 |
Ответ Павла критикам (2 Кор. 10,1-6)
|
|
|
|
В самом начале стоят два слова, задающие тон всему отрывку. Павел говорит о кротости и снисхождении Христовом. Праутес, кротость - интересное слово. Аристотель определял его как нечто среднее между разгневанным человеком и человеком, который никогда не сердится. Оно определяет душевное состояние человека, который так хорошо владеет своим гневом, что он никогда не гневается напрасно. Это слово характеризует душевные свойства человека, который никогда не гневается на причиненное ему личное зло, но может, справедливо гневается, когда зло причинено другим. Этим словом Павел в самом начале своего послания хочет сказать, что гневается он не из чувства оскорбленного личного достоинства, а в тоне твердой кротости Иисуса Христа.
Еще более показательным является второе слово эпиеикеиа, переведенное как снисхождение, которое греки определяли как "то, что справедливо, и даже лучше, чем справедливо". Они определяли это слово как свойство, играющее решающую роль, когда справедливость, вследствие присущей ей неопределенности, может перейти в несправедливость. Иногда истинная справедливость заключается в том, чтобы поступать не согласно букве закона, но чтобы придать решению гуманный характер. Человек, обладающий такими свойствами как снисхождение, эпиеикеиа, знает, что, в конечном счете, христиане руководствуются не нормами справедливости, а любовью. Этим словом Павел говорит, что он не намерен требовать свои права и настаивать на букве закона; но что он хочет разобраться в сложившемся положении, руководствуясь христианской любовью, которая превосходит даже абсолютную человеческую справедливость.
Мы подошли к очень трудному для понимания разделу послания, потому что мы слышим лишь одну из спорящих сторон. Мы слышим лишь ответы Павла. Мы не знаем, какие именно обвинения выдвигали против него коринфяне: нам приходится восстанавливать их по Павловым ответам. Но мы, по крайней мере, можем попытаться сделать свои выводы.
|
|
|
1) Явно, что коринфяне обвиняли Павла в том, что он отважный лишь заочно. В их присутствии он довольно скромен, утверждали они. Коринфяне говорили, что вдали от них он может писать такое, чего не осмеливается сказать в их присутствии. Павел отвечает, что он молит Бога, чтобы ему не пришлось прибегать к твердой смелости, которую он может употребить. Письма вообще таят в себе опасность, они могут причинить много вреда, которого можно было бы избегнуть при личном разговоре. Ведь в письме человек может излить свою горечь, прибегая к таким жестким выражениям, которые он никогда не высказал бы другому в лицо. Но Павел утверждает, что он никогда не написал бы ничего такого, чего бы он не мог сказать в лицо.
2) Коринфяне утверждали, будто бы он руководствуется в своих поступках и действиях чисто человеческими мотивами. Павел же отвечает, что, как его поведение, так и его сила - от Бога. Он, правда, человек, ему присущи человеческие недостатки, но ведет, направляет и укрепляет его Бог. Труднодоступно же для понимания это место потому, что Павел употребляет в нем слово "плоть" в двух значениях:
а) В обычном смысле тело является плотью. "Ибо мы, люди по плоти...", говорит он. Это значит, что он, как и любой другой, человеческое существо.,.: б) Но он употребляет его и в значении снисхождения для обозначения того, что наиболее подтверждено греховности, "(ибо мы) не по плоти воинствуем)", - продолжает Павел. Он как бы говорит: "Да, я человеческое существо с человеческим телом, но я никогда не поддаюсь власти чисто человеческих побуждений. Я никогда не пытаюсь жить без Бога". Человек может жить во плоти, но руководствоваться духом Божьим.
|
|
|
И далее Павел делает два важных замечания: 1) Он говорит, что вполне может распознать и разрушить любые замыслы человеческой мудрости и человеческой гордыни. Ведь простота более веский аргумент, чем самая изощренная человеческая мудрость. Однажды Томас Генри Хаксли, великий агностик викторианской эпохи, был приглашен провести несколько дней в доме своих друзей. В воскресенье хозяева и гости собирались идти в церковь. Хаксли обратился к одному из гостей: "Может быть, ты не пойдешь в церковь? Может быть, ты останешься и расскажешь мне, почему ты веришь в Христа?" Гость ответил на это: "Но при вашем уме вы опровергнете все мои доводы". "Нет, я не хочу спорить с тобой, - ответил Хаксли, - я лишь хочу, чтобы ты рассказал мне, что ты понимаешь под этим". И этот человек рассказал в самых простых выражениях, что значит для него Христос. Когда он закончил, глаза Хаксли были наполнены слезами. "Я отдал бы мою правую руку, - сказал он, - если бы я только смог поверить в это". Это был не аргумент, а искренняя простота, которая достигла своей цели. В конечном счете, наиболее действенной оказывается не высокое умение, а простая искренность.
2) Павел говорит о необходимости подчинить Христу каждый свой помысел. Христос обладает удивительной способностью подчинять себе языческое и использовать его в своих целях. Макс Уоррен рассказывает об обычаях туземцев Новой Гвинеи. В определенные времена они исполняют ритуальные песни и танцы. Они приводят себя в экстаз и эти ритуалы достигают своего апогея в так называемых "песнях убийств", в которых они выкрикивают перед Богом имена людей, которых они хотели бы убить. Когда туземцы принимали христианство, они сохранили свои ритуалы, но в своих "песнях убийств" они выкрикивали перед Богом не имена своих врагов, а грехи, которые они ненавидели, и просили Его изгнать их. Древний языческий обычай был подчинен Христу и Его целям. Иисус никогда не преследовал цели лишить нас наших способностей и свойств. Он хочет перенять и использовать их в Своих целях. Он зовет нас прийти к Нему с тем, что мы имеем, и Он придает нам возможность, лучше, чем когда-либо применить свои дарования.
|
|
|
7-18
Дальнейшие ответы Павла своим критикам (2 Кор. 10,7-18)
Павел продолжает отвечать своим критикам; но мы; сталкиваемся с той же проблемой: мы слышим лишь одну сторону спора, и из ответов можем заключать, что они выдвигали против него.
1) Некоторые противники явно считали, что Павел не 5 так, как они сами, принадлежит Христу. Возможно, они припомнили ему, что он был когда-то заклятым гонителем христианской церкви. Возможно, они утверждали, что имеют особенные знания. Возможно, они претендовали на особую святость. В любом случае они смотрели свысока на Павла и прославляли свои отношения к Христу.
Любая религия, допускающая человеку смотреть свысока на своего собрата и считать себя лучше - не истинная религия. Когда в последние годы происходило возрождение Восточно-африканской церкви, ее характерной чертой стало публичное исповедание грехов. Туземцы охотно принимали участие в таких исповеданиях, а европейцы сторонились этого. Один миссионер писал по этому поводу: "Мы чувствуем, что сторониться этого, значит отрицать свое единство с братством прощенных грешников. Европейцев часто обвиняют в гордыне и нежелании принимать активное участие таким образом в братстве".
Нельзя лучше определить церковь, нежели как "братство прощенных грешников". Когда человек осознает, что он принадлежит к такому братству, не остается место гордыне. Ведь беда с высокомерным христианином в том, что он скорее считает, что Христос принадлежит ему, нежели, что он принадлежит Христу.
2) Складывается впечатление, что коринфяне опустились до того, что стали осмеивать внешность Павла. Он слаб телом, смеялись они. Он не оратор. Возможно, они были правы. Описание внешности Павла дошло до нас в древней книге под названием "Деяния Павла и Фекла", написанной около 200 г. Оно настолько мало льстит Павлу, что вполне может быть правдивым. В книге Павел описан как "человек малый ростом, с редкими волосами, кривыми ногами, крепкого телосложения, со сросшимися бровями и несколько крючковатым носом, преисполненный добродетели, так что иногда он казался человеком, а иногда у него был лик ангела". Невысокий, лысеющий кривоногий мужчина с крючковатым носом и косматыми бровями - ведь это не очень впечатляющий портрет, и, может быть, коринфяне забавлялись этим.
|
|
|
Следует помнить, что неоднократно великие люди были наделены слабыми телами. Уильям Уилберфорс внес важный вклад в дело освобождения рабов в Британской империи. Он был столь мал ростом и столь хрупок, что, казалось, сильный порыв ветра может сбить его с ног. Но Босвелл однажды слушал его публичное выступление и сказал об этом так: "Я увидел, как мне показалось, креветку над столом, но, по мере того как я слушал его, он рос и рос, пока эта креветка не превратилась в кита". Коринфяне дошли до крайней невежливости и глупости, когда они стали смеяться над внешностью Павла.
3) Складывается впечатление, что они обвиняли Павла в том, будто он хвастливо претендует на власть в сфере, в которой он некомпетентен. Вне всякого сомнения, они говорили, что Павел может быть господином положения в других церквах, но не в Коринфе. Павел ясно говорит на это, что Коринф вполне входит в сферу его компетенции, ибо он первый принес им благую весть об Иисусе Христе. Павел был раввином, и вполне возможно, он думал о типичной для раввинов претензии. Они претендовали на особое уважение и пользовались им. Они заявляли, что уважение к учителю должно быть значительнее уважения к родителям, ибо, говорили они, родитель вводит ребенка в этот мир и дает ему жизнь, учитель вводит ученика в мир грядущий. Несомненно, никто не мог претендовать на больший авторитет в коринфской церкви, нежели человек, который ее под Божиим руководством основал.
4) После этого Павел переходит к обвинению. Он иронически замечает, что сам никогда и не помыслил бы сравниваться с теми, которые сами раз и навсегда дают себе высокую оценку и рекомендации, и потом Павел прямо метит в больное место. Они лишь потому могут высоко оценивать свои заслуги, что они используют для этого свои нормы, и сравнивают они себя лишь друг с другом.
У них, как у многих людей, были неправильные нормы оценки. Какая-нибудь девочка может считать себя хорошей пианисткой, но если она пойдет и сравнит свою игру с игрой Святослава Рихтера или Ван Клиберн, то, вполне вероятно, она изменит свое мнение. Иной может считать себя хорошим проповедником, но стоит ему сравнить себя с выдающимся представителем церковного красноречия, и он, может быть, не захочет даже открыть рот в общественном месте.
|
|
|
Ведь нетрудно сказать: "Я не хуже других", и, несомненно, это будет правда. Но спросить ведь надо по другому: "Так же ли мы хороши, как Иисус Христос?" Он должен быть для нас эталоном и с Ним должны мы соизмерять и сравнивать свои деяния, и тогда мы должны усмирить свою гордыню. "Самовосхваление, - говорит Павел, - никому не делает чести". Человек должен искать не самоодобрения, но одобрения Христова: "хорошо, добрый и верный раб".
Прежде чем перейти к следующему отрывку, надобно рассмотреть характерную для Павла фразу. Павел хочет уладить все дела в Коринфе, потому что он стремится пойти в более отдаленные места, куда еще никто не принес весть о Христе. У. М. Макрегор говорил, что Павла манили дальние края. Он не мог равнодушно смотреть на судна, стоящие на якоре или отшвартовавшиеся от причала. Его сильным желанием было взойти на борт судна, чтобы донести благую весть до неизведанных еще мест. И когда он представлял себе покрытую голубой дымкой горную цепь, он всегда хотел пересечь ее, чтобы донести до отдаленных мест весть о Христе.
У Киплинга есть стихотворение "Исследователь", изображающее человека, которого манили далекие страны.
"Нет вам смысла идти дальше:
Вот окраина полей" -
Так вторили нам туземцы.
Я поверил, поселился
Неохотно в деревушке,
Где следы в лес пропадают;
Строил изгороди,
Сеял, жал и молотил,
Ел, что дало нам предгорье.
Вдруг, что это? Что я слышу?
Старый зов, он вновь ожил:
Внутренний голос Совести
Шепчет мне вечным шепотом:
"Что-то еще не открыто,
Иди посмотри, иди и найди!
Там за горами что-то сокрыто,
Но ожидает тебя. Иди!"
Именно так чувствовал Павел. Об одном евангелисте говорили, что, когда он шел по улицам большого города, его преследовал гул шагов миллионов язычников. Того, кто любит Христа, всегда будет преследовать мысль о тех миллионах, которые никогда не знали Христа, так много значащего для него.
Глава 11
1-6
|
|
|
