 |
Особенности русского менталитета
|
|
|
|
1. Менталитет – фактор православия.
2. Природно-климатический фактор.
3. Геополитический фактор.
Проблема менталитета в общетеоретическом плане рассматривалась в 3 разделе II главы учебного пособия «Культурология».[2] Напомним, что это устойчивые структуры сознания и подсознания, определяющие стремления и предпочтения людей, в которых проявляются господствующие ценности, национальный характер, общественная психология.
Резкая «ломка» и распад существовавшего веками менталитета, несшего в себе энергию и жизненную силу той или иной культуры, целой цивилизации приводит культуру к серьезному и глубокому кризису, а в конечном счете и к краху, национальной катастрофе, гибели цивилизации. Ни один конец великой цивилизации, от шумерской до византийской, не наступал лишь в результате воздействия внешних факторов: войн, нашествий, истощения природных ресурсов и т.п., но всегда дополнялся, усугублялся, а нередко начинался или завершался разрушением ее менталитета – духовного основания.[3]
Анализируя российскую историю и культуру, мы замечаем, что при всей их дискретности и катастрофичности всегда сохранялось вполне определенное знаковое единство российской цивилизации. Единство, благодаря которому мы можем говорить о российской цивилизации, выделяя отдельные периоды – Киевскую Русь, Московское царство и т.д. Обеспечивал это единство менталитет. Он определял картину мира и ценностные ориентации россиян.
Как уже отмечалось в I части пособия, национальный менталитет определяется средой, в которой существует конкретный социум, т.е. природно-географическими, почвенно-климатическими, геополити-ческими и социальными условиями жизни людей. В ряду же социальных условий основополагающим является конфессиональный фактор. Это особенно правомерно по отношению к России, так как в нашей стране православие явилось не только этнообразующим фактором, но в значительной степени предопределило вектор всего культурного и социально-политического развития, сформировав определенный тип менталитета народа и повлияв на ментальность различных социальных слоев.
|
|
|
2.1. Менталитет – фактор православия
Влияние конфессионального фактора на формирование российской ментальности явилось предметом детального анализа огромного количества авторов. Так, отличный от западноевропейского подход к различным видам и формам труда, к пониманию права ученые связывают с византийским наследием, в частности, с заложенным в ментальность русского человека «кенозисом» – умалением, уничижением, «истощением» себя, подражая «кенозису» Христа. «Русские святые» осуществляют в своем поведении «кенозис» Христа, его «зрак раба», бедность, смирение, простоту, самоотверженность, кротость.[4] Это обусловлено особенностью византийского социокультурного организма, для которого характерно растворение человека в социальном абсолюте, невычленность отдельной личности. Православие, как отмечает И. Яковенко, наделяет нерасчлененное состояние сознания высшей ценностью. Это состояние оборачивается понятием соборности. Соборность является одной из важнейших и устойчивых характеристик православного сознания. Соборность можно трактовать как мистическое единение православных во времени и пространстве. В идее соборности глубоко архаическое, родоплеменное мироощущение, мыслящее род как единое целое, пролегающее из прошлого в будущее, объединено с чувством мистического единения всех верующих в ритуале. Идея соборности – концепт, тотально противостоящий автономному ощущению личности.[5] Так, если в западноевропейской культуре последовательно утверждались апелляции к рациональным аргументам, к суждению как базису духовной позиции личности, то православие апеллировало к ритуальным моментам, основанным на ритмическом воспроизведении к коллективному переживанию, которое является чрезвычайно значимой категорией в православии. Коллективное религиозное переживание воспринималось как истолкование истины и заменяло собой ее исследование и доказательство. Это именно то, что мы вкладываем в понятие культ. Культ в Византии играл особую роль и пышные ритуалы стали идеальным механизмом воспроизводства ментальной и социальной нерасчлененности.
|
|
|
Духовно-нравственным ориентиром, идеалом для благочестивого христианина был и монашеский идеал. Он звал к свободе от обустройства в земной жизни, к аскетическому отречению от мира. Благодаря этому, интерес к практической хозяйственной жизни вытеснялся ориентацией на вечное и вневременное, исканием абсолютного добра и абсолютной правды. Отсюда радикализм русского духа, которому такое внимание уделяли религиозные философы: «Все относительное, что бы оно собой ни представляло – будь то мораль, наука, искусство, право, национальность и пр. – как таковое не является для русских ценностью. Оно обретает свою ценность лишь благодаря своему отношению к абсолютному, лишь как форма выражения абсолютного, абсолютной истины и абсолютного духа».[6]
Именно понятие соборности и монашеский идеал оказали огромное влияние на формирование представления о потреблении и распределении материальных благ. Монашество, будучи в идеале братством во Христе, исходило в производстве из принципа «от каждого по возможностям», а в распределении и потреблении – «каждому по потребностям». Посему русскому религиозному сознанию богатство представлялось нравственно сомнительным, даже порочным, а бедность уже сама по себе как бы предполагала добродетель, а потому и была предпочтительнее с моральной точки зрения. Таким образом, в русском религиозном сознании материальные богатства никогда не почитались высшей ценностью, а богатство человека не вселяло в него уверенность в собственном превосходстве. Как отмечает Татьяна Коваль, это отчасти связано с тем, что русское религиозное сознание до недавнего времени оставалось ориентированным на аграрно-патриархальную, а не индустриальную модель общества.
|
|
|
Подобным же было и отношение русского религиозного сознания к проблеме вознаграждения за труд. По сути, глубоко религиозному русскому человеку было свойственно стесняться просить адекватную плату за свой труд. Он как бы боялся оценить его выше, проявив тем самым гордыню и жадность. Широта души не позволяла мелочно выискивать свою выгоду. Вспомним героев Островского, Лескова, Горького. Такие установки совершенно чужды западному менталитету. Таким образом, убежденность русского православного сознания в том, что именно внутренние, духовные качества человека определяют степень его совершенства, вела к формированию идеала «быть», а не «иметь», порождала стремление не вперед, а ввысь.
Это отразилось и на отношении к закону, праву, так как для православия закон – это, прежде всего, закон Божий, оценка святости или греховности деяния, законы же общества – второстепенны. В результате, в России правовое сознание, в сущности, так и не сложилось, отсутствует представление о легитимности, законности действий, если они идут вразрез с субъективно воспринимаемой «справедливостью». Правовое сознание в России не выделилось из морального сознания, этики. Мораль постоянно опровергает закон (дело Веры Засулич). Самоценность закона русской системе ценностей, как отмечает И.Н. Ионов, неизвестна.
Вышеуказанные характеристики дали повод исследователям говорить о своеобразном психологическом типе православной личности, определяя его как иоанновский тип человека или интровертный. Именно образ апостола Иоанна, душа которого была устремлена в горнии высоты (недаром его символ орел), тяготея более к внутренней, созерцательной, нежели практической, внешней стороне жизни, вдохновлял Православие. А нацеленность на поиск внутренних, духовных, моральных и мистических объяснений фактам, стремление выразить себя не вовне, а внутри, тяготение не к преобразованию внешнего мира, приспособлению его для своих нужд, а к его одухотворению позволило И.Н. Ионову определить этот психологический тип как интровертный.
|
|
|
Таким образом, под влиянием византизма оформились ментальные установки, сформировавшие тот тип личности, который надолго определил развитие российской цивилизации. Этот тип оказался исключительно приспособленным к условиям России, в том числе к ее природно-климатическим особенностям, в которых задача человека долгое время состояла не в том, чтобы обустроиться комфортабельно, а в том, чтобы выжить. Характерной чертой его является твердость душевной структуры, готовность до конца нести свой тяжкий крест перед лицом испытаний, даже своеобразная «упертость», связанная изначально с ортодоксальностью веры, ориентированной на то, чтобы «хранить христианство неповрежденным». Это мужество веры позволяло противостоять жизненным невзгодам, осваивать резко-континентальную территорию. Византийское же наследие – вселенскость, универсализм, в преломлении русского менталитета проявилась в открытости к другим культурам, этнической терпимости, что в немалой степени способствовало геополитическим успехам России в процессе территориальной экспансии.[7]
Итак, на своеобразии российского менталитета сказались различные факторы, но определяющим, на наш взгляд, оказался конфессиональный. Ведь суровые условия Скандинавии в раннем средневековье привели к обычаю в голодные годы убивать новорожденных (чего никогда не было у славян) и широкой экспансии норманнов, а с мусульманами Испания вела отчаянную борьбу и длилась она с 718 года до 1491 года, когда последний мусульманский анклав – Гренада прекратил свое существование. Таким образом, ни благоприятные почвенно-климатические условия, ни длительное иноземное завоевание не могут быть, безусловно, определяющими в судьбе народа.
Вместе с тем, говоря о противоречивости, амбивалентности российского характера, нельзя забывать, что великорусский этнос формировался в ХV – ХVI вв. на базе нескольких потоков. Первый поток на северо-восток, в верховья Волги, на земли финно-угорских племен шел с юга – Киевско-Черниговских земель с великокняжескими традициями, но с сильным элементом вечевого уклада. Иван III образовал второй поток колонизации этого края, выведя из завоеванных новгородских земель с их мощной демократической традицией население и, поселив его на «низовских» (т.е. московских землях). И, наконец, местные племена, не ушедшие дальше на север, были ассимилированы, христианизированы. Таким образом, в этом плавильном котле переплавились различные исходные ментальные установки, а это не могло не сказаться на конечном продукте – русском характере, в котором периодически берет верх та или иная «генетическая» установка – разгул толпы или тупая покорность, неизбывная страсть к новому, перемене мест или традиционность.
|
|
|
2.2. Природно-климатический фактор
Характер влияния природно-климатического и географического факторов на формирование менталитета россиян подробно проанализирован И.В. Кондаковым в его работах «Введение в историю русской культуры» и «Русская культура». Опираясь на труды В.О. Клю-чевского, Г. Федотова, Г. Вернадского, он показал как лес, степь, река, бескрайняя равнина России содействовали становлению сложного и противоречивого русского характера, закладывали основы российского менталитета.
Лес был неисчерпаемым источником природных даров, но он же таил угрозу. Степь являла собой зримый образ безмерности и безудержности, свободы-воли, но она же воплощение бездомности и бездолья русского человека, к тому же таила на своих просторах хищников-кочевников и гуляк-воров, несущих раздор и разрушение любой социокультурной стабильности, определенности, оседлости. Но река-кормилица (Волга-матушка, Амур-батюшка) консолидировала племена, служа надежной дорогой, связующей нитью, приучая к артельным действиям, взаимообмену, воспитывая в народе чувство порядка и общности. Именно река была колыбелью русского предпринимательства и раннекапиталистического духа.
Однообразная бескрайность великой русской равнины рождала чувства покоя, одиночества, уныния и сна. «Равнинность ландшафта порождала противоречивый культурно-семантический комплекс русского народа; душевная мягкость и скромность дополнялись смысловой неопределенностью и робостью; невозмутимое спокойствие граничило с тягостным унынием; отсутствие ясной мысли, вытекающее из предрасположенности к духовному сну, порождало отвлеченную мечтательность, оправдывавшую лень; аскетизм пустынножительства, родственный беспредметности творчества, приводил к глубокому предубеждению в отношении житейских удобств и бытового благоустройства. Все эти свойства русской духовности имели в истории отечественной культуры далеко идущие последствия».[8]
Набеги степняков заставляли часто переселяться с места на место, вырабатывая не только неприхотливость, но и пренебрежение к домашнему благоустройству, бытовым удобствам. Главным строительным материалом было дерево, в среднем вся Россия полностью выгорала и возобновлялась, включая все накопленное имущество, каждые 30 лет. Это создавало особый менталитет: зачем особенно стараться и вкладывать свой труд, если все может пойти прахом? Ждали только манны небесной – благословения Бога на урожай.[9]
Этому способствовал и климат континентальной части Центральной России, где сформировалось ядро русской нации. Здесь не просто неблагоприятный климат для высокопродуктивного земледелия, здесь необычайно велики были перепады в природных процессах, в соотношении максимального и минимального урожая, вследствие чего результаты труда были попросту непредсказуемы. Сжатые сроки сельхозработ вырабатывали способность выложиться в кратчайшие сроки («страда»), необычайное трудолюбие, проворство, поворотливость как важнейшие черты русского менталитета и характера и одновременно черты прямо противоположные – надежду на «авось». Мечта о великой «халяве» проходит красной нитью через русский фольклор – Иванушка-дурачок – наш любимый герой. В одно ушко Сивке-бурке влезет, в другое вылезет и вот уже не Иван-дурак, а Иван-царевич, можно поймать золотую рыбку, на худой конец щуку из проруби вытянуть. И если ты даже и не дурак заведомо, а Иван-царевич изначально, то и тут непременно серый волк поможет или жар-птица пособит.
Тяжелые природно-климатические условия заставляли российского крестьянина в течение долгих столетий (ХV – ХХ вв.) дорожить общиной как нормой социальной организации, вырабатывая примат «общественного» над «частным» как ментальную установку. Вполне естественное желание земледельца вести личное хозяйство в русском крестьянине соседствовало с тенденцией к коллективизму, взаимопомощи, взаимовыручке и это свойство менталитета пронизывало многие стороны труда и быта.[10]
Как отмечает Кондаков, культ природы был настолько важен для становления и развития русской культуры, что это своеобразно отразилось в самоназвании русского народа – только русские именуют себя именем прилагательным – как воплощение своей принадлежности сущему, причастности предмету высшему и самоценному по сравнению с людьми, составляющими народ. Этот высший предмет, это сущее – Русь, Русская земля. Русь (территория) первична; люди, включая их племенную, национальную, этническую принадлежность – вторичны, производны от Руси. Русь мыслится сразу как суперэтнос, как категория всеобщего и универсального характера, т.е. как цивилизация.[11] Русские «принадлежат» Русской земле – Родине, Матери, Отчизне. Именно отсюда идет, преломляясь через народную православно-сакральную идею «Святой Руси», характерное для русских патерналистское отношение к своему государству как высшему самоценному. Скандинавы, в дальних походах завоевывая земли, основывали самостоятельные государства. Они завоевали Англию, положили начало королевству обеих Сицилий, но им и в голову не приходило завоеванные территории присоединять к Норвегии или Швеции. Русские люди бежали от тягот государственной службы, от «крепости» на Дон, за «Камень», добежали до Тихого океана, и повсюду на своих плечах несли Русь. Ермак Тимофеевич, разбив Кучума, не стал царем Сибирским – он привел новые земли под «государеву руку», хотя государь Иван IV чем-либо помешать Ермаку стать самостоятельным владыкой явно не мог.
Именно особенности данных ментальных установок во многом обусловили противоречивость не только культурного, но и социально-политического развития России, чему способствовали и геополитические факторы, также повлиявшие на формирование менталитета.
2.3. Геополитический фактор
Область геополитики, по определению Отто Мауля, это пространственные нужды и требования государства.[12]
Россия же исторически оказалась на стыке миров – Европы и Азии, модернизма и традиционализма, христианства и ислама, православия и католичества-протестантизма при том, что равнинность ландшафта, отсутствие естественных рубежей имели следствием открытость границ и постоянную угрозу со стороны соседей. В этих условиях приоритетное значение приобретали определенные черты национального характера и общественной психологии, которые формировались под влиянием географического, природно-климатического и конфессионального факторов, но осознавались и укреплялись в процессе непосредственных контактов с иноплеменниками.
Важнейшей чертой национального характера являлась духовность, понимаемая как способность человека в своей деятельности сознательно или бессознательно выходить за рамки своей собственной жизни, своего собственного индивидуального существования, ставить перед собой и реализовывать цели и задачи, не связанные с поддержанием своего непосредственного существования, поддержанием и улучшением условий своей индивидуальной жизни. Это базовая черта менталитета, как уже отмечалось, зиждилась на прочном фундаменте православия, на вере в существование высших ценностей и сущностей. Именно она гарантировала выживание этноса в суровых просторах Евразии под перманентным давлением соседей.
Следующей характерной ментальной особенностью этноса стала общественность, государственность, - только приоритет общественных интересов, примат государственности, диктующей редистрибутивную экономику (редистрибуция – перераспределение), обеспечивал существование народа. Именно отсюда отношение к труду как к обязанности перед обществом и государством, стремление к социальной справедливости, понимаемой как воздаяние государства за заслуги перед ним и обществом, отношение к собственности как к служебной, обеспечивающей служение государству и обществу, отрицание «священного» характера частной собственности и, следовательно, элементы уравнительности в понимании справедливости, резкое неприятие большого разрыва в доходах различных социальных групп, отрицательное отношение к большим состояниям, не обязанным своим происхождением службе человека государству.[13]
И, наконец, ведущая черта российского менталитета коллективизм, общинность. Менталитет также обусловлен не только природно-климатическими, религиозными факторами, но и геополитическими, связанными с колонизацией огромных территорий, когда необходимо было сотрудничество с народами, попадающими в орбиту российского движения. Характерной чертой российского коллективизма является приоритет моральных норм над правовыми, принятие справедливости только тех законов, которые соответствуют действующим моральным нормам, не противоречат им.[14]
В целом перечисленные геополитические факторы теснейшим образом переплетаются и определяются географическими, природно-климатическими и религиозными факторами.
Как отмечает В.В. Желтов, становление централизованного государства в России происходило в условиях соединения идеи православия, веры с идеей империи. Падение Константинополя привело к формированию геополитической по сути идеи «Третьего Рима», закладыванию мессианской составляющей в русскую душу. И даже большевики, грезившие о мировой пролетарской революции, стали ее заложниками.
Таким образом, особенности территории и конфессии, формировавшие характер народа, совпадали с интересами государства и создавали имперский народ. Отличительными чертами имперского характера являются обращенность вовне и ассимилятивная доминанта. Соединение этих составляющих единого процесса создавало и тип геополитически ориентированного национального характера.[15]
Вопросы
1. Что обусловливает различие менталитетов народов?
2. Как повлиял на менталитет русской культуры выбор православия князем Владимиром?
3. Какое влияние на русский менталитет оказали природно-климатические особенности?
4. Сказались ли, по вашему мнению, на характере русской экспансии особенности национального менталитета и какие именно?
5. Каково, по вашему мнению, состояние традиционных российских ментальных установок на современном этапе?
6. Как это состояние может отразиться на будущем российской цивилизации?
Литература
1. Бердяев Н. Судьба России. – М., 1990.
2. Ключевский В.О. Курс русской истории // Соч.: В 9 т. – М., 1987. – Т.1.
3. Кондаков И.В. Введение в историю русской культуры. – М., 1997.
4. Кондаков И.В. Культура России. – М., 2000.
5. Лосский Н.О. Характер русского народа // Условия абсолютного добра. – М., 1991.
6. Соловьев В.С. Национальный вопрос в России: Русская идея // Соловьев В.С. Соч.: В 2 т. – М., 1989.
7. Сравнительное изучение цивилизаций: Хрестоматия / Сост.:
8. Б.С. Ерасов. – М., 1998.
9. Федотов Г.П. Судьба и грехи России: Избранные статьи по философии русской истории и культуры: В 2 т. – СПб., 1991 – 1992.
Глава 3
|
|
|
