Орден святого князя Александра Невского

В 1725 году появился третий орден России – Святого князя Александра Невского. Он был задуман Петром Великим в 1724 году и приурочен к переносу праха святого князя из Владимира в Петербург. Этим орденом предполагалось награждать исключительно за воинские заслуги. Однако Екатерина I стала жаловать им не только военных, но и гражданских лиц. Девиз ордена – «За труды и Отчество», крест ордена – золотой с красной эмалью с изображением Александра Невского на белом коне. При этом награжденному надевали муаровую ленту через левое плечо, носил он также и серебряную звезду, положенную к знакам ордена.

А из губерний, уездов, от воинских начальников приходили многочисленные сведения о разоренных в ходе непрерывных войн городах, об опустевших деревнях, о тысячах беглых крестьян, бежавших куда глаза глядят – на Дон, в Сибирь, в Польшу и Турцию, – только бы подальше от тяжкой власти государя, его чиновников и своих помещиков. Огромная армия съедала 85% всех поступлений денег в казну, остальные шли на флот и двор. Но и этих денег постоянно не хватало. Крестьяне по всей стране не могли заплатить положенные на них налоги. Недоимки с них, то есть долги по налогам, множились, возрастали из года в год. Верховники понимали, что от того, как живет крестьянство, зависит могущество государства и армии. В 1727 году в одном из правительственных проектов Меншиков, Остерман и другие писали:

«Армия так нужна, что без нее государству стоять невозможно, того ради и крестьянах попечение иметь надлежит, ибо солдат с крестьянином связан, как душа с телом, и когда крестьянина не будет, тогда не будет и солдата».

Голод – впервые за много лет – стал угрожать России. Он стал результатом многолетних неурожаев. Страна испытывала усталость от грандиозных реформ Петра; требовался какой‑то перерыв, несколько мирных, спокойных лет без войны и огромного напряжения. И, понимая это, верховники резко уменьшили темпы петровских преобразований, от некоторых из них отказались вообще, другие остро критиковали. Они временно убавили подушную подать, сократили число чиновников и расходы на них, остановили продвижение империи на Восток, в Индию.

Представить многие петровские реформы неудачными было, в принципе, выгодно пришедшим к власти верховникам. И хотя они понимали, что прошлое уже никогда не вернуть, критика реформ Петра Великого была нужна им для упрочения своих позиций у власти. Это была типичная политическая спекуляция, игра на общих настроениях многих людей, недовольных суровым правлением царя‑реформатора. Особенно внимательно верховники посматривали в сторону мальчика великого князя Петра Алексеевича, который быстро рос и притягивал к себе всех потенциальных врагов Меншикова и Екатерины. За юным Петром – внуком Петра Великого – было будущее. И лучше всех это понимал Меншиков. Он видел, что императрице становится все хуже – непрерывные попойки, празднества и танцы подрывали ее здоровье. Она явно прожигала свою жизнь. Меншикову нужно было думать о будущем. Он знал, что если Екатерина умрет, воспрепятствовать вступлению на престол Петра II будет очень сложно. Ведь это был прямой потомок Петра Великого, его родной внук, и престол принадлежал ему по праву. И когда в апреле 1727 года императрица окончательно слегла, Меншиков добился от нее подписи под завещанием, которое называлось на европейский манер «Тестаментом».

Согласно завещанию Екатерины престол переходил к великому князю Петру Алексеевичу. Одновременно будущий царь обязался жениться на дочери Меншикова Марии. В этом‑то и состояла хитрость Меншикова, который мечтал продлить свою власть несмотря ни на что. Намерения Меншикова породниться с будущим царем напугали тех, кто помогал ему в 1725 году возвести на престол Екатерину I. Теперь сподвижники Меншикова поняли: ради собственного благополучия светлейший бросает их на произвол судьбы. Особенно встревожились П. А. Толстой – главный следователь по делу царевича Алексея, а также генерал‑полицмейстер А. М. Девьер и обер‑прокурор Сената Г. Г. Скорняков‑Писарев. Меншиков, зная характер своих товарищей, к их мятежу уже приготовился: Толстой с товарищами были арестованы, допрошены, обвинены в заговоре. За несколько часов до смерти 6 мая 1727 года Екатерина I, по просьбам и требованиям Меншикова, подписала указ о ссылке заговорщиков.

Светлейший торжествовал: ему казалось, что он победил всех своих недругов.

Заглянем в источник

Завещание Екатерины дошло до нас в копии, которая хранилась среди бумаг Коллегии иностранных дел. Сам подлинник был предъявлен дважды и затем исчез навсегда. В первый раз он появился 7 мая 1727 года, на следующий день после смерти Екатерины. Тестамент прочитал А. И. Остерман на заседании Верховного тайного совета в присутствии Петра II и его родственников. В нем было сказано:

«1) Великий князь Петр Алексеевич имеет быть суксессором (наследником. – Е. А.); 2) И именно со всеми правами и прерогативами, как мы оными владели… 8) Ежели великий князь без наследников преставится, то имеет по нем цесаревна Анна со своими десцендентами (потомками. – Е. А.) наследовать, однако ж мужеска пола наследники пред женским предпочтены быть имеют…»

Затем, уже после присяги, целования креста, литургии, император и все остальные вышли к людям: созванному для этого генералитету и высшим чиновникам. Тогда Тестамент был зачитан во второй раз, и все присутствующие подписали соответствующий событию официальный протокол. 19 мая на заседании Верховного тайного совета, с Тестамента сняли копии, которые забрал канцлер Головкин. И все… Больше никто и никогда не видел подлинник Тестамента. Почему? Да потому, что каждому из пришедших к власти после Петра II властителей этот документ был не нужен и даже вреден. Дело в том, что он содержит внутреннее противоречие. Он – иллюстрация применения в жизни петровского «Устава о наследии престола». Назначение преемников великого князя Петра Алексеевича было подано в нем как реализация священного права самодержца распоряжаться престолом по своему усмотрению. Вместе с тем, не отменяя петровский Устав, Тестамент закрывал возможность его применения на будущее, так как определял порядок наследования после возможной смерти Петра II в случае отсутствия у него детей‑наследников. Между тем, достигнув совершеннолетия, Петр, согласно тому же Уставу, мог сам, по собственной воле решать судьбу трона, и тут ему Тестамент – завещание предшественницы – был ни к чему. Точно так же думала пришедшая к власти после смерти Петра II императрица Анна Иоанновна. В своеобразном положении оказалась дочь Петра Великого Елизавета Петровна, совершившая в 1741 году государственный переворот. Она могла бы извлечь Тестамент, ибо она упоминалась в нем как одна из возможных наследниц Петра II. Но вот незадача: по установленному Тестаментом династическому счету вперед нее шла старшая сестра Анна Петровна и ее «суксессоры», т. е. сын покойной, здравствующий в Голштинии герцог Карл‑Петер‑Ульрих, известный в истории как Петр Федорович (Петр III). Захватив власть, Елизавета, естественно, не хотела передать ее сразу своему племяннику. Поэтому о Тестаменте более не упоминали, а голштинский герцог был вызван в Россию, где стал наследником престола.