Другие отрасли труда 5 страница

Отчёт центральной комиссии сообщает, что на фабриках дети изредка начинали работать с пятилетнего возраста, чаще — с шестилетнего, очень часто с семилетнего и большей частью с восьми-девятилетнего возраста, что рабочее время продолжалось часто 14-16 часов в день (не считая перерыва на еду), что фабриканты позволяли надзирателям бить детей и часто сами давали волю рукам. Приводится даже один случай, когда фабрикант, шотландец, поскакал верхом вдогонку за сбежавшим шестнадцатилетним рабочим и заставил его вернуться и бежать впереди лошади, подгоняя его всё время длинным бичом! (Стюарт, документы, стр. 35. ) В больших городах, где рабочие оказывали более сильное противодействие, такие случаи встречались, конечно, реже. — Но даже и такой длинный рабочий день не удовлетворял алчность капиталистов. Они ставили себе целью всеми возможными средствами сделать более доходным капитал, вложенный в здания и машины, заставить его функционировать как можно больше. Для этого фабриканты ввели позорную систему ночного труда. Некоторые ввели две смены рабочих, причём каждая из них была достаточно многочисленна, чтобы полностью обеспечить работу фабрики, и одна смена постоянно работала двенадцать дневных часов, другая — двенадцать ночных. Нетрудно себе представить, какие последствия должно было иметь такое постоянное лишение ночного отдыха, которого никакой дневной сон заменить не может, для физического состояния не только детей и подростков, но и взрослых рабочих. Возбуждение всей нервной системы и связанное с ним общее ослабление всего организма, — вот неизбежный результат такого труда. Другим последствием его является усиленное пьянство и большая распущенность в отношениях между полами. Один фабрикант свидетельствует (Тафнелл, документы, стр. 91), что за два года, когда на его фабрике работали ночью, число незаконнорождённых детей удвоилось, и моральный уровень упал до такой степени, что пришлось прекратить ночную работу. — Другие фабриканты поступали ещё более варварским образом: они заставляли многих рабочих работать 30-40 часов подряд, и это по нескольку раз в неделю, ибо полной второй смены у них не было: смена служила лишь для того, чтобы частично подменять рабочих и дать им возможность поспать час-другой. Отчёты комиссии об этом варварстве и его последствиях превосходят всё, что мне когда-либо приходилось слышать о порядках такого рода. Таких чудовищных вещей, как те, о которых здесь рассказывается, не встретишь больше нигде, а между тем буржуазия, как мы увидим, постоянно ссылается на свидетельство комиссии, толкуя его в свою пользу. Последствия такой системы обнаружились довольно скоро: докладчики комиссии сообщают о множестве встреченных ими калек, которые обязаны своим уродством исключительно продолжительному рабочему времени. Более всего распространены искривления позвоночника и ног. Фрэнсис Шарп (член Королевского общества хирургов) в Лидсе описывает это следующим образом:

«До своего приезда в Лидс мне никогда не приходилось видеть такого своеобразного искривления нижней части бедренной кости. Сначала я думал, что это рахит, но большое число случаев, зарегистрированных в больнице, появление этого заболевания в таком возрасте (8-14 лет), когда дети обычно уже не подвержены рахиту, а также то обстоятельство, что заболевание стало известным только с тех пор, как дети начали работать на фабриках, заставили меня изменить своё мнение. Я видел до сих пор около ста подобных случаев и могу решительно утверждать, что они вызваны чрезмерным трудом; насколько я знаю, все больные принадлежат к числу фабричных детей, и сами они приписывают свою болезнь вышеприведённой причине». — «Число встретившихся мне случаев искривления позвоночника, явно вызванных слишком продолжительным стоянием на ногах, составляло не менее трёхсот» (д-р Лаудон, документы, стр. 12, 13).

Такие же показания даёт д-р Хей из Лидса, который был в течение 18 лет врачом в больнице:

«Искривление позвоночника наблюдается очень часто у фабричных рабочих; в некоторых случаях это просто следствие чрезмерного труда, в других — следствие влияния продолжительной работы на слабый от рождения или ослабленный плохим питанием организм... Уродства всякого рода здесь, по-видимому, чаще встречаются, чем эти болезни: колени вогнуты, связки суставов часто ослаблены и дряблы, а длинные кости ног искривлены; особенно бывала искривлена и увеличена головка этих костей; такие пациенты приходили с фабрик, на которых очень продолжительный рабочий день» (д-р Лаудон, документы, стр. 16).

То же подтверждают хирурги Бомонт и Шарп о Брадфорде. В докладах членов комиссии Дринкуотера, Пауэра и д-ра Лаудона описано множество такого рода искривлений; Тафнелл и д-р сэр Давид Барри, которые обращали меньше внимания на это явление, также приводят отдельные примеры в своих докладах (в докладе Дринкуотера, документы, стр. 69 о двух братьях, стр. 72, 80, 146, 148, 150 о двух братьях, стр. 155 и многие другие; в докладе Пауэра, документы, стр. 63, 66, 67 дважды, на стр. 68 трижды и на стр. 69 дважды; в докладе о Лидсе на стр. 29, 31, 40, 43, 53 и cл.; в докладе д-ра Лаудона, документы, стр. 4, 7 четыре раза, на стр. 8 несколько раз и т. д.; у сэра Д. Барри, стр. 6, 8, 13, 21, 22, 44, на стр. 55 трижды и т. д.; у Тафнелла на стр. 5, 16 и др. ). Члены комиссии, обследовавшие Ланкашир, — Кауэлл, Тафнелл и д-р Хокинс — совсем не обратили внимания на эти медицинские последствия фабричной системы, хотя Ланкашир в отношении числа калек вполне может поспорить с Йоркширом. Мне редко удавалось пройти по Манчестеру, чтобы не встретить трёх-четырёх калек, с совершенно такими же искривлениями позвоночника и ног, какие описаны выше, и я не раз обращал на них внимание и имел возможность их рассмотреть. Я сам знаком с одним калекой, вполне отвечающим описанию, данному д-ром Хеем; его состояние является следствием пребывания на фабрике г-на Дугласа в Пендлтоне, фабрике, которая до сих пор пользуется самой дурной славой среди рабочих из-за чрезмерной работы, ещё недавно продолжавшейся там целые ночи напролёт. Глядя на калек такого рода, сразу можно догадаться о причинах их уродства, которое у всех совершенно одинаково: колени вогнуты внутрь и немного назад, ноги искрив­лены внутрь, суставы изменены и утолщены, позвоночник часто искривлён вперёд или вбок. Наиболее жестокие условия были, по-видимому, у человеколюбивых фабрикантов шёлковых изделий Маклсфилдского округа; это связано с тем, что на этих фабриках работали очень маленькие дети, — начиная с пяти-шести лет. В дополнительных данных, приведённых членом комиссии Тафнеллом, есть показания некоего фабричного надсмотрщика Райта (на стр. 26), две сестры которого были самым ужасным образом искалечены работой и который однажды подсчитал число калек на некоторых улицах Маклсфилда, включая и самые благоустроенные и нарядные улицы: на Таунлей-стрит он насчитал десять калек, на Джордж-стрит — пятерых, на Шарлотт-стрит — четырёх, на Уотеркотс — пятнадцать, на Банк-Топ — трёх, на Лорд-стрит — семерых, на Милл-Лейн — двенадцать, на Грейт-Джордж-стрит — двух, в работном доме — двух, на Парк-Грин — одного и на Пикфорд-стрит — двух. Семьи этих калек в один голос утверждали, что их уродства являются следствием чрезмерного труда на шёлкопрядильных фабриках. На стр. 27 описан мальчик настолько искалеченный, что он не мог подняться по лестнице; там же упоминается о нескольких девочках с искривлением позвоночника и бедра.

Чрезмерный труд вызывает и другие уродства, в частности плоскоступие, которое часто встречали сэр Д. Барри (например, на стр. 21 он упоминает о двух случаях), а также врачи и хирурги Лидса (Лаудон, стр. 13, 16 и т. д. ). И даже в тех случаях, когда более крепкий организм, лучшее питание и прочие условия позволили молодому рабочему устоять против последствий этой варварской эксплуатации, всё же появляются боли в пояснице, в спине, в ногах, опухшие суставы, расширение вен или большие, незаживающие язвы на бёдрах и икрах. Все эти недуги представляют почти общее явление среди рабочих. Стюарт, Макинтош и сэр Д. Барри в своих докладах приводят сотни примеров, им почти не приходилось встречать рабочих, которые не страдали бы хотя бы одним из этих недугов; в остальных докладах также появление этих последствий подтверждается многочисленными показаниями врачей. Бесчисленные примеры, приведённые в докладах о Шотландии, неопровержимо показывают, что работа по 13 часов в сутки, даже для 18-22-летних рабочих, как мужчин, так и женщин, влечёт за собой в лучшем случае такого рода последствия, и это относится в равной мере к льнопрядильням Данди и Данфермлина и к хлопчатобумажным фабрикам Глазго и Ланарка.

Все эти недуги легко объясняются самой природой фабричного труда, который действительно очень «лёгок», как говорят фабриканты, но именно вследствие этой лёгкости действует на организм более ослабляющим образом, чем всякий другой. Рабочим не так много приходится делать, но они должны всё время стоять на ногах, не имея права присесть. Кто присядет на подоконник или на корзину, тот подвергается штрафу; это длительное пребывание на ногах, постоянное механическое давление верхней части тела на позвоночник, кости таза и ног не может не вызвать описанных выше последствий. Это постоянное стояние вовсе не необходимо для самой работы, как показывает пример Ноттингема, где по крайней мере в тростильных отделениях устроены сиденья (в результате — исчезновение вышеуказанных недугов, а следовательно и согласие работниц на удлинение рабочего дня). Но на фабрике, где рабочий работает только на буржуа и мало заинтересован в том, чтобы работа была сделана хорошо, он, вероятно, чаще пользовался бы возможностью посидеть, чем это приятно и выгодно фабриканту, и вот для того, чтобы потери буржуазии на испорченном сырье были немного меньше, рабочие должны жертвовать своим здоровьем. Между тем это продолжительное пребывание в стоячем положении в сочетании большей частью с плохим воздухом фабрики вызывает, кроме того, сильное ослабление всего организма, в свою очередь влекущее за собой всевозможные другие, уже не столько местные, сколько общие заболевания. Воздух на фабриках обычно бывает одновременно влажный и тёплый, часто теплее, чем следует; если только вентиляция не очень хорошая, то воздух там очень скверный, душный, содержит недостаточное количество кислорода, насыщен пылью и прогорклыми испарениями машинного масла, которое почти повсюду разлито по полу и впиталось в него. Рабочие уже вследствие жары одеты легко и потому неизбежно простуживаются при неравномерной температуре помещения; в этой жаре они боятся свежего воздуха; постепенное ослабление всех функций организма уменьшает животную теплоту, которая должна поддерживаться извне, и поэтому сам рабочий лучше всего себя чувствует, когда может оставаться в перегретой фабричной атмосфере при наглухо закрытых окнах. К тому же частые и резкие перемены температуры при выходе из жаркой фабричной атмосферы на морозный или промозглый воздух улицы, невозможность для рабочего достаточно предохранить себя от дождя или переодеться в сухое платье — всё это вместе взятое постоянно вызывает простуду. — Если вспомнить, что при всём этом почти ни одной мышце не приходится действительно напрягаться, выполнять настоящую работу, кроме разве мышц ног, что расслабляющему, отупляющему действию перечисленных причин ничто не противодействует, так как рабочий не имеет случая упражнять своё тело, развивать силу мускулов, упру­гость и крепость связок и с малолетства был лишён возмож­ности проводить время на свежем воздухе, то никого не удивит почти единодушное утверждение врачей в фабричном отчёте, что они нашли у фабричных рабочих особенно слабую сопротивляемость организма ко всем болезням, вообще пониженную жизнедеятельность и постоянное ослабление всех духовных и физических сил. Послушаем сначала сэра Д. Барри:

«Неблагоприятное влияние фабричного труда на рабочих заключается в следующем: 1) в безусловной необходимости приноравливать свою физическую и духовную деятельность к движению машины, приводимой в действие равномерной и постоянной силой; 2) в необходимости оставаться в стоячем положении в течение непомерно долгих и слишком быстро следующих один за другим промежутков времени; 3) в лишении сна (вследствие продолжительного рабочего времени, болей в ногах и общего недомогания всего организма). Сюда присоединяется ещё влияние низких, тесных, пыльных или сырых мастерских, засорённая, перегретая атмосфера и непрестанное потение. Поэтому в особенности мальчики, за очень немногими исключениями, очень быстро теряют свежий детский румянец и становятся более бледными и худыми, чем остальные мальчики. Даже ученик ручного ткача, стоящий босиком на глиняном полу мастерской, выглядит лучше потому, что он хоть изредка всё же попадает на свежий воздух. У ребёнка же, работающего на фабрике, не бывает ни одной свободной минуты, кроме как для еды, и он выходит на свежий воздух только тогда, когда идёт обедать. Все взрослые прядильщики-мужчины бледны и худы, страдают несварением желудка и капризным аппетитом; все они с малолетства работают на фабрике, и среди них мало или совсем нет рослых, хорошо сложенных мужчин, из чего не без основания можно сделать тот вывод, что занятие их очень неблагоприятно влияет на развитие мужского организма. Женщины гораздо легче переносят этот труд» (что вполне естественно, но и они, как мы увидим ниже, подвержены своим специальным заболеваниям). (Сэр Д. Барри. Общий доклад. )

        То же пишет и Пауэр:

«Я могу прямо заявить, что фабричная система в Брадфорде создала множество калек... и что влияние долго продолжающегося труда на организм сказывается не только в явно выраженном уродстве, но ещё гораздо чаще в задержке роста, слабости мускулов и хрупком телосложении» (Пауэр, доклад, стр. 74).

Цитированный уже выше хирург[56] Ф. Шарп, из Лидса, пишет:

«Когда я переехал из Скарборо в Лидс, мне тотчас же бросилось в глаза, что дети вообще здесь гораздо бледнее и мускулатура у них гораздо менее развита, чем у детей в Скарборо и его окрестностях. Я нашёл также, что многие дети слишком малы для своего возраста... Мне попадалось бесчисленное множество случаев золотухи, лёгочных, желудочных и кишечных заболеваний, относительно которых у меня, как у врача, не оставалось ни малейших сомнений, что они вызваны работой на фабрике. Я держусь того мнения, что продолжительный труд ослабляет нервную энергию организма, подготовляя почву для многих болезней; не будь постоянного притока свежих сил из деревни, порода фабричных рабочих скоро совсем выродилась бы».

Брадфордский хирург Бомонт высказывает такое же мнение:

«На мой взгляд, система труда, практикуемая на здешних фабриках, вызывает специфическое ослабление всего организма, делает детей в высшей степени восприимчивыми к эпидемиям, как и к случайным болезням... Я решительно рассматриваю отсутствие каких-либо обязательных предписаний относительно вентиляции и соблюдения чистоты на фабриках, как одну из главных причин той специфической склонности или восприимчивости к болезням, которые так часто встречались в моей практике».

Такие же показания даёт д-р Кей:

«1) Я имел случай наблюдать влияние фабричной системы на здоровье детей при самых благоприятных обстоятельствах» (на фабрике Вуда в Брадфорде, наиболее благоустроенной фабрике этого города, где д-р Кей был фабричным врачом); «2) это влияние не подлежит сомнению и даже при столь благоприятных условиях оно приносило значительный вред; 3) в течение 1842 г. мной была оказана медицинская помощь трём пятым всех занятых на фабрике Вуда детей; 4) губительные последствия этой системы сказываются не столько в большом количестве калек, сколько в преобладании слабых и болезненных организмов; 5) всё это значительно улучшилось с тех пор, как на фабрике Вуда рабочий день для детей был сокращён до десяти часов».

 

Сам член комиссии д-р Лаудон, который приводит все эти показания, говорит следующее:

 

«С достаточной ясностью доказано, мне кажется, что детей заставляли работать безрассудно и немилосердно долго и что даже взрослые вынуждены были выполнять такое количество работы, которое едва ли по силам человеку. В результате многие умерли преждевременно, другие наделены на всю жизнь уродливым телосложением, и опасение, что от оставшихся в живых получится слабое потомство, с физиологической точки зрения более чем обосновано».

 

И наконец д-р Хокинс заявляет, касаясь Манчестера:

 

«Я думаю, что большинству путешественников бросаются в глаза малый рост, хилость и бледность, так часто встречающиеся у жителей Манчестера и прежде всего среди фабричных рабочих. Ни в одном городе Великобритании или Европы я не видел такого очевидного отклонения от среднего национального типа в смысле сложения и цвета лица. Замужние женщины в поразительной степени лишены всех характерных особенностей английской женщины... Я должен признать, что все мальчики и девочки, приведённые ко мне с манчестерских фабрик, имели подавленный вид и бледный цвет лица; в выражении лиц не было и следа обычной подвижности, живости и веселья, свойственных юности. Многие из них мне говорили, что в субботу вечером и в воскресенье они не испытывают ни малейшего желания порезвиться на свежем воздухе, а предпочитают спокойно сидеть дома».

Приведём ещё другое место из доклада Хокинса, которое, правда, только наполовину сюда относится, но с таким же успехом может быть приведено здесь, как и в другом месте:

«Неумеренность, всевозможные излишества и отсутствие заботы о будущем — вот главные недостатки фабричного населения, и эти недостатки легко могут быть объяснены нравами, порождёнными современной системой, и почти неизбежно из неё вытекают. Всеми признано, что несварение желудка, ипохондрия и общая слабость — очень распространённые явления среди этой категории рабочих; после двенадцати часов однообразного труда вполне естественно желание прибегнуть к тому или иному возбуждающему средству, а когда в конце концов появляются вышеупомянутые болезни, рабочий всё чаще и чаще начинает искать забвения в спиртных напитках».

В отчёте приведены сотни примеров, подтверждающих все эти показания врачей и членов комиссии. Что рост юных рабочих задерживается трудом на фабрике — это подтверждено сотнями показаний. Так, Кауэлл, между прочим, приводит вес 46 семнадцатилетних юношей, учеников одной и той же воскресной школы: у 26 работавших на фабрике средний вес составлял 104, 5 англ. фунтов, а у 20, тоже принадлежавших к рабочему классу, но работавших не на фабрике, средний вес был 117, 7 англ. фунтов. Один из крупнейших манчестерских фабрикантов, вдохновитель борьбы фабрикантов против рабочих, если не ошибаюсь, Роберт Хайд Грег, сам однажды заявил, что, если так будет продолжаться, фабричные рабочие Ланкашира скоро превратятся в породу пигмеев. Офицер, ведающий рекрутским набором (Тафнелл, стр. 59), заявляет, что фабричные рабочие мало пригодны для военной службы, что они худые и слабые и часто бракуются врачами. В Манчестере он с трудом находил мужчин ростом в 5 футов 8 дюймов, большинство имело только 5 футов 6—7 дюймов, между тем как в сельскохозяйственных округах большинство рекрутов имело 5 футов 8 дюймов (английский фут несколько меньше прусского, и эта разница составляет на 5 футов приблизительно 2 дюйма).

Под влиянием всех этих условий мужчины-рабочие очень быстро изнашиваются. Большинство к 40 годам уже неработоспособно, некоторые держатся до 45 лет и очень немногие — до 50. Помимо общей слабости организма неработоспособность вызывается ещё отчасти ослаблением зрения — вследствие работы у мюль-машины, при которой рабочему постоянно приходится следить за длинным рядом тонких параллельных нитей, сильно напрягая при этом зрение. Из 1600 рабочих, занятых на нескольких фабриках в городах Харпере и Ланарке, только 10 человек были старше 45 лет; из 22094 рабочих, занятых на различных фабриках в Стокпорте и Манчестере, только 143 человека были старше 45 лет. Из этих 143 человек 16 человек оставались на фабрике из особой милости, а один из них выполнял работу ребёнка. В одном списке прядильщиков из 131 человека только семерым было больше 45 лет, и тем не менее фабрикант, у которого они просили работы, отказал им всем по причине «преклонного возраста». Из 50 прядильщиков, забракованных в Болтоне, только двум было больше 50 лет, а средний возраст остальных был ниже 40 лет, и тем не менее они остались без работы из-за, якобы, преклонного возраста! Крупный фабрикант Ашуэрт в письме к лорду Эшли сам признаёт, что к 40 годам прядильщик уже не в состоянии выработать установленное количество пряжи и потому «иногда» получает расчёт; сорокалетних рабочих он называет «стариками»! Такие же данные сообщает член комиссии Макинтош в отчёте 1833 г.:

«Хотя я и был уже в известной степени к этому подготовлен, зная, в каких условиях работают дети, всё же мне трудно было поверить, когда более пожилые рабочие сообщали мне свой возраст, настолько эти люди рано старятся».

Хирург Смелли из Глазго, пользующий главным образом фабричных рабочих, тоже утверждает, что 40 лет для них уже преклонный возраст (old age) (Стюарт, документы, стр. 101). О том же свидетельствуют Тафнелл, документы, стр. 3, 9, 15, и Хокинс, доклад, стр. 4, документы, стр. 14 и т. д. В Манчестере эта ранняя старость рабочих настолько обычное явление, что почти все сорокалетние мужчины выглядят на десять-пятна­дцать лет старше, тогда, как и мужчины и женщины из состоя­тельных классов сохраняются очень хорошо, если только они не слишком много пьют.

Влияние фабричного труда на женский организм тоже очень своеобразно. Нарушения организма, вызываемые у женщины длинным рабочим днём, ещё более серьёзны, чем у мужчины: изменения таза — отчасти вследствие неправильного положения и неправильного развития самих тазовых костей, отчасти вследствие искривления нижней части позвоночника, нередко вызываются этой причиной.

«Хотя аномалия таза и некоторые другие болезни мне лично ни разу не встречались», — сообщает д-р Лаудон в своём докладе, — «всё же это такие явления, которые каждый врач должен рассматривать как возможное последствие продолжительного рабочего дня у детей, что, к тому же, подтверждается высокоавторитетными врачами».

О том, что фабричные работницы рожают труднее, чем другие женщины, равно как и о том, что у них чаще бывают выкидыши, свидетельствуют многие повивальные бабки и акушёры (см., например, д-р Хокинс, документы, стр. 11 и 13). Кроме того работницы страдают свойственной всем фабричным рабочим общей слабостью организма, а в случае беременности они работают на фабрике до самого момента родов, и вполне понятно: ведь если они оставят работу раньше, то могут опасаться, что их место займут другие, а их самих рассчитают, к тому же и заработка они за это время не получат. Очень часто бывает, что женщина, проработавшая до вечера, на другое утро уже родила, а нередко случается, что она рожает тут же на фабрике, среди машин. И если господа буржуа и не видят в этом ничего особенного, то их жёны, может быть, согласятся со мной, что ставить беременную женщину в необходимость до самого дня родов работать ежедневно 12-13 (а раньше было ещё больше) часов стоя и часто нагибаясь, — это жестокость и подлое варварство. Но это ещё не всё. Женщины довольны, если им позволяют не работать в течение двух недель после родов, и считают это большим сроком. Многие уже через неделю и даже через 3-4 дня возвращаются на фабрику, чтобы проработать полный рабочий день. Я слышал однажды, как фабрикант спросил надсмотрщика: Такая-то не пришла ещё? — Нет. — А давно она родила? — Неделю тому назад. — Так она могла давно уже вернуться. Такая-то остаётся в таких случаях дома не более трёх дней. — Всё это вполне понятно: боязнь увольнения, боязнь безработицы гонит работницу на фабрику, несмотря на слабость, несмотря на боль; интересы фабриканта не терпят, чтобы рабочие си­дели дома по болезни; рабочие не должны болеть, работницы не могут себе позволить полежать после родов, иначе фабриканту придётся остановить машины или ломать свою сиятельную голову над тем, чтобы придумать временный выход из положения; во избежание этого он рассчитывает своих рабочих, если они позволяют себе хворать.

Вот послушайте (Кауэлл, документы, стр. 77):

«Девушка чувствует себя очень плохо и едва в состоянии работать. — Почему же ей не попросить разрешения уйти домой? — Ах, сударь, «хозяин» в этом отношении очень строг: за четверть дня отсутствия мы рискуем получить расчёт».

А вот ещё одно показание (сэр Д. Барри, документы, стр. 44): рабочего Томаса Мак-Дёрта немного лихорадит:

«он не смеет оставаться дома, а если остаётся, то во всяком случае не дольше четырёх дней, потому что иначе он может лишиться работы».

И так обстоит дело почти на всех фабриках. — Труд молодых девушек в период формирования их организма вызывает множество различных отклонений от нормального развития. У некоторых, в особенности у тех, кто хорошо питается, жаркая атмосфера фабрики ускоряет развитие, так что некоторые девушки в 12-14 лет вполне сформированы. Уже упомянутый выше, по словам фабричного отчёта, «выдающийся» манчестерский акушёр Робертон сообщает в «North of England Medical and Surgical Journal», что он встретил одиннадцатилетнюю девочку не только вполне развившуюся, но даже уже беременную, и что в Манчестере нередко можно встретить пятнадцатилетнюю роженицу. В этих случаях жара на фабриках действует подобно жаре тропического климата, и, как это бывает в таком климате, за это чрезвычайно раннее развитие человек расплачивается такой же ранней старостью и слабостью. — Часто, однако, встречается а задержка полового развития женщины: грудь развивается поздно или вовсе не развивается; такие примеры приводит Кауэлл на стр. 35; менструации часто начинаются лишь на семнадцатом или восемнадцатом, а иногда и на двадцатом году, а часто и вовсе не появляются (д-р Хокинс, документы, стр. 11; д-р Лаудон, стр. 14 и т. д.; сэр Д. Барри, стр. 5 и т. д. ). Очень часто бывают неправильные менструации, сопровождающиеся сильными болями и недомоганием, очень часто встречается бледная немочь, о чём единогласно свидетельствуют все медицинские отчёты.

Рождённые такими женщинами дети не могут быть крепкими, в особенности, если эти женщины работают во время беременности. Напротив, судя по отчётам, особенно манчестерским, они очень слабые, и один только Барри утверждает, что они здоровые, но он же свидетельствует, что в Шотландии, где он производил осмотр, почти ни одна из замужних женщин не работает; к тому те там, за исключением фабрик в Глазго, большая часть фабрик расположена за городом, что немало способствует здоровью детей. Дети рабочих в ближайших окрестностях Манчестера почти все имеют цветущий и свежий вид, между тем как в самом городе они выглядят бледными и золотушными. Впрочем, на девятом году они все теряют румянец, потому что попадают на фабрику, и очень скоро их нельзя отличить от городских детей.

Кроме того существуют некоторые отрасли фабричного труда, которые особенно вредны для здоровья. Так, во многих помещениях бумаго- и льнопрядильных фабрик в воздухе носится густая волокнистая пыль, вызывающая, в особенности у рабочих чесальных и ворсовальных отделений, лёгочные заболевания. Организм одних людей переносит эту пыль, других — нет. Но у рабочего нет выбора, и он должен поступать в то отделение, где он находит работу, как бы это ни влияло на его лёгкие. Самым обычным следствием вдыхания этой пыли является кровохарканье, затруднённое свистящее дыхание, боли в груди, кашель, бессонница, одним словом, все признаки астмы, кончающейся в наиболее тяжёлых случаях чахоткой (ср. Стюарт, стр. 13, 70, 101; Макинтош, стр. 24 и т. д.; доклад Пауэра о Ноттингеме и Лидсе; Кауэлл, стр. 33 и т. д.; Барри, стр. 12 — пять случаев на одной фабрике, — стр. 17, 44, 52, 60 и т. д., также в его отчёте; Лаудон, стр. 13, и т. д. и т. д. ). Но особенно вредно прядение льна влажным способом, — работа, которой заняты молодые девушки и дети. Вода брызжет на них с веретён, так что их одежда бывает спереди совершенно мокрая, а на полу постоянно стоят лужи. То же самое, но в меньшей степени, наблюдается в тростильных отделениях бумагопрядильных фабрик, и последствием этого тоже являются посто­янные простуды и лёгочные заболевания. Резкий, хриплый голос — отличительная черта всех фабричных рабочих, в особенности же прядильщиков влажным способом и тростильщиков. Стюарт, Макинтош и сэр Д. Барри в самых резких выражениях отзываются о вреде этой работы, равно как и о том, сколь мало заботится большинство фабрикантов о здоровье девушек, выполняющих эту работу. Другим последствием прядения льна является специфическая деформация плеча, а именно выпячивание правой лопатки, вызываемое самой природой трудового процесса. Прядение льна, так же как и прядение хлопка на ватер-машине, часто вызывает заболевание коленной чашечки, так как движение веретена приостанавливают коленом, когда надо присучить оборвавшуюся нитку. Необходимость часто нагибаться при этих работах, а также расположение машины невысоко над полом влекут за собой недостаточное развитие роста. В отделениях для ватер-машин хлопчатобумажной фабрики в Манчестере, на которой я служил, не было, насколько я припоминаю, ни одной высокой, стройной девушки; все они были малы ростом, плохо развиты, узкогруды, очень некрасивого телосложения. Помимо всех этих заболеваний и уродств рабочим наносятся также увечья другого рода. Работа возле машин сопровождается множеством несчастных случаев, более или менее серьёзных, в результате которых рабочий кроме всего ещё делается временно или окончательно нетрудоспособным. Чаще всего у рабочего бывает раздавлен сустав пальца, реже колесо захватывает и размалывает целый палец, кисть руки или всю руку и т. д. Очень частым следствием этих повреждений, даже пустяковых, является столбняк, который влечёт за собой смерть. Наряду со множеством калек в Манчестере встречаешь также огромное число изувеченных: один лишился всей или половины руки, другой — ступни, у третьего нет половины ноги; так и кажется, что живёшь среди инвалидов, вернувшихся с войны. Но самые опасные места машин — это приводные ремни, передающие двигательную силу от вала к отдельным машинам, особенно, если на этих ремнях есть пряжки, что теперь, впрочем, встречается редко. Подхваченного этими ремнями человека мгновенно увлекает вперёд и с такой силой ударяет о потолок или пол, что ни одна кость не остаётся целой и смерть наступает немедленно. С 12 июня по 3 августа 1843 г. газета «Manchester Guardian» сообщила о следующих серьёзных несчастных случаях (о более лёгких она даже не упоминает). 12 июня в Манчестере от столбняка умер мальчик, которому машина раздробила руку, — 16 июня в г. Садлуэрте подхваченный колесом подросток разбился насмерть. — 29 июня молодой человек, работавший на машиностроительном заводе в Гринейкерс-Муре близ Манчестера, попал под точильный камень, который сломал ему два ребра и сильно изуродовал его. — 24 июля в Олдеме погибла девушка, которую приводной ремень подхватил и перебросил пятьдесят раз, так что ни одна косточка не уцелела. — 27 июля в Манчестере девушка попала в трепальную машину (машина, производящая первичную обработку хлопка-сырца) и умерла от полученных ран. — 3 августа в Дакинфилде погиб подхваченный ремнём шпульный токарь: все рёбра оказались переломан­ными. — В манчестерской больнице перебывало за один только 1843 г. 962 человека, израненных и искалеченных машинами, между тем как других несчастных случаев больница зарегистрировала 2426, так что на пять несчастных случаев по другим причинам приходилось два несчастных случая, связанных с машинами. В это число не входят несчастные случаи, происшедшие в Солфорде, а также те, при которых помощь была оказана частными врачами. — При таких несчастных случаях, даже если они влекут за собой нетрудоспособность, фабриканты в лучшем случае оплачивают врачебную помощь и крайне редко выплачивают жалованье, пока длится лечение; куда денется рабочий, который уже не может работать, им до этого и дела нет.

⇐ Предыдущая891011121314151617Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: