 |
Воскресенье, 26 ноября (Гас)
|
|
|
|
— Ма, какие у нас планы на День благодарения? Все как обычно?
Ма готовит тыквенный пирог. Это что-то типа разогрева перед большим праздником в четверг. Она делает так каждый год: начинает печь тыквенные пироги за неделю до Дня благодарения и заканчивает примерно через две недели после. Ну а я ем их каждый день — утром, в обед и вечером. В конце концов, начинаю ходить в туалет "по-тыквенному" и мне становится тошно даже смотреть на них. Но в следующем году за неделю до Дня благодарения все начинается заново, и я стою на кухне, как какой-то тыквенный наркоман после долгого воздержания и трясусь в ожидании, когда из духовки появится первый пирог. И тогда я отрежу себе половину, обмажу ее взбитыми сливками и... съем. Да, вот такой я тыквенный обжора.
— Ну да. Все как обычно, — передразнивает она меня. — А ты хочешь чего-нибудь новенького в этом году? — Я практически слышу надежду в ее голосе. Она хочет, чтобы я предложил что-нибудь другое, чтобы ей не пришлось переживать воспоминания об обычном Дне благодарения, с Опти и Грейси.
— Я подумал, что, может, стоит пригласить Келлера и Стеллу к нам?
Она разворачивается ко мне, и по ее глазам я вижу, что Ма по душе эта идея.
— А ты уже говорил с Келлером, Гас?
— Не-а, пытался пару месяцев назад, но ничего не получилось, — покачав головой, отвечаю я. — А ты?
— Ну, я думаю, что это замечательная идея. — Она не отвечает на вопрос, и я понимаю, что ее ответ был бы "да", потому что она разговаривала с ним. Но другого я и не ожидал, ведь Ма — самый лучший человек в мире.
— Отлично, тогда пойду и позвоню ему.
***
Когда я, наконец, захожу в свою комнату и нахожу в телефоне его имя, у меня уходит десять минут на то, чтобы набраться смелости и нажать на "вызов". В Миннесоте сейчас восемь тридцать вечера; надеюсь, я не разбужу Стеллу, если она уже спит.
|
|
|
После третьего гудка трубку снимают. Я делаю глубокий вдох, ожидая услышать его голос и прочувствовать эмоции, которые он у меня вызовет. Но вместо этого раздается тоненький, сладкий и сонный голосок.
— Алло? — Это его дочь, Стелла.
— Ну, привет, мисс Стелла. — Напряжение мгновенно покидает меня, и я расслабляюсь.
— Кто это? — спрашивает она так, как будто проверяет все его звонки.
— Гас. Ты помнишь меня, Стелла?
— Папочка, тебе звонит Гас! — кричит она, а потом нормальным голосом добавляет. — Папочка в туалете. Он пошел "покакать".
Я смеюсь, и мне становится так хорошо.
— Ну что сказать, людям приходится делать это довольно часто. Как у тебя дела, Стелла?
— Хорошо. Я хожу в детский сад, где мы готовимся к школе. Мою учительницу зовут мисс Купер. Она милая, но от нее пахнет абрикосовым желе, а я его не люблю. А вот мой дедушка, который живет в Чикаго, его любит и намазывает на тосты.
Я начинаю смеяться еще громче. Обожаю маленьких детей; все, что они говорят настолько невинно и правдиво.
— Как поживает твоя черепаха?
— С мисс Хиггинс все хорошо, — радостно отвечает Стелла. — Ей нравится Миннесота. — Она замолкает, и я слышу голос Келлера, что-то говорящий ей. — Минуточку, папочка. Я еще не закончила разговаривать с Гасом. — А потом Стелла вновь продолжает общение со мной. — А ты сейчас в Калифорнии со своей мамочкой, Гас?
— Да. Здесь хорошо и тепло. Ты должна приехать к нам в гости, Стелла.
Теперь она снова разговаривает с Келлером.
— Гас говорит, что мы должны собраться и навестить их в Калифорнии. Можно мне поехать? Ну пожааалуйста.
Я едва слышу, как Келлер пытается успокоить ее.
— Можно мне сначала поговорить с Гасом, малышка, а потом уже решим. Ты не могла бы отдать мне телефон?
|
|
|
— Минуточку, папочка. Я должна попрощаться с ним. — После этих слов она вновь обращается ко мне. — Папочке нужно поговорить с тобой, Гас. Пока.
— Пока, Стелла. И передавай привет мисс Хиггинс.
— Хорошо.
Когда Келлер берет трубку, его голос звучит слегка нерешительно и изумленно.
— Привет, Гас. Спасибо за то, что развлек Стеллу, пока меня не было.
— Да-а, она сказала мне, что ты был на толчке.
Он фыркает от смеха и теперь его голос звучит хоть и немного смущенно, но облегченно. Как будто он рад непринужденности нашего разговора.
— Пожалуйста, только не говори, что моя маленькая девочка использовала именно эти слова.
— Не-а, она сказала, что ты был в туалете и какал.
— Боже, это ничем не лучше, — вздохнув, отвечает он.
И после этих слова мы оба расслабляемся.
— Она замечательная, Келлер.
— Ага. Должен признаться, я стал практически невосприимчив к любым неловким ситуациям. Искренность маленьких детей закаляет нас, мужик. От нее никуда не спрятаться, и она объявляет о себе во всей красе в самое неподходящее время.
— C чистосердечием невозможно тягаться, — улыбаясь, отвечаю я.
— Как у тебя дела, Гас? Я все время думал о тебе и собирался позвонить, но… то домашние задания, то работа, то Стелла и ее балет. Мне всегда что-то мешало. Прости за это.
— Не бери в голову. Я и сам все собирался. Слушай, какие у вас со Стеллой планы на День благодарения? Я подумал, что мы могли бы возродить свой броманс[12] в Сан-Диего. — В прошлом году мне удалось удивить Опти в Миннесоте. Мне тогда позвонил Келлер и все распланировал. Я еще подшучивал над ней, что украду ее мужчину.
— Броманс, значит. — Он начинает смеяться, вспоминая об этом. — Черт, звучит соблазнительно. Ты ведь все-таки красивый парень. — Келлер так и не растерял своего чувства юмора. Я рад. — Но, думаю, что мы со Стеллой потусуемся здесь, в Гранте. Может, если у отца будет выходной, он присоединится к нам.
— Ты должен приехать в Сан-Диего. Если дело в деньгах, то я покрою все расходы, — пытаюсь убедить его я.
— Гас, дружище, это очень мило с твоей стороны, но я так не могу.
— Конечно, можешь. Просто скажи: "Да, Гас, мы хотели бы отметить День благодарения с тобой и твоей мамой. На мой взгляд, это чертовски замечательный способ провести праздник". Видишь, все просто. Потом ты говоришь мне дату и время прилета и когда тебе нужно быть дома, а я позабочусь об остальном. — Не знаю почему, но мне нужно, чтобы он это сделал. Мне нужно увидеть его и Стеллу, чтобы со всем разобраться.
|
|
|
— Гас, это слишком. Я просто не могу этого принять.
— А что, если я скажу тебе, что Ма расстроится и будет плакать, если не увидит Стеллу? И не просто плакать, а рыдать и заливаться слезами. Я не шучу, это будет ужасно, чувак. Мне придется сделать видеозапись и послать ее тебе. После такого, чувство вины будет преследовать тебя до конца дней. Этакое горькое, обжигающее душу чувство вины.
Келлер молчит, но я понимаю, что он готов сдаться.
— Ну же, чувак. Мы и правда очень хотим увидеть вас, ребята, — со всей искренностью произношу я.
— Мы не полетим, если ты не разрешишь вернуть тебе все до копейки, как только у меня появится такая возможность, — вздыхая, говорит он.
Я улыбаюсь, зная, что никогда не приму от него денег.
— Конечно, как тебе угодно.
Келлер снова вздыхает.
— Ты уверен, что хочешь это сделать? Билеты обойдутся очень дорого.
— Мне все равно больше не на что тратить свои деньги, чувак. — И это правда.
— Хорошо, — наконец сдается он. — Нам бы очень хотелось увидеться с вами. Я бы мог взять отпуск на несколько дней, — каким-то выдохшимся голосом произносит Келлер.
— Вот и отлично. Скинь мне удобное для тебя время полетов, и я все организую.
— Спасибо, Гас.
Нет, это тебе спасибо.
— Я буду рад увидеть вас, ребята.
— До встречи, дружище.
— До встречи.
Не знаю почему, но у меня такое чувство, как будто с моих плеч только что упал очень тяжкий груз.
|
|
|
