 |
Свобода в медитации: карма-йога
|
|
|
|
Карма-йога, или путь действия, начинается с обучения действовать без привязанности к плодам своего действия. Эго всегда хочет получать эти плоды. Именно поэтому система поощрений и наказаний столь повсеместно присутствует во всех культурах. Отказ от плодов действий — это ересь как с точки зрения эго, связанного привычками, так и с точки зрения властей — поскольку делает неэффективной систему поощрений и наказаний.
Таким образом, путь карма-йоги связан с отречением от вознаграждений и наказаний, которые обусловливают наше поведение. Как мы можем порвать со своим обусловливанием? С помощью медитации, составляющей неотъемлемую часть карма-йоги.
Когда вы впервые начнете медитировать, скорее всего, ничего особенного не произойдет. В течение этого первоначального периода бывает очень трудно выдерживать около двадцати минут сидячей медитации. Это требует настоящей дисциплины. В моем собственном случае потребовалось несколько месяцев, прежде чем я начал что-то замечать.
Наш с Мэгги брак начинался с обязательств к открытому общению. На менее возвышенном языке это означает, что в первые годы мы много ссорились. После ссоры у меня обычно бывали отрицательные мысли в отношении компромиссов и отступлений — я ей еще докажу, и все такое. Однажды, после примерно трех месяцев занятий медитацией, я был расстроен в результате ссоры, однако заметил, что у меня нет обычных отрицательных мыслей по отношению к жене. Что-то изменилось.
В другой раз, вскоре после этого, у меня был горячий спор с моим десятилетним пасынком, который, как и я, очень логичен — а вы знаете, насколько раздражающей бывает логика при столкновении характеров. Я был рассержен, но внезапно заметил, что мой гнев был только на поверхности. Внутренне я наслаждался тем, как мастерски он мне возражал. У меня был выбор — реагировать сердито или получать от ситуации удовольствие, и я решил сказать «нет» привычной реакции. Поначалу я делал такой выбор, главным образом, внутренне, но со временем он стал проявляться и в моих внешних действиях.
|
|
|
В действительности, такого рода инциденты весьма типичны и могут поддерживать нас в течение первых нескольких, решающих месяцев практики. Что самое важное, они показывают — медитация действительно помогает нам видеть паттерны эго. Некоторые из них даже могут исчезать.
Пэт Кэррингтон в своей книге «Свобода в медитации» рассказывает, как один из ее клиентов бросил курить: «Во время путешествия на самолете он медитировал, и у него возникло впечатление, что он слышит собственный голос, говорящий ему: "Освободись от своих желаний!" За этим весьма загадочным заявлением последовало переживание ликования, а потом такие слова: "Я могу... курить сигарету, если хочу — но я не должен это делать"».
В медитации мы стараемся уменьшить почти стопроцентную вероятность своей привычной реакции на обусловленный стимул. Например, мне хочется курить. У эго есть две реакции: я должен закурить, потому что... и ее полная противоположность — мне не следует курить, поскольку... Медитация нарушает монополию этих реакций, создавая просвет. В этом просвете рождается творческая реакция: я решаю, курить или не курить. Только когда такая мысль появляется творчески, возможно радикальное изменение, превращающее человека из курильщика в некурящего. Подобное событие становится возможным при интенсивной и настойчивой практике.
Важно не отделять медитацию от всей остальной жизни, а позволять ей преобразовывать ваши действия. Вы обнаружите, что это не так легко, как кажется. Эго хорошо защищено от изменения. Психолог Ричард Альперт (Рам Дасс) рассказывает об одном случае, когда он и несколько его друзей только что завершили групповую медитацию. Предполагалось, что все чувствовали удовлетворение, когда один из медитировавших, намеревавшийся совместить несовместимое, сказал: «О, это было замечательно. Теперь мы можем пойти выпить пива и съесть пиццу». Бывает весьма трудно отказываться от подобной привычки проводить различия.
|
|
|
В конце концов та идея, что пиво и пицца — это отдых, а медитация — это работа, представляет собой всего лишь убеждение. Пока мы придерживаемся таких убеждений, от сидячей медитации внимательности — сколь бы блаженной она ни была — будет немного пользы. Мы должны дополнять свою медитативную практику тщательным исследованием ограничивающих нас систем убеждений. Идея в том, чтобы, по примеру Махатмы Ганди, не придерживаться убеждений, которые мы не полностью воплощаем в своей жизни. Убеждения, которых придерживаются, не воплощая их на практике, бесполезны. Они — мертвые отражения спектакля жизни.
Как-то Эйнштейн, позируя художнику Уинфреду Рейберу, писавшему его портрет, заметил, что Гитлер в довоенной Германии повредил самому себе в глазах всего мира, когда конфисковал имущество, которое семья Эйнштейнов оставила при эмиграции в США. Однако у жены Эйнштейна была друга точка зрения. Она с тоской вспоминала о личных ценностях, которые у нее были в Германии, и сожалела, что здесь у нее их так мало. Ей недоставало «серебра, скатертей, ковров, книг и старого мейссенского фарфора ее бабушки». Она была привязана к этим вещам. «Но они не были привязаны к тебе», — саркастически заметил Эйнштейн.
Вот в чем дело. Наши мысли, наши убеждения не привязаны к нам. Если за них не цепляться, они проходят. Недавно во всем мире вызвал воодушевление фильм «Ганди». Я надеюсь, что очень многие из нас восприняли мысли Ганди. Он любил говорить: «Моя проповедь — это моя жизнь». Он жил в соответствии со своими убеждениями. Любое убеждение, не воплощаемое на практике, — это ненужный багаж. Цель медитации — помогать нам освобождаться от багажа, чтобы мы могли жить свободно.
На одном из моих семинаров кто-то спросил, как я могу проповедовать отказ от систем убеждений, в то же время помогая создавать новую идеалистическую науку, которая, в известном смысле, тоже представляет собой систему убеждений. Это — правомерный вопрос, на который я отвечаю в духе Ганди: не делайте новую науку новой системой убеждений. Используйте ее, или философию монистического идеализма, или любое из учений великих традиций, чтобы отбрасывать существующие системы убеждений, которые лишь стесняют ваши умы и сердца. Если у вас есть соответствующие возможности, присоединяйтесь к усилиям новой науки в поисках просветленной жизни. Тогда наука будет вашей садханой (практикой), играя ту же роль в вашей жизни, какую она играет в моей. Но если наука — не ваша область, и если вы искренне стремитесь к радикальному изменению, находите свой собственный путь. Следуйте пути своего сердца. Не подбирайте чужой багаж, или под его весом ваше духовное путешествие окажется обременительным.
|
|
|
Опыт «эврика!» внутреннего творчества
Поэт Рабиндранат Тагор писал:
Бессмертное, подобно бриллианту,
Гордится не своими годами,
А сверкающим острием своего момента.
Секрет бессмертия в том, чтобы жить в моменте настоящего, здесь и теперь; здесь и теперь безвременно. Подобно поэтам, видящим проблески бессмертия, учителя внутреннего творчества постоянно говорят о важности переживания здесь и теперь. Но что именно подразумевается под здесь и теперь? Большинство из нас не могут даже интеллектуально, кроме как в виде облагороженной абстракции, постичь значение этого термина — не говоря уже о том, чтобы переживать состояние сосредоточенности на настоящем.
Мы не можем по своей воле постоянно жить в здесь и теперь, но можем культивировать условия, позволяющие такой жизни возникать. Мы можем входить в нее с помощью медитативной практики — сидя и повторяя мантру или практикуя медитацию беспристрастного осознания. Мантра может переносить нас в здесь и теперь, лишая наши чувства всех других стимулов, кроме себя самой, и позволяя нам устанавливать новое взаимоотношение с реальностью.
|
|
|
При наличии полной поглощенности объектом медитации пребывание здесь и теперь называется самадхи. Субъект становится только подразумеваемым. В более высоких самадхи происходит проникновение в сущность объекта, и, в конечном счете, объект видится в своей таковости, в своей тождественности всему сознанию. Это также называется опытом не-самости (анатта), поскольку нигде нет никакой отдельной самости. В дзэн-буддизме это называют сатори с живым осознанием таковости (татхата) объекта. Некоторые люди называют это гнозисом, или просветлением. Состояние самадхи или сатори сопровождается чувством глубокой радости.
Несколько иной опыт безвременности бывает при достижении с помощью медитации состояния совершенного свидетельствования, В осознании возникают и объекты, но свидетель остается полностью непривязанным, воздерживающимся от суждений. Следствием этого опыта становится тот же эффект глубокой радости. (Конечно; творческая сила опыта проявляется только когда мы со временем становимся способны привносить позицию свидетельствования в повседневную жизнь.)
Радость медитативных переживаний — это изначальная радость сознания в своем чистом виде. Согласно индийской философии, Брахман — основа бытия — проявляется как сат-чит-ананда, где cam означает существование, чит — сознание, а ананда — радость (или блаженство). Все, что проявляется в пространстве-времени, — это cam. Вещи существуют. По контрасту самосознание обладает очень особенной природой. Чтобы быть проявленным, оно нуждается в уме-мозге. Радость еще особеннее. Только после завершения развития эго человек может осознавать, что он переживает нечто гораздо большее, чем индивидуальную самость. Это осознание вызывает радость — радость начинающегося понимания того, кто мы есть на самом деле.
В некоторых традициях этот опыт «эврика» внутреннего творчества называется просветлением. Это название в определенной степени точно. В нашем эго мы обычно отождествляемся со своим умом-мозгом. В самадхи мы узнаем, что наша тождественность — это свет сознания, наполняющий нас и все сущее. Эго не обладает никакой сущностью.
К сожалению, термин «просветление» порождает и массу путаницы. Многие люди представляют себе опыт просветления как достижение: теперь я просветлен. Хотя этот опыт открывает путь для изменения самотождественности, тенденции уровня эго сохраняются, и ориентация на достижение может препятствовать полному преобразованию.
Но сам опыт — только преддверие этого преобразующего потенциала. Творческий акт не полон без своего результата, и внутреннее творчество — не исключение. После опыта самадхи или сатори, либо совершенного свидетельствования, по-прежнему требуется дисциплинированная практика, чтобы переносить пробуждение буддхи в действие в мире.
|
|
|
