Каузальная атрибуция: потребность или способность?

Хайдер не ограничивается ссылкой на некую общую потребность. Он обращает внимание на основополагающее значение понимания конкретной перцептивной ситуации, с одной стороны, и на полезность прогноза будущих событий — с дру­гой. Под первым он понимает своего рода глубинный слой «ядерных процессов», или структуры, скрывающиеся за «поверхностными фактами» восприятия во всей их калейдоскопической пестроте (core processes, core structures; Heider, 1958, p. 80). Совладать с необозримым многообразием воспринимаемых процессов и структур можно только в том случае, если объединять их в соответствии с определенными закономерностями, характеризовать их по причинам и следствиям. Из всего набо­ра явлений мы выделяем повторяющиеся константы, т. е. диспозиции людей, ин­вариантные свойства вещей или ситуационных особенностей. Благодаря такому отбору количество окружающих нас явлений сокращается, так что мы уже можем

\ обозреть, классифицировать и понять их. Таким образом, мы формируем причин- \ но-следственные связи, которые охватывают как случаи непосредственно воспри­нимаемой феноменальной причинности, так и сложные выводы о скрытых и отда­ленных причинах, которые основываются на восприятии отдельных признаков. ^Последнее Хайдер поясняет следующим примером: вы видите на своем столе пе-Сок и пытаетесь понять причину его появления; наконец, вы обнаруживаете тре­щину в потолке, через которую и сыплется песок; отсюда вы делаете вывод, что ослабла несущая конструкция здания.

Этот пример одновременно указывает и на другой аспект потребности в припи­сывании причин — его полезность. Если я знаю причину появления песка на моем столе, я не просто удовлетворяю свое любопытство и трактую необычное событие, я получаю возможность предсказать дальнейшие события и защитить себя от непри­ятных последствий (в данном случае от обвала потолка). Предсказать — значит на­строиться на будущие события и, следовательно, контролировать их наступление.

Рассматривая эти два указанных Хайдером аспекта, мы естественным образом приходим к идее существования общей потребности или мотива, но нам не прихо­дит в голову проанализировать каузальную атрибуцию с позиций психологии моти­вации. Ведь обсуждавшиеся аспекты каузальной атрибуции представляют собой не столько потребность или мотив, сколько некоторую базовую способность, точно та­кую же, как способность логически мыслить или способность к речевому общению. Вместо того чтобы отождествлять эту способность с общими потребностями, более реалистично будет рассматривать их как результат исторической эволюции, без ко­торой человек не стал бы тем, что он есть. И так же как существуют индивидуальные различия в способности логически мыслить или общаться с помощью слов, суще­ствуют индивидуальные различия в приписывании причин, что никоим образом не перечеркивает универсального характера всех этих способностей.

Для психологии мотивации в этих способностях помимо универсального ха­рактера также имеет значение их функциям конкретно-мотивированных дей­ствиях. В этом отношении образ «человека с улицы», занимающегося наподобие ученого поиском причин, вводит нас в заблуждение, поскольку при этом ему, как и ученому, приписывается бесстрастная объективность. Каузальная атрибуция, так же как и логическое мышление, и речевое общение, является полезным зве­ном того, что входит в сферу мотивации деятельности. При этом в мотивации дея­тельности и процессе атрибуции следует различать два противоположных аспек­та. Во-первых, атрибуция наряду с другими процессами облегчает переработку информации, получение соответствующих действительности и потому полезных знаний. В этом смысле каждый человек в сущности ведет себя так же рациональ­но, как и ученый. Однако, во-вторых, мотивация может искажать процессы атри­буции, поскольку приписывающий причины субъект может, руководствуясь лич­ными интересами, прийти к неправильным или односторонним выводам. В этом отношении каузальная атрибуция, по-видимому, в большей степени подвергает­ся искажениям, чем логические выводы и речевое общение, ведь причины могут локализоваться сколь угодно далеко от непосредственно наблюдаемых явлении, и столь же обширной может оказаться область их поиска (вспомним в этой связи об эффекте Валинса).

Эту двойную функцию каузальной атрибуции — как средства рационального познания и упорядочивания «реальности» согласно желаниям субъекта — Келли описывает следующим образом: «Процессы атрибуции следует понимать не только как средства, обеспечивающие индивиду верное представление о мире, но и как сред­ства, побуждающие к контролю над этим миром и подтверждающие эффективность такого контроля» (Kelley, 1971, р. 22). Последнюю из этих функций мы можем вме­сте с Келли (Kelley, 1971) положить в основу своего рода «мотивации контроля».

Мотивация контроля

Под «мотивацией контроля» следует понимать индивидуальные различия в стрем­лении людей в максимально возможной степени контролировать окружающий их мир. Это стремление должно отличаться от общей переоценки степени своего конт­роля, к которой склонны большинство людей. О такого рода общей переоценке со­общают Чалдини и соавторы (Cialdini, Brayer, Lewis, 1974). В их эксперименте ис­пытуемые оценивали интеллект человека, которого им удавалось легко убедить, выше интеллекта человека, на которого им не удалось повлиять своими рассужде­ниями (для сравнения брались оценки сторонних наблюдателей). Приписывание интеллекта тем очевиднее осуществлялось под влиянием желания контролировать окружение, чем меньше испытуемый был склонен объяснять успех своего воздей­ствия низким интеллектуальным уровнем убеждаемого и чем больше он был уверен в том, что высокий интеллект убеждаемого демонстрирует силу его аргументов.

Бургер и Купер (Burger, Cooper, 1979) выделили один из вариантов мотива кон­троля под названием «желание контроля» и измерили его с помощью Шкалы же-чательности контроля. Люди, набравшие высокие баллы по этому опроснику, хо­тят сами принимать решения, принимают меры, чтобы избежать возможной поте­ри контроля, и берут на себя роль руководителя в групповой ситуации. Испытывая частый неуспех, они становятся более беспомощными и подавленными, чем люди с низким мотивом контроля (Burger, Arkin, 1980). С другой стороны, они легче поддаются иллюзии контроля при кажущемся успехе (Burger, Schnerring, 1982) и являются большими конформистами (Burger, 1987). Напрашивается вывод, что люди с высоким мотивом контроля склонны к ошибочным атрибуциям, посколь­ку это позволяет им избежать ощущения потери контроля; однако это предполо­жение пока не получило экспериментальной проверки.

До сих пор не выяснено и то, в какой мере мотив контроля совпадает с мотивом достижения. Если конформизм и упоминавшиеся реакции на успех и неудачу сви­детельствуют против такого совпадения, то другие данные говорят в его пользу. В отличие от испытуемых с низким мотивом контроля людям с высоким мотивом контроля свойствен более высокий и более реалистичный уровень притязаний, они дольше и с большим старанием работают над трудными заданиями, демонстриру­ют усиливающую мотивацию модель атрибуции (см. главу 14) и склонны припи­сывать успехи своему умению, а неудачи внешним причинам (Burger, 1985).