Братство Розы и Креста, Орден Розенкрейцеров

«Розенкрейцерские посвященные столь далеко продвинулись в науке жизни,

что смерть забыла о них».

Мэнли Палмер Холл

Перед нами действительно таинственный, но не монашеский и не рыцарский орден, хотя и вполне духовный. До сих пор неясно, существовали ли вообще они, розенкрейцеры, осенившие свою деятельность символами розы и креста, и кем был автор их манифеста «Fama Fraternitalis» («Слава Братства») – загадочный человек, подписывавший свои писания инициалами C.R.C., которые принято расшифровывать как Кристиан Розенкрейц. Дело было в начале XVII в. В Праге сидит император-покровитель алхимиков Рудольф II. Джон Ди, знаменитый английский астролог, алхимик и мистик едет к нему, прихватив с собой свою «Иероглифическую монаду». Лечит императора Михаэль Майер, автор книги о визуальных и музыкальных эмблемах, полной навороченной символики из уроборосов (змей, кусающих себя за хвост), философских яиц и сфинксов. Европа помешалась на шифрах. И все это ровно в те же времена, когда Галилей, кидающий ядра с вершины Пизанской башни, открывает закон всемирного тяготения, Торричелли изобретает барометр, а кардинал Ришелье (кстати, обладатель большой коллекции эзотерической литературы и «Книги Авраама-еврея» с примечаниями на полях Николя Фламеля, якобы, именно по этой книге создавшего философский камень) нежно трогает нити, контролирующие Европу. Зреет Тридцатилетняя война.

Скорее всего, розенкрейцеры (а было их, по легенде, сначала всего четыре человека) были одной из утопических сект, проповедовавших возрождение первоначально чистого христианства перед лицом Европы, расколовшейся на католическую и протестантскую части. Может быть, они были и братством с далеко идущими политическими целями, мечтавшими о контроле над европейскими государями. Немало исследователей не поленились положить годы работы, и даже жизнь, на разгадку герметической мудрости братства C.R.C. И ничего. То есть, не то чтобы совсем ничего – начинается Тридцатилетняя война. Валентин Андреа автор «Алхимической свадьбы Кристиана Розенкрейца», которого заподозрили в том, что он и есть таинственный C.R.C., пишет свою «Вавилонскую башню», где ставит Антихриста на счетчик, обещая, что в течение одного года тот будет разбит. А утопический Томмазо Кампанелла, который еще жив, несмотря на свой «Город Солнца», сочиняет «Об испанской монархии», где высмеивает розенкрейцеров, утверждая, что все их навороты – забава для развращенных умов. Розенкрейцеры исчезают из Германии, где они первоначально возникли, и передислоцируются во Францию, принимая там уже совершенно фантасмагорический характер – на стенах парижских домов в 1623 г. висят листовки, под которыми собирают подписи. Выясняется, что членов братства 36, они невидимы и вообще перемещаются по воздуху в произвольных направлениях. В 1627 г. выходит «Новая Атлантида» Фрэнсиса Бэкона, и читатели ставят знак равенства между описываемой им землей и страной розенкрейцеров. Валентин Андреа умирает, пытаясь доказать, что его попутал бес, и он совсем не Кристиан и вовсе не розенкрейцер. Европа выдыхает и принимается считать, что розенкрейцеров нет. «Ободрившись тем, что их не существует, розенкрейцеры распространяются повсюду» (У. Эко). Граф Сен-Жермен и тоже-граф Калиостро деятельностью своей поддерживают ответвления розенкрейцерства – братьев Лилии и Креста, или рыцарей Белого Льва, т.е. разрозненные, разноименные и не всегда равноустремленные школы эзотерической мудрости.

Широко распространена версия о том, что розенкрейцеры были подстрекателями Французской революции. В общем, как писал Рене Генон в «Обозрении об инициации», «Вероятно, что большинство предполагаемых розенкрейцеров, широко известных в качестве таковых, на самом деле является всего лишь розенкрейцерами... И, более того, совершенно очевидно, что они не являются розенкрейцерами ни в какой степени». Были они или не были, распался первоначальный Орден в конце XVIII в., или существует до сих пор, – неизвестно и неважно. Главное, что розенкрейцеры, или те, кого в них записали, послужили в какой-то мере передаточным звеном между символизмом и мистицизмом античности и энциклопедистами тайнописи – масонами, донесшими идеи и знаки древних мистерий до наших дней.

Иезуиты, Общество Иисуса

"Тамплиерство и есть иезуитство»

Умберто Эко, «Маятник Фуко»

Самый нетаинственный с виду монашеский орден, решительно назвавший себя по имени самого Спасителя, был основан в 1534 г. в Париже небольшой группой магистров Сорбонны, сгруппировавшихся вокруг кастильского идальго, умницы и умника Игнатия Лойолы. Вот ведь великолепная фигура! Родился дон Иньиго тринадцатым ребенком, 24 декабря, за десяток лет до начала нового XVI в., на Рождество, был тем, что нынче назвали бы боевым офицером, тяжело ранен в битве при Памплоне (конечно в ногу, как и положено хромым испанским бесам), пока приходил в себя, «много думал», вдохновился Св. Франциском Ассизским (да кто б не вдохновился), чуть оклемавшись, залез на гору в Каталонии, где на скале, указующей каменным перстом в небеса, на ангелов, стоит монастырь Монтсеррат, оставил там железные доспехи, начитался, за неимением любимых его рыцарских романов, богословской литературы и ушел в суровую аскезу... Через некоторое время мы находим его студентом Парижского университета, больше известного широкой публике по имени основателя теологического его отделения, как Сорбонна. Там, в Париже, на Монмартре, они с шестью последователями и замыслили орден. Лойола был против протестантской Реформации, а Пап, напротив, хотел поддержать. Однако, будучи настоящим иезуитом, он создал орден, который был слишком гибок для своего времени. В Китае, скажем, наших поначалу крайне успешных героев позже взялись репрессировать, а из Рима на их хитроумные головушки слали инспекции и карательные буллы. Брали в клещи. Но это все было потом. Иезуиты – книжники, политики, экономисты, теологи, математики и астрономы, мастера на все руки. Надо отлить пушки для китайского императора – пожалуйста! Надо реформировать календарь или составить карту – получите! Надо обучать юношество, муштруя послушников, как преданных рабов, – запросто! Надо приблизиться ко двору китайского богдыхана и десятилетиями рисовать для него лошадей, кочевников и цветочки – у них есть Джузеппе Кастильоне. Надо проповедовать святую веру – о... только держись.

Неудивительно, что представители других монашеских орденов, занимавшихся миссионерством, имели причины держать зуб на иезуитов. Иезуиты были эталонным примером того, что влечет за собой многая информированность, целеустремленность, полувоенная форма организации, блестящие бихевиористические навыки, приспосабливаемость и неленивость. А влечет она за собой все, что мы знаем, когда вспоминаем об их целях и методах, ту реакцию полузависти, полужелания уничтожить и запретить, которую они вызывали почти везде, где появлялись. Cовершенно трагическое явление, однако иезуиты не только не оставались в долгу, но и дожили до современности во всей своей славе и умении сохранить и приумножить накопленное знание. Иезуиты – чуть ли не единственные из всех монашеских орденов сохранили сейчас и систему образования, и институты, и вообще – продолжают действовать всерьез. Такую архивную работу, какую проделывали и проделывают последователи Св. Игнатия Лойолы, Св. Франциска Ксавье – крестителя Японии и известнейшего иезуитского ученого-универсала Атанасиуса Кирхера, не проделывал никто и никогда, и придумали они свой информационный «чёс», учет, контроль и строгую субординацию не сейчас, а действовали так всегда – работали и не ленились.

Преданные католики, иезуиты неоднократно оказывались между двумя фанатичностями – папистского толка и реформатского. Когда человек, а тем более – группа людей, открывает свой ум новому, затачивает себя именно на восприятие, а не на закоснелость, на приспосабливаемость под «чужое», на стремление понять его, адаптировать и изменить, ему делается трудно вписываться в незыблемые каноны. Можно действовать веками, шаг за шагом, от Собора к Собору, писать трактаты и аккуратно участвовать в богословских спорах, а можно, как иезуиты, осенившись крестным знамением, – рывком вперед, к новым берегам, и сразу учить чужие языки, находить похожие практики, переодеваться, переводить, давать деньги в рост, спасать каких-то брошенных на съедение диким зверям младенцев и крестить их (и не только их), по умолчанию, сотнями, играть с мирскими властями, подспудно гнуть свою линию. Нет, иезуиты не были агнцами, отнюдь, за это их методически запрещали почти во всех европейских странах. Орден совершенно немыслимым образом сочетал в себе суровую монашескую аскезу, совершенно мирские карнегианские подходы и армейскую структурированность. По части же тайности и теневого характера своих операций, они могли дать сто очков вперед любым выдуманным розенкрейцерам. Впрочем... утверждают, что отец Кирхер написал свои тридцать с лишним томов, в которых развенчивал мистику розенкрейцеров, именно для того, чтобы стало понятно: настоящие первосортные розенкрейцеры – это они, иезуиты. Что бы они ни делали, они делали это всегда Ad majorem Dei gloriam – «К вящей славе господней», и делали это с поистине пиренейской страстностью – Игнатий Лойола сколько угодно мог быть святым, но в первую очередь он был испанцем. Это ведь его жизнь вдохновила Сервантеса на образ Дон Кихота.

Между тем как он кончался, дух лукавый подоспел,

Душу рыцаря сбирался бес тащить уж в свой предел:

Он-де богу не молился, он не ведал-де поста,

Не путем-де волочился он за матушкой Христа.

Но пречистая сердечно заступилась за него

И впустила в царство вечно паладина своего.

А. С. Пушкин