 |
Кант пересматривает суть познания
|
|
|
|
На пути к преданности
Вторник, 27 декабря 2016г.
Малое прекрасно
Размышления о науке
Великий замысел: философия мертва
В своей книге «Великий замысел» Стивен Хокинг говорит, что философия отстаёт от открытий современной науки, в особенности, физики. Забавно здесь то, что научный поиск по сути является философским. В попытках приблизиться к пониманию мироздания наука выдвигает гипотезы. Но эти гипотезы проистекают из философских воззрений. То, что Хокинг делает акцент на научных суждениях, есть определённая идеология, мировоззрение, вытекающее из идей позитивизма. Ни один ученый не может действовать как абсолютно объективная машина.
<Рисунок>
Позитивизм
Идея позитивизма проста: «Я верю в то, что вижу». Или, правильнее можно выразить это как философию жителей штата Миссури: «Покажите мне это». Иначе говоря, заслуживает изучения лишь то, что может быть доказано. Если некую идею невозможно доказать эмпирически, то она не стоит внимания и признаётся бесполезной. Например, изучение траектории свободного падения тел полезно. Мы можем узнать многое, изучая траектории падающего тела. Не говоря уже о том, что это важно для военного дела; как сказал Фон Клаузевиц, «война есть продолжение политики другими средствами». Раз при помощи войны можно получить желаемое, то изучение траекторий движения снарядов, несомненно, полезно.
<Рисунок>
Совсем другое дело — изучение полёта рубиноголового колибри или изучение человеческого воображения. В нашей науке отсутствует система понятий, пригодная для изучения человеческого воображения. И в конечном счёте, ученые не убеждены, что выводы психологии можно подтвердить доказательствами. Позитивизм означает уверенность в чём-либо в таком же смысле, как можно быть уверенным, например, в своевременном прибытии поезда. Но, по сути, позитивизм есть лишь эпистемологическая гипотеза, некое представление о том, как мы познаём мир.
|
|
|
Почему мы должны выстраивать свою психологию в соответствии с наукой? Почему бы не разобраться прежде, не определяется ли сама современная наука определённой психологией? Возможно, наша потребность классифицировать и оценивать всё с точки зрения полезности есть лишь искажённое мировосприятие?
Трудовая теория стоимости, разработанная Джоном Локком, Адамом Смитом и Карлом Марксом, пронизывает современное сознание. Согласно этой теории, ценность вещей определяется вложенными в их создание трудозатратами. Дерево приобретает ценность, когда оно изрублено на дрова. Дровосек и его топор придали ценность дереву; дерево же, просто растущее в лесу, не имеет ценности. Но то же дерево можно срубить аккуратно и превратить его в пиломатериалы. В виде пиломатериалов, которые можно употребить для постройки дома, дерево будет иметь бóльшую ценность. Трудозатраты, вложенные в искусно построенный дом, существенно выше, чем трудозатраты, необходимые для получения дров, поэтому дом стоит много дороже.
<Рисунок>
Таким же образом, хотя дрова имеют определённую ценность, но, если то же дерево тщательно обработать и использовать для изготовления музыкального инструмента, то вложенный в него труд будет иметь более высокую ценность. Такова в целом идея «трудовой теории стоимости»: ценность вещи возрастает пропорционально затраченному времени и качеству труда, вложенного в её создание.
<Рисунок>
Понятие труда может быть выражено санскритским словом «карма». Итак, согласно идеям Адама Смита и его учеников, чем больше кармы (в терминах качества и количества) вложено в создание некоторой вещи, чем выше её ценность. Трудовая теория стоимости была выдвинута консервативным фаворитом Адамом Смитом.
|
|
|
<Рисунок>
Эрнст Фридрих Шумахер — влиятельный в мировом сообществе учёный в области экономики и статистики, британский экономист, получивший широкую известность как автор книги «Small Is Beautiful» (русский перевод: «Малое прекрасно. Экономика для человека». http://www.samorodok.org/schum.pdf), в которой он оспаривает экономическую теорию стоимости. Эту теорию, выдвинутую Адамом Смитом, поддерживал также Карл Маркс.
Критикуя трудовую теорию стоимости, Шумахер отмечает: «Мы оторваны от реальности и склонны расценивать любое благо, не созданное нашими руками, как не имеющее никакой ценности. Вот одна из причин нашей странной невнимательности. Даже великий Карл Маркс совершил ту же непростительную ошибку в своей так называемой «трудовой теории стоимости». Не спорю, что труд человека действительно создал часть капитала, вовлеченного в производство: огромный банк научной, технической и другой информации; сложную материальную инфраструктуру; бесчисленные виды изощренного оборудования, и т. д. — однако все созданное — лишь маленькая часть того совокупного капитала, который мы используем. Природа снабжает нас гораздо большим капиталом, чем создал человек — а мы даже и не осознаем этого. В настоящее время природный капитал расходуется устрашающими темпами; именно поэтому верить, что проблема производства давно решена и действовать, исходя из этого, — абсурдная и самоубийственная ошибка.»
<Рисунок>
Это иллюзия, — продолжает полемизировать Шумахер, — думать, что, прилагая кармическую энергию для разрушения природного капитала, мы создаём изобилие. Фактически этим мы разрушаем изобилие. Вырубая леса для постройки жилищ, мы, конечно, создаем богатство. Добывая из земли нефть и превращая её в горючее для обогрева этих жилищ, мы создаём ещё больше богатства. Когда мы строим огромные автомобильные заводы, мы создаём рабочие места и ещё больше богатства. Сжигая топливо в двигателях наших автомобилей, для того чтобы быстрее добираться до работы, мы опять создаём ещё больше богатства для всех. Но, как отмечает Шумахер, неограниченный рост материального потребления в ограниченном мире невозможен.
|
|
|
<Рисунок>
Веру в невозможное мы называем Донкихотством. Дон Кихот известен тем, что он уверовал в «невозможную мечту». Нас убеждают и всячески пропагандируют веру в эту невозможную мечту — абсолютные возможности научно-технического прогресса. Но это опять же всего лишь эпистемологическое допущение. Наука стремится убедить нас в том, что философия мертва, что наука вытеснила, заменила собой философию. Но сциентизм, или вера в науку, это также некий вид философии, эпистемологическая гипотеза.
Эпистемология есть теория познания. Как мы узнаём то, что мы знаем? Прежде чем приступить к исследованию реальности, мы должны создать некоторую инфраструктуру для организации наших знаний. Необходимо понять, какие вопросы следует задавать. Если наши вопросы это «как стать более продуктивным?» или «как устроена траектория движения снаряда?», то сами эти вопросы подразумевают определённые допущения.
<Рисунок:
Сальвадор Дали. Постоянство времени. Эпистемология подразумевает определенные допущения
Вопрос «как стать более продуктивным?» предполагает, что продуктивность является ценностью. Ставя на первое место подобные вопросы, мы можем упустить из виду опасность чрезмерной эксплуатации природных ресурсов. Если мой вопрос — «как устроена траектория движения снаряда?», то это показывает, что я считаю войну полезным инструментом развития цивилизации.
Таким образом, наши вопросы подразумевают определённую систему ценностей. Эпистемология исследует способы познания и вопросы познаваемости. Было бы бессмысленной тратой времени задавать вопросы о том, что невозможно узнать. Таким образом, философия позволяет нам сузить сферу исследований, помогая организовать множество наших вопросов. Сужая круг наших вопросов, мы определяем, что поддаётся познанию, а что нет. Приверженцы позитивистских взглядов, желающие задавать только «полезные» вопросы, ограничивают нашу способность вопрошать. Одним из таких философов был Кант.
|
|
|
Кант пытался ограничить круг метафизических вопросов, придерживаясь мнения, что, хотя философия является теорией познания, она должна применяться только для решения полезных вопросов. Вместо того чтобы обратить свой интерес к великим космическим проблемам, он попытался остановить многовековой опыт философской мысли, сузив круг познаваемого в соответствии со своей «Критикой чистого разума».
<Рисунок>
Кант пересматривает суть познания
Конечно, можно посмотреть на это иначе; как позднее заметил Ницше, вся философия в действительности — диалектическая игра. В математике мы оперируем числами для формулирования вопросов и вывода формул. В философии мы используем слова. Философия, согласно Ницше, а позднее и Виттгенштейну, есть не более чем изощрённые словесные игры для оправдания мировоззрения, которое у нас уже есть. Агностическое мировоззрение Канта послужило движущей силой, побудившей его к разрушению метафизической аргументации.
Его основным вопросом был «Как возможны синтетические суждения априори?» И он заключил, что философия не способна давать ответы на метафизические вопросы. Делом философии должна стать поддержка точных наук, в особенности, физики. Философия после Канта старается избегать трудных вопросов. Открестившись от этой сферы мысли, философия, кажется, умерла, по крайней мере, в своей академической ипостаси. Она направила свой интерес в сторону науки. А наука, как мы видели, базируется на мировоззрении позитивизма. Продвигаемая ныне парадигма позитивизма фокусируется на полезных идеях, которые могут быть доказаны экспериментально и использованы в технологиях для интенсификации кармической эксплуатации материальной природы.
<Рисунок>
Хосе́ Орте́га-и-Гассе́т: Не будем спешить
Перспективизм Орте́га-и-Гассе́та стал реакцией на идеи Канта. Позиция перспективизма заключается в том, что восприятие мира происходит посредством чувств и опыта, и суждения возможны только при посредстве индивидуальной интерпретации и перспективы. То есть отвергается идея объективной реальности, свободной от индивидуальной интерпретации и перспективы. Перспективизм Орте́га-и-Гассе́та полезен как средство для выстраивания оппозиции Канту. Орте́га-и-Гассе́т пытается сохранить метафизику, утверждая, что всякий эмпирический опыт подвергается интерпретации посредством чувств и сознания. Поскольку чувственный и ментальный опыт субъективен, то абсолютно объективной реальности не существует. Субъективная метафизика все еще может рассматриваться как средство, позволяющее сбалансировать наш так называемый объективный мир. А значит, философия по-прежнему нужна и она ещё не совсем мертва.
|
|
|
В своей работе «Что такое философия» Орте́га-и-Гассе́т пытается осмыслить влияние Канта, а позднее Ницше на последующее мировоззрение. Он отмечает, что постдарвинизм 19-го века коренным образом изменил эпистемологию. На границе двух столетий общество могло наблюдать радикальное изменение способов, посредством которых наука симулирует знание. Физика, взявшая верх над философией и разделавшаяся с метафизикой, уже не являлась единственной «строгой наукой».
С появлением неодарвинистской эволюционной биологии, науки о жизни перестали быть нестрогими, качественными науками. Биология уже более не основывалась лишь на классификации и таксономии, она приобрела теперь вполне математическую строгость. В медицине уже не приветствуются холистический подход к пациенту или обобщения, основанные на клинической практике и длительных наблюдениях. Их место заняли математические модели, столь же холодные и бездушные как формулы, описывающие движение пули, выпущенной из автоматического оружия.
|
|
|
