Двуречье (шумер, аккад, ассирия, вавилон) 5 глава

И пошла богиня, и поразила она людей в пустыне. Сказало величество бога этого: «Иди в мире, Хатор, ибо ты сделала то [для чего я послал тебя]».

Сказала богиня эта: «Жив ты, победила я людей, и сладостно это для сердца моего».

Сказал его величество Ра: «Могуч я». И возникло имя Сехмет». Сделаем отступление. Вера в магическую силу слова в данном случае соединяется с игрой слов: «сехмет» означает «могучий». Так не только материализуется, но уже само звучание, невольный каламбур чудесным образом реализуется. И то, что сказал Ра о себе, становится качеством и именем богини: Хатор‑Сехмет.

Слово сказано, и богиня, почувствовав свою необычайную силу, принялась убивать людей. Однако Ра уже удовлетворился местью, и в душе его проснулась жалость к людям. Он приказал принести ему побольше красного камня «диди» (охры?), а также приготовить побольше пива. Растертый красный камень бросили в пиво, и оно стало подобным крови.

Было приготовлено 7000 сосудов с пивом. Посмотрел на них его величество Ра и сказал: «О как прекрасны они. Я спасу ими людей».

Сказал Ра: «Отнесите их в место, где она хочет убить там людей».

Его величество царь Верхнего и Нижнего Египта Ра поднялся рано в красотах ночи, чтоб дать вылить жидкость этих сосудов.

И были полны поля влагой до четырех мер (в высоту)…

Утром пришла эта богиня и нашла все залитым. И было лицо ее радостным там. И пила она, и сладостно было это сердцу ее. И пошла она пьяная и не узнала людей.

И сказал Ра богине этой:

«Иди в мире, о богиня могучая».

Таков миф. Он наводит на размышления. В бытовом плане мы узнаём, что богиня не просто любила пиво, но и упивалась допьяна, да так, что переставала узнавать людей. Ясно, что подобные случаи происходили не только с богинями или богами, но и с людьми.

Более того, пьянство, судя по всему, не считалось чем‑то постыдным. Ведь пьяные египтяне и египтянки, согласно свидетельству данного мифа (его связь с действительностью вряд ли можно отрицать), становились добрее и забывали даже о своих злых замыслах. Во всяком случае, хочется верить, что было именно так.

Есть у мифа и естественнонаучный аспект. В нем говорится – в аллегорической форме – о крупном наводнении в долине Нила. Мифы о потопах вообще очень характерны для самых разных племен и народов, обитающих в Евразии, Америке, Австралии. Наименее распространены они в Африке. В тех регионах, где наводнения были особенно сильны, например в Двуречье, возникали предания о всемирном потопе (одно из них вошло в Библию).

Основная область водного питания Нила лежит в экваториальной зоне, где распространены тропические леса, саванны и озера. Это обеспечивает реке относительную стабильность и сравнительно небольшие, верней некатастрофические, наводнения в период дождей. Как мы знаем, подобные регулярные разливы являются залогом плодородия полей. О каком же тогда потопе, особенно сильном, да еще с красной водой, может идти речь?

Об этом нетрудно догадаться. Дело в том, что южная половина Белого Нила – основного водного потока – расположена в зоне широкого распространения красноземов. Пять‑шесть тысячелетий назад на месте нынешних пустынь и полупустынь этого района находились саванны, а на месте нынешних саванн – леса. Охотники, а затем скотоводы‑кочевники и первые земледельцы стали активно выжигать и вырубать леса и примитивными способами обрабатывать почву. В результате началась эрозия земель. Во время сильных дождей красные почвы размывались и в огромном количестве поступали главным образом в Белый Нил от его левых притоков, большинство из которых позже превратились в сухие долины.

Это явление и наблюдали древние египтяне, сочинив по такому случаю историю с окраской пива в красный цвет и мощном наводнении. Возможно даже, что легенда возникла не сразу, а в первое время люди передавали сведения о сильных наводнениях с необычной красноватой водой. Постепенно подобные явления случались все реже и, наконец, прекратились вовсе: пустыни и полупустыни взяли свое, притоки Нила стали маловодными. Расширение опустыненных земель в Сахаре привело к тому, что в этом регионе климат стал значительно суше. Теперь уже «красные разливы» Нила остались только в преданиях.

Изменилось к тому времени и отношение к богине Хатор. Если когда‑то катастрофические нильские «потопы» приносили бедствия жителям долины, то нормальные периодические наводнения оставались благом. Хатор превратилась в покровительницу деревьев (она принимала образ финиковой пальмы, сикоморы) и дарующую плодородие богиню любви, музыки и пляски, веселья (как видим, не только на Руси веселье было связано и с питием).

Важную роль играла Хатор и в царстве мертвых, встречая души умерших и одаряя их животворной влагой. Ее атрибутом был музыкальный инструмент, изображения которого из сердолика, красного камня или фаянса носили как амулет, приносящий удачу.

В конце Нового царства Хатор стали отождествлять с Исидой, а древние греки – с Афродитой.

 

ТОТ

 

От большинства богов он отличается тем, что наименее противоречив. Он – бог мудрости, счета и письма, магии и чародейства, а также в некоторых воплощениях – бог Луны, «серебряного Атона».

Тота называли «писцом богов», «властелином письменности», «владыкой папируса», «изобретателем палитры и чернильницы», «властелином божественных слов» или «слов власти». Вера в силу слова, как мы знаем, у египтян была чрезвычайно велика. В одном из текстов повествуется в книге, написанной самим Тотом и содержащей две словесные формулы. «Первая зачарует (заколдует) небеса, землю, подземный мир, море и горы; с ее помощью ты увидишь всех птиц, гадов, рыб, ибо власть ее заставит рыб подняться на поверхность. Вторая даст возможность человеку и в могиле обрести тот облик, который он имел на земле» (воскресит умершего).

Как видим, надежда на всемогущие формулы была характерна еще в очень давние времена, и в нашу эпоху она возродилась как вера во всемогущество научных формул. Правда, древние придавали огромное значение именно божественному Слову, тогда как теперь слово обесценивается с каждым десятилетием.

«Так как он был властелином книг и владыкой речи, – писал У. Бадж, – считалось, что он владеет всеми знаниями – человеческими и божественными. При сотворении мира именно он был тем, кто выразил в словах волю невидимой и неведомой созидающей Силы и произнес эти слова так, что возник мир»., Являясь олицетворением знания, он сумел защитить Осириса и Гора, поведав Исиде «слова власти», магические заклинания, благодаря которым она смогла воскресить Осириса и обеспечить победу Гора над Сетом. Кстати, важно было не только знать «слова власти», но и произносить их без запинки, определенным образом. И всему этому Тот обучил Исиду.

В Книге Мертвых Тот, обращаясь к Осирису, произносит:

«Я – Тот, любимец Ра, властелин силы, доводящий до благополучного завершения то, что он делает, могущественный обладатель «слов власти», пребывающий в ладье Миллионов Лет, властелин законов, покоритель двух земель…»

Нередко его называли «владыкой бедуинов», «владыкой чужеземных стран». Почему? Об этом остается только догадываться. Возможно, какие‑то важные знания жители долины Нила почерпнули у обитателей окрестных земель еще в те времена, когда на месте Сахары преобладали саванны, то есть более пяти тысячелетий назад.

Священными животными Тота были павиан и ибис. На изображениях Тот нередко держал пальмовую ветвь – символ его власти над временем. Считалось, что он выделил годы, месяцы и дни, ведя им счет. Он научил отмечать дни рождения и смерти, а также вести летописи.

Очень важное место отводилось Тоту в погребальном культе. В Книге Мертвых сказано, что умерший попадает туда, где есть только «глубь неизмеримая, что темнее самой темной ночи, и люди блуждают в ней без помощи». Умерший обращается к богу Тоту с просьбой: «Пусть положение духа будет дано мне вместо воды, воздуха, удовлетворения страстных любовных желаний и да будет мне спокойствие сердца вместо лепешек и пива». Показательно, что египтяне так высоко ценили именно «спокойствие сердца», а не те материальные блага, на которые стали так падки представители современной технической цивилизации.

Умерший, после череды испытаний и магических слов, предстает перед Тотом и просит заступиться за его новопреставленную душу перед богом. «Каким пребываешь ты здесь?» – спрашивает Тот. «Я очистился от зла, защищен от гибельных дел тех, кто живет в днях своих. Я не принадлежу к ним», – отвечает умерший.

Астрономические наблюдения, чтение и письмо, арифметические вычисления, знание календарных дат – все эти премудрости египетские жрецы держали в тайне от непосвященных. Заклинания были для них порой способом воздействия на сознание (и подсознание) людей. Но не менее часто ритуалы и заклинания служили прикрытием для использования положительных знаний: медицинских, астрономических, естественнонаучных.

Тот почитался как покровитель не только жрецов и магов, но и представителей всех интеллектуальных профессий. В период упадка египетской культуры на первый план вышли оккультные «знания», связанные с магическими заклинаниями, астрологией и алхимией. В античное время функции Тота унаследовал греческий бог Гермес. А в мистическом плане соединение Гермеса с Тотом привело к образу мага и волшебника Трисмегиста («трижды величайшего»), имя которого было особенно популярно у средневековых чернокнижников, алхимиков, астрологов.

Женой Тота была богиня истины и порядка Маат. Надо подчеркнуть, что культ Тота показывает, какое большое значение придавали египтяне духовной культуре, знаниям, интеллекту. Не в этом ли был залог великих достижений египетской культуры, проникнутой светлым мировоззрением, несмотря на культ мертвых (или – благодаря ему?).

Есть еще один аспект представлений египтян о боге мудрости. Ведь он олицетворял два очень разных вида знания: рациональное, которое можно сопоставить с наукой и техникой, и мистическое, отчасти связанное с тем, что мы называем интуицией, проявлением подсознания. В первом случае речь идет о подлинном знании, а во втором – о стремлении преодолеть незнание, в чем призвана помочь религия.

«Однако не сумма знаний определяет качество интеллекта, – справедливо отмечал Р. Антее. – Истинным критерием разума человека, очевидно, является вопрос, сознает ли он пределы своего знания. Он должен знать свое место в том, что касается рассудка, и в том, что связано с религиозным верованием. В общем, египетская история заставляет думать, что около 3000 (г.) до н. э. в Египте «магический разум» и «рациональный разум», т. е. религиозный и логический способы мышления, были более уравновешены, чем около 1000 г. до н. э. или даже в современном мире. Древнейшие египтяне пользовались разумом в самой высокой степени там, где это было нужно, и с должным уважением подходили к тому, что превышало их разумение».

Таков общий закон развития общественных систем. В период расцвета интеллектуальной жизни сохраняется гармония между рациональным знанием и мистикой, наукой и религией. Со временем рациональные знания начинают преобладать, а религия превращается в формальность, механическое исполнение ритуалов. А затем, в период кризиса и упадка, люди начинают уповать на мистику, неведомые силы, на чудо. В Египте такая смена эпох происходила несколько раз (в нашей стране – тоже).

 

МААТ

 

Не случайно женой бога мудрости Тота была богиня истины, порядка и справедливости – Маат. Египтяне чтили мудрость не как хитроумие, изворотливость ума, способность на ловкий обман. Существовало представление о двух сестрах Маати, в чертог которых вступает умерший (порой они олицетворялись как Исида и Нефтис). В этом чертоге царили честность, чистота, справедливость, истина.

Не совсем ясно, что подразумевалось под двойственностью Маати, какая «двойная правда». То ли – субъективная и объективная, которые принято называть правдой (о позиции человека) и истиной (о позиции Бога или абстрактного судьи); то ли – очевидная, видимая и потаенная, требующая расследования и понимания… В любом случае важно подчеркнуть, что в конце концов это была двуединая Маат.

Символом Маат было страусовое перо (оно же и называлось «маат»). Возможно, оно служило наименьшей мерой веса, ибо в загробном мире на одну чашу весов клали сердце умершего, а на другую – перо или статуэтку Маат. Равновесие чаш весов считалось свидетельством честности и непогрешимости. Складывается впечатление, что и для живых тем самым поощрялись честность и справедливость в торговых делах.

В этой связи вспоминается гениальная денежная единица, изобретенная в Древнем Египте около четырех тысячелетий назад. Она называлась «шетит». Ею пользовались при обмене товарами, оценке недвижимости или рабского труда. «И тем не менее, – писал французский историк Пьер Монтэ, – эта единица была чисто теоретической. Официальным властям никогда не приходило в голову наделать из металла кружочки строго определенного веса и выбить на них соответствующее изображение, однако египтяне хорошо знали, какое количество золота, серебра или другого металла соответствовало по весу одному шетиту». Такова была совершенно умозрительная единица цены. Все знали, что такое шетит, и пользовались им, но никто никогда его не видел и не держал в руках. Его держали в уме. Так экономилось огромное количество драгоценного металла, сил и средств. Польза была не только материальная, но и моральная: невозможно было накапливать «ше‑титные» капиталы. Это одерживало человеческую алчность и исключало жульнические операции… Впрочем, возможность пользоваться мнимыми «деньгами» возникла именно потому, что египтяне высоко чтили честность, истину и справедливость – в облике богине Маат. И если нечестивец исхитрится избежать мирского суда, то его непременно постигнет суд всевышний, божеский. В Чертоге Маати уже невозможно было прибегнуть к обману и лицемерию.

В одном из папирусов приведены «речи умершего, когда он, правдивый голосом, выходит из Чертога богинь Маати». Вот его слова: «Слава вам, о боги, обитающие в Чертоге богинь Маати, лишенные зла в телах своих, живущие праведно и правдиво, питающиеся правдой и праведностью…

О, дозвольте мне прийти к вам, ибо я не совершил ошибок, я не грешил и не делал зла, я не лжесвидетельствовал… Я живу по правде и справедливости, и я питаюсь по правде и справедливости. Я соблюдал заповеди людей… Я был в мире с Богом, [исполняя] его волю. Я давал хлеб голодному, воду жаждущему, одежду нагому и лодку – потерпевшему кораблекрушение…» И в дальнейшем умерший не раз ссылается на Истину и Справедливость. Слово «правда» – одно из ключевых в церемонии прохождения умершего через Чертог Маати. Ему приходится отвечать на вопросы самых разных предметов: левой и правой стоек косяка, дверной петли, порога, петли засова.

Первый вопрос задают дверные засовы: «Мы не пропустим тебя, пока не назовешь наши имена». Ответ умершего: «Язык места Истины и Справедливости – ваше имя».

В гимнах Ра у солнечного бога называется надежная опора – богиня Маат. В одном из гимнов даже сказано: «Ра живет в прекрасной Маат». По‑видимому, так подчеркивался тот факт, что для землян Солнце действительно является олицетворением порядка и справедливости, бесконечной щедрости ко всему живому. И не случайно фараоны, желая подчеркнуть свое сходство с богом Солнца, нередко называли себя «владыка Маат». В середине III тысячелетия до н. э. верховный судья Египта носил титул «жрец Маат».

Как богиня порядка Маат являлась олицетворением не только социальной справедливости, но и политической устойчивости в государстве (отступление фараона или вельможи от правды считалось преступлением перед богиней), а также мирового порядка, законов природы и богов. В космогоническом смысле Маат придавалось первостепенное значение: порядок противостоял хаосу. Есть глубокий философский смысл в том, что существует единство порядка в мире природы, мире людей и в душе человеческой. Только в этом случае общество обладает стабильностью, а культура находится в расцвете.

 

ПТАХ (ПТА)

 

Образ этого бога и смысл, который был сопряжен с ним, во многом остаются загадочными. Он относится к числу наиболее древних богов и был всевышним покровителем города Мемфиса. Культ его был распространен в Нубии, Палестине, но прежде всего – в Египте, где он – около пяти тысячелетий назад – превратился в главного бога Египта, когда Мемфис стал его столицей.

Тогда начался первый период расцвета египетской культуры. Однако восстанавливать древнейшие представления о Птахе приходится по «Мемфисскому теологическому трактату» – надписи на монолите, сделанной около 700 г. до н. э. Но, по мнению специалистов, на монолите воспроизведен текст древнего папируса, написанного около 2500 г. до н. э.

В этом трактате Птах назван великим и огромным, унаследовавшим свою силу от всех богов и их духов. Мысль о творении, зародившаяся у Птаха, сравнивается с появлением Атума, солнечного света.

Девятка первобогов Атума возникла из его семени и пальцев, а Девятка богов Пта – это зубы и губы в этих устах, которые произносят названия всех вещей… Девятка создала видение глаз, слух ушей, обоняние носа, дабы они передавали все это сердцу, ибо всякое знание происходит от него, язык же повторяет лишь то, что замыслено сердцем.

Создается впечатление, что данный миф объединяет две версии о сотворении мира: гелиополь‑скую, в которой первенствует Атум, и мемфисскую. И если Атум творит материальный мир, то Птах – духовный (сердце в те времена считалось средоточием души).

Благодаря божественному слову была создана жизненная сила богов и людей. Так дана была жизнь добродетельному и смерть преступному. Так были сотворены всякие работы, всякие искусства, согласное движение рук, ног и всех членов по приказу, задуманному сердцем и выраженному языком.

И было сказано о Птахе: «Он, сотворивший все сущее и воссоздавший богов». Так было установлено и признано, что его могущество превосходит могущества других богов.

Умиротворился Птах, создав все вещи и божественные слова. Он породил богов, создал города, основал номы, водрузил богов в их святилища, учредил их жертвоприношения, основал их храмы. И вошли по его воле боги каждый в свое тело из всех пород деревьев, камня и глины, и приняли в них свой облик.

В этом мифе Птах выступает не только творцом и демиургом, но и культурным героем. Как творец, одухотворявший все сущее, он является одновременно мужским и женским первичным океаном, отцом и матерью Атума, сердцем и языком Эннеады (девятки первобогов) и Нефертемом, который находится у носа Ра.

Здесь мы вновь сталкиваемся с очень распространенным поверьем, что в божественном слове заключена необычайная творческая сила. Создание мира представлено как творение словом. Однако в отличие от более позднего библейского варианта, в данном случае как будто не сказано о сотворении из ничего. Существование материальных объектов не интересует автора (или авторов) мифа, они могли в принципе присутствовать, но без их осмысления, без их восприятия и обозначения словом они как бы остаются в небытии: без субъекта нет объекта.

В «Меифисском теологическом трактате», как видим, рассматриваются серьезные философские проблемы. Образ Птаха олицетворяет не только душу, но и разум (с нею нераздельный?). Именно сила разума – божественного Слова – является творческой силой, благодаря которой привносятся гармония, порядок в мир природы и мир людей.

Интересно, что в гимне богу Нила Хапи Птах упоминается в связи с плодородием земли. В этом своем качестве Птах отождествлялся с другим богом – Хнумом, который тоже выступал в роли демиурга. Но если Хнум изображался бараном или человеком с бараньей головой, то Птах представал в виде мужчины в плотно облегающем его одеянии, с посохом в руке.

Птаха отождествляли со многими другими богами, женой его называли Сехмет, а то и других богинь. Но почему его изображали в странном виде путника, закрытого одеждами? Этим он отличался от всех других богов. Ответ на вопрос может дать перевод слова «птах» – открывающий. Считалось, что он «отверзает уста» богов и открывает день при восходе Солнца. Можно предположить, что Птах олицетворял и открытие мира, познание (не потому ли он изображен как путник?). А то, что он плотно прикрыт – за исключением кистей рук и ступней – показывает, насколько плотен покров тайн, скрывающих от наших глаз истинную сущность бытия.

В таком случае Птах должен олицетворять одновременно и незнание (неведомое) и открытие. Ведь для египтян понятие тайны обычно сопутствовало представлениям о боге. Вот некоторые определения, которые они давали богу:

«Бог есть дух, скрытый дух, дух духов, великий дух египтян, божественный дух».

«Бог есть сокрытое Существо, и ни один человек не знает Его образ. Ни один человек не может искать Его облик; Он скрыт от богов и людей, и Он – тайна для своих творений».

«Ни один человек не знает, как познать Его. Имя Его остается сокровенным; имя Его – тайна для детей Его. Имена Его бесчисленны, они различны, и никто не знает число их».

«Бог есть истина; Он живет истиной, и Он питается ею. Он – царь истины. Он опирается на истину. Он создал истину, и Он вершит ее во всем мире».

«Бог есть жизнь, и лишь через Него человек живет. Бог дает жизнь человеку, и Он вдыхает дыхание жизни в ноздри его».

Если исходить из подобных текстов, то создается впечатление о вере египтян не только во множество разнообразных богов, но и в единого Бога, олицетворяющего жизнь и разум и вечно присутствующего в мире. В таком случае и Птах предстает как одно из проявлений этого Бога, одно из имен Иго, лишь частично, лишь в малой части открытого людям.

 

 

ДВУРЕЧЬЕ (ШУМЕР, АККАД, АССИРИЯ, ВАВИЛОН)

 

Этот обширный регион оспаривает пальму первенства у Египта как первоначальный центр цивилизации. И если первые крупные государственные объединения сначала возникли в долине Нила, а не в Двуречье, то первые очаги производящего хозяйства и поселения городского типа оформились в низкогорьях, обрамляющих долину Тигра и Евфрата (а также на полуострове Малая Азия и восточном Присредиземноморье).

Особенности духовной культуры и, в частности, религиозных воззрений во многом определяются своеобразием природной обстановки. Ее принято рассматривать подобием сценической площадки, на которой разворачивается трагикомедия человеческого бытия. Но в действительности именно природа является одним из активных участников этого действа. Она меняется под влиянием деятельности человека, и это влечет за собой изменения хозяйственного уклада, материальной культуры, верований.

Например, на Ближнем Востоке около десяти тысячелетий назад преобладали культы, связанные с мужским началом и охотой на крупных млекопитающих. Наиболее часто культовым символом выступал дикий бык. Однако со временем – если судить по множеству глиняных и каменных фигурок – на первый план вышел образ божественной богини‑матери. Тогда же происходил переход от присваивающего (охота, рыболовство, собирательство) к производящему хозяйству (земледелие, скотоводство).

Нет оснований сомневаться в том, что эти изменения в материальной и духовной культуре происходили одновременно, были взаимообусловлены. Прежде ученые склонны были видеть первопричину подобной эволюции в изменениях климата. Мол, заканчивался ледниковый период, началось глобальное потепление и повышение уровня Мирового океана, перестройка климатической зональности… Подобные умозрительные рассуждения не подтверждаются материалами палеоклиматических и палеонтологических исследований. Напротив, выявилась очевидная связь распространения человека в Новом Свете, Австралии, на островах и последующего резкого уменьшения здесь количества и разнообразия крупных млекопитающих, птиц.

Конечно, для нашей темы эта проблема не принципиальна. Однако она позволяет, как мы позже убедимся, понять некоторые особенности «бытия богов», а также по‑новому осмыслить суть знаменитого предания о всемирном потопе.

В отличие от долины Нила, которую ежегодно «удобряет» плодородный ил, наводнения Тигра и Евфрата чаще всего носят катастрофический характер. Это обстоятельство, безусловно, влияло на развитие цивилизации в данном регионе. Долина Нила протягивается единой широкой полосой через сравнительно малолюдные опустыненные районы. В Двуречье, напротив, окультуренные земли располагались отдельными очагами, а на окружающих территориях обитали разнообразные племена и народы, постоянно вторгавшиеся в пределы этих очагов цивилизации, которые нередко враждовали между собой.

Подобная разобщенность и частые конфликты никак не спо‑. собствовали созданию единого пантеона богов с более или менее определенной Иерархией, хотя некоторые великие боги переходили из века в век и от народа к народу, так же как отдельные предания. Такую устойчивость верований можно объяснить как относительным единством духовного разных народов и рас, так и единством – тоже относительным – природной обстановки.

Цивилизация в Месопотамии (Двуречье) распространялась, как мы уже говорили, от предгорий в долину по мере оскудения природных ресурсов (сведения лесов, истощения почв, эрозии земель). В долине устойчивое оседлое земледелие и скотоводство были возможны на основе орошения, регулирования течения рек. Этим занимались шумеры, которые относятся к древнейшему населению региона (досемитическому). Существовали отдельные общины, поселения городского типа, окруженные сельскохозяйственными угодьями. У каждой общины был свой местный бог‑покровитель. Единой системы богов у них не было.

Во взаимоотношениях богов многое зависело от социально‑политических обстоятельств. Так, небольшой поселок Гирсу имел своего покровителя – Нингирсу. Когда это поселение вошло в объединение, где самым крупным населенным пунктом был город Ла‑гаш, Нингирсу (по неясным причинам) стал общим богом‑покровителем. Когда к объединению примкнул поселок, где чтили богиню Бау, то ее стали считать женой Нингирсу.

Религиозные воззрения, игравшие важную роль в духовном единении, имели общественный характер (прежде преобладали семейные божества), о чем свидетельствуют развалины храмов, обычно возводившихся на одном и том же месте с самого раннего периода (шесть‑восемь тысячелетий назад). Постепенно, благодаря торговым и культурным связям между общинами, стали оформляться единые образы великих богов и культурных героев.

В отличие от Египта, в этом регионе боги имели облик людей или, реже, зверей и рыб с человеческими головами (в Египте подобные боги имели головы животных). Чем объяснить такое различие? Возможно тем, что в Египте первоосновой хозяйства в глубокой древности были охота и скотоводство, тогда как в Двуречье – поливное земледелие.

«Интересно, – пишет шумеролог В.К. Афанасьева, – какими представляли себе всемогущих богов шумеры. Мир чувств этих богов подчеркнуто низменен и груб. Они не только велики, но и ужасны. Как и боги античности, они наделены всяческими человеческими слабостями. Они создают людей в пьяном виде; из‑за одного каприза они способны погубить все живое, они грязны и неопрятны; так, бог Энки из‑под ногтя, окрашенного в красный цвет, извлекает глину и создает неопрятное, мерзкое существо».

Относительно пьянства мифология Египта тоже далека от идеала. Вспоминается эпизод, когда пришлось устроить поистине «пивной потоп» для того, чтобы богиня‑львица Хатор‑Сехмет допилась до того, что перестала узнавать людей. То, что боги Двуречья грязны, а точнее сказать, вынуждены возиться в глине, тоже не удивительно. Обилие камня в Египте предоставляло прекрасную возможность строить величественные храмы, пирамиды, дворцы. Обширная Месопотамская низменность вынуждала людей изготавливать строительный материал из глины. Необходимость выкапывать и регулярно расчищать каналы тоже заставляла «возиться в грязи», работая мотыгой.

Кстати, об этом превосходно сказано в замечательной шумерекой поэме о споре Мотыги с Плугом. Плуг похваляется своим величием, тем, что царь держит его рукоять и ради плуга впрягает в ярмо быков, тогда как по сторонам толпится знать, а народ веселится и ликует (кстати говоря, употребляя хмельные напитки). Так, по‑видимому, праздновали в Шумере начало земледельческих работ. А Мотыга, как брезгливо говорит Плуг, постоянно в грязи копошится и, подобно кирпичной форме, всегда грязна, копая колодцы и роя канавы. Она недостойна царской руки!

В ответ Мотыга перечисляет Плугу многообразные работы, которые она выполняет, а прежде всего – регулируя воду на полях и подготавливая их к пахоте, а также активно участвуя в строительстве. Даже для мореходства она приносит великую пользу, добывая и используя вар, готовя смолу. Наконец ведь сам Энлиль, взявшись за Мотыгу, отделил небо от земли! Тут уже не остается сомнения в том, что Мотыга превосходнее Плуга.

…Когда современный горожанин говорит «грязь», не следует забывать, что для земледельца это может быть великолепным черноземом, а для строителя – прекрасным строительным материалом. Между прочим, глина – хорошее моющее и отбеливающее средство (безусловно, не всякая).

И еще одно замечание. Природные условия и географическое положение Двуречья во многом определяли суровость быта и нравов местного населения (в отличие от жителей долины Нила). Здесь часты были жестокие войны – в отчаянной борьбе за выживание и сохранение земельных угодий, оросительных систем; нередко сюда вторгались кочевники, порой объединявшиеся в достаточно крупные армады.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: