Парижские улицы в нормативных документах

Очень скоро городские власти решили навести порядок в содержании улиц, мостов и общественных построек Ордонансы, королевские письма и парижские уложения пытались упорядочить использование общественного пространства улиц. Например, городские власти хотели установить строгие правила размещения лотков с товаром, и в одном постановлении парижского парламента перечислены ремесленники, занимающие больше всего места: башмачники, чулочники, старьевщики, шляпники, полировщики, скорняки, изготовители скобяных товаров и торговцы жареным мясом. В другом тексте от 1391 года говорится о «дерюгах, холстах и навесах» суконщиков, которые загромождают улицу. Суконщики отказались их убрать, поскольку эти навесы защищали сукна от солнца, пыли и дождя. Но, с другой стороны, клиенты пожаловались парижскому прево, что прилавок затенен и они не могут как следует разглядеть товар. Сохранившиеся тексты относятся к последним столетиям Средневековья, но лишь подтверждают, дополняют или уточняют более ранние документы и уложения. Приказы убирать улицы и очищать их от мусора и отбросов засвидетельствованы, по меньшей мере, с XIII века. Однако надзор, уборка и ремонт обходились дорого.

Для финансирования этих работ муниципалитет, то есть купеческий старшина и эшевены, взимал налог с товаров, провозимых через столицу или находящихся в ней для продажи. Правда, поступления от этих налогов зачастую использовались в других целях, но нельзя отрицать и того, что уже с XIII века городские власти осознали необходимость убирать улицы, ремонтировать дороги, когда их разбивали проезжающие повозки или прогоняемый по ним скот. Хронист Ригор сообщает, что мостить улицы приказал Филипп Август, чтобы уменьшить зловоние, вызываемое скапливающейся на них грязью, и облегчить их очистку. На самом деле по этому приказу замостили только большой перекресток, то есть ось север – юг (улицы Сен-Дени и Сен-Жак), а на правом берегу – ось восток-запад (улицы Сент-Антуан и Сент-Оноре). Ганза водных торговцев, то есть городские власти, занималась берегами реки и портовыми зонами. На всех остальных улицах каждый должен был сам замостить часть дороги перед дверью своего дома, убирать и чинить ее в случае необходимости6. Смотритель королевских дорог (или дорог сеньора) следил за надлежащим соблюдением этих требований, приговаривая к штрафу уклонявшихся от своих обязанностей или тех, кто отказывался платить.

Существование должности смотрителя дорог показывает, что важность этой проблемы осознали очень давно. Но, чтобы эффективно исполнять эту должность, требовалось преодолеть три препятствия.

Первое заключалось в существовании феодальных смотрителей. В XIII веке обычай и закон утверждали, что королевскому смотрителю подчинена всякая улица, если хотя бы один из домов на ней не принадлежит к поместью, предъявляющему свои права на дорогу, что отражено в формулировке «король ни с кем не делится», – имеется в виду власть. Но в связи с запутанностью феодальной географии королевские смотрители не могли применить свою власть везде, хотя она и распространялась на большую часть улиц, и ограничивались лишь регулярным напоминанием феодальным смотрителям о том, что те должны следить за соблюдением единых правил в отношении использования и содержания улиц.

Второе препятствие частично вытекало из первого и заключалось в прибылях, извлекаемых из дорог: занимать часть улицы, то есть сокращать проезжую часть, было запрещено, смотрители констатировали «помеху», составляли экспертное заключение и либо приказывали снести препятствие (лоток, крыльцо, выступающую конструкцию), либо, что делалось чаще, позволяли его оставить в обмен на ежегодную ренту. Ренты и штрафы складывались в доходы, которые смотритель мог попытаться увеличить. Штрафы способствовали строгости, ренты и компенсации всякого рода – попустительству.

Третье препятствие заключалось в высокой стоимости таких работ и необходимости определить планы и глобальные программы, чтобы справиться с дорожными проблемами. Из источников следует, что город и король улаживали их раз за разом, не пытаясь предупредить или направить, и вмешивались только тогда, когда положение становилось критическим. Жалобы и расследования, свидетельства об ущербе накапливались и передавались в суд, пытавшийся вынести справедливое решение. Случай с очисткой речки Бьевр в конце XIV века – наглядный тому пример. Эта речка в Париже стала настоящей сточной канавой. Были отпущены муниципальные кредиты на финансирование работ по очистке и приведению в порядок русла Бьевр, проложенного более века назад. Но, как сказано в письме Карла VI в 1390 году, эти средства были использованы для ремонта Шатле у Малого моста. Король приказал своему казначею оплатить запланированные работы, чтобы оздоровить воды Бьевр, и напомнил всем своим чиновникам, что они должны принимать самые суровые меры против местных жителей, нарушающих законы или исполняющих их ненадлежащим образом.

Во второй половине XIV века жители улицы Святой Женевьевы подали в суд на мясников, поселившихся на этой улице, поскольку те выбрасывали на мостовую потроха животных, которых забивали и свежевали на месте, и от этого зловоние распространялось по всей улице. После долгого судебного процесса, который вел парламент, феодалу, в данном случае аббатству Святой Женевьевы, было предписано перенести эти «бойни» в пригород, на свои земли Сен-Марсель, и указать мясникам, что те должны хранить сточную воду и отходы в закрытых емкостях и выбрасывать их за городской чертой, а не на улицу перед домом.

В начале XV века площадь Мобер, один из главнейших торговых перекрестков Парижа, была буквально завалена мусором, ибо уже никто не старался соблюдать прежние правила. Они были подтверждены в ордонансе, в котором объяснялось, почему нужно расчистить эту площадь от постоянных завалов и следить за тем, чтобы окрестные жители и пользователи оплачивали свою долю расходов на ее содержание. В данном случае нестерпимая ситуация была вызвана небрежностью, а главное – отказом оплачивать свою часть расходов на уборку мусора. Ничего нового придумано не было, власти ограничились напоминанием о старых правилах, зафиксированных в ордонансе.

Трудно подвести итог. Довольно разрозненные, но единственно доступные нам юридические источники можно толковать двояко. Количество зарегистрированных нарушений, наказанных штрафом или конфискацией, невелико – несколько сотен случаев, тогда как население Парижа всегда превышало сто тысяч душ, даже в самые черные дни городского кризиса XV века. Но всеми судебными архивами мы не располагаем, а неполные и несовершенные сведения о политике коллективной дисциплины отражают неизменное стремление применять на практике уставы и уложения. Таким образом, постепенно сложилась некая норма общественной жизни, при которой каждый горожанин должен уважать других, не выливать помои и не сваливать мусор где попало, не загрязнять водные источники. Было взято за правило требовать финансовый взнос со всякого – постоянного жителя или заезжего гостя – кто пользовался дорогами, ибо эти деньги должны были пойти на благоустройство и поддержание в должном состоянии путей сообщения.

Необходимое подчинение частных интересов общему благу города наполнилось конкретным и понятным смыслом. Без сомнения, не стоит рисовать ужасную картину средневекового города с непролазной грязью на улицах, где мусор сваливают всюду, где только есть свободное место. Париж не всегда был загаженным, зловонным, с темными узкими улочками, над которыми нависали вторые этажи домов, почти не пропуская света. Но не стоит воображать себе и идиллическую картину, чистенькую и красочную, как на миниатюрах. И то и другое сосуществовало или сменяло друг друга на одной и той же улице в зависимости от эпохи. Париж Филиппа Красивого с богатыми нотаблями, многочисленными ремесленниками, динамично развивающийся, вероятно, хорошо содержался, и процветание, развитие и стремление к порядку и красоте были нераздельны. Зато в XV веке, когда множество домов были покинуты, разрушены или незаконно захвачены бедняками и бродягами, когда свирепствовала безработица, когда одни «отсутствовали» по политическим причинам, бежав из англо-бургиньонского города, чтобы примкнуть к партии дофина, а другие покинули город, потому что разорились и не могли уплатить долги, тогда, конечно, поддержание чистоты улиц отошло на второй план. К этому периоду относятся документы, в которых сообщается, что лачуги превратились в выгребные ямы, опасные для всего окружающего. Желание привести город в порядок вернулось только вместе с миром и безопасностью.

Неоднократная смена фаз упадка и возрождения на протяжении Средневековья постепенно привела к созданию упорядоченной системы. Так, учредив общий налог, город обязался убирать мусор и грязь. Но система установилась только с наступлением Нового времени. Именно городу пришлось постараться, чтобы объединить усилия по модернизации общественных мест, то есть улиц, берегов и набережных Сены.