Гипнотическая техника в доаналитический период.

В гипнотической технике доаналитического периода эго все еще приписывалась полностью негативная роль. Целью гипнотизера было получить доступ к содержа-

120

Теория защитных механизмов

нию бессознательного, и он рассматривал эго в основ­ном как помеху в своей работе. Было уже известно, что при помощи гипноза можно элиминировать или, во вся-' ком случае, преодолеть эго пациента. Новой особеннос­тью техники, описанной в «Studies on hysteria» (1893— 1895), было то, что врач извлекает выгоду из устранения эго, получая доступ к бессознательному пациента — сей­час известному как ид, — путь к которому был ранее перекрыт эго. Таким образом, целью было раскрытие бессознательного; эго было помехой, а гипноз — спосо­бом временно ее устранить. Когда в гипнозе проясня­лась часть содержания бессознательного, врач вводил ее в эго, и результатом этого введения в сознание было прояснение симптома. Но эго не принимало участия в терапевтическом процессе. Оно переносило чужака лишь в течение того времени, пока само оно находилось под влиянием врача, вызвавшего гипнотическое состояние. Затем оно восставало и начинало новую борьбу, чтобы защитить себя от навязанного ему элемента ид, и в ре­зультате с трудом достигнутый терапевтический успех исчезал. Таким образом, наибольший триумф гипноти­ческой техники — полное устранение эго на период ис­следования — оказался неэффективным в достижении постоянных результатов, что привело к разочарованию в ценности данной техники.

Свободные ассоциации. Даже в свободных ассо­циациях — методе, заменившем гипноз,— роль эго все еще остается отрицательной. Правда, эго пациента боль­ше не устраняется насильственно. Вместо этого ему предлагают самоустраниться, воздержаться от критики ассоциаций и пренебречь требованиями логической связ­ности, которые в другое время должны соблюдаться. От эго требуют молчания, а ид предлагают говорить и обе­щают ему, что его производные не встретятся с обыч­ными трудностями, если они появятся в сознании. Ко­нечно же, нельзя обещать, что, возникнув в эго, они достигнут своей инстинктивной цели, какой бы она ни была. Договор справедлив только для их перехода в сло­весную форму; он не дает им права на контроль над моторным аппаратом, что является их истинной целью.

121

Эго и механизмы зашиты

Действительно, по строгим правилам аналитической тех­ники этот аппарат заранее выводится из игры.

Таким образом, мы играем с инстинктивными им­пульсами пациента в двойную игру, с одной стороны, поощряя их проявление, а с другой—неуклонно отказы­вая им в удовлетворении, — процедура, которая порож­дает одну из многочисленных трудностей в овладении аналитической техникой.

Даже в наши дни многие начинающие аналитики считают, что главное — это добиться, чтобы их пациен­ты действительно выдавали все свои ассоциации без из­менения или торможения, то есть безоговорочно выпол­нить основное правило анализа. Но даже если такой идеал и достигается, в этом нет никакого прогресса, по­скольку в конечном счете это означает попросту возоб­новление архаичной ситуации гипноза, с ее односторон­ней концентрацией врача на ид. К счастью для анализа, такое послушание со стороны пациента практически невозможно. Основное правило никогда не может быть соблюдено далее определенной границы. Эго временно хранит молчание, а производные ид пользуются этой паузой, чтобы проложить себе путь в сознание. Анали­тик спешит уловить их последовательности. Затем эго вновь встряхивается, отвергает установку пассивной тер­пимости, которую оно вынуждено было принять, и при помощи одного из своих привычных защитных меха­низмов вмешивается в поток ассоциаций. Пациент на­рушает основное правило анализа, или, как мы гово­рим, обнаруживает «сопротивление». Это значит, что вторжение ид в эго уступило место контратаке эго про­тив ид. Аналитик при этом наблюдает, как эго предпри­нимает против ид одну из тех уже описанных мною за­щитных мер, которые столь незаметны, и теперь он должен сделать ее предметом своего исследования. Он отмечает также, что с изменением предмета внезапно меняется ситуация анализа.

При анализе ид его задача облегчается спонтанной тенденцией производных ид достичь поверхности: его усилия и стремления материала, который он пытается анализировать, однонаправлены. При анализе защитных операций эго такой общности цели, конечно же, нет.

122

Теория защитных механизмов

Бессознательные элементы эго не стремятся стать со­знательными и не получают от этого никакой выгоды. Поэтому анализ эго намного труднее анализа ид. Его приходится осуществлять косвенным путем, он не мо­жет непосредственно исследовать активность эго. Един­ственная возможность заключается в том, чтобы рекон­струировать эту активность на основе ее влияния на ассоциации пациента. Исходя из природы этого влия­ния — это может быть пропуск в ассоциациях, их пере­становка, смещение смысла и т. д., — мы надеемся ус­тановить, какого типа защита была использована эго при| его вмешательстве. Таким образом, первоочередной за-дачей аналитика является опознание защитного меха­низма. Сделав это, он тем самым произвел часть анали­за эго. Его следующая задача заключается в том, чтобы исправить то, что было проделано защитой, то есть об­наружить и восстановить на своем месте то, что было вытеснено, исправить смещение и поместить то, что было изолировано, обратно в его исходный контекст. Восста­новив разорванные связи, аналитик вновь переключает свое внимание с анализа эго на анализ ид.

Таким образом, нас интересует не соблюдение ос­новного правила анализа ради него самого, а порождае­мый им конфликт. Лишь тогда, когда наблюдение на­правлено поочередно то на ид, то на эго, а интерес раздвоен, охватывая обе стороны находящегося перед нами человека, мы можем говорить о психоанализе, от­личающемся от одностороннего гипнотического метода.

Другие средства, используемые в аналитической технике, теперь легко могут быть классифицированы на основании того, на что направлено внимание наблюда­теля.

Толкование сновидений. Ситуация интерпретации сновидений нашего пациента и ситуация, в которой мы работаем с его свободными ассоциациями, — это одна и та же ситуация. Психическое состояние спящего мало отличается от состояния пациента во время анализа. Подчиняясь основному правилу анализа, пациент произвольно приостанавливает некоторые функции эго; у спящего это происходит автоматически под влиянием

123

Эго и механизмы зашиты

сна. Пациент располагается на кушетке, чтобы у него не было возможности удовлетворить свои инстинктив­ные желания в действии; точно так же во сне моторная система приводится в состояние бездействия. А влия­ние цензуры, перевод скрытых желаний в явное содер­жание сна, с искажениями, сгущениями, смещениями, перестановками и пропусками, соответствуют искаже­ниям, возникающим в ассоциациях в результате сопро­тивления. Таким образом, интерпретация сновидений помогает нам в исследовании ид в той мере, в какой она позволяет обнаружить скрытые намерения (содержание ид), а также в исследовании эго и его защитных опера­ций в той мере, в какой она позволяет нам реконструи­ровать предпринятые цензором меры по их воздействию на содержание сновидения.

Толкование символов. Побочный продукт толко­вания сна — понимание символов сна — во многом обус­ловливает успешность нашего исследования ид. Симво­лы представляют собой постоянные и универсально значимые связи между конкретными содержаниями ид и отдельными представлениями слова или предмета.

Знание этих отношений позволяет нам на основа­нии сознательных проявлений делать достоверные вы­воды относительно лежащего за ними бессознательного содержания, не прибегая предварительно к трудоемкому рассмотрению предпринятых эго защитных мер. Техни­ка перевода символов — это прямая дорога к пониманию или, точнее, способ перейти от высших слоев сознания к низшим слоям бессознательного, не задерживаясь на промежуточных слоях предшествующей активности эго, которая могла заставить определенное содержание ид приобрести конкретную форму эго. Знание языка сим­волов имеет для понимания ид такую же ценность, как знание математических формул — для решения типич­ных задач. Такие формулы могут быть выгодно исполь­зованы, несмотря на то, что неизвестно, как именно они были получены. Однако, хотя они и помогают ре­шать задачи, они ничего не дают для понимания мате­матики. Точно так же, интерпретируя символы, мы мо­жем выявить содержание ид, не придя при этом к более

124

Теория защитных механизмов

глубокому психологическому пониманию индивида, с которым мы имеем дело.

Парапраксии (ошибочные действия). Время от вре­мени мы можем наблюдать проблески бессознательного и другим образом — в тех проявлениях ид, которые из­вестны как парапраксии. Насколько нам известно, это случается не только в ситуации анализа и может насту­пить в любое время, когда при некоторых особых обсто­ятельствах бдительность эго ослаблена или отвлечена и бессознательный импульс (опять-таки при особых обсто­ятельствах) внезапно подкрепляется. Такие парапрак­сии, особенно в форме обмолвок и забывания, могут произойти и в ходе анализа, когда они, подобно вспыш­ке, освещают некоторые стороны бессознательного, кото­рые мы, возможно, долго старались проинтерпретировать аналитически. На ранних этапах развития аналитичес­кой техники подобные неожиданные удачи приветство­вались как неопровержимое доказательство существова­ния бессознательного для пациентов, маловосприимчивых к аналитическому толкованию. В таких случаях анали­тики были счастливы предоставившейся эго возможнос­ти продемонстрировать на легко понятных примерах дей­ствие различных механизмов, таких, как замещение, конденсация и пропуск. Но вообще-то важность этих слу­чайных событий для аналитической техники невелика по сравнению с теми вторжениями ид, которые специ­ально-вызываются в ходе аналитической работы.

Перенос. То же самое теоретическое различие меж­ду наблюдением ид, с одной стороны, и наблюдением эго, с другой, может быть осуществлено, пожалуй, и для наиболее мощного инструмента в руках аналитика: ин­терпретации переноса. Под переносом мы понимаем все те импульсы, переживаемые пациентом в его отношени­ях с аналитиком, которые не создаются вновь объектив­ной аналитической ситуацией, а имеют свои истоки в ранних, — точнее, очень ранних — связях с объектом, а сейчас лишь оживают под влиянием вынужденного по­вторения. Поскольку эти импульсы не возникают впер­вые, но представляют собой повторение, они обладают исключительной ценностью как средство получения

125

Эго и механизмы зашиты

информации о прошлых аффективных переживаниях пациента. Мы увидим, что можно выделить различные типы переноса в зависимости от степени его сложности.

а) Перенос либидозных импульсов. Первый тип переноса очень прост. Пациент обнаруживает, что его отношения с аналитиком осложняются пылкими эмо­циями, например любовью, ненавистью, ревностью, тре­вогой, которые не оправданы фактами реальной ситуа­ции. Сам пациент сопротивляется этим эмоциям и чувствует стыд, унижение и т. д., когда они проявляют­ся помимо его воли. Часто нам удается проложить им путь к сознательному выражению, настаивая лишь на соблюдении основного правила анализа. Дальнейшее исследование обнаруживает истинный характер этих эмоций — они представляют собой вторжения ид. Их источник находится в старых аффективных констелля­циях, таких, как эдипов комплекс и комплекс кастра­ции, и они становятся понятными и оправданными, если мы отделим их от ситуации анализа и поместим в опре­деленную детскую аффективную ситуацию. Поставлен­ные на свое собственное место, эти эмоции помогают нам заполнить амнестический провал в прошлом пациента и дают нам новую информацию о его детской инстинктив­ной и аффективной жизни. Обычно пациент охотно со­трудничает с нами в ходе интерпретации, поскольку сам чувствует, что перенесенный аффективный импульс пред­ставляет собой вторгшееся чужеродное тело. Помещая этот импульс на его место в прошлое, мы тем самым освобождаем пациента в настоящем от импульса, чуж­дого его эго, что помогает ему совершить анализ. Следу­ет отметить, что интерпретация этого первого типа пе­реноса способствует лишь наблюдению ид.

б) Перенос защиты. Иначе обстоит дело, когда мы переходим ко второму типу переноса. Навязчивое по­вторение, преобладающее у пациента в ситуации анали­за, затрагивает не только предшествовавшие импульсы ид, но также и предшествовавшие защитные меры про­тив инстинктов. Таким образом, пациент переносит не только неискаженные детские импульсы ид, которые подвергаются вторичной цензуре со стороны взрослого эго, лишь когда они проложили себе путь к сознатель-

126

Теория защитных механизмов

ному выражению; он также переносит импульсы ид во всех тех искаженных формах, которые они приобрели, когда он был еще ребенком. В крайнем случае может быть так, что сам инстинктивный импульс вообще не участвует в переносе, в нем участвует лишь определен­ная защита, принятая эго против некоторых позитив­ных или негативных установок либидо, как, например, реакция избегания позитивной фиксации любви при скрытой женской гомосексуальности или пассивная, мазохистская установка женского типа, на которую Виль­гельм Райх обращал внимание у пациентов-мужчин, чьи отношения с отцами некогда характеризовались агрес­сивностью. Я считаю, что мы несправедливы к нашим пациентам, если описываем такие переносные защит­ные реакции, как «камуфляж», или говорим, что паци­енты «втирают аналитику очки» или каким-то иным образом разочаровывают его. И действительно, мы зря будем настаивать на неуклонном соблюдении основного правила, то есть требовать, чтобы пациенты были ис­кренними и выдали импульс ид, скрытый за проявлен­ной в переносе защитой. Пациент искренен, когда он выражает импульс или аффект единственным доступ­ным ему путем, а именно — в искаженной защитной форме. Я думаю, что в таком случае аналитик не дол­жен опускать ни одной из тех промежуточных стадий трансформации, которые претерпел инстинкт, и старать­ся любой ценой прийти к исходному инстинктивному импульсу, против которого эго установило свою защиту, а также ввести его в сознание пациента.

Самым правильным методом будет смещение цен­тра внимания в анализе, его переключение с инстинкта на конкретный защитный механизм, то есть с ид на эго. Если мы сумеем проследить путь, проделанный инстин­ктом при его различных трансформациях, то выигрыш в анализе будет двойным. Явление переноса, которое мы интерпретировали, распадается на две части, берущие начало в прошлом: либидозный или агрессивный эле­мент, принадлежащий ид, и защитный механизм, кото­рый мы должны приписать эго, в наиболее поучитель­ных случаях — эго того самого периода в детстве, в котором впервые возник импульс ид. Мы не только за-

127

Эго и механизмы зашиты

полняем провал в памяти пациента, касающийся его инстинктивной жизни, как мы это делаем и при интер­претации первого, простого типа переноса, но мы также дополняем и заполняем провалы в истории развития его эго, или, иначе говоря, истории трансформаций, кото­рые претерпевает инстинкт.

Интерпретация второго типа переноса более плодо­творна, чем интерпретация первого типа, но именно она лежит в основе большинства технических трудностей, возникающих между аналитиком и пациентом. Пациент не ощущает реакций переноса второго типа как чужерод­ное тело, и это не удивительно, если учесть, какую боль­шую роль в их продуцировании играет эго — даже если это эго первых лет жизни. Нелегко убедить пациента в повторяющейся природе этого явления. Форма, в кото­рой эти реакции возникают в его сознании, синтонна эго. Искажения, требуемые цензурой, были осуществлены задолго до этого, и взрослое эго не видит причин, по ко­торым оно должно было бы остерегаться их появления в свободных ассоциациях. При помощи рационализации пациент легко закрывает глаза на расхождения между причиной и следствием, которые так заметны для наблю­дателя и показывают со всей очевидностью, что у перено­са нет объективных оснований. Когда реакции переноса приобретают такую форму, мы не можем рассчитывать на добровольное сотрудничество пациента, как при реак­циях первого типа. Едва лишь интерпретация затрагива­ет неизвестные элементы эго, его действия в прошлом, как эго полностью противодействует работе анализа. Это ситуация, которую мы обычно описываем не очень удач­ным термином «анализ характера».

С теоретической точки зрения явления, обнаружен­ные посредством интерпретации переноса, распадаются на две группы: содержания ид и действия эго, которые в любом случае были внесены в сознание. Аналогично могут быть классифицированы результаты интерпрета­ции свободных ассоциаций пациента: непрерывный по­ток ассоциаций освещает содержание ид; появление со­противления — защитные механизмы, используемые эго. Единственное различие заключается в том, что интер­претация переноса относится исключительно к прошло-

128

Теория защитных механизмов

му и может одномоментно осветить целые периоды из ¹ прошлой жизни пациента, тогда как содержание ид, выявляемое в свободных ассоциациях, не связано ни с каким конкретным временным периодом, а защитные действия эго, проявляющиеся в ходе анализа в форме сопротивления свободным ассоциациям, могут относить­ся и к его жизни в настоящем.

в) Действие в переносе. Важный вклад в понима­ние нами пациента вносит третья форма переноса. При интерпретации сновидений, в свободных ассоциациях, интерпретации сопротивления и в двух уже описанных формах переноса мы видим пациента включенным в ситуацию анализа, то есть в неестественном эндопси-•хическом состоянии. Относительная сила двух образо­ваний изменена: баланс нарушен в пользу ид в одном случае под влиянием сна, а в другом — благодаря со­блюдению основного правила анализа. Сила факторов эго, когда мы встречаемся с ними — будь то в форме цензуры сновидений или в форме сопротивления сво­бодным ассоциациям, — уже снижена, и ее воздействие ослаблено, и нам часто бывает исключительно трудно обрисовать их в их естественной величине и силе.

Мы все знакомы с обвинениями, часто выдвигае­мыми против аналитиков, в том, что они могут хорошо знать бессознательное пациента, но плохо судят о его эго. Эта критика, по-видимому, в значительной степени оправданна, поскольку аналитики имеют недостаточно возможностей наблюдать целостное эго пациента в дей­ствии.

Возможно такое усиление переноса, при котором пациент на время перестает соблюдать строгие прави­ла аналитического лечения и начинает проигрывать в своем повседневном поведении как инстинктивные им­пульсы, так и защитные реакции, включённые в его перенесенные аффекты. Это известно как действие в переносе — процессе, при котором, строго говоря, гра­ницы анализа уже оставлены позади. С точки зрения аналитика это поучительно, поскольку психическая струк­тура пациента автоматически проявляется в своих есте­ственных пропорциях. Когда мы интерпретируем это «дей­ствие», мы должны разделить действия переноса на их

129

Эго и механизмы зашиты

составляющие части и тем самым обнаружить количе­ство энергии, используемой в данный конкретный мо­мент различными образованиями. В отличие от наблю­дений, проводимых при продуцировании пациентом свободных ассоциаций, эта ситуация показывает нам как абсолютное, так и относительное количество энергии, используемой каждым образованием.

Хотя интерпретация «действия» в переносе и обес­печивает нам достаточно существенное понимание, тера­певтический выигрыш обычно невелик. Введение бессоз­нательного в сознание и осуществление терапевтического воздействия на отношения между ид, эго и суперэго за­висят от создания ситуации анализа, которая конструи­руется искусственно и напоминает гипноз в том отноше­нии, что активность образований эго снижена. Пока эго продолжает функционировать свободно или же если оно действует заодно с ид и просто выполняет его приказы, для эндопсихических замещений и осуществления воз­действий извне имеется мало возможностей. Поэтому для аналитика работать с этой, третьей формой переноса, ко­торую мы называем действием, еще труднее, чем с пере­носом различных типов защиты. Так что естественно, что он попытается в максимальной степени ограничить ее посредством даваемых им аналитических интерпретаций и накладываемых неаналитических ограничений.

СВЯЗЬ МЕЖДУ АНАЛИЗОМ ИД И АНАЛИЗОМ ЭГО

Я достаточно подробно описала, как явление пере­носа осуществляется в трех формах: перенос либидоз-ных тенденций, перенос защиты и действие в переносе. Моей целью было показать, что технические трудности анализа относительно невелики, когда речь идет о том, чтобы ввести в сознание производные бессознательного, и что они очень велики, когда нам приходится иметь дело с бессознательными элементами в эго.

Это можно выразить следующим образом: трудность заключается не в нашей аналитической технике как та­ковой; она ничуть не меньше годится для введения в сознание бессознательных частей эго, чем для введения в сознание бессознательных частей ид или суперэго. Вот только мы, аналитики, меньше знакомы с трудностями

130

Теория зашитных механизмов

анализа эго, чем с трудностями анализа ид. Аналити­ческая теория более не утверждает, что понятие эго тож­дественно понятию системы чувственного сознания;

иначе говоря, мы осознали, что существенные части об­разований эго сами бессознательны и нуждаются в по­мощи анализа для того, чтобы стать осознанными. В ре­зультате анализ эго приобрел в наших глазах намного большее значение. Все, что включается в анализ со сто­роны эго, — это такой же качественный материал, как и производные ид. Мы не вправе рассматривать его лишь как помеху в анализе ид. Но, конечно же, все, исходя­щее от эго, является также сопротивлением в собствен­ном смысле слова: силой, направленной против всего, исходящего из бессознательного, а тем самым и против работы аналитика.

Таким образом, для нас будет делом чести научиться осуществлять анализ эго пациента — пусть и против воли самого этого эго — с не меньшей точностью, чем анализ ид.

Односторонность аналитической техники и труд­ности, к которым она приводит. Из того, что было ска­зано ранее, нам известно, что если мы сосредоточиваем наше внимание на свободных ассоциациях пациента и скрытых стремлениях его сновидений, на толковании символов и содержания переноса, воображаемого либо осуществленного в действии, мы можем продвинуться в нашем исследовании ид, но этот анализ является одно­сторонним. Наряду с этим исследование форм сопротив­ления, работы цензуры сновидений и различных пере­несенных типов защиты от инстинктивных импульсов и фантазий помогает нам в изучении неизвестных дей­ствий эго и суперэго, но этот метод также является од­носторонним. Если верно, что лишь сочетание этих двух линий исследования, без уклонения в ту или иную сто­рону, может дать полную картину психики субъекта, то верно также и то, что, если мы предпочтем один из спо­собов аналитического исследования в ущерб всем осталь­ным, результатом будет искаженная или, по меньшей мере, неполная картина психической личности — кари­катура на действительность.

131

Эго и механизмы зашиты

Например, техника, которая ограничивается ис­ключительно интерпретацией символов, рискует высве­тить материал, представляющий собой исключительно содержание ид. Использующий эту технику будет скло­нен игнорировать или, по крайней мере, считать менее значимыми те бессознательные элементы в образовани­ях эго, которые могут быть введены в сознание лишь с помощью других методов анализа. Эта техника может быть оправдана тем, что она позволяет обойтись без околь­ных путей и, не анализируя эго, прямо подойти к подав­ленной инстинктивной жизни. Однако ее результаты будут все же неполными. Лишь анализ бессознательных защитных операций эго позволяет нам реконструировать те изменения, которые претерпели инстинкты. Не зная их, мы можем, конечно, открыть многое относительно содержания подавленных инстинктивных стремлений и фантазий, но мы по-прежнему будем знать мало — или вообще ничего — относительно осуществившихся с ними преобразований и различных путей, которыми они вхо­дят в структуру личности.

Техника, отклоняющаяся слишком далеко в сто­рону анализа сопротивлений пациента, также дает не­полные результаты — но в прямо противоположном смысле. Такой метод представит нам полную картину эго субъекта, но за счет отказа от глубины и полноты анализа его ид.

Аналогичными будут и результаты техники, которая чрезмерно концентрируется на переносе. Нет сомнений в том, что пациенты, находясь в состоянии интенсифициро­ванного переноса, которому этот метод благоприятствует, продуцируют обильный материал из глубочайших слоев ид. Но при этом они переходят границы ситуации анализа. Эго больше не остается вовне, его энергия не уменьшена, сила не снижена, оно не сохраняет позицию объективного на­блюдения, при которой не принимает активного участия в происходящем.

Напротив, оно захвачено, затоплено, погружено в действие. Даже если под воздействием навязчивого по­вторения оно ведет себя полностью как детское эго, это не меняет того факта, что оно действует, вместо того чтобы анализировать. Но это означает, что подобная техника, с

132

Теория защитных механизмов

использованием которой были связаны надежды достичь более глубокого понимания наших пациентов, с терапев­тической точки зрения приводит к разочарованию, кото­рого с теоретической точки зрения следовало ожидать в результате действия в переносе.

Кроме того, техника детского анализа, которую я сама отстаивала (A. Freud, 1927), также является хоро­шим примером опасностей одностороннего подхода. Если мы отказываемся от свободных ассоциаций, в недоста­точной мере используем интерпретацию символов и на­чинаем интерпретировать перенос лишь на поздней ста­дии лечения, то для нас оказываются закрытыми три важных пути раскрытия содержания ид и действий эго.

В этом случае возникает вопрос, на который я со­бираюсь ответить в следующей главе: как преодолеть все эти недостатки и, несмотря ни на что, проникнуть глубже поверхностных слоев психической жизни?

Предыдущая234567891011121314151617Следующая

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: