 |
Ограниченная рациональность и принятие решений
|
|
|
|
Классик более реалистичного подхода к анализу решений – Герберт Саймон. Именно он и ввел различие между “абсолютной рациональностью” (четкие цели, объективность, полная информация, формализация) – недостижимым идеалом, и ограниченной рациональностью, т.е. тем, во что превращается стремление к этому идеалу на практике. В работах Саймона и других, часто более радикальных критиков абсолютной рациональности, выявлено три основных ограничения, не дающих решению быть полностью рациональным:
- ограничения технические: независимо от степени привлечения науки, “объективность” невозможна как ввиду неизбежной нехватки информации, так и ввиду недостаточной объективности самого научного знания;
- ограничения психологические: абсолютная рациональность противоречит многим свойствам человеческой психики, которые могут играть определяющую роль при принятии решений, полностью вытесняя “объективные критерии”;
- ограничения политические: решения не принимаются единолично, на практике они всегда являются результатом согласования или конфликта позиций, интересов, точек зрения, причем часто существуют обязательные процедуры привлечения разных участников, а решающее слово остается за неспециалистами - в результате изначальная рациональность, если она и была, может полностью раствориться среди компромиссов и “политических предпочтений”.
Рассмотрим все три глобальных ограничения подробнее.
Технические проблемы прежде всего связаны с недостатком информации.
Нехватка обусловлена (1) стоимостью информации, (2) фактором времени и (3) существованием непознанного, т.е. таких явлений и процессов, информация о которых в доступном человеку виде отсутствует.
|
|
|
Проблема стоимости очевидна: иногда получение полной и достоверной информации обходится дороже, чем провал политики, вызванный информационной необеспеченностью. Частично эта проблема решается для государства постоянным и качественным функционированием статистических служб, - однако каждая конкретная политика ставит перед органами власти и такие вопросы, на которые нет статистических ответов. Не менее важно время, которое расходуется на получение необходимой информации. В западных государствах, как правило, любому серьезному законопроекту и любой государственной политике предшествуют годы конкретных исследований. Но этот предварительный этап не может в современном мире занимать больше десятилетия (а часто и это слишком большой срок): общество меняется настолько быстро, что данные устаревают. В качестве существенных временных ограничителей (наиболее масштабных) иногда выступают периоды смены поколений и макроэкономические циклы, а также сроки полномочий ответственных должностных лиц или органов; кроме того, в каждой сфере существуют свои специфические циклы. Многие политики требуют достаточно быстрой разработки и реализации, в противном случае они теряют свою эффективность. Наконец, некоторые данные могут быть получены лишь тогда, когда они теряют свое значение. Через двадцать лет будет определенно известно, какая из пяти или пятнадцати глобальных тенденций развития российской и мировой экономики реализуется; однако, это никак не влияет на экономическую политику правительства сегодня, - а эта политика будет успешной лишь ориентируясь на те тенденции, за которыми реальное будущее.
То же справедливо и по отношению к непознанному. Совершенно неважно, с точки зрения сегодняшнего дня, непознаваем мир вообще, или же он полностью познаваем в соответствии с позитивистско-марксистской концепцией вечного достижения абсолютной истины. Через пятьдесят лет может достоверно выясниться, что “психоэнергетика” или что-то подобное играет гораздо большую роль в жизни общества, чем уровень экономического развития, политические институты и исполнительская дисциплина, - однако сегодняшние правительства не обладают информацией, позволяющей всерьез учитывать этот фактор.
|
|
|
В итоге, чем глобальнее и сложнее решение, тем выше уровень недостатка информации. Отчасти этот пробел может быть заполнен благодаря тем же статистическим и вероятностным методам: недостающую информацию можно предположительно сконструировать, опираясь на уже имеющуюся. Вероятностны, предположительны любые результаты политики, любые связи между действиями государства и последующими изменениями. Устанавливая, на основе доступных данных, вероятность тех или иных событий и исходов мы можем вновь свести решение к чисто математической задаче. Наряду с собственно исследованием операций здесь активно используются различные виды математического моделирования, теория вероятностей и теория игр.
Здесь, однако, начинаются сложности. Дело в том, что при неполной информации правильное (с точки зрения математической процедуры) решение не всегда гарантирует от ошибки. В условиях риска и неопределенности мы можем говорить лишь о вероятности ошибки или успеха; следовательно, возможны - пусть и менее вероятны - ситуации, когда рационально не обоснованное решение оказывается верным на практике, а рационально обоснованное решение ведет к провалу.
Препятствия для рационального решения кроются и в самой структуре научного знания. Использование любых математических методов возможно лишь при формализации проблемы, в том числе - при установлении однозначных связей между разными явлениями, процессами, событиями. Такие связи в социальных и экономических дисциплинах устанавливаются только в рамках научных концепций, которые, опираются на идеологизированные парадигмы. Следовательно, разные научные школы могут предлагать совершенно разные, в том числе противоположные картины мира, - конкретнее, разные связи в объекте политики. Возникает проблема выбора экспертов: сторонник государственного вмешательства всесторонне обоснует такую структуру и динамику объекта управления, которую столь же всесторонне опровергнет сторонник свободного рынка и т.д. В итоге судьба политики определяется при выборе экспертов, который всегда достаточно произволен или случаен.
|
|
|
Психологические ограничения рациональности связаны с многоуровневой структурой психики, где дискурсивное логическое сознание является не единственным и не всегда господствующим элементом. Эти ограничения можно объединить в три группы:
(1) подсознательные стремления и предпочтения, не совпадающие с декларируемыми;
(2) психологические трудности самого акта выбора;
(3) вариативность ценностных и целевых установок.
Роль подсознательных предпочтений лучше всего продемонстрировать на конкретном примере.
В 1972 г. французский бизнес-консультант, специалист по принятию решений Пьер Леметр проводил семинар с топ-менеджерами ряда организаций. В учебных целях при проведении тренировочного занятия он попросил участников семинара ранжировать критерии, исходя из которых они решают, какую модель автомобиля приобрести. Было предложено 9 критериев, и менеджеры почти единогласно выстроили их следующим образом (в порядке убывания значимости):
1. Безопасность
2. Экономичность
3. Комфортабельность
4. Скорость
5. Продажная цена
6. Дизайн
7. Спортивные характеристики
8. Мнение друзей и родственников
9. Престижность модели.
По окончании семинара П.Леметр обратился в маркетинговые службы крупнейших производителей легковых автомобилей, попросив их сообщить, исходя из каких критериев топ-менеджеры и высшие государственные служащие действительно покупают у них автомобили. По данным наиболее успешных продаж, ориентированных на эту социо-профессиональную группу, он получил следующие данные (в порядке убывания значимости):
1. Престижность модели
2. Мнение семьи
3. Спортивные характеристики
4. Продажная цена.
Среди критериев, абсолютно не влияющих уровень продаж этой категории покупателей, маркетологи назвали:
|
|
|
5. Экономичность
6. Комфортабельность
7. Безопасность
По остальным предложенным параметрам мнения были слишком разнородными.
П.Леметр заключает, что коллективный обман или тайный сговор в обоих случаях маловероятны; маловероятно и то, что 88 слушателей его семинара настолько далеки от своих коллег, что исходят из противоположной системы ценностей. Следовательно, речь идет о том, что декларируемые (искренне) рациональные критерии выбора не работают, когда дело доходит до самого выбора.
Психологическая сложность самого акта выбора связана с несравнимостью многих параметров, между которыми необходимо выбирать, и со стрессом - обязательным спутником любого выбора.
Что лучше - подъем экономике в ущерб окружающей среде, или экологическая безопасность в ущерб экономическому развитию? Куда направить целевую дотацию системе здравоохранения - на лечение СПИДа, рака, профилактику заболеваний новорожденных? Хотелось бы и то, и другое, но если приходится выбирать, часто выясняется, что альтернативы несравнимы. Даже если один из вариантов находит рациональное, математическое обоснование, не всегда легко отобрать возможность на выздоровление у больных туберкулезом в пользу больных раком, или наоборот.
Чем большее количество решений принимается данным лицом (группой лиц), чем больше ответственность, тем выше уровень стресса. В итоге человеческая психика защищается от перегрузок разными способами. Самый простой из них, и наиболее практикуемый в бюрократических системах - поручить окончательное решение кому-нибудь другому, однако делегирование ответственности всегда имеет пределы. Тем не менее, даже высшие должностные лица легко могут прибегнуть к этому способу, возвращая документ с множеством вариантов разработчику и требуя, чтобы тот предложил одно, внятное решение. Другой способ - случайный выбор, по методу “орла и решки” или аналогичными, пусть внешне и более сложными методами. Чаще всего в этом случае выбирается первый попавшийся вариант - в буквальном смысле. Именно с этим связан классический феномен “верхней папки в стопке”: при равенстве кандидатов или альтернатив часто выбирается тот (та), чьи документы-досье первыми попадают в руки человека, принимающего решение.
Наконец, даже если ответственные за данное решение должностные лица твердо знают, чего хотят, т.е. имеют строго иерархизированную систему предпочтений, которую не сбить никаким альтернативам, предпочтения могут меняться. Это может быть связано с внешними факторами: изменилась ситуация, появились и пропали ресурсы и т.д. Какую-то часть подобных изменений можно предвидеть, но далеко не все. Ничуть не меньшую роль играют изменения биографического, информационного и политического характера. Эволюция убеждений, появление новой - ключевой! - информации, смена политического курса или расстановки сил ведут к тому, что решение, которое было верным вчера, оказывается нелепым сегодня - но что делать с уже предпринятыми мерами, с уже начавшейся реализацией вчерашнего решения?
|
|
|
В результате действия названных ограничений достижимый идеал решения выглядит совсем иначе, чем на абстрактно-рациональной схеме. Во-первых, рассматриваются не все возможные варианты решения проблемы, а лишь наиболее очевидные, либо те, разработка которых требует наименьших затрат и времени. Во-вторых, выбор окончательного решения не имеет ничего общего с критерием оптимальности в математическом понимании термина. Поскольку рассматриваемые варианты не охватывают всего поля возможных решений, не производится их систематическое сравнение. Напротив, существующие варианты перебираются в случайном порядке (либо на основе приоритетов, продиктованных политической лояльностью, бюрократической этикой и т.д.). Первый же из перебираемых вариантов, который обеспечивает минимум соответствия существующим требованиям и ограничениям, становится окончательным. Иными словами, отбирается не оптимальное решение (на основе логических процедур), а удовлетворительное (на основе случайного подбора).
При всей внешней неприглядности, такой подход к принятию решений часто остается идеалом, в том числе - для российской практики, где до сих пор в ходу безальтернативные, “единственно верные” решения.
Реализация политики
С точки зрения традиционного рационального подхода, реализация политики - деятельность преимущественно исполнительская. Следовательно, максимально успешная реализация - это максимально точное исполнение задуманного (запланированного).
“Взгляд снизу”: политика как взаимодействие
Противоположность “взгляду сверху” - “взгляд снизу”, согласно которому абсолютно рациональная организация политики, с разделением на тех, кто решает и тех, кто исполняет либо нежелательна либо просто невозможна. Напротив, реальная (и реалистичная) политика - постоянное взаимодействие и взаимовлияние разных субъектов, разных уровней на всех этапах политики.
|
|
|
