 |
Мужество и трусость (Мар. 14,54.66-72)
|
|
|
|
Иногда рассказывая эту историю, мы поступаем довольно несправедливо по отношению к Петру. Мы часто не замечаем, что до самого последнего момента Петр действовал с фантастически отчаянной смелостью. Он начал с того, что обнажил свой меч со смелостью человека, готового схватиться с целой толпой. В суматохе он ранил слугу первосвященника. Простое благоразумие должно было бы побудить его совершенно затаиться. Меньше всего можно было бы ожидать, чтобы он пошел во двор первосвященника, а ведь он именно это и сделал. Это само по себе уже было отчаянной смелостью. Другие, может быть, сбежали, а Петр держал свое слово, даже когда другие покинули Иисуса, Петр не оставил Его в беде.
Но потом в нем проявилась эта странная двойственность человеческой природы. Он сидел у огня, потому что ночь была холодной, завернувшись в свой плащ. Может быть, кто-то подбросил полено в огонь. Огонь ярко вспыхнул, и в его свете люди узнали Петра, но он отрицал какую-либо связь с Иисусом. Но - и многие забывают этот важный момент - любой благоразумный человек как можно скорее покинул бы двор первосвященника. Петр не сделал этого. Все повторилось снова: Петр снова отрицал всякую связь с Иисусом, но опять не ушел. В ответ на третий вопрос Петр вновь отрицал свою связь с Иисусом, он отрекся от Него, но не проклинал Его и не поносил Его имени.
Тут произошло нечто другое. Возможно, все обстояло так: по римскому обычаю ночь делилась на четыре стражи, с 6 часов вечера до б часов утра. После третьей стражи, в три часа утра, менялась стража. При смене трубил сигнал, так называемый галлициний, что в переводе с латыни означает рассвет, время, когда начинают петь петухи. Очень даже может быть, что как раз в тот момент, когда Петр в третий раз отрицал свое знакомство с Иисусом, над тихим городом раздался звук трубы, поразивший слух Петра. Он вспомнил все, и сердце его не выдержало. Но не впадайте в - заблуждение. Петр поддался искушению, которому может поддаться лишь человек необыкновенной смелости. Осторожным и ищущим безопасности людям не к лицу критиковать Петра за то, что он поддался искушению, которое их никогда и не посетило бы в подобных обстоятельствах. В жизни нежданно наступает момент, когда человек сдается, когда он больше не может нести свою ношу. У Петра он наступил теперь, но девятьсот девяносто девять человек из тысячи сдались бы намного раньше. Лучше бы люди восхищались смелостью Петра, нежели испытывали ужас перед его падением. Но надо отметить еще следующее: все это мог рассказать только один человек - сам Петр. Мы уже говорили во введении, что Евангелие от Марка написано на основе проповедей ап. Петра. Другими словами, Петр неоднократно рассказывал людям печальную повесть своего отречения. "Вот что сделал я, - должно быть, говорил он, - а изумительный Иисус никогда не переставал любить меня". Был один проповедник Браунлоу Норт. Он был человеком Божьим, но в юности он вел разгульный образ жизни. Однажды в воскресенье он читал проповедь, но прежде, чем он взошел на кафедру, ему передали письмо. Автор письма подробно излагал постыдный эпизод из жизни Браунлоу Норта, когда он еще не обратился ко Христу, и заявлял, что если Браунлоу посмеет читать проповедь, он, автор письма, встанет и публично расскажет, как он поступал когда-то. Браунлоу взял письмо с собою на кафедру, прочитал его и сказал, что все это совершенная истина. После этого он рассказал слушателям, как он получил прощение через Христа и как он обрел способность перебороть себя и свое прошлое, как он стал новым человеком через Христа. Он воспользовался своим постыдным прошлым как магнитом, чтобы обратить людей ко Христу и приблизить их к Нему. Именно так поступил Петр. Он говорил людям: "Я причинил Ему боль и потом покинул Его в беде, а Он все же любил меня и простил меня - и Он может сделать то же и с вами".
|
|
|
|
|
|
Если с должным пониманием читать этот эпизод, повесть о трусости Петра будет читаться как эпопея смелости, а повесть о позоре - как повесть о его славе.
Глава 15
1-5
Молчание Иисуса (Мар. 15,1-5)
Из Евангелия от Луки мы узнаем, какую глубокую, безудержную и жгучую злобу питали к Иисусу иудеи. Как мы видели, иудеи обвинили Иисуса в богохульстве, в оскорблении Бога. Но на суд Пилата они привели Его уже не с тем обвинением, потому что они хорошо знали, что Пилат не захочет разбираться в религиозных спорах иудеев. Они привели Иисуса к Понтию Пилату, обвинив Его в том, что Он развращает народ, запрещая людям платить подать кесарю и называя Себя Христом Царем (Лук. 23, 12). Иудеи должны были выдвинуть против Иисуса политическое обвинение, чтобы Пилат вообще стал слушать их. Они знали, что это ложное обвинение, и Пилат тоже знал это. Пилат спросил Иисуса:
"Ты Царь Иудейский?" Иисус дал ему очень странный ответ: "Это ты говоришь так". Иисус не ответил ни положительно, ни отрицательно. Он собственно сказал вот что: "Может быть, Я и претендовал на то, что Я - Царь Иудеев, но ты хорошо знаешь, что я вкладывал в это вовсе не тот смысл, который мои обвинители вкладывают в их обвинение. Я не политический революционер. Мое Царство - это Царствие любви". Пилат отлично понимал это и потому продолжал допрашивать Иисуса, а иудейские власти продолжали нагромождать обвинения, - а Иисус хранил полное молчание. Иногда молчание красноречивее слов, потому что молчанием можно выразить то, что нельзя выразить словами.
1. Есть молчание, которое выражает изумление и восхищение. Гром аплодисментов - это большая похвала исполнителю, но еще большее одобрение - затаенное дыхание зала, который понимает, что аплодисменты были бы неуместны. Приятно, когда вас хвалят или благодарят словами, но еще приятнее увидеть похвалу или благодарность в глазах, которые говорят, что ее нельзя выразить в словах.
|
|
|
2. Есть презрительное молчание. Люди имеют обыкновение встречать молчанием какое-либо заявление, довод или извинение, чтобы показать, что они недостойны даже того, чтобы на них отвечать. В ответ на протесты и возражения слушатель поворачивается и уходит, оставляя их без ответа.
3. Есть молчание страха. Иные люди хранят молчание лишь потому, что они боятся говорить. Душевный страх мешает им сказать то, что они знают и должны сказать. Страх может заставить их постыдно молчать.
4. Есть молчание уязвленного сердца. Действительно уязвленный и оскорбленный человек не пускается в протесты, взаимные оскорбления или в брань. Самая глубокая печаль - немая печаль, она выше гнева, упреков и всего того, что можно выразить словами, и только молча принимает свое горе.
5. Есть трагическое молчание, когда попросту уже нечего говорить. Вот поэтому Иисус и молчал. Он знал, что нельзя добиться взаимопонимания с иудейскими руководителями, Он знал также, что и к Пилату было бы, в конечном счете, бессмысленно обращаться. Он знал, что всякая связь с ними нарушена: ненависть иудеев представляла собой железный занавес, через который не могли пройти никакие слова. И страх Пилата перед толпой создал между ним и Иисусом барьер, через который не могли проникнуть слова. Ужасно, когда у человека такое сердце, что даже Иисус знает, что говорить бессмысленно. Да избавит Бог нас от этого!
6-15
|
|
|
