Регуляция своего поведения —

необходимая предпосылка успешности •; -••'•'•

Перейдем теперь ко второй из выделенных выше тем, касающихся подготовки ребенка к школе. Речь идет об

:>0

умении произвольно регулировать свое поведение. Пояс­ню подробнее, о чем идет речь.

В дошкольном возрасте ведущим видом деятельно­сти является игра. Но в игре ребенок делает только то, что ему хочется. При желании он может прекратить иг­ру и заняться рассматриванием книжки с картинками. Он может сменить одну игру на другую: надоели солдати­ки — взял машинку. Он делает то, что захотелось. Взрос­лые в игру, как правило, не вмешиваются, если только ребенок не затеет каких-нибудь опасных для него самого или окружающих игр — со спичками, с острыми пред­метами и т. д.

К сожалению, во многих семьях ребенку разрешается делать все, что ему хочется, не только в игре. Он не приучен ни к каким запретам. Для него не существует «нет» или «нельзя». В таких семьях дети командуют взрос­лыми. Мне такие семьи встречались не раз. Думаю, что и большинство читателей, покопавшись в памяти, смогут найти подобные примеры. В одном случае сынишка берет без спроса отцовский охотничий нож и сбивает с него ру­коятку: она понадобилась ему для каких-то мальчише­ских надобностей. В другом — вернувшись из школы, мальчуган-первоклассник отчитывает бабушку за то, что обед не готов к его приходу. В третьем — маме не в чем пойти в театр, потому что, как неожиданно оказа­лось, дочь-старшеклассница ушла в ее выходных туфлях на школьный вечер. И все это взрослые воспринимают без протеста, как нечто само собой разумеющееся. Ре­бенок растет в обстановке вседозволенности. Он де­лает все, что ему захотелось, и не знает никаких огра­ничений.

Если же кто-то посмеет противиться его воле, ребенок поднимает крик, если он еще маленький, или устраивает скандал, если это подросток, и заставляет взрослых ка­питулировать. Вот как выглядит все это в зарисовке с на­туры. «...Полчаса назад она вошла в купе, держа за руку малыша лет пяти. Наружность у него прямо ангельская:

синеглазый, златокудрый, с пухлыми нежно-розовыми щечками. Одет вполне современно: джинсовые брюч-ки-клеш, матроска и бескозырка с надписью «Герой». Войдя, этот герой-ангелочек сразу вырвал свою руку

из маминой, схватил со стола лежавшую там пачку пе­ченья, молниеносно распечатал ее, вытащил несколько штук, откусил и с набитым ртом стал энергично оттеснять меня от окна, заявив, как само собой разумеющееся:

«Я хочу тут сидеть».

— Виталик! Так нельзя! Нехорошо! Не тревожь дя­дю! Не смей я тебе говорю!.. — пыталась угомонить его мама, с каждой последующей репликой все повышая голос и дойдя в конце концов до пронзительного кри­ка. — Перестань сейчас же, не то накажу! В угол постав­лю!

Сын на вопли матери — ноль внимания. Ему нужно было получить свое.

— Пусти! — крикнул он мне. — Хочу к окошку!

— Я тоже хочу, — возразил я довольно миролюби­во. — Это мое место.

Он опешил и на секунду замолчал, с неподдельным изумлением разглядывал меня своими синими глазища­ми, словно увидел динозавра. Но затем снова стал про­талкиваться между мною и столиком, и когда это не удалось, гневно замахнулся своим маленьким кулач­ком.

— Ты куда? Не тревожь дядю! Вернись, тебе гово­рят! — Мать в сердцах шлепнула его и тут же обрати­лась ко мне.

— Вы уж уступите ему, — униженно попросила она. — Виталий такой настойчивый, такой упорный — если что не по его, всю дорогу капризничать будет... Кричи не кричи на него — все едино.

И действительно, словно в подтверждение ее слов раздался такой оглушительный рев, что я — увы! — дрогнул и позорно капитулировал».

Автор этого отрывка из статьи в «Правде» А. Маркин, сам педагог, судя по тому, как он разбирает этот слу­чай, прекрасно понимал, что делать этого не следовало И тем не менее... Конечно, за время, проведенное в поез­де, перевоспитать мальчика наверняка невозможно, тем более что мама принимает невоспитанность сына за прояв­ление положительных качеств — настойчивости и упор­ства.

Думаю, что читатель легко может представить себе,

что ждет такого Виталика, когда он пойдет в школу. Он привык, что его желания — закон для взрослых, что он может делать все, что хочет. А тут вдруг надо сидеть за партой, когда хочется встать и пойти. Писать в тетради какие-то крючочки и палочки, когда хочется нарисовать грибок и елочку. Решать задачу про яблоки, когда хо­чется съесть яблоко, положенное мамой в портфель. Учеба с самого начала окажется для него мучитель­ным преодолением себя, а он это делать не умеет. Но как ни трудно будет ему на уроках в школе, в конце концов ему придется делать там то, что велит учи­тель, а не то, что ему захотелось. Что же касается до­машних уроков... Дома он привык к выполнению всех своих желаний. И попытку засадить его за уроки он воспримет примерно так же, как воспринял попытку не пустить его к окну в купе поезда. И тогда держись, домаш­ние!

Вероятно, что он сразу же возненавидит учебу, рас­ценивая ее только как способ доставить ему мучения. И будет всячески пытаться уклониться от нее, как мы, взрослые, стараемся избегать всего, что причиняет нам травму. Будет стремиться пропустить школу при всяком удобном случае, научится прогуливать, станет «терять» дневник и тетради с двойками, начнет врать учителям и домашним или станет в позу этакого героя, открыто бравирующего своими двойками, с которым ни педаго­ги, ни родные не знают, что делать. Очень может быть, что он научится списывать у соседей, отвечать по под­сказкам, подучивать уроки к контрольной или к тому дню, когда ожидает опроса... Нередко такие дети за­ставляют взрослых делать за них домашние задания. Ре­же — прямо и неприкрыто; чаще — под видом помощи, изображая непонимание; тогда взрослый садится рядом с малышом и начинает ему объяснять урок, а тот упорно «не понимает» объяснений, которые становятся все бо­лее очевидными, пока не превращаются в прямые под­сказки. Нередко ребята достигают подлинного искусства в таком деле. Грустный конец всего этого очевиден.

Поэтому необходимым элементом подготовки ре­бенка к школе должна стать выработка навыка управ­ления своим поведением: ребенок должен быть приучен

делать то, что требуется, а не то, что ему захотелось. Без такого навыка все дальнейшие усилия пойдут прахом.

И начинать это нужно еще в период дошкольного дет­ства. Необходимо, чтобы ребенок твердо усвоил, что мож­но, а что нельзя делать дома. Необходимо, чтобы он научился сразу же выполнять указания старших. Нельзя допускать, чтобы ему удавалось добиться чего-то желае­мого криком и истерикой.

Как же всего этого добиться?

Что можно, а чего нельзя

Что можно и чего нельзя, ребенок усваивает довольно быстро, если только взрослые всякий раз незамедли­тельно и однозначно реагируют на его поступки. И тут не надо бояться прибегнуть к наказанию. Наказывать — это совсем не обязательно отшлепать или грубо накри­чать. Для ребенка дошкольного возраста, например, ограничение подвижности есть уже достаточно сильное наказание. Я знаю одну маму, которая в наказание усаживала сынишку на диван и некоторое время не разре­шала слезать с него. Традиционное — стань в угол! — в общем имеет тот же смысл. Другая подобная воз­можность — это отказ от общения. Это наказание силь­ное даже для взрослых. Вспомните-ка, что чувствует чело­век, с которым друзья или сослуживцы перестают здо­роваться, не подают руки, начинают бойкотировать. Так же и малыш чувствителен к отказу от общения. Но ко­нечно, тут надо знать меру. Если мама скажет: «Иди в другую комнату и до обеда не приходи, я не хочу с тобой разговаривать», те это обычно достаточно сильная мера воздействия на ребенка этого возраста. Если же ма­ма и впрямь начнет бойкотировать малыша в течение нескольких дней, то это может привести к психической травме. Нужно только в течение того времени, пока ребе­нок наказан лишением общения, несколько раз напом­нить ему об этом. Иначе, уйдя в другую комнату, малыш может, например, увлечься игрушками и напрочь за­быть о том, что он наказан. Если нет другого повода, мож­но просто за чем-то зайти в комнату, где он отбывает

наказание, и сказать ему при этом что-то вроде: «А ты ко мне не подходи, ты наказан, я на тебя смотреть не хочу». Вполне достаточное напоминание. И вовсе нет необходимости вырывать у него игрушку из рук: «Ах, его наказали, а он еще играть смеет!»

Только, конечно, по истечении какого-то срока нака­зание должно быть снято. Завершится ли это улыбкой примирения или это будет сделано нарочито сухо — зависит в основном от поведения вашего малыша. Но в любом случае он должен ясно понимать, с какого момен­та наказание отбыто. Недопустимо, например, объявив ему о том, что наказание окончено, продолжать весь вечер на него дуться, как это мы, взрослые, частенько делаем по отношению друг к другу. Ребенок постепенно просто утратит ощущение разницы между ситуацией, когда он наказан и когда он не наказан, а, скажем, у вас почему-либо испортилось настроение.

Как правило, наказание ограничением подвижности или лишением общения должно быть доведено до конца. Снятие наказания после того, как через минуту ребенок попросил у вас прощения, можно позволять себе только как редкое исключение. Иначе малыш при­выкнет к тому, что стандартное «я больше не буду» избавляет его от последствий плохого поведения или нарушения запретов, и он фактически начинает расти в обстановке безнаказанности, а значит, и вседозволенно-сти.

В нормальной семье в распоряжении родителей всегда есть целый набор самых разных наказаний, по­мимо шлепков и крика. В общем они сводятся к каким-то ограничениям или лишению ребенка чего-то привыч­ного или ожидаемого им. Можно не разрешить смотреть передачу «Спокойной ночи, малыши!» или любимые мультфильмы. Можно отказаться от заведенной в доме беседы перед сном или рассказывания сказки на ночь. Можно не допустить к общему столу — сегодня ты ешь один, потому что плохо себя вел. Мало ли какие варианты могут придумать взрослые, приноравливаясь к установив­шемуся укладу семьи.

Но все подобные варианты наказания можно исполь­зовать, только если в семье действительно сложились

нормальные отношения. Дети обычно оказываются очень чувствительны даже к интонациям взрослых, не говоря уже о повышении голоса. Я знал семью, где обращение к девочке подчеркнуто сухим «Наташа!» вместо спокойно-ласкового «Наташенька!» было если не наказанием, то во всяком случае вполне отчетливым неодобрением, на которое она немедленно и вполне правильно реаги­ровала. Но если в семье все постоянно раздражены, все постоянно разговаривают друг с другом, повысив голос, если чуть что начинается крик и ругань, то и ребенок че­рез некоторое время усваивает это как норму. Как мо­жет быть для него повышение голоса наказанием или выражением неодобрения, если вокруг него все только так и разговаривают. Нечто подобное можно сказать и про лишение общения. Если папа, придя с работы, спе­шит к приятелям «забивать козла», соображать на троих или прилипает к телевизору, если мама, вернувшись до­мой, исчезает на кухне и гонит ребенка, чтобы он не ме­шал, а потом идет судачить с соседками, то как эти роди­тели могут потом наказать ребенка лишением общения? Как они могут лишить его того, чего никогда ему не дава­ли? Поэтому помните: чем больше вы уделяете внимания своему ребенку, чем больше проводите с ним времени, играете, читаете, рассказываете сказки, занимаетесь какими-то общими делами вроде мытья посуды или уборки комнаты, чем более спокойная и дружелюбная обстановка устанавливается в вашей семье, чем более теплый контакт устанавливается у вас с малышом, тем больше возможностей для выражения неодобрения бу­дет у вас в распоряжении. Если же такого контакта у вас нету, если ребенок вам мешает и раздражает вас, если вы привыкли срывать на нем свое плохое настрое­ние, если разговор на высоких тонах, переходящий в крик, стал обычным делом в доме, то не посетуйте:

очень скоро ремень действительно сделается единствен­ным языком вашего общения с ребенком. Но тогда и не удивляйтесь потом печальным последствиям этого.

Что еще можно сказать насчет родительских наказа­ний?

Очень важно помнить, что наказание по возможности должно сразу же следовать за проступком. Конечно,

мало кто из родителей, подобно одному чеховскому герою, скажет: «Иди сюда, я тебя высеку за то, что ты вчера стекло разбил». Но бывает, например, что за капри­зы во время завтрака ребенка наказывают запрещением смотреть вечернюю передачу «Спокойной ночи, ма­лыши!». Такое отсроченное наказание почти наверняка не дает в этом возрасте воспитательного эффекта. И ко­нечно, как бы вы ни были усталы или раздражены после трудного рабочего дня, недопустимо, чтобы ваша уста­лость и раздражение руководили вами при наказании малыша. Иначе в этом наказании будет в первую очередь находить выход ваше собственное состояние. Тогда и бу­дет получаться, что один и тот же проступок вчера вы не заметили или обратили в шутку, сегодня всерьез рас­сердились и наказали как следует, а завтра ограничи­лись простым замечанием. Конечно, при таком отноше­нии взрослых ребенок будет попросту дезориентирован и воспитательной цели наказание достигать не будет.

В более старшем возрасте, где-нибудь примерно с 3—4-го класса, соблюдение правила немедленного нака­зания может и не выполняться. Более того, если это нужно, право наказания может быть передано кому-то одному из старших. Например, мальчишек в этом возра­сте уже пора понемногу приучать покровительственно относиться к женщине. Желательно, чтобы мальчик по примеру отца начинал относиться к маме скорее как к существу, которое нельзя огорчать, чем к тому, от кото­рого следует ждать наказания. Но чтобы перестроить таким образом отношение сына к матери, необходимо, чтобы мать добровольно отказалась от своего родитель­ского права на наказание, передоверив это отцу. Это уже, если угодно, их — отца и сына — мужские отношения. Они, конечно, и должны быть посуровее, построже, чем отношение мужчины к женщине. Конечно, в этом воз­расте в покровительстве своего сына мама еще не нужда­ется. Но лучше, если она пойдет на такую перестройку отношений. Лучше для сына, чтобы, вступая во взрослую жизнь, он знал, что он должен давать женщине. И лучше для мамы, потому что придет время, когда она будет нуждаться в таком отношении со стороны своего взрос­лого сына. Все сказанное относится, конечно, и к бабуш-

ке. Но если в маме мальчишка всегда видит женщину и, более того, часто по ней невольно создает свой идеал женщины, то в бабушке, как правило, он женщины не видит. Бабушка для него просто представитель другой категории людей — стариков. В этом своем качестве она мало отличается от дедушки. Ну что ж, пожилые люди тоже нуждаются в заботливом подходе. В отношении их ребенок также должен контролировать свое поведение не потому, что они могут наказать, а потому, что их нельзя огорчать. Но если в семье функции наказания закрепляются за каким-то одним человеком, в нашем случае — отцом, то почти наверняка наказание превра­щается в отсроченное. Ничего страшного здесь нет. В этом возрасте уже пора приучать школьника видеть отсроченные последствия своего поведения.

Вернемся теперь снова в дошкольный возраст. О чем еще необходимо помнить родителям? О том, что за одно и то же нельзя наказывать несколько раз. Иначе говоря, за один проступок ребенок не должен получать не­сколько наказаний. Это, казалось бы, элементарно, и тем не менее сплошь да рядом случается так: днем, оста­ваясь с бабушкой, малыш баловался, капризничал и был поделом наказан. Вечером пришла с работы мама, по­интересовалась, как прошел день, узнала про баловство и капризы и наказала, так сказать, от себя. Потом вер­нулся лапа и добавил еще. Нужно ли объяснять, что воспитательное воздействие имело только первое, ба­бушкино, наказание. Оно последовало сразу за проступ­ком и было понятно. После него последовало примире­ние и полоса добрых отношений с бабушкой. Ребенок вел себя хорошо, и для него просто невозможно, противоестественно будет, если полоса хорошего по­ведения вдруг завершится наказанием. Для взрослых, логически мыслящих людей это отсроченное наказание за дневной проступок. Но не надо ожидать этой взрослой логики у малыша. Дневной проступок, конечно, им не за­быт, но давно уже в прошлом. Наказания за него он не ожидает. И в его уме это наказание скорее свяжется с предшествующей полосой хорошего поведения и высту­пит как противоестественное завершение ее, нежели с реальной вызвавшей это наказание причиной.

Далее, причина наказания должна быть понятна ребенку. Он должен ясно понимать, что он сделал неправильно. Без соблюдения этого условия наказание опять-таки выглядит для него расправой, которую взрос­лые чинят только потому, что они больше и сильнее. И конечно, оно будет иметь только отрицательный эффект. Вот мальчишка вместе с родителями приехал на дачу. И в первый же день разбил настольную лампу. Он при­вык дома, что у настольной лампы прикрепленный аба­жур. А здесь, он, оказывается, был не закреплен. Маль­чик стоит у кучи осколков и с ужасом смотрит на отца, ожидая взбучки. Но виноватым себя не считает: он вообще не знал, что бывают на свете такие плохо сделанные лампы. Отец правильно поступит, если обойдется без наказания. Может быть, стоит потом, если это не слиш­ком сложно, привлечь мальчишку к поискам такой же лампы по магазинам. Или к ремонту старой. Пусть ему придется отказаться или от игр с приятелями, или от прогулки на озеро, или еще от чего-то. Но пусть это будет не наказанием, а исправлением того, что сам наделал. Понимать необходимость исправлять «дела своих рук» тоже нужное дело, и к этому тоже следует приучать ребенка.

Наконец, последний, но очень важный момент, который необходимо помнить, проводя в жизнь систе­му наказаний. Все взрослые должны достаточно одно­значно реагировать на поведение ребенка. Иначе говоря, в семье должна существовать одна воспитательная линия. Если же мама запрещает сыну ковыряться гвоздем в штепселе, а бабушка умиляется: «Какой он любозна­тельный!», если мама может отшлепать за отвернутые краны на газовой плите, а бабушка только закрывает их сама и даже не делает ребенку замечания, то откуда же малышу понять, что можно, а чего нельзя? А не зная этого, он всегда будет делать то, что ему сейчас хочется. Психологический механизм управления собой у такого малыша формироваться не будет. К чему это приведет, когда он пойдет в школу, мы уже говорили.

Мы уделили так много места теме о наказаниях по­тому, что, как показывает практика, здесь особенно мно­го допускается родителями воспитательных ошибок. При-

 

ходится встречаться с самыми различными убеждениями, начиная с того, что в воспитании можно вообще обойтись без наказаний и надо только раз хорошенько разъяснить ребенку, что от него требуется (и даже хуже, что можно просто разрешить ему делать все, что захочется), и кончая верой в «педагогику ремня» как единственно действенную и эффективную силу, способную направить воспитание по желательному для нас руслу.

Что же касается положительного подкрепления пра­вильных поступков ребенка, то эта тема не требует столь подробных объяснений. Единственный наш совет будет сводиться к следующему. Очень редко встречается семья, где бы ребенок вообще был лишен ласки и внимания стар­ших. Как правило, этим он не обижен. Но постарайтесь не расточать свою ласку и свое внимание, повинуясь лишь внезапным, безотчетным порывам. Постарайтесь сде­лать это наградой для ребенка за какой-то поступок, пусть маленький, но заслуживающий поощрения. По­пробуйте немного регулировать себя, и вы увидите, что это совсем не трудно. А воспитательный эффект этого скоро будет налицо — это вы тоже сами увидите. Разу­меется, я не хочу сказать, что все проявления родитель­ских чувств должны быть строго скалькулированы. Всему есть своя мера. И если малыш обрадован, когда мама с работы пришла домой, трудно не ответить ему на это материнской лаской. Здесь она и ситуативно и эмоцио­нально оправданна. Но, скажем, если внезапная неж­ность к ребенку приходит под влиянием чувствительной книги, то проявление ее, может быть, лучше сдержать: это будет неожиданным для ребенка, не оправданным ни эмоционально, ни ситуативно. Удерживаясь от прояв­ления эмоций в подобных случаях, вы как бы скапливаете их в себе для того, чтобы проявить их по какому-то другому поводу. Так пусть этим поводом будет какой-то хороший поступок малыша.

Указания старших

Перейдем теперь к следующему вопросу: как до­биться, чтобы ребенок приучился сразу же выполнять

указания старших? Тоже проведением в жизнь опреде­ленной линии: не жалея времени, заставить ребенка всякий раз выполнять то, что вы от него требуете. Я не случайно подчеркнул — не жалея времени. Нет, речь идет не о часах, а о минутах, может быть, даже секун­дах, но их-то у нас, вечно спешащих взрослых, часто и не оказывается. Вот малыша надо усаживать за стол ужинать. А в руках у него мишка. Мама говорит: «Дай мишку!» Ребенок медленно поднимает глаза и вопросительно смотрит на маму. То ли до него еще не дошел смысл сказанного, то ли колеблется — отдать мишку или закап­ризничать. В ответ на задержку мама мгновенно выхва­тывает мишку из рук сынишки. Мама спешит. Мама при­выкла всегда спешить, общаясь с сыном. Даже вечером после работы. Казалось бы, все в порядке, цель до­стигнута: игрушка у малыша изъята, можно идти к столу. А вместе с тем упущена еще одна возможность — потренироваться в выполнении маминых приказов. Он успел услышать приказ, но не успел его выполнить. Ма­ма выполнила его сама. Куда лучше было бы протя­нуть к малышу руку и повторить еще раз с повелитель­ной интонацией, но, конечно, не сердясь: «Дай мишку!» В 99 случаях из 100 ребенок протянет мишку маме. Пусть он сделает это немного медленно, как будто нереши­тельно. Но на это все равно уйдет лишь несколько до­полнительных секунд, а зато-какой важный тренинг полу­чит малыш в выполнении маминых требований! Ну а если он паче чаяния закапризничал и не стал слушаться, вот тогда можно было бы и самой отобрать игрушку, а если надо, то и рассердиться.

Конечно, один такой случай не делает погоды. Но беда в том, что вечно спешащие папы и мамы начинают вести себя так почти всегда. А потом удивляются: «Почему это ребенок нас не слушается?» Удивляться тут нечему. Ведь вы сами лишили его тренировки в послушании.

Но в рассмотренном случае ребенок просто не полу­чает нужной тренировки и соответствующий психологи­ческий механизм у него не формируется. Другая ча­стая ошибка родителей состоит в том, что они дают малышу совсем иную тренировку. Тренировку в непо­слушании. И соответственно формируют привычку не-

подчинения старшим, в первую очередь — самим себе. Происходит это тоже очень буднично, на каждом шагу. Вот мама приготовила обед и зовет дочку к столу. Та отвечает: «Иду!» — и продолжает заниматься куклами. А мама, позвав ее, уже отвлеклась на свои дела, начала расставлять тарелки, резать хлеб. Через несколько минут она снова вспомнила про ребенка: «Да иди же ты нако­нец!» И снова слышит: «Сейчас иду!» Так повторяется несколько раз. Знакомая картина? Вероятно, знакомая многим. И далеко не такая уж безобидная, как может показаться на первый взгляд. Дело в том, что здесь получается своеобразная антитренировка. Девочка си­стематически изо дня в день приучается игнорировать мамины приказы.

Вместо бесконечных напоминаний занятой маме сле­довало бы уже после второго «Иду!» прервать на минуту свои дела на кухне, пойти к ребенку, заставить убрать куклы и идти к столу. Если надо — привести за руку. Можно не сомневаться в том, что при этой линии поведе­ния мамы девочка довольно быстро приучилась бы к то­му, что если ее зовут, то надо тут же заканчивать игры (то, что ей хочется делать) и идти, куда зовут (то, что надо делать). Только, конечно, и здесь должна быть единая линия у всех старших. Иначе ребенок легко может при­выкнуть к тому, что, например, папу надо слушаться не­укоснительно, с мамой можно покапризничать, пока та не рассердилась, а на то, что говорит бабушка, можно вовсе не обращать внимания. Конечно, в таком случае необходимый нам навык (делать, что надо, а не то, что захотелось) будет формироваться плохо.

Вообще надо сказать, что попытки экономить время на детях — стратегия никогда не оправдывающая себя. Через несколько лет это обернется такой потерей време­ни, сил и покоя, что останется только пожалеть о том, чего уже нельзя вернуть. Время ушло, безвозвратно упущено!

Удивительно, но от психолога по этому вопросу широ­кая публика ожидает каких-то необычных советов, по­ражающих воображение особых тайн. Поэтому столь обыденно звучащая рекомендация — тренировать у ре­бенка привычку к выполнению того, что велят родите-

ли, — воспринимается с нескрываемым разочаровани­ем. «Мы думали, что вы нам что-нибудь особенное скаже­те. А это мы и сами знали» — вот обычная реакция. Да, в такой общей форме это знают, наверное, все или почти все. И тем не менее сравнительно в немногих семьях этот совет систематически и последовательно проводят в жизнь. Сделать это для взрослых оказывается непо­сильной задачей. Трудно сказать, почему. Может быть, как раз из-за того, что благодаря своей будничности он не поражает воображения, легко проходит мимо внимания и скоро просто забывается. А может быть, из-за того, что требует постоянного контроля за своим поведением. Не только ребятишкам, но и нам, взрослым, это бывает трудно, особенно если соответствующий на­вык не был выработан в детстве. Мы очень часто прихо­дим домой с работы с настроением, что вот теперь-то можно и расслабиться, и незачем следить, как себя вести:

ведь мы уже у себя дома. Но если в доме есть дети, то не надо забывать о них. Нейтральных поступков по отношению к ним не существует. Любой поступок взрос­лых их воспитывает, вопрос только в том, в желатель­ном для нас или нежелательном направлении.

Вот и оказывается, что, понимая данный совет в общей форме, родители тем не менее повседневно ведут себя так, как мама, отнимающая у сына мишку или многократ­но зовущая дочь к столу. Поэтому для родителей, кото­рым оказывается трудно постоянно держать этот совет в голове и помнить о необходимости проводить его в жизнь, можно порекомендовать следующее. Постарайтесь почаще включать своего ребенка в выполнение каких-то общих дел. Речь идет не об игре с ним и не об имитации какой-либо деятельности. Речь идет о совершенно ре­альных повседневных будничных делах. Путь он помогает вам стелить постель, накрывать на стол или мыть посуду. Пусть он подает папе инструмент, когда тот чинит что-нибудь, или принесет из другой комнаты то, что тот про­сит. Такие возможности жизнь предоставляет на каж­дом шагу. Вот здесь сама ситуация совместной деятель­ности не позволяет взрослым забыть дать указание ребенку или позволить не выполнить его.

Правда, надо с самого начала отчетливо понимать,

что это включение ребенка в совместную с вами дея­тельность преследует воспитательные цели, а отнюдь не практические. Не нужно ожидать, что его участие будет для вас реальной помощью. Напротив, времени уйдет больше, да и что-нибудь окажется плохо сделано. Конеч­но, папе проще самому сходить в соседнюю комнату за отверткой или пассатижами, чем ждать, пока их прине­сет четырехлетний сын. Да еще вместо отвертки принесет стамеску, а вместо пассатижей — кусачки. И маме тоже бывает проще самой перемыть и вытереть всю посуду, чем делать это вместе с малышом. Тут и посуда может оказаться плохо вымытой, да, глядишь, тарелка или чаш­ка будет разбита. Такая совместная с ребенком работа подчас оказывается большой нагрузкой для взрослых. Поэтому не следует и затевать ее, если почему-либо вы напряжены, например, спешите на работу. Или очень устали и хотите поскорее отделаться, чтобы пойти от­дохнуть. Скорее всего, вы не доведете дело до конца и просто отошлете ребенка прочь, чтобы сделать все самим. Или, хуже того, сорветесь на нем из-за какой-нибудь его неумелости. И все же, если вы будете прак­тиковать время от времени такие совместные дела, вос­питательная польза от них будет огромная. Поэтому не надо жалеть ни своего времени, ни изредка разбитых чашек, ни плохо вымытой посуды.

В связи со сказанным возникает вопрос, с какого возраста следует приучать ребенка слушаться старших. Строго говоря, назвать такой возраст нельзя. Чем раньше родители начнут это делать, тем лучше. Ведь совсем еще младенца, грудничка, приучают к тому, что есть ему дают в строго определенное время, а не тогда, когда он закричит. Это уже начало воспитания. Начало по­строения его отношений со старшими. И когда его кладут в кроватку, а он криком протестует, желая, чтобы его и дальше нянчили на руках, тоже. Уже в это время ста­вится на повестку дня вопрос, кто кем будет управлять:

родители ребенком или ребенок родителями? Не слу­чайно, когда одна мама, имевшая годовалого ребенка, обратилась к А. С. Макаренко с вопросом, когда ей надо начинать его воспитывать, последовал ответ: «Вы опоздали ровно на год».

Конечно, пока малыш не научился говорить, крик и плач будут одними из основных способов заявить стар­шим о своих претензиях. О том, что он замерз, или ему, наоборот, жарко. О том, что он чем-то испуган. О том, что он нездоров. И так далее. Внимательные родители довольно скоро научаются догадываться, чем вызван крик или плач ребенка. В большинстве случаев на это надо реагировать. Но в некоторых случаях, вроде опи­санных выше, нужно, чтобы не ребенок навязал свою волю родителям, а они ему свою.

Когда же ребенок начал говорить, одной из важней­ших воспитательных задач становится приучить его выра­жать свои желания словами, а не криком.

⇐ Предыдущая123456789Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: