Освобождение от наказания в связи с психическим расстройством и назначение принудительных мер медицинского характера

 

В соответствии с ч. 1 ст. 81 УК РФ лицо, у которого после совершения преступления наступило психическое расстройство, лишающее его возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, освобождается от наказания, а лицо, отбывающее наказание, освобождается от дальнейшего его отбывания. Таким лицам суд может назначить принудительные меры медицинского характера.

Согласно п. «б» ч. 1 ст. 97 УК принудительные меры медицинского характера могут быть назначены лицам, у которых после совершения преступления наступило психическое расстройство, делающее невозможным назначение или исполнение наказания.

Если в отношении лиц, признанных невменяемыми, принудительное лечение осуществляется вплоть до излечения, улучшения состояния или исчезновения обусловленной психическим расстройством возможности «причинения существенного вреда либо опасности для себя или других лиц», то в отношении лиц, у которых психическое расстройство возникло после совершения преступления, юридически значимым критерием достижения лечебного эффекта служит восстановление способности к осознанно волевой регуляции поведения, ибо именно эти качества необходимы для участия в производстве по делу, а также для понимания смысла назначенного наказания. После этого лицо может участвовать в уголовном судопроизводстве, отбывать наказание.

Суд вправе, но не обязан освобождать от дальнейшего отбытия наказания. В ч. 1 ст. 81 УК указывается факультативный, а не обязательный признак. Даже при хроническом психическом расстройстве его проявления динамичны, в силу закономерностей течения психического расстройства могут возникать многолетние «светлые промежутки», которые не препятствуют исполнению наказания. Должен исследоваться вопрос о том, способен ли конкретный осужденный по окончании курса лечения к осознанно волевой регуляции поведения. При наличии (возможном восстановлении) этой способности может приниматься решение о продолжении отбывания наказания, соединенном с лечением у психиатра, в том числе и в стационаре.

Суд, освобождая лицо от наказания в связи с психическим расстройством, может назначить ему принудительные меры медицинского характера. Выбор вида принудительных мер медицинского характера зависит от тяжести и прогноза психического расстройства, от опасности лица для себя и окружающих.

 

 

Конфискация имущества

 

Конфискация имущества известна уголовному праву России с древнейших времен, причем именно как вид уголовного наказания. Правда, именовался этот вид по-разному. Вначале (в период существования Русской Правды) под термином «разграбление» данное наказание применялось к лицам, виновным в поджогах, разбоях, казнокрадстве и других опасных преступлениях.

Затем, в Соборном уложении 1649 г., оно фигурирует уже под названием «отобрание». Отобрание всего или части имущества (в особенности недвижимого) широко применялось за разбой, корчемство, политические преступления. Конфискованные недвижимые имения чаще всего передавались лицам, содействующим розыску виновных, и лицам, близким ко двору. Не случайно поэтому формула отобрания в Уложении 1649 г. выглядела так: «Животы все и поместья и вотчины имать на Государя».

Термин «конфискация» появился в российском законодательстве лишь в XVIII в. Конфискация подразделялась на полную и частичную. Конфискуемые предметы по Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. и по Уголовному уложению 1903 г. могли быть сведены к трем группам. К первой принадлежали предметы, которые вообще воспрещались к употреблению в гражданском обороте (иконы, писанные в «соблазнительном» виде, поддельные деньги, запрещенные орудия ловли и т. п.). Ко второй категории относились предметы, служившие средством для совершения преступления (орудия и припасы для подделки монет, машины и инструменты на тайно устроенных заводах и т. п.). Третью группу составляли предметы, добытые посредством преступления (взятка, дичь, добытая в недозволенное время, лес, срубленный с нарушением лесоохранительных правил, и т. п.). Случаи подобного рода были весьма разнообразны и всегда с точностью определялись в самом Уголовном уложении. Конфискованные вещи, если только они не подлежали потреблению и если в законе не указывалось особого для них назначения, обращались в казну; деньги, вырученные от продажи поступивших в казну вещей, предназначались на устройство мест заключения.

Конфискация имущества широко применялась в судебной практике России и в советский период, особенно по делам о государственных преступлениях и о преступлениях против социалистической собственности. Достаточно сказать, что в санкциях многих норм этот вид наказания фигурировал как подлежащий обязательному назначению наряду с лишением свободы или смертной казнью: при осуждении за измену Родине, шпионаж, террористический акт, диверсию, вредительство, бандитизм, контрабанду, нарушение правил о валютных операциях, квалифицированные виды кражи, грабежа, разбоя, мошенничества и т. д. В последние годы, впрочем, наметилась тенденция к сокращению объема применения этого наказания на практике. Так, если в 1992 г. к конфискации было приговорено 10,7% осужденных, в 1993 г. - 9,9, то в 1996 г. - 6,1, в 2000 г. - 2,0, в 2001 г. - 2,2%.

Конфискация имущества в соответствии с ч. 1 ст. 52 УК РФ 1996 г. определялась как принудительное безвозмездное изъятие в собственность государства всего или части имущества, являющегося собственностью осужденного.

Конфискация имущества относилась к классическим видам имущественных наказаний с самой высокой степенью репрессивности, присущей наказаниям этой группы. Карательный потенциал этого дополнительного наказания был столь велик, что правосознанием осужденных оно нередко воспринимается как мера, более суровая, чем некоторые основные виды наказания, включая и лишение свободы. Именно с этим обстоятельством многие криминалисты связывали позитивную оценку конфискации имущества как эффективного вида наказания. Именно в этом обстоятельстве многие другие ученые усматривали его изъян.

Всего же можно выделить три разнонаправленных подхода к оценке данного института. Противники сохранения конфискации имущества в системе наказаний подчеркивали, что эта мера является бесцельной и совершенно несостоятельной уже потому, что всецело падает на лиц, не причастных к преступлению. Она не относится к разряду уравновешенных, ибо даже при ограниченном ее применении данная мера все же в значительной степени затрагивает интересы семьи осужденного. Конфискация имущества не способствует ни исправлению виновного, ни предупреждению новых преступлений, так как нет никакой гарантии, что человек, отбывший наказание за тяжкое корыстное преступление, не приложит все силы к тому, чтобы восстановить свое имущество, и не примется делать это преступным путем, более изощренно, избегая когда-то допущенных ошибок (Н. С. Таганцев, В. А. Пиманов). Устами же наиболее радикально настроенных противников конфискации она объявлялась «наследием тоталитарного сталинского режима» (В. А. Наумов).

Сторонники сохранения конфискации имущества акцентировали внимание на положительных сторонах этого вида наказания. Они утверждали, что данная мера является справедтивой и целесообразной уже потому, что имеется возможность изъять у преступника все незаконно приобретенное им. Ее ценность заключается не просто в безвозмездном изъятии имущества у виновного, а в изменении структуры его потребностей, ибо показывает ему бессмысленность его преступных действий. За корыстные преступления конфискация имущества является самым справедливым воплощением принципа талиона: «За похищенный рубль рублем и заплатится» (Т. Ю. Погосян).

Наконец, еще одна группа юристов полагала, что данное наказание необходимо не только сохранить, но и резко расширить сферу его применения: использовать конфискацию имущества в качестве не только дополнительного, но и основного наказания, допустить возможность ее назначения при условном осуждении (С. Ф. Милюков). Подчеркивая особую роль, которую призвана играть конфискация имущества в борьбе с преступностью, в том числе организованной, имеющей огромные денежные и имущественные ресурсы и подвергающей невиданной эксплуатации законопослушное население, отдельные криминалисты предлагали включить этот вид наказания и в санкции норм об ответственности за нетяжкие некорыстные преступления (ст. 165, 171, ч. 1 ст. 172, ст. 173, ч. 1 и 2 ст. 175, ст. 176, ч. 1 и 2 ст. 178, ст. 182, ст. 184, 185, 192, 194, 196-198, 200-202, 204 УК).

По мнению некоторых юристов, конфискацию имущества нельзя было исключать из действующей системы наказаний. В настоящее время, с учетом нынешнего состояния общества и государства, современного этапа развития российской уголовно-правовой политики, не существовало предпосылок для отказа от применения этого вида наказания. Такой отказ не был воспринят общественным правосознанием как справедливый. По крайней мере, общепредупредительный эффект от применения этого наказания сохраняется даже при весьма скромных масштабах его применения в судебной практике. С другой стороны, юристы предостерегали и от искусственного расширения рамок применения этого института: бесспорно имеющиеся негативные черты конфискации имущества могли легко перечеркнуть все ожидаемые плюсы от таких нововведений.

Конфискация имущества могла назначаться только как дополнительный вид наказания. Она устанавливалась за тяжкие и особо тяжкие преступления, совершенные из корыстных побуждений, и могла назначаться судом только в случаях, предусмотренных соответствующими статьями Особенной части УК (ч. 2 ст. 52).

Предметом конфискации могло выступать лишь имущество, являющееся собственностью осужденного. Таковым признавалось любое имущество осужденного, включая его долю в обшей собственности, уставном капитале коммерческих организаций, деньги, ценные бумаги, иные ценности, в том числе находящиеся на счетах и во вкладах или на хранении в финансово-кредитных организациях и банках, а также имущество, переданное осужденным в доверительное управление.

Не подлежало конфискации имущество, необходимое осужденному или лицам, находящимся на его иждивении. Перечень такого имущества предусматривался УИК РФ. Он содержал десять видов не подлежащего конфискации имущества, начиная с жилого дома, квартиры или отдельных их частей, если осужденный и его семья постоянно в них проживали (но не более одного дома или квартиры на семью), и завершая международными и иными призами, которыми награжден осужденный.

Конфискация имущества как вид уголовного наказания подразделялась на полную и частичную. Полная конфискация заключалась в принудительном безвозмездном изъятии в собственность государства всего личного имущества осужденного и его доли в общей собственности. Частичная состояла в изъятии определенной части имущества. В последнем случае в приговоре суда указывалось, какая именно часть конфискуется, или перечислялись конфискованные предметы.

Встречающаяся в законодательстве и литературе так называемая специальная конфискация уголовным наказанием не являлась. Специальной ее именовали потому, что она представляет собой принудительное безвозмездное изъятие специальных предметов, служащих орудием или средством преступления.

Конфискация относилась к разряду неконвертируемых видов наказания. Это означало, что замена конфискации имущества денежной суммой, эквивалентной стоимости конфискуемого имущества, не допускалась.

Передача финансовым органам конфискованного имущества осужденного производилась после удовлетворения в соответствии с законодательством РФ всех предъявленных к осужденному требований (в порядке очередности), возникших до наложения следственными или судебными органами ареста на имущество осужденного. Требования о взыскании алиментов, сумм пособий, выплаченных на несовершеннолетних детей, и о возмещении вреда, причиненного увечьем или иным повреждением здоровья, а также смертью кормильца, удовлетворялись и в том случае, если они возникли после наложения ареста на имущество осужденного. В отношении претензий, подлежащих удовлетворению за счет конфискованного имущества осужденного, государство отвечало в пределах актива.

В случае, когда после исполнения приговора в части конфискации всего имущества, но до истечения установленных законом сроков давности обвинительного приговора суда обнаруживалось неконфискованное имущество осужденного, приобретенное им до вынесения приговора или после вынесения приговора, но на средства, подлежащие конфискации, суд выносил по представлении судебного исполнителя определение об обращении взыскания на обнаруженное имущество, если оно могло быть конфисковано по закону.

Все это было в недалеком прошлом. В настоящем законодатель, вернув конфискацию имущества в УК РФ, «понизил» ее статус, переведя из видов наказания в категорию «иных мер уголовно-правового характера». Тем самым изменилась и юридическая природа регламентированного института.

Согласно ч. I ст. 104-1 УК конфискация имущества есть принудительное безвозмездное обращение по решению суда в собственность государства определенных видов имущества.

Исчерпывающий перечень данных видов имущества содержится в самом уголовном законе. В него входят:

деньги, ценности и иное имущество, полученные в результате совершения преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 105, ч. 2 ст. 111, ч. 2 ст. 126, ст. 127', 127\ 146. 147, 164, ч. 3 и 4ст. 184, ст. 186,188, 189, ч. 3 и 4 ст. 204, ст. 205, 205', 205², 206, 208, 209, 210, 212, 222, 227, 228', 229, 231, 232, 234, 240, 241, 242, 242', 275, 276, 277, 278, 279, 281, 282', 282\ 285, 290, 355, ч. 3 ст. 359 УК, и любых доходов от этого имущества, за исключением имущества и доходов от него, подлежащих возвращению законному владельцу;

деньги, ценности и иное имущество, в которые имущество, полученное в результате совершения преступления, и доходы от этого имущества были частично или полностью превращены или преобразованы;

деньги, ценности и иное имущество, используемые или предназначенные для финансирования терроризма, организованной группы, незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации);

орудия, оборудование или иные средства совершения преступления, принадлежащие обвиняемому.

Если имущество, полученное в результате совершения преступления, и (или) доходы от этого имущества были приобщены к имуществу, приобретенному законным путем, конфискации подлежит та часть этого имущества, которая соответствует стоимости приобщенных имущества и доходов от него.

Наконец, конфискации подлежит и любое (из вышеперечисленных видов) имущество, переданное осужденным другому лицу (организации), если лицо, принявшее имущество, знало или должно было знать, что оно получено в результате преступных действий.

Таким образом, из изложенного видно, что законодатель, во-первых, заметно изменил сферу возможного применения рассматриваемого института, включив в перечень преступлений, за которые может быть назначена данная мера, не только деяния с неярко выраженной корыстно-насильственной направленностью (ст. 126, 209 УК), но и другие категории преступлений (ст. 275, 276, 282' УК); во-вторых, включил в предмет конфискации не только имущество, непосредственно принадлежащее осужденному, но и то, которое он успел передать другим организациям или третьим лицам; в-третьих, отнес к предмету конфискации также орудия и средства совершения преступлений; в-четвертых, ограничил возможность обращения данной меры только на то имущество, которое было получено в результате совершения преступлений или как доход от преступной деятельности.

Вызывает, мягко говоря, недоумение то обстоятельство, что законодатель в окончательной редакции закона (по сравнению с его версией, прошедшей три чтения в Государственной Думе РФ) изъял из числа преступлений, за совершение которых может быть назначена конфискация имущества, не только почти все классические виды корыстных (ст. 158, 159, 160, 163 УК), но и некоторые разновидности корыстно-насильственных (ст. 161,162 УК) преступлений. По логике законодателя получается, что конфискацию имущества можно и нужно назначать человеку, нарушившему изобретательские и патентные права (ст. 147 УК) или вовлекающему в занятие проституцией (ст. 240 УК), но эту меру ни в коем случае нельзя применять к лицам, профессионально занимающимся грабежами или разбоем. Логика, как видим, абсурдна.

В результате конфискация имущества в нынешнем ее виде предстает как некий симбиоз ранее известного вида наказания с одноименным названием и уголовно-процессуальной меры (обычно именуемой «специальной» конфискацией).

В современной законодательной трактовке конфискация имущества утратила и такой признак, как неконвертируемость. Дело в том, что в соответствии со ст. 104² УК, если конфискация определенного предмета, входящего в изымаемое имущество, на момент принятия судом решения о конфискации данного предмета невозможна вследствие его использования, продажи или по иной причине, суд выносит решение о конфискации денежной суммы, которая соответствует стоимости данного предмета.

Возможность применения конфискации имущества в судебной практике ограничена тем обстоятельством, что прежде, чем назначить эту меру, суд в первую очередь должен решить вопрос о возмещении ущерба, причиненного законному владельцу. Согласно ч. 2 ст. 104-1 УК при отсутствии у виновного иного имущества, на которое может быть обращено взыскание (кроме являющегося предметом конфискации), из его стоимости возмещается ущерб, причиненный законному владельцу, а оставшаяся часть обращается в доход государства.

Вместе с тем обращает на себя внимание тот факт, что в уголовном законе не регламентируются (в отличие от принудительных мер медицинского характера) основания и порядок применения конфискации имущества. В частности, остается открытым отнюдь не риторический вопрос: назначать подобную меру в случае совершения лицом преступлений, перечисленных в п. «а» ч. 1 ст. 104-1 УК, есть право или обязанность суда?

 

 

⇐ Предыдущая1234Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: