Изъятие церковных ценностей

Указание №13666/2

Любой пользователь сети «Интернет», хотя бы немного интересовавшийся обсуждаемой темой, наверняка встречал следующее жуткое «указание» под столь же жутким номером «13666/2», которое якобы отдали Ленин и Калинин главному чекисту страны Дзержинскому 1 мая 1919 года: «В соответствии с решением В Комиссаров, необходимо как можно быстрее покончить с попами и религией. Попов надлежит арестовывать как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно. И как можно больше. Церкви подлежат закрытию. Помещения храмов опечатывать и превращать в склады»(1).
Первое, что бросается в глаза любому образованному человеку, – это полное несоответствие содержания «указания» тому, что достоверно известно о политике советского правительства по отношению к Церкви в ленинский период, т.е. в 1917–1922 годах. После Октябрьской революции Церковь была лишена финансовой поддержки со стороны государства, однако предложенные большевиками эффективные экономические механизмы позволяли Церкви существовать без государственного финансирования, за счет верующих. На уровне государственных законов за всеми советскими гражданами закреплялось право участвовать в религиозных обрядах, проводить крестные ходы, строить храмы и т.д. Вот выдержки из основополагающего советского закона, регулировавшего религиозную жизнь страны (его проект, кстати говоря, просматривался и редактировался Лениным): «Каждый гражданин может исповедовать любую религию или не исповедовать никакой»; «Свободное исполнение религиозных обрядов обеспечивается постольку, поскольку они не нарушают общественного порядка и не сопровождаются посягательствами на права граждан Советской Республики. Местные власти имеют право принимать все необходимые меры для обеспечения в этих случаях общественного порядка и безопасности»(2). Патриарх Тихон, глава Русской православной церкви, с 1917 по 1922 год почти ежедневно служил литургии, всенощные, молебны, панихиды, которые нередко проходили рядом с местом работы и проживания Владимира Ильича – в Успенском и Архангельском соборах Московского Кремля, в Казанском соборе и в храме Василия Блаженного на Красной площади, в храме Христа Спасителя(3). До конца 1920-х годов религиозная жизнь страны была весьма насыщенной, очевидцы отмечали небывалый религиозный подъем, расцвет церковного быта. Так что ни о каком якобы тотальном уничтожении священнослужителей в Советской России ни до, ни после 1919 года говорить не приходится.
Интересно, что обсуждаемое «указание» ни разу не публиковалось и даже не упоминалось в авторитетных научных сборниках документов: «В.И. Ленин и ВЧК»(4), «Красная книга ВЧК»(5), «Политбюро и церковь»(6), «В.И. Ленин. Неизвестные документы»(7), «Отделение Церкви от государства и школы от Церкви в Советской России»(8). Эти сборники издавались после «перестройки», их составители, получившие доступ к архивам, постарались обнародовать все содержательные документы, не печатавшиеся в советское время, в том числе и материалы, освещающие взаимоотношения большевиков с Церковью.
После длительных поисков издания, которое первым поместило на своих страницах обсуждаемое «указание», мы выяснили следующее. По-видимому, впервые этот текст был опубликован в литературно-художественном журнале-альманахе приключений, путешествий, научных гипотез и фантастики (!) с говорящим названием «Чудеса и приключения» в 1999 году(9). О научном уровне этого журнала говорят даже заголовки публикуемых в нем материалов. Возьмем для примера названия статей из того же номера: «Магия взгляда», «Скандалы в королевском доме», «Схватка с зомби в российском самолете». Ну как? И смешно, и грустно, не правда ли? Тем не менее о помещенном в журнале мифическом «указании» всерьез заговорили Церковь, российские газеты, книги.
Больше того, ни в одной из известных нам публикаций этого самого «указания» не сообщается место его хранения – в каком городе, в каком архиве и т.д. Надо сказать, что подобная «небрежность» (тем более когда речь идет о находке, претендующей на сенсацию) у профессиональных историков вызывает, мягко говоря, недоумение. Автор этих строк провел собственное расследование и обратился во все российские архивы, где мог бы храниться подобный «документ», а именно: в Российский государственный архив социально-политической истории, Государственный архив Российской Федерации, Архив президента Российской Федерации, Центральный архив Федеральной службы безопасности, Российский государственный архив новейшей истории, Российский государственный военно-исторический архив и Российский государственный исторический архив. Ни в одном из перечисленных семи архивов такого «документа» не оказалось. Их сотрудники любезно рекомендовали автору обратиться в другие архивы, но эти рекомендации не выходили за рамки приведенного списка.
И, наконец, еще один примечательный момент. В тексте «указания» имеются фактические неувязки. Дело в том, что 1 мая 1919 года, когда якобы появился этот «документ», Калинина вообще не было в Москве. За два дня до этого, 29 апреля, Михаил Иванович отправился в свою первую поездку по стране в качестве председателя ВЦИК и вернулся в столицу только 18 мая(10). Кроме того, в партийном делопроизводстве РСФСР и СССР никогда не было документов под заглавием «Указание»(11).
Перечисленные факты свидетельствуют о том, что обсуждаемый «документ» представляет собою довольно грубую подделку. Сочинители текста даже не потрудились придать ему правдоподобный вид. Таким образом, не всё, что печатается в газетах и пишется в интернете, является правдой. Будьте бдительны!

Телеграммы в Пензу

Еще один часто цитируемый документ – это телеграмма Ленина, в которой он требует «провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев»(12).
Следует отметить, что данное высказывание Владимира Ильича в советское время не представляло собой никакой тайны и неоднократно публиковалось в общедоступных источниках, в частности в Полном собрании сочинений Ленина(13). Тем не менее после разрушения СССР эта вырванная из контекста строчка внезапно обрела статус «сенсационного открытия» и стала чуть ли не главным «доказательством» якобы нечеловеческой жестокости Владимира Ильича, его якобы патологической ненависти к попам. Предприимчивые авторы цитировали телеграмму, ничего не объясняя и представляя дело так, будто в этой короткой фразе как раз и заключено все ленинское мироощущение, вся «дьявольская сущность» большевиков. И многие, даже весьма неглупые люди верили, возмущались, сыпали проклятия… Столь странный поворот событий объяснить нетрудно: основная масса советских людей мало интересовалась первоисточниками марксистско-ленинского наследия и знала об истории Октябрьской революции и Гражданской войны лишь то, что предлагала неизбежно упрощенная, не вдававшаяся в подробности пропаганда.
Однако знакомство с обстоятельствами, которые привели к появлению обсуждаемой телеграммы, расставляет все на свои места(14). Разумеется, никаких общеполитических большевистских установок она не содержала. Это был текст, появившийся в критической обстановке, привязанный к конкретному месту, времени и ситуации. Что же произошло?
Весной–летом 1918 года в Петроград и Москву перестало поступать продовольствие. Традиционные хлебные области оказались отрезанными: Украина была захвачена немецкими оккупантами, пути от Сибири и Поволжья пресекла линия фронта Гражданской войны, прервалось сообщение с Северным Кавказом. Обе столицы охватил голод. Очевидец вспоминал: «По моим наблюдениям, в мае 1918 года в Питере редко было можно видеть лошадей, часть их была съедена, часть подохла, часть уведена в деревню, а часть была нами реквизирована для нужд нашей гражданской войны. К этому времени я не помню, чтобы где-нибудь встречал кошку или собаку: предприимчивые люди и их использовали. <…> …я знал моменты, когда по целым неделям рабочим не выдавали ни фунта хлеба или картофеля, а только семечки и орехи. Тяжелое было время… <…> …очень часто рабочие, выходя на работу, изможденные, голодные, работали до тех пор, пока не падали у своих станков от голода, <…> десятками их уносили в приемный покой…»(15)
Таким образом, речь шла о жизнях десятков или даже сотен тысяч человек. Надо было срочно что-то делать. Внимание советского руководства направилось на Пензенскую губернию – одну из важнейших в то время губерний по снабжению Петрограда и Москвы хлебом и прочим продовольствием. Здесь летом 1918 года были определенные резервы хлеба (излишки). Однако в Пензе и ее окрестностях среди крестьян, плохо информированных о мероприятиях Советской власти, представители Белого движения вели интенсивную антибольшевистскую агитацию, распространяли слухи о том, что Ленин, дескать, продался германцам и т.п. Распропагандированные крестьяне наотрез отказывались давать хлеб большевикам.
Попытки мирным путем изъять излишки хлеба у пензенских крестьян, чтобы хоть как-то накормить жителей столиц, привели к вооруженному мятежу: восемь человек, из которых пятеро занимались организацией хлебных поставок, были зверски убиты. В считаные дни восстание охватило пять уездов губернии. Опасность положения многократно усугублялась тем, что всего в 15 км от Пензы проходила линия фронта Гражданской войны и хлеб, жизненно необходимый Петрограду и Москве, со дня на день мог окончательно перейти в руки белых. Любое промедление и мягкотелость со стороны советского руководства – как в центре, так и в Пензе – могли привести к дальнейшим человеческим жертвам, число которых не поддавалось прогнозированию. Однако пензенские большевистские организации – тогда еще немногочисленные, слабо оформленные и к тому же раздираемые внутренними конфликтами – в этой критической ситуации оказались не готовы к решительным действиям. Ленин, с опозданием узнавший об этой особенности пензенской организации, в течение нескольких недель направлял туда целую серию телеграмм с выговорами и весьма суровыми предписаниями. Среди них была и та телеграмма, которую мы процитировали выше. Только после этих личных указаний Владимира Ильича тамошние «товарищи» зашевелились. Совершенно очевидно, что устрашающий тон ленинских телеграмм был выбран намеренно – в противном случае дело бы вообще не сдвинулось. Это подтверждается итогами мероприятий, проведенных пензенскими большевиками: 13 организаторов восстания и непосредственных исполнителей убийства были арестованы и расстреляны; в охваченные волнениями районы были направлены агитаторы, которые разъяснили крестьянам суть продовольственной политики Советской власти; контакт с местным населением был налажен, мятеж ликвидирован, опасность возникновения новых волнений устранена. Никаких других жертв, кроме 13 казненных, не было. Вот вам и «беспощадный массовый террор»!
А как же обстояло дело с представителями духовенства, спросит читатель. Они упоминались в ленинских телеграммах в Пензу всего лишь раз – в самом начале переписки с пензенскими большевиками. В других телеграммах в качестве опасных элементов упоминались только кулаки и белогвардейцы. По-видимому, в результате общения с тамошними товарищами Владимиру Ильичу стало ясно, что представители Церкви не являются активными фигурами в развернувшихся волнениях.
Есть такая отрасль исторической науки – источниковедение. Это наука о том, как изучать и использовать исторические документы. Так вот, первая аксиома источниковедения гласит: текст распоряжения – это еще не доказательство того, что нечто происходило именно так, как об этом написано в распоряжении. В истории известно немало указаний, которые так и остались только на бумаге. Вообще, серьезные ученые предупреждали, что резкие выражения Ленина («повесить», «расстрелять» и т.п.), изредка попадающиеся в его трудах, нельзя воспринимать буквально. Да и окружение Вождя их буквально не воспринимало, чему имеется целый ряд подтверждений. Так, например, в одном из частных писем Ленин говорил, что за неумение гласно судить за волокиту весь Народный комиссариат юстиции (тогдашнее Министерство юстиции) «надо вешать на вонючих веревках»(16). Историкам, однако, неизвестно о массовых повешениях сотрудников Наркомюста, к тому же ряд видных деятелей этого комиссариата преспокойно пережили Владимира Ильича. Другой пример. Народный комиссар (т.е. министр) просвещения А.В. Луначарский, близкий соратник Ленина, говорил в 1924 году: «У меня сохранилась бумага, в которой на полях красным карандашом написано и несколько раз подчеркнуто: выработать такую-то программу, если до сих пор не выработана, повесить Луначарского, и подпись – В.И. Ленин. Программа не была выработана, повесить меня было за что»(17). И тем не менее Анатолий Васильевич благополучно дожил до 1933 года. «Это была шутка, – разъяснял он, – но мы знали, что это есть несомненно важное указание, – здесь, мол, ты ошибаешься»(18). В общем, писались подобные грозные фразы чаще всего именно для того, чтобы сдвинуть с мертвой точки необходимые срочные или давно запланированные дела, «встряхнуть» тех, кто не понимает серьезности момента и бездействует. То же самое можно сказать и о «чудовищных» масштабах (повесить «нас всех и Наркомюст сугубо»), которые иногда приводятся в такого рода записках. Надо понимать напряжение и объем работы, которую выполнял Ленин, надо понимать силу его чувств и характер взаимоотношений между партийными деятелями, чтобы стало ясно: в некоторых, самых острых ситуациях, он не мог допустить бездействия и неисполнения указов ценою формального соблюдения «дипломатических норм». Ленин был воплощением действия и писал, думая исключительно о тех реальных мерах, которые в итоге будут приняты в результате прочтения его распоряжения конкретным лицом.
Это принципиальное обстоятельство надо всегда иметь в виду, в том числе при обсуждении следующего эпизода, связанного с трагическими событиям 1922 года.

Изъятие церковных ценностей

Двухлетняя засуха (1920, 1921), последовавший за нею неурожай, а также хозяйственная разруха, вызванная Первой мировой (1914–1918) и Гражданской (1918–1920) войнами, привели к страшному голоду 1921–1922 годов, которым были охвачены 34 губернии: юг Украины, Крым, Северный Кавказ, Южный Урал и особенно Поволжье – всего около 33 млн человек. Люди сходили с ума, матери убивали и ели своих детей, из могил растаскивались трупы. От голода и вызванных им эпидемий тогда умерло около 8 млн человек(19). Кошмар голодного времени усугублялся тем, что в стране был более чем наполовину израсходован золотой запас, а без него невозможны были ни государственное строительство, ни хозяйственное развитие, ни завоевание Советской Россией жизненно важных международных позиций.
В этих критических условиях Советская власть во главе с Лениным предпринимала отчаянные шаги по спасению народа. Писались воззвания к крестьянам благополучных районов Украины и обращения к международному пролетариату, принималась помощь от Франции, Чехословакии, Германии и других стран. Но этого было явно недостаточно. Одним из выходов из сложившейся ситуации была продажа за рубеж материальных ценностей (золото, серебро, драгоценные камни), которыми располагали религиозные объединения.
23 февраля 1922 года был издан декрет об изъятии церковных ценностей, распространявшийся на все вероисповедания(20). Он предписывал проводить изъятие «с обязательным привлечением групп верующих»(21) и обращать внимание только на те предметы, «изъятие коих не может существенно затронуть интересы самого культа»(22). Комиссия, работавшая в Москве и Московской губернии, предписывала при изъятии ценностей из православных храмов придерживаться церковных обычаев – «не входить женщинам в алтарь», «в церкви во время изъятия снимать шапки»(23) и т.п.
Поскольку в России самой значительной религиозной организацией была Православная церковь, декрет главным образом касался имущества, которым распоряжалась она. За долгие века Церковь скопила огромные богатства в виде церковной утвари, драгоценного убранства храмов и т.п. Наиболее чтимые иконы всегда бывали в золотых, серебряных или позолоченных ризах, которые украшались жемчугом, сапфирами и другими драгоценными камнями. Дорогими окладами обрамлялись Евангелия и Псалтыри, предназначенные для богослужения. Серебро традиционно применялось для рак – специальных ларцов, где хранились мощи святых. Отметим, что к этому моменту все здания, церковная утварь и др., которыми пользовалась Церковь, были национализированы, т.е. представляли собою собственность Советского государства, а верующие использовали ее, подписывая соответствующие договоры с местными властями.
Среди определенных слоев населения России появление декрета об изъятии церковных ценностей вызвало недовольство. Патриарх Тихон – тогдашний глава Русской православной церкви – назвал действия большевиков святотатством и призвал паству к открытому сопротивлению. В некоторых городах прошли акции протеста.
После первого же кровопролитного столкновения верующих с представителями власти (г. Шуя, Иваново-Вознесенская губерния, 15 марта 1922 года) Ленин написал письмо, в котором призвал к максимально быстрому и жесткому подавлению наметившегося, как тогда казалось, организованного сопротивления изъятию. «Именно теперь, – настаивал Владимир Ильич, – и только теперь, когда в голодных местностях едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией и не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления. <…> …изъятие ценностей, в особенности самых богатых лавр, монастырей и церквей, должно быть проведено с беспощадной решительностью, безусловно ни перед чем не останавливаясь и в самый кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционного (выделено мной. – Г.Х.) духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше»(24).
Приведенное письмо красноречиво. Оно дышит напряжением всех сил для выполнения первоочередной задачи того времени – сохранить человеческие жизни. Да, ценой жертв, но все-таки во много раз меньших, нежели те, что уже стали фактом или прогнозировались.
Некоторые эмигранты, публицисты, политики, телеведущие утверждают, будто ленинское письмо спровоцировало огромное количество кровавых столкновений верующих с властями по всей стране и массу смертных приговоров на последовавших за ними судах. При этом даже называется непонятно откуда взявшаяся цифра – около 8–10 тыс. человеческих жертв(25). Некоторые авторы оперируют еще более загадочной по своему происхождению статистикой – дескать, расстреляно было 40 тыс. священников, дьяконов и монахов, а также около 100 тыс. верующих(26).
Попробуем, однако, разобраться, каковы были реальные последствия обсуждаемого «указания». Ответ на этот вопрос надо искать в региональных архивах, где хранятся отчеты местных советских спецслужб о настроениях в массах, о ходе мероприятий по изъятию ценностей и о всевозможных инцидентах. Кроме того, там же хранятся протоколы судов над теми, кто провоцировал сопротивление властям или подозревался в подобных действиях. В последние годы десятки ученых-историков тщательно изучают все эти архивные документы и подробно излагают результаты своих изысканий в диссертационных работах. Тексты диссертаций доступны любому желающему и в совокупности представляют собой ценнейший источник информации, позволяющий объективно оценить масштабы кровопролития.
К настоящему моменту автор успел ознакомиться с 35 диссертациями, написанными по архивным материалам 29 российских регионов и 2 городов. Что же выяснилось? Оказалось, что на всех этих территориях в связи с изъятием ценностей погибло в общей сложности меньше 50 человек(27). В это число включены и жертвы уличных столкновений с властями, и число казненных по приговорам судов. В Шуе, к примеру, казнили всего троих. И это, обратите внимание, несмотря на резкие – очевидно, образные – слова Ленина о том, что там судебный процесс должен закончиться «не иначе как расстрелом очень большого числа самых влиятельных и опасных черносотенцев». В большинстве изученных регионов (Архангельская, Владимирская, Орловская, Псковская, Тамбовская губернии, Пермская, Тверская, Тобольская, Уфимская епархии, весь Урал, Нижнее Поволжье, Кольский Север, весь Дальний Восток, Донская область, Карелия, Алтай, Башкирия, Чувашия, Кузбасс и др.) вообще не было ни погибших в стычках, ни казненных, поскольку процесс изъятия там проходил в целом весьма спокойно.
Конечно, исследование охватило пока не все российские регионы. Конечно, необходимы дальнейшие поиски и подсчеты. Но уже сейчас совершенно очевидно, что по всей стране жертвами изъятия церковных ценностей стали от силы несколько десятков человек. Ни о каких «сотнях» и тем более «тысячах» смертей не может быть и речи. Так что традиционные душещипательные рассказы о так называемом геноциде верующих в ходе изъятия ценностей 1922–1923 годов являются не более чем политизированной мифологией.
Еще раз подчеркнем: рассказы о том, что Ленин якобы приказывал расстреливать верующих и священников «просто так», т.е. за их убеждения или за принадлежность к Церкви, – это выдумки его ненавистников и оппонентов. Не существует ни одного документа, который подтверждал бы это расхожее представление. К настоящему моменту рассекречены и опубликованы все хоть сколько-нибудь содержательные материалы, освещающие деятельность Владимира Ильича, и никаких призывов искоренять религиозность насильственным путем, истреблять духовенство или простых верующих в них нет. Сам факт появления фальшивого «Указания № 13666/2», о котором говорилось выше, свидетельствует о том, что у авторов, пропагандирующих черный миф о Ленине, не нашлось никаких реальных улик против Вождя революции.