чем Одилон, церемонился при общении с королем Робертом. Впрочем, в отношении монашеской дисциплины он был более суров, чем этого требовал разумный подход, и его прозвали «Человеком сверх Устава». Тем не менее авторитет его был высок, а деятельность успешна.

 

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...