 |
Психологическое насилие может быть незаметным и изощренным
|
|
|
|
Психологическое насилие может быть незаметным и изощренным
Более тонкие формы насилия проявляются в язвительных замечаниях, во взгляде, мимике и вздохах. Также пускаются в ход игнорирование и молчание. Детей не замечают, словно они — ничто. Одна девочка вынуждена была сидеть в конце стола, чуть поодаль от остальных, в течение двух недель, и никто из членов семьи не заговаривал с ней. Это было наказание за то, что она «сквернословила» матери в ответ. Сама она не могла понять, что такого ужасного было в ее словах. Чтобы прекратить семейный бойкот, она должна была извиниться перед матерью.
Очень часто посягательства замечает только сам ребенок. Замечание, брошенное матерью по поводу волос ее юной дочери, может выглядеть невинным в глазах других членов семьи. Поэтому никто не понимает, почему она вдруг расстроилась, и ей говорят, что она должна быть более толстокожей. Для дочери замечание крепко связывается с давно укоренившимся суждением матери: «Ты выглядишь непривлекательно. Ты отвратительна».
Если ребенок годами подвергался такого рода оскорблениям, он в конце концов может отреагировать вспышкой ярости: чаша переполнилась, он больше не может терпеть. Это является здоровой реакцией на происходящее.
Дискриминация ребенка
В семьях психопатических родителей обычно широко используется прием «разделяй и властвуй». Дети и другие члены семьи стравливаются друг с другом. Мать, скажем, может настроить ребенка против отца. Если в семье несколько детей, то один из них, к примеру, делается избранным, в то время как другой становится отверженным и играет роль козла отпущения. Это может привести к тому, что оказавшийся в положении жертвы ребенок остается один на один со своими переживаниями.
|
|
|
Особенностью психологического насилия со стороны родителей, усугубляющего его воздействие, является то, что ребенок обычно его не осознает. Он не понимает, что подвергается насилию. Ребенок верит в то, что родители его любят и желают ему добра. Он верит всему, что родители говорят о нем, и думает, что именно с ним что-то не так. Ребенок не понимает того, что родители не удовлетворяют его потребностей в защите, ощущении безопасности и опоре для формирования здоровой самооценки. Он не понимает того, что они делают диаметрально противоположные вещи, разрушая все то, в чем он так нуждается.
Критика обычно преподносится как составляющая воспитательного процесса, идущего на пользу ребенку, или как следствие действий самого ребенка — «он сам виноват в том, что мама и/или папа реагируют таким образом». Чтобы оправдать то, что по сути является жестоким обращением в форме вербального давления, используется, например, такая аргументация: «Я пытаюсь помочь тебе стать лучше».
Чтобы выжить в такой семье, ребенок вынужден верить в то, что слова мамы или папы — правда, а их действия обоснованны. Однако оскорбления оставляют плохо заживающие раны. Одни всю жизнь страдают от тревожности и депрессий, другие не могут избавиться от низкой самооценки, третьи просто разрушают сами себя. Родитель, который систематически, на протяжении долгого времени, применяет психологическое насилие над собственным ребенком, редко в этом признается и не несет ответственности за свои действия. Вину и стыд за эти действия чувствует ребенок.
Посягательства не прекращаются, когда дети взрослеют
Родители, имеющие психопатические черты, не ведут внутренних диалогов с собой и не анализируют, что именно они могли бы сделать иначе. Они никогда не признают своих ошибок, не раскаиваются и не просят о прощении. Они обманывают себя, считая себя хорошими родителями. Иногда им удается убедить в этом и детей.
|
|
|
Как правило, родители, которые дурно обходились со своими детьми, продолжают так же плохо обращаться с ними, когда те вырастают. Такие родители постоянно выражают недовольство взрослыми детьми, отпускают колкости и едкие замечания, своим поведением провоцируют появление у детей ощущения нечистой совести, вины и стыда.
Поскольку посягательства совершались в рамках «воспитания», жертве, даже будучи взрослой, нелегко осознать, насколько разрушительными для нее являлись или являются отношения с матерью и/или отцом. Повзрослевший ребенок физически находится вне родительской ловушки, однако может все еще оставаться в ней ментально. Он или она не распоряжаются своей жизнью самостоятельно, продолжая находиться в позиции жертвы.
Некоторые так и не расставляют все точки над i в отношениях с родителями-разрушителями в надежде, что однажды все изменится к лучшему и они наконец дождутся принятия. Но ждать бесполезно. Они никогда не услышат от родителей: «Ты такой, какой есть, и это хорошо».
Предательство второго родителя
Многие из тех, кто в детстве пережил психическое или физическое посягательство со стороны одного из родителей, считают бездействие второго родителя предательством. У всех детей есть потребность в ощущении безопасности. Родителя, который видел, что происходит с ребенком, но не вступился за него, жертва воспринимает как соучастника, так же ответственного за посягательство. Осознание того, что тот имел возможность защитить, но ничего не предпринял, является для ребенка потрясением.
Повзрослевшие жертвы хотят услышать слова сожаления: «Да, я понимаю, что тебе было тяжело. С тобой дурно обращались. Мне так жаль».
К несчастью, эти слова произносятся далеко не всегда. Напротив, не совершавший посягательств родитель может отрицать, что они имели место. Нередко можно услышать следующее: «Мы жили нормально. Конечно, иногда шумели, но это потому, что с тобой было так тяжело». И опять ответственность, чувство вины и стыда перелагается на жертву.
|
|
|
Девушка, годами подвергавшаяся сексуальному насилию со стороны отчима-пастора, восприняла отказ матери поддержать ее как жестокое предательство. Когда дело дошло до суда, мать, которой пришлось давать показания, сказала, что ее муж не мог совершить такого. Обвинения дочери она назвала пустыми фантазиями, возможно, вызванными психическими проблемами. Она сочла, что лучше оставаться на стороне мужа, чем поверить словам собственной дочери. На суде также выяснилось, что с девочкой всегда плохо обходились. Например, она не часто получала новогодние подарки, в то время как младшие дети их получали каждый год. После того как она сообщила о насилии со стороны отчима, общение с семьей прервалось. Девушка хотела сохранить контакт с младшими братьями и сестрами, но ей не позволили этого сделать.
В таких ситуациях супруги насильников часто отказываются принять реальность. Возможно, что жена пастора сама является оболваненной жертвой, возможно также, что у нее, как и у мужа, имеются нарушения развития личности и отсутствует способность к сопереживанию. В любом случае, сталкиваясь с неверием окружающих, ребенок получает дополнительную травму.
|
|
|
