Джимми Землеройка. Еще один предприниматель, более успешный, чем первые двое. См. статью «Папа Чарльза Мочениго».

Джимми Землеройка. Еще один предприниматель, более успешный, чем первые двое. См. статью «Папа Чарльза Мочениго».

Альберт «Учитель» Штейн. Он не только проиграл азартную игру с бессмертием, когда оказалось, что он убил не Голландца Шульца, но почти в каждой книге по этому делу его фамилия Штейн пишется с ошибкой – «Штерн», и в нашей книге эта традиция в основном не нарушалась.

Генри Форд. Импортировав «Протоколы сионских мудрецов» и начав массовое производство автомобилей, он сумел отравить и сознание, и воздух Соединенных Штатов, но он желал добра, или, по крайней мере, чего‑ то желал.

Старший брат Джорджа Дорна. Его успешная естественнонаучная карьера вызывала зависть у Джорджа (и предопределила решение Джорджа специализироваться в университете Колумбия по наукам гуманитарным). У него было приключение с говорящими дельфинами еще до Джорджа (что вызвало психический резонанс, благодаря которому вербовка Джорджа стала интересной для Хагбарда); эта история рассказывается в «Мифах Ктулху» под редакцией Августа Дерлета (издательство «Аркхем хаус», 1969).

Маркофф Чейни. Он улизнул от Сола и Барни вскоре после их возвращения в Лас‑ Вегас, и ни один из наших персонажей никогда его больше не видел. Однако как‑ то в 1984 году Хагбард Челине, занимаясь незаконным бизнесом под чужой фамилией, оказался в Государственной типографии США на Кэпитол‑ стрит в Вашингтоне и заметил стопку брошюр, на каждой из которых стояло два грифа: голубой «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО: ТОЛЬКО ДЛЯ ДОПУЩЕННЫХ ЛИЦ» и красный «СРОЧНО, ДЛЯ РАССЫЛКИ В СРЕДСТВА МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ». Многим добрым государственным служащим, очевидно, придется поломать голову, прежде чем они выяснят, кто какой гриф поставил и что теперь делать, – если это вообще когда‑ нибудь выяснится. Хагбард хорошо помнил рассказ Сола о «Лас‑ вегасском деле» и внимательно огляделся. В углу комнаты он увидел большой электрический кофейник. Хагбард закурил длинную черную сигару и вышел на улицу. Ярко светило солнце, воздух был чист, и дело было весной, что, возможно, объясняет, почему Хагбард начал насвистывать, быстро и решительно шагая в сторону здания Сената. Он шел и насвистывал: «В горах мое сердце».

www. e-puzzle. ru