 |
От первых слез сожаления до чувства долга
|
|
|
|
Ты будешь воспитываться в атмосфере, которая, я убежден, будет дышать будущим. Тебя будут воспитывать не только специальные воспитательные меры, которые мы будем предпринимать; главным твоим воспитателем, возможно, станет весь наш образ жизни, наши семейные, общественные отношения, наши убеждения, страсти и устремления. Они не смогут пройти мимо твоих сознательных и подсознательных сфер восприятия, они и тебя вовлекут в орбиту наших жизненных перемен, смысл нашей жизни будет окружать тебя на каждом шагу.
Мы не можем и не хотим жить двойной жизнью: отгородить тебя от действительной жизни, которая будет твориться не без нашего участия, и строить искусственную воспитательную жизнь для тебя, в которой мы будем противостоять самим себе.
Мы попытались определить систему отношений, которая могла бы стать желательной программой для воспитания твоей личности в семье. Лосле долгих размышлений наши знания, наш опыт, наши идеалы и убеждения продиктовали нам схему, которую привожу ниже. Схема системы отношений, которые нам хотелось бы воспитать и внушить сыну:
к людям - сопереживающее;
к родине - преданное;
к жизни - радостное;
к политике - идейное;
к труду - потребностное;
к действительности - созидательное;
к общему достоянию - бережливое;
к своему долгу-ответственное;
к самому себе - требовательное;
к родителям и родным - заботливое;
к товарищам - доброжелательное;
к народам - интернациональное;
к врагам - непримиримое.
Я определил и основные принципы жизни, которые также намеревался внушить тебе: справедливость, самостоятельность, коллегиальность, честность, убежденность, скромность, непосредственность.
Не знаю, насколько полно отражает эта схема ту систему отношений, которая складывается в нашем развивающемся обществе. Но главное, я думаю, в ней все же отражено.
|
|
|
Однако тут важнее еще и другое. Когда мы обдумывали эту схему как возможный ориентир твоего воспитания в семье, мы все задумались вот над чем: являемся ли мы сами, твои воспитатели, носителями такой системы отношений, придерживаемся ли мы сами в нашей повседневной жизни тех же самых принципов?
Тогда бабушка, полушутя, полувсерьез, сказала нам:
- Вам придется воспитывать сына, а заодно и самих себя!
Мы приняли это со всей серьезностью.
Школьные дни радовали тебя. Изменилась жизнь, появились новые товарищи, новые заботы. Твой статус в семье стал другим - ты школьник, ты ученик, ты уже взрослый. Твой статус изменился не только формально, но и по существу: мы отдавали должное тому, что ты у нас уже школьник, и обращались с тобой как с серьезным мальчиком, имеющим свои обязанности перед обществом...
В школе праздник «нулевиков». Ты принес нам красочно оформленный пригласительный билет, в нем ты сообщал нам: «Мои любимые мама и папа! Мы закончили изучение всех букв. Теперь я могу сам читать книги и буду много читать. Приглашаю вас на наш праздник Букваря».
Праздник и правда получился на славу. Было много мам, пап, бабушек и дедушек, сестер и братьев. Ваши танцы, песни, декламация очаровывали нас, и мы аплодировали с восхищением.
Дома торжества продолжались. Все соседи узнали, что наш Паата научился читать и писать, они поздравляли и тебя, и нас. Мы с благодарностью принимали поздравления, и ты видел, ощущал, как мы гордились тем, что наш сын перешагнул первый важнейший, может быть, самый главный рубеж в познании.
Что значит уметь читать и писать? Нельзя смотреть на это величайшее открытие человечества упрощенно. Письмо и чтение придумано вовсе не для развлечения;
Оно такое же орудие борьбы человека с природой, какими были впервые укрощенный огонь, первые каменные топоры, первый деревянный плуг, первое паровое колесо, первая вспышка электрической лампочки, первый трактор, первый телевизор, первый атомный ледокол, первый, спутник Земли, первый космический корабль.
|
|
|
Умение владеть грамотой - это универсальное умение для постижения всех наук, оно - наука о хранении и пользовании культурой человечества, его прошлым и настоящим. Оно - крылья для человека, помогающего ему залетать в прошлое и будущее, общаться с поколениями прошлого и грядущего. Оно - глаза человека,
направленные на постижение своей души, собственного «я». Чтение - опора духовной жизни человечества, письмо-форма проявления заботы о будущих поколениях.
Современный человек, человек будущего не может жить без книги. Чтение в его жизни - это важнейший способ восхождения, самосовершенствования, самообразования.
Так я смотрю на умение читать и писать, потому и радовался тому, что ты овладел этим волшебным даром человеческой природы. Но владеть даром - это еще не все, надо уметь пользоваться им, надо уметь любить и ценить его. И у нас в семье возникла особая забота- приобщить тебя к чтению, к книгам, дать почувствовать радость познания через чтение, счастье общения через чтение; пристрастить тебя к книгам и дружбе с ними.
Как это сделать?
Завалить тебя многочисленными красочными книгами?
Требовать от тебя, чтобы ты в обязательном порядке читал по несколько страниц в день?
Приводить тебе недвусмысленные устрашающие примеры, к чему может привести недружелюбное отношение к книгам через годы?
Втолковывать тебе, что чтение необходимо для твоего умственного развития? Это верно - полноценное, многостороннее развитие личности невозможно без чтения духовно обогащающих книг.
Может быть, прибегнуть к рафинированным традиционным приемам вроде такого: начать читать тебе увлекательный рассказ и прекратить чтение на самом «интересном месте» с надеждой, что хоть теперь ты сам возьмешься за чтение?
Наша воспитательная практика не смогла опровергнуть все эти пути воспитания потребности и интереса к чтению. Мы не намеревались это сделать. Может быть, следует оправдать всякую методику, которая будет способна в какой-то степени пристрастить ребенка к чтению. Но мы предпочли воспользоваться ими лишь в той мере, в какой они могли бы стать полезными в более общей системе. А этой общей системе, этому главнейшему методу воспитания потребности и интереса к чтению мы подчиняли семейную атмосферу чтения, атмосферу культа книги в семейной жизни.
|
|
|
Я убежден: ребенок легче пристрастится к чтению, если вся семья, все взрослые члены семьи проникнуты этим пристрастием, если родители постоянно разыскивают новые книги, радуются приобретению интересной книги, ведут разговор о прочитанных книгах, заботятся о скорейшем возвращении одолженных им книг, ухаживают за книгами, любят стоять у своих книжных полок и вновь возвращаться к некоторым из них, устраивают семейное чтение. Чтение должно царить в семье, и, надышавшись этой атмосферой, ребенок без особого труда, без болезненных переживаний настроится на чтение,
Почему ребенок, так безудержно стремившийся к школе, объявляя своим чуть ли не единственным мотивом учения чтение и письмо, после овладения грамотой вдруг начинает отказываться от книги? Мамы и папы отчаиваются: «Ребенок не любит читать!» Принимаются принудительные меры. И порой случается, что ребенок настраивается враждебно против книги на всю жизнь.
Причина тут проста: ребенок пока еще не почувствовал вкуса к чтению, он знает буквы, но не умеет читать. Он может прочесть слова и предложения, но не умеет понять прочитанное. Озвученные буквы пока еще не обретают для него смысла.
И вот в этой общей семейной атмосфере чтения мама и папа должны найти время, чтобы посидеть со своим ребенком минут пятнадцать и в спокойной обстановке помочь ему прочесть страницу-две из детской книги, книги сказок. В спокойной, подчеркиваю я, ибо не так уж трудно потерять самообладание, слушая, как ребенок читает медленно, какие он допускает элементарные ошибки, как он неспособен понять прочитанное. И чем больше мамы и папы будут терять терпение и изливать свой гнев, тем больше оттолкнут своих детей от чтения. Нельзя учить ребенка читать, одновременно укоряя его за то, что он не может читать.
|
|
|
В семейной атмосфере чтения, в обстановке крайней доброжелательности мы смогли воспитать в тебе потребность к чтению. А с помощью подбора книг развили в тебе вкус к художественной литературе и разносторонние познавательные интересы к научно-популярной литературе. На это потребовались годы.
Мы радовались, когда ты предпочитал воздержаться от игрушки ради покупки интересной книги; мы радуемся, видя, с каким вниманием ты рассматриваешь книги в книжных магазинах, как осторожно их выбираешь. Ты создал себе свою библиотеку и дорожишь ею.
Люди многому радуются, и многое их огорчает. Они радуются, видя сердечного Друга, радуются, достигнув успеха, радуются своим добрым делам. Они огорчаются своим неудачам, потере друга, болезни близкого.
Книгу же может радовать только одно: когда ее читают, и огорчать тоже только одно: когда ее никто не читает.
Книга безгранична рада, когда переходит из рук в руки. Она радуется доброму отзыву о ней,о ее авторе, спору о вопросах, поднятых ею. Значит, она приносит пользу людям, помогает им в жизни, в укреплении веры, личной позиции.
Безгранична скорбь книги, если ее забывают на полке; стоит она с неразрезанными еще страницами и напрасно ждет своего читателя, который раскроет ее, прочитает внимательно, извлечет из нее сокровища мудрости, знания, опыта поколений и присвоит их. Лежит такая забытая книга на полке и медленно умирает.
Книга приобретает жизнь, когда ее читают до поздней ночи, кладут под подушку, на письменный стол; радуется, когда кладут ее в карман, достают и раскрывают в любое свободное время, читают в метро, в трамвае. Она радуется тому что, сопровождая тебя, заполняет твою духовную жизнь.
Книга огорчается, когда рассматривают ее невнимательно, оценивают поверхностно, не вникают в суть, не следуют ее добрым советам. Огорчается и тогда, когда ты не хочешь вынести из ее содержания то, ради чего она появилась на свет.
Книга радуется, когда, работая над ней, делают на полях пометки, подчеркивают карандашом строки, ища в них подтверждения или развития той или иной мысли, идеи.
Книга с болью в сердце переживает за своего необразованного хозяина и гордится образованным и начитанным владельцем.
Книга предпочитает постареть и истрепаться в чтении, чем умереть нетронутой на красивой полке, прожив много лет в ожидании своего читателя.
Книги, как преданные гвардейцы, всегда готовы бороться за победу добрых идей, бороться против тьмы и невежества.
Но вести этих гвардейцев в бой должен человек, стремящийся овладеть вершинами наук и властвовать в «царстве мысли».
|
|
|
Ты раскрываешь свой первый учебник - «Дэда эна» («Родная речь»). Чего ты от него ждешь? Кого ты там будешь искать? Мало сказать - ты начинаешь новую жизнь.
С раскрытием своего первого учебника ты начнешь входить в безграничный мир знаний, мир чудес. Как хорошо жить на свете, когда есть что узнавать, к чему стремиться, что делать! Как хорошо жить, когда можешь радовать людей!
А ты знаешь, кто создал твою первую книгу? Да, конечно, же. О Якове Гогебашвили тебе мы многое рассказали, о нем говорили тебе и в детском саду. В Грузии его знают все. Это он, великий педагог, провел много бессонных ночей, чтобы сотворить для тебя чудо-учебник, который приобщит тебя к радости познания, зажжет в тебе любовь к родному языку и к учению.
«Дэда эна» выведет тебя на большую светлую дорогу. Ты проникнешь в глубины прошлого, познаешь сегодняшний день, шагнешь в наше прекрасное завтра.
Мы, взрослые, листая страницы «Дэда эна», всегда восхищаемся теми «тропинками», по которым великий педагог вот уже на протяжении века водит поколения юных в царстве мысли, восхищаемся тем богатством красок природы и человеческих отношений, которое ты будешь познавать.
По этим тропинкам ты пройдешь через леса, реки, поля и горы твоей родины. Ты увидишь, как трудятся люди, строя новые дома, мосты, заводы, фабрики, выращивая виноград, собирая чайный лист. И в тебе тоже зажжется искра желания стать рядом с твоими близкими и родными, с людьми труда, работать и учиться, помогать друг другу.
На этом пути ты повстречаешься с маленькой Нуцой, которая посадила своих кукол, как в школе, и учит их читать. Ты похвали ее, скажи ей доброе слово, она будет рада.
Ты увидишь Гиглу, которого солнце упрашивает бросить уроки и выйти поиграть во двор. Но он верен себе и отвергает приглашение. Значит, есть с кого брать пример!
С тобой повстречается Вано, который мучает пойманную птицу и даже хочет убить ее. Ты возмущайся, пожалуйста, его поступком, дай волю птичке.
Ты прочтешь о злом мальчишке, который обижает маленьких. Ты защити их от него.
Где-то в поле ты увидишь отару овец и услышишь голос маленького пастуха, который ради балагурства поднял тревогу, будто его окружили волки. А когда в действительности он оказался в беде и взывал о помощи, ему не поверили. Ты, конечно, осудишь и его поступок.
Усердно следи, сынок, за страницами «Дэда эна». Это мудрый учебник, потому что великий педагог его создавал «умом и сердцем своим...».
Так я размышлял тогда, десять лет тому назад, наблюдая, как ты впервые приступил к чтению рассказов и стихотворений в своем первом учебнике.
Тебе было трудно читать, ты читал по слогам, медленно, порой не понимая смысла прочитанного слова или предложения. Это пугало тебя, и ты бывал не прочь бросить чудеса интеллектуальных похождений и отдаться радостям игры. Но терпеливое требование взрослого довести дело до конца и помощь в понимании сути прочитанного, в конце концов сделали свое.
Ты нашел золотой ключик с таким же трудом, как Буратино, и вошел в мир удивительной действительности с таким же нетерпением и радостью, как Буратино.
Пока ты учился в начальных классах, занимаясь с тобой, мы больше заботились о твоем общем развитии. Ум, сердце, руки - в этом треугольнике, по нашему мнению, заключена суть общего развития, но, разумеется, этим не исчерпывались другие стороны целостности твоей личности, которые тоже находились в поле нашего воспитания.
Твои «почему» и «а что, если» удесятерились после первых же школьных уроков. Мы старались удовлетворить твою любознательность, которую надо было развить дальше. Но я, право, не могу утверждать, что все наши «потому что» действительно служили стимулом возникновения следующих серий «почему».
- Почему у человека одна голова? Что мне тебе ответить?
- А что, не хватает тебе одной головы? Хочешь иметь две-три головы?
Конечно, это не ответ. И ты продолжал:
- А почему бы и нет? Когда одна голова начнет читать, другая в это время может петь, третья решать задачи! Это было бы здорово!
- Но ведь эти разные головы на одном теле будут разными людьми? Одна - радуется, другая - плачет... Ты нарисуй, пожалуйста, мальчика с несколькими головами. И наверное, каждая голова захочет иметь свои собственные руки и ноги. Интересно, что получится, если одна голова прикажет ногам пойти в школу, другая захочет забраться на дерево, а третья будет спать в это время крепким сном!
Тебя веселит такая несуразица, и ты начинаешь сам воображать более конфликтную ситуацию:
- Они могут разорвать свое тело, если одна захочет побежать вправо, другая - влево, третья захочет прыгать, а четвертая не сдвинется с места!
- А ты знаешь, в мире пока не обнаружено ни одного человека, имеющего две или больше головы. Как ты думаешь, почему?- Твое «почему» теперь рикошетом я возвращаю тебе же, и ты объясняешь мне:
- Может быть, ученые еще найдут... Но нет, не будет такого существа, двухголового, зачем ему две головы?
На этом мы исчерпали вопрос, целесообразно ли иметь несколько голов. Ты еще раз вернулся к нему, чтобы окончательно уяснить его для себя: нарисовал забавное
существо - на одном теле три головы мальчиков, шесть рук и шесть ног; руки и ноги дерутся между собой, одна голова выражает радость, другая заливается слезами, третья же показывает язык. Мы с тобой много смеялись над этой фантасмагорией...
- В школе одна девочка сказала, что существуют растения-хищники. Я ответил, что таких растений не может быть. Как может растение схватить кого-нибудь и съесть?- Ты доволен своей логикой и хочешь, чтобы я подтвердил твои доводы. - Ведь правда?
Но право, я не знаю, существуют ли в действительности такие растения. Не могу же я все знать!
- А может быть, и вправду существуют такие растения? Почему, по-твоему, они не могут существовать?
- Не могут, потому что у растений не бывает рук, чтобы что-либо схватить, и еще у них нет зубов, чтобы съесть схваченное. Не будет же растение гоняться за зайцем, чтобы схватить и съесть его?
- Ты так и доказывал своей подруге?
- Да, и она согласилась, сказала, что, наверное, ошиблась...
- Может быть, было бы лучше проверить все это? А вдруг она права?
- А как проверить?
Мы шли из школы. По дороге - детская библиотека. Мы зашли в библиотеку и объяснили доброй тете-библиотекарше, какой нас интересует вопрос.
Она предложила нам поискать ответ в Детской энциклопедии «Что такое. Кто такой». В третьем томе мы и наткнулись на «что такое»: «Растения-хищники». Стало ясно, что кто-то девочке из этого томика вычитал или рассказал о растениях, которые вправду умеют ловить и охотиться за комарами и мошками и таким образом «подкармливаются» ими.
Мы с тобой с большим интересом прочли статью о растениях-хищниках, долго рассматривали цветные рисунки этих растений.
- Как теперь быть? Ведь девочка оказалась права!- Ты молчишь.- Как ты думаешь, как бы я поступил на твоем месте?
- Завтра, когда я увижу ее в школе, скажу, что она
была права. Она еще не все знала о растениях-хищниках, я расскажу ей!
Я одобряю такое намерение.
На твои «почему» и «а что, если» ты редко получал от нас прямой ответ. Мы или направляли твои суждения, чтобы ты сам нашел ответ, или учили тебя пользоваться справочной литературой.
Мы предлагали твоему уму разные познавательные задачи: загадки, ребусы, кроссворды, занимательные примеры по языку и математике. Я искал их в методических книгах, детских журналах, придумывал сам. Из класса в класс задачи усложнялись. Вот некоторые из них.
Мы находимся в лесу. Осень. Солнце.
- Давай, измерим, каждый для себя, сколько шагов между этими деревьями. А потом скажем, у кого сколько получилось!
Ты согласен. Мы выбираем точки от и до и начинаем мерить.
- Расстояние пятнадцать шагов! Я удивлен:
- Как? У меня получилось 10!
Ты в подготовительном классе, до шести лет не хватает еще трех месяцев. И потому твой ответ не удивляет меня.
- Ты, наверное, ошибся... Вот, смотри! Ты начинаешь шагать и громко считать: Раз, два... десять... пятнадцать! Вот видишь?» Я поступаю так же:
- Раз, два, три... десять! Вот видишь? Ты задумываешься:
- Давай, измерим вместе!
Мы становимся бок о бок у дерева и начинаем одновременно шагать. Ты считаешь громко:
- Раз, два, три, четыре...
Но получается, что я оказываюсь впереди, а ты отстаешь, и когда ты сказал «десять», я уже был у второго дерева.
- Почему ты бежишь! Иди вместе со мной! Опыт повторяется еще несколько раз.
- Почему ты делаешь такие длинные шаги?
- А у меня такие шаги!
- Я понял... ты измеряешь длинными шагами, а я короткими, потому и получается такая путаница!- Ты радуешься своей догадливости...
Но какое же расстояние между этими деревьями, неужели нельзя установить? Я еще не вполне «понимаю», в чем дело. Ты объясняешь:
- Моими шагами расстояние между этими деревьями пятнадцать шагов, твоими же шагами - десять... У тебя же большие шаги, понимаешь?
- Ага, да-да, понял!- И тут же предлагаю тебе измерить то же расстояние другими мерками - палками, у которых Длина разная...
Ты знал всего шесть или семь букв, когда я предложил тебе следующего рода задачи: на листке бумаги рисовал два кружка, а в них записывал по десять-пятнадцать букв, среди которых три-четыре были тебе знакомы, остальные же еще не изучены в школе, а затем давал тебе разные задания.
«Вот тебе карандаш. Перечеркни в этих кружках все буквы, которые ты еще не знаешь». Или же: «Соедини красными линиями знакомые тебе буквы из первого кружка с теми же буквами из второго... Соедини синими линиями незнакомые тебе буквы из первого кружка с теми же буквами из второго». Тебя увлекли такие задания. Ты начинал сам разгадывать значение незнакомых тебе букв или же заставлял нас всех дома учить тебя буквам, и получилось так, что ты научился грамоте почти на полтора месяца раньше, чем это полагалось по школьной программе.
Среди сочиненных мною задач тебя и твоих товарищей особенно позабавила одна, которую вы решали в течение нескольких дней. Ты был тогда во втором классе. К тебе пришли двое одноклассников поиграть. Я тоже играл вместе с вами в настольный футбол. В доме стоял гул, какой бывает на стадионе, когда забивают гол в ворота противника. Во время перерыва я рассказал вам историю, она привлекла ваше внимание, и вы все потребовали карандаши и бумагу, чтобы заняться вычислениями.
Знаете ли вы, что, оказывается, сын может стать старше своего отца?
Такое, конечно, вы никогда не слыхали, разве что в сказках. Поэтому к моему заявлению отнеслись недоверчиво: |
---Такого не может быть никогда!
Я должен был поколебать вашу уверенность.
- Оченьдаже может быть. Вчера я встретился в троллейбусесо своим другом, математиком. Паата его знает. И онрассказал мне, что один ученый-математик с помощьюрасчетов пришел к выводу, что сын может догнать и перегнатьв возрасте своих родителей. Так что могут появиться маленькие папы и взрослые сыновья.
Вы все уже заинтригованы. Я рассказываю вполне серьезно, ссылаюсь на науку и авторитет друга. Это правдоподобное введение в мою задачу насторожило вас. • Вы забыли о том, что истекло время перерыва между таймами нашей футбольной игры. Пользуясь этим, я продолжаю:
- Вот смотрите: если отцу девятнадцать лет, а сыну один год, то выходит, что отец старше своего сына в девятнадцать раз. Правда? (Вы, разумеется, согласны). Через год отцу будет двадцать лет, сыну - два года. Значит, отец теперь уже будет старше сына в десять раз. а не в девятнадцать. Тоже верно? (У вас конечно, не возникают сомнения, что это действительно так, но я замечаю, как вы удивлены.) Проходит еще год - отцу уже двадцать один год, сыну - три года. Значит, во сколько раз теперь отец будет старше своего сына? («В семь раз!» Вы уже включаетесь в вычисления!) Через пятнадцать лет сколько будет отцу? («тридцать шесть» I). А сыну («восемнадцать»). Так во сколько же раз отец будет старше сына? («В два раза!») Вы уже верите в мою задачу! Видите, как сын догоняет отца. Надо теперь высчитать, когда они станут равны по возрасту и когда сын перегонит своего отца!..
- А что сказал дядя-математик, через сколько лет это наступит?
- Он не успел рассказать историю до конца, он сошел с троллейбуса раньше!
Вы бросаетесь к карандашам и бумагам и приступаете к вычислениям. Построили длинные столбики чисел. Ясно видно, разрыв в возрасте отца и сына сокращается катастрофически, Вы начинаете путаться в своих вычислениях, пробуете начать все заново и расходитесь с намерением продолжить решение задачи дома.
Все это время я тоже вместе с вами вычислял разрыв в возрасте отца и сына, я тоже путался в цифрах и тоже выражал решимость поработать вечером.
Ты и твои товарищи были заняты вычислениями и на второй, и на третий день, вовлекли в это дело и других в классе. И разумеется, в конце концов все пришли к выводу, что надо вычислять, не во сколько раз «молодеет» отец, а на сколько он старше своего сына. Вот эта разница никак не может измениться.
Вся эта затея, по моим наблюдениям, напрягла твои умственные способности и дала тебе еще одну возможность пережить радость познания.
А когда ты был уже в третьем классе, я задал тебе очередную задачу, достаточно известную из книжек по занимательной математике. Ты, конечно,ее не знал.
- Могу поспорить, что ты не сможешь справиться с этой задачей!
Ты в это время занят рисованием.
- А какая задача? Почему не смогу справиться?
- Да потому, что она потребует от тебя большого терпения, точности, внимания.
— Скажи, пожалуйста, какая твоя задача!
- Слушай. Встретился в поезде один богатый человек с нищим математиком и начал хвастаться, как много у него денег. «Хоть я и не знаю столько наук, сколько ты, какая же польза тебе от твоей математики, раз ты такой нищий? - сказал он ученому. - Я разбогател, зная только простую арифметику сложения и умножения». - «А вы уверены, что хорошо знаете вычитание и умножение?» - спросил математик. «Еще бы!» - ответил тот. «А не хотите ли вы, чтобы в течение месяца каждый день я приносил бы вам сто тысяч рублей, а вы взамен в первый день дали бы мне одну копейку, на другой день - две копейки, на третий - четыре копейки, на четвертый - восемь копеек?» - «То есть ты будешь приносить мне каждый день сто тысяч рублей, а взамен будешь брать у меня копейки?»- удивился богач. «Да буду приносить сто тысяч, а вы взамен давайте мне сумму, вдвое большую, чем накануне». Богатый не захотел упускать случая нажиться и тут же заключил пари. «Давайте начнем с 1 марта». - «Согласен». - «Будем держать пари до 31 марта включительно»,- пожадничал богатый. «Согласен». И они приступили к выполнению своих обещаний, как договорились. Тебя заинтересовала эта история. - А дальше?
- А что дальше? Как ты думаешь, кто мог выйти победителем в этом пари?
- Конечно, богатый... Он ведь каждый день получал сто тысяч рублей и давал взаймы копейки!
- Но задача заключается в том, чтобы высчитать до последней копейки, кто сколько получил, сколько выдал и сколько осталось чистой прибыли.
Прошла неделя, и ты со своими одноклассниками в конце концов решил задачу. Ты аккуратно переписал два столбика цифр. В конце листка твоим крупным почерком написано: «Ура математику! За 31 день он отдал богачу 3 100 000 рублей, получил же 20 774 836 руб. 47 коп. Чистый выигрыш составляет 17 574 836 руб. 47 коп. Ура математику!»
Какое оно - учение? Легкое? Трудное?
Конечно, учение - дело не из легких. Оно и не должно быть легким.
Если бы учение стало процессом времяпрепровождения, игрой, ребенок вырос бы умственно хилым, безвольным существом, к тому же еще беспечным.
Но нельзя, чтобы трудности учения стали заведомо непосильным для ребенка грузом. Не зная, как справиться с этой тяжестью, ребенок начинает ухитряться избегать ее. И растет он опять-таки умственно хилым и безвольным существом, да еще скорее всего трусом.
«Наши школьные программы перегружены!» - слышу я по радио, читаю в газетах. Мой опыт склоняет меня вместе с другими возмущаться толстыми учебниками, объемистыми домашними заданиями. Вместе с другими я жалею детей, которым так трудно успешно усваивать все школьные предметы.
Почему школьники все больше тяготятся учением?
Почему многие из них считают, что учение - одно мучение?
Неужели детей пугают трудности умственной деятельности, трудности познания?
Нет, дети не из пугливых. Они не могут, они не хотят избегать трудностей, они ищут их и сами преодолевают.
Но они не хотят - и я убеждаюсь в этом, - чтобы их учили в школе так же, как учили детей в прошлые века. Они не хотят, действительно не хотят, чтобы им преподносили готовые знания, и оставалось бы только раскрывать рот и глотать их порциями.
Чего от них требуют учителя? Внимательно слушать, безошибочно повторять, говорить наизусть, пересказывать в точности, списывать с доски, отвечать на вопросы, вспоминать пройденное, не переглядываться, не списывать у товарища. Но может ли ребенок научиться думать самостоятельно, если нет того, о чем можно думать, если нельзя поспорить с педагогом о «научных» проблемах, да никто и не даст повода поспорить. Так проходят годы, и приученный повторять, подражать, заучивать, ребенок постепенно оказывается не в состоянии самостоятельно познавать, созидать и преобразовывать.
А мы как будто этого и ждем, чтобы еще раз ахнуть и мудро проговорить: «Какое пришло время - учащиеся не хотят учиться... А вот когда мы были школьниками, мы тогда, знаете, как учились!..» И как истинно заботливые взрослые решаем: для будущего благополучия самих же детей - принудить их к учению.
«Детей надо принуждать к учению!» Что это, педагогическая аксиома?
«В ребенке злое начало, и его нужно подавлять силой», Но то же ли это, что и педагогическая закономерность?
Нет, в современных учебниках по педагогике этих формулировок я нигде не встречал. Но мне кажется, они трансформировались в другие формулировки.
Испокон веков существует уверенность в том, что только сила способна укрощать строптивый нрав ребенка. Рассмотрите, пожалуйста, поучительный альбом немецкого ученого Роберта Альта, в котором собраны репродукции рисунков, фресок, барельефов, росписей, оформлений учебников, отражающих типичные сцены процесса обучения и воспитания, начиная с античной эпохи до позднего феодализма. Они вам объяснят, какое конкретное и разнообразное воплощение приобрела эта уверенность.
Раздетого мальчика силой удерживают двое его сверстников. Двое других избивают его пучками прутьев. Рядом, среди мраморных колонн, учитель преспокойно продолжает свои занятия,
Бородатый учитель с чувством глубокого удовлетворения на лице тянет за ухо мальчика с искаженным мучительной болью лицом.
Мальчик со спущенными штанишками просунут между ступеньками лестницы, приставленной к стене, а учитель бьет его пучком прутьев по голым ягодицам.
Мальчика, на голову которого надета маска ослика с длинными ушами, посаженного на осла задом наперед, высмеивает весь класс, а педагог, довольный своим воспитательным приемом, размахивает палкой, пугая ребенка.
Стоящий перед учителем на коленях мальчик зубрит что-то по книге.
Педагог учит своих учеников, держа в левой руке раскрытую книгу, а в правой - пучок прутьев или палку.
Это последнее и есть суть портрета средневекового педагога: в левой руке - раскрытая книга, в правой - пучок прутьев. Его нельзя представить без палки, без прутьев, без ремня, без других средств наказания.
Выросли из этих корней ростки некоторых современных способов обучения. Изменилось, конечно, многое, причем резко, бесповоротно. Однако для многих учащихся учение все же не превратилось в страстное увлечение, многие дети не находят в нем свой жизненный смысл.
Мне кажется, педагоги больше умеют заставить детей учиться, чем побудить их к учению, больше знают, как передавать знания, нежели - как вводить учащихся в «царство мысли».
Почему так получилось? Не в той ли дошедшей до нас уверенности, что ребенка можно обучать только через принуждение, следует искать причину?
Перечитываю один за другим учебники по педагогике, ищу в них пытливых, веселых, неугомонных шалунов, ищу в них малышей, сдружившихся с Карлсоном, Питеров Пэнов со своей компанией, Пеппи Длинныйчулок, Томов Сойеров и Гекльберри Финнов, устраивающих ночные прогулки на кладбище, Тимуров со своими командами, Корчагиных, борющихся за новую жизнь, Олегов Кошевых со своими молодогвардейцами, наводящими страх на фашистов; ищу наших девочек и мальчиков, таскающих груды металлолома и макулатуры, наших юношей и девушек, спорящих о философии жизни в узких подъездах домов и укромных уголках дворов. Я знаю, их много, очень много, они составляют треть населения нашей страны. Хочу прислушаться к их звонкому голосу и песням, их шепоту. Хочу узнать об их стремлениях, радостях, огорчениях. Хочу заглянуть в их духовную жизнь. И.наконец, хочу получить от них откровенный ответ на вопрос: «Ради чего на свете отдались бы вы, со всей свойственной вам страстью, учению, этому необходимому, обязательному и величайшему делу?»
Ищу я этих мальчиков и девочек, юношей и девушек в учебниках педагогики.
Но почему в этих храмах воспитания так холодно и зябко?
Почему здесь такое безмолвие?
Почему в них разгуливает педагог, нахмурив брови, в сопровождении легиона отметок?
Почему в этом саду, где круглый год должна царствовать весна, постоянно зимует зима?
Где птички, цветы, дети?
Где дети, ради которых создан этот сад и написаны эти учебники?
Мне кажется, что я нахожусь в саду великана-эгоиста, оградившего от детей свой сад высокой изгородью и повесившего на ней вывеску: «Вход строго воспрещается». И только потому, что великан изгнал из своего сада всех детей, в этом саду весны и радости вдруг воцарилась зима, замерзло все, улетели далеко от него птички. За изгородью кипела обычная жизнь, шалили дети, пели птички, менялись времена года. В саду же великана властвовала мертвая зима. Грустивший о весне и не ведающий о причине вечной зимы великан однажды услышал пение птички и увидел поразительное зрелище в своем угрюмом саду: в стене ограды в одном месте дети обнаружили маленькое отверстие и через него пробрались в сад, и только на этом месте вместе с детьми заиграла весна, каждое дерево, на которое удалось детям взобраться, начало цвести прекрасными красками, на них сидели птички и заливались радостным пением. Но как только дети увидели подкрадывающегося к ним великана, они страшно перепугались и сразу же убежали из сада, и в нем опять воцарилась зима. И только один маленький мальчик не успел покинуть сад, он не увидел великана.
В этой чудесной сказке Оскара Уайльда все кончается оптимистически.
«Вот, оказывается, какой я злой!» - Великан расчувствовался до слез. «Теперь-то я понимаю, почему весна не приходила сюда. Я посажу на дерево этого беднягу-малыша, а потом разрушу эту ограду, и дети у меня в саду будут веселиться всегда».
Великан горько раскаивался о прошлом. Он подкрался к мальчику сзади, нежно поднял его и посадил на дерево. Дерево сразу покрылось цветами, и птицы слетелись к нему и начали заливаться песнями, А маленький мальчик протянул ручонки, обнял великана за шею и поцеловал. Остальные дети, увидев, что великан больше не злой, вернулись, а с ними пришла и весна.
«Теперь это ваш сад, мои милые детки!» - сказал великан. Он взял огромный топор и разрушил ограду.
Так брали огромные топоры и разрушали ограды великаны мировой педагогики.
Витторино де Фельтре в начале XV века построил для детей «Дом радости».
Ян Амос Коменский в XV11 веке строил «Великую дидактику», гарантирующую учителям и учащимся приятное, радостное обучение и основательные успехи.
Иоганн Генрих Песталоцци в XVII-XIX веках в своих воспитательных учреждениях в Нейхофе, Станце, Бург-дорфе и Ивердоне стремился к возбуждению ума детей, к активной познавательной деятельности, этому учил он родителей.
Константин Дмитриевич Ушинский в XIX веке призывал к обучению, в котором серьезные занятия стали бы для детей занимательными, советовал пап учителям завоевать любовь своих учеников, изгнать из класса скуку и не оставлять ни на одну минуту ни одно дитя без дела.
Надежда Константиновна Крупская, мечтая о школе будущего, видела в ней условия для «свободной ассоциации учащихся, ставящих себе целью путем совместных усилий проложить себе дорогу в царстве мысли», из этой школы должно быть изгнано всякое принуждение.
Антон Семенович Макаренко доказал, что доверие, уважение и справедливое требование к воспитаннику являются одним из основных принципов формирования жизнерадостного, целеустремленного коллектива.
Януш Корчак продемонстрировал суть и огромное значение истинной педагогической любви к ребенку, верил, что только на основе любви возможны воспитание и преобразование детей, их самовоспитание и самосовершенствование.
Василий Александрович Сухомлинский своей «школой радости» вселил в нас веру во всемогущую силу радости познания, утверждения в каждом школьнике успехов в познании, чувства доверия к своим способностям.
Каждый день в газетах пишут о творческих педагогах, о них рассказывают по радио и телевидению - учителя эти творят современные чудеса на своих сорокапятиминутных уроках, они вводят детей в глубь науки, разжигают в них страсть к постоянному самообразованию, возбуждают в них любовь к уче<
|
|
|
