Терроризм как проблема современной глобализации

Глобализация - это многовекторный синергетический процесс по созданию глобальных экономических, финансовых, коммуникационных и информационных сетей, которые пронизывают все пространство Земли и интегрируют цивилизацию в целостную систему [6, с. 161]. Процесс глобализации характеризуется двумя переплетающимися тенденциями: стремлением к интеграции и, одновременно, к унификации во всех сферах жизнедеятельности людей. Стремление к сохранению национальных культур сталкивается с агрессией западных американизированных ценностей.

Актуальнейшая проблема глобализации - проблема войны и мира - звучит колоколом Хатыни на белорусской земле. И понятно, что философы не могут оставить без внимания постоянно возникающие в мире очаги конфликтов, войн, терроризма.

Образ врага, который сформировался у людей, начиная с первобытных времен, закрепился в антитезе «свой-чужой», порождающей экзистенциальный страх человека, выявляя его инстинкты. Но агрессивное поведение, согласно К. Лоренцу, должно сдерживаться ритуалами, и не всегда, как считает К.П. Эстес звероподобное поведение связано с разрушительными силами. Тем не менее история человечества разворачивается в пространстве и времени войны и мира, на пути физического уничтожения «чужих».

При этом прежний вариант войны как достижения политических целей с помощью множества средств находящихся в руках государства предполагал уничтожение и нейтрализацию врага (Клаузевиц). В отличие от прежних стратегий в современных войнах угроза смерти распространяется не только на военных, но и на гражданское население.

Развитие военно-технической инфраструктуры перевело войны на более радикальный уровень: ядерное оружие стало реальной угрозой для всего человечества, но в то же время после Хиросимы, Нагасаки, страны и правительства стали более осознанно относиться к нему.

На современном этапе развития выявили себя информационные войны, которые получили название «мягкой силы». Содержание этих войн представлено как субъектами политики, так и субъектами негосударственной политики: транснациональные банки, различного рода союзы, ассоциации [5, с. 13]. Происходит взаимопроникновение экономической, военной мощи между государствами, регионами и народами. Война трансформировалась и приняла разные виды, связанные с экономикой, торговлей, экологией, информацией. Ведутся идеологическая, психологическая и другие разновидности войн.

Нельзя не отметить, что одним из существенных моментов глобализации является возрастающий клерикализм, который выступает в виде традиционализма, фундаментализма, радикализма, экстремизма и терроризма.

Профессор Петко Ганчев полагает, что «глобальные эффекты преступности и терроризма - это иррациональная реакция бедных и находящихся в зависимости этносов и народов. Она в то же время есть проявление моральной деградации и маргинализации больших масс людей не только бедных, но и богатых обществ». Он приводит цифры, связанные с усиливающимся неравенством: 22% глобального богатства принадлежало развивающимся странам, которые представляли 80% населения всего мира. К 1991 г. 85% населения получило только 15% мирового богатства. Больше половины людей на планете живут менее чем на 1000 долларов в год, тогда как в развитых странах эти цифры составляют 32000 долларов в год на человека [6, с. 162]. Существует тенденция, согласно которой Республика Беларусь характеризуется стабильностью и успешно минует кризисную ситуацию, в отличие от ряда западноевропейских государств.

В западных странах распространяется культура агрессии, способствующая неадекватному восприятию опасных тенденций глобализации, в частности, эстетизации насилия. Так, А. Глюксман в работе «Философия ненависти» приводит пример, когда знаменитый немецкий композитор Карл-Хайнц Штокхаузен глубоко шокировал читателей газеты, признав, что «любовался манхэттенскими башнями в огне. Этими рушащимися друг на друга мастодонтами современности с толпами человеческих силуэтов в завитках алого и черного дыма. Никогда произведение искусства, написал он, не достигало такого величия» [1, с. 72].

Если обратиться к истории терроризма, который имел место в России в Х1Х веке, то можно вспомнить, что Каляев при покушении на великого князя Сергея не смог поднять руку на детей, находившихся в великокняжеском экипаже, Савинков отказывался взорвать генерала Дубасова в поезде Москва-Санкт-Петербург, так как могли пострадать другие люди: «Надо думать, что принимая необходимость насилия, они все же признавали его неоправданность. Убийство был для них неотвратимым, но и непростительным актом. Столкнувшись со столь чудовищной проблемой посредственные натуры чаще всего предают забвению одну из ее сторон. Либо они во имя формальных принципов объявляют непростительным всякое прямое насилие и допускают тем самым, рост скрытого насилия на всемирно-историческом уровне, либо от имени истории провозглашают его неизбежность и громоздят убийство до тех пор, пока эта история не превратится в сплошное подавление всего, что восстает в человеке против несправедливости. Именно этим определяется двойное обличье современного нигилизма - буржуазного и революционного» [3, с. 249].

Терроризму свойственен культ традиции, неприятие многообразия, противоречий исторического мира. Что там до плюральности современного мира, когда необходимо действие ради действия, бунт, «который обязательно предполагает страсть к единству: бунт, когда он не идет на лад, колеблется между уничтожением других и самоуничтожением» [3, с. 214]. Можно говорить об определенной интенции на террор.

Связан терроризм и с нигилизмом. Нигилизм выступает «как бессилие мочь», творить, жить, обладать здравым смыслом. Созидание, многообразие, утверждение и, противостоящие ему - отрицание, монологичность, груз - так характеризует Делёз силы приспособления, выражающие нигилизм [2, с. 33].

Терроризм отличается подозрительностью к миру ценностей и смыслов, к миру культуры, ему не нужна индивидуация, у современного терроризма нет ни национальности, ни конфессии, хотя на практике терминология терроризма чаще всего используется в сочетании с названием религии.

Самореализация «Я» посредством «Ты» сужается до пределов принадлежности к некой организации, порождая глубокое самоотчуждение, чему способствует индивидуальная или социальная фрустрация.

Существование терроризма (всегда вне правового поля) сопровождается неприятием какой-либо критики в свой адрес, отрицанием нравственных принципов, характеризуется претензией чувств к иным: «Любой закон, как моральный, так и юридический, всегда регулирует межличностные отношения, включая отношения с тем Другим, кто насаждает этот Закон» [4, c. 14].

Отсюда терроризм мало способен к диалогу и пониманию другой позиции: он ни с кем не разговаривает, так как не решается слушать, находится вне гражданственности и свободы, утверждая свое а-культурное пространство. Отсюда борьба с терроризмом - это долгосрочное дело, предполагающее «битву идей» на мировом уровне направленных не на свержение диктатур или установление своих «демократий», но на строительство правовых государств, формирование гражданских наций. Возможно, современный этап глобализации, как осознание ее проблем в большей мере раскроет ее вызовы.