Из ПСС. Т. 104а Язык образов Апокалипсиса 12 глава

Все это представляет собой элементарное осмысление взаимосвязей человека и Вселенной. Ибо как течения, проходящие через человеческий позвоночник, связаны с лунной жизнью, так и другие течения, протекающие в человеке, связаны с другими планетами нашей солнечной системы. Все это в высшей степени реальные вещи. Но только современное научное мировоззрение совершенно отстранилось от них и даже не пытается их осмыслить. Поэтому оно утратило ощущение того, что самым главным для человека было бы прибавить ко внешней сознательной жизни жизнь подсознания, которая связана с жизнью его груди и которая поднимается из таинственных душевных глубин; это особенно должно быть принято во внимание во времена, подобные надвигающимся на нас, причем это особенно важно в вопросах воспитания по той простой причине, что в противном случае перевес получают враждебные, ариманические силы. И было бы прискорбно, если бы человечество не обращало внимания на то, что именно внутренне углубленной духовной жизни (синяя линия на рисунке - смотри рис. на стр. 66) угрожает опасность подпасть ариманическим силам; то, что должно оставаться недосягаемым для внешней науки, должно быть полностью поднято в сознание и углублено при помощи духовнонаучного познания.

Но это должно быть предусмотрено для совершенно конкретных областей жизни. Возьмем внешнюю науку — по какому пути она идет? Она все больше устремляется к абстракциям и на этом пути становится еще плодотворней. Естествознание необходимо людям для нужд внешней жизни, оно должно перейти в человеческую культуру. И особый ущерб будет нанесен в ближайшем будущем, если внешнюю естественнонаучную культуру в ее нынешнем виде станут применять в области воспитания. Уже в ближайшем будущем представится настоящим абсурдом преподавать детям материалы по природоведению и законам природы на базе абстракций современной науки. И наоборот, сделается очень важным (я могу приводить только всевозможные примеры), что войдет в обиход проникнутое симпатией описание жизни животных и их особых повадок: например, образное описание из жизни муравьев в муравейнике и т.д. Вы ведь знаете, что в таких работах, как «Жизнь животных» Брема*, положено для этого начало, но отсутствует дальнейшая разработка. А они должны быть все больше и больше разработаны — эти иносказательные повествования о случаях, которые разыгрываются в жизни животных. Полнокровные описания отдельных историй — вот что должно иметь место. Именно это мы должны преподавать детям вместо той устрашающей манеры, в какой детям преподносятся азы зоологии: надо рассказывать им об отдельных случаях со львами, лисами, муравьями, майскими жуками и т.д. Неважно, имело ли место это в отдельных подробностях, главное, чтобы присутствовала образность. А то, что в наше время преподается детям и представляет собой некий экстракт из нынешнего естествознания, должно делаться в более позднем возрасте, когда дети окрепнут на повествованиях, в которых говорится об индивидуальном в жизни животных.

Особенно важно будет аналогичным образом осмысливать жизнь растений, уметь многое рассказать об отношениях между розой и васильком, об отношениях кустов и сорняков, вокруг кустов; проходя по лугу, уметь рассказать длинные истории о порхающих над цветами элементарных духах и т.п. И все это должно преподаваться детям в качестве ботаники. Также должно быть рассказано детям, как относятся определенные подземные кристаллы с зеленой окраской к бесцветным кристаллам, как кристаллы кубической формы относятся к тем, что выкристаллизовались в форме октаэдров. Вместо той абстрактной кристаллографии, которую в наше время преподают в очень раннем возрасте во вред ребенку, должно прийти иносказательное описание жизни кристаллов внутри земли. И человек только тогда сможет оплодотворить свои воззрения на происходящее во внутреннем Земли, если он воспримет описания внутреннего Земли, имеющиеся в наших книгах. Простого перечисления недостаточно — все дело в том, чтобы вызвать такие представления, подробно рассказывая о взаимной жизни алмазов и сапфиров и т.д. Обдумав сказанное, вы поймете, что я имею в виду.

Подобным образом задача состоит в том, чтобы вместо устрашающих абстракций, которые мы сегодня преподносим детям в качестве истории, вдохнуть жизнь в описание исторического становления человечества, пробудить интерес к тому, что переживал человеческий дух в ходе своего становления. Должны быть придуманы разговоры, которых на самом деле не было в чувственном мире, например, разговор между древним греком и человеком пятой постатлантической эпохи. Будет гораздо плодотворнее, если перед душой ребенка предстанут живые образы, а не исторические абстракции.

Вы видите, к чему я клоню. Все сводится к тому, чтобы наполнить душу ребенка действительно живым содержанием и благодаря этому проникнуть к тому подводному течению, которое оккультным образом, сокровенно протекает в его душе. И вы увидите, как человек в своей душевной жизни станет не таким засохшим, не таким нервозным, когда в более поздние годы сможет извлечь из него такие повествования, выдержанные в духе мировых законов. Но к тому времени он уже успеет изучить природные законы и сможет найти созвучие между тем, что ему преподносилось в живых формах, и природными законами. Дух человека только вянет, когда он воспринимает одни лишь абстрактные законы природы. Я хотел поделиться парой этих соображений, которые показывают, как должна быть оплодотворена суть воспитания.

Конечно, удобнее, когда в наше время человек становится посетителем разного рода объединений и постоянно твердит лозунг: воспитание должно сделаться индивидуализированным, — или какие-то другие абстрактные призывы. Естественно, это удобнее, чем стремиться к тому, чтобы люди, заинтересованные в педагогике, ознакомились с духом человеческого и природного становления, а также озаботились бы тем, чтобы собрать имагинативные повествования, дабы духовная жизнь была бы конкретно влита в формы, которые она примет в ближайшее время.

Дляэтого повсеместно, во всех областях необходимы импульсы со стороны духовной науки. Только она способна из деградирующих форм современной духовной жизни вызвать что-то новое, способное описанным образом пробуждать именно натуру ребенка. Без импульсов со стороны духовной жизни преподаватель становится сухарем, способным только засушивать детей. А самым худшим будет (и к этому идет все больше и больше), когда человек о школьном воспитании составит такое представление: лучше всего все, чему там учат, забыть как можно скорее. Когда в более позднем возрасте человек просто ничего не желает знать из воспринятого в детстве, то оно для него нисколько не радость, а настоящее мучение в человеческой жизни. Прошу вас это иметь в виду.

Сама наука также нуждается в импульсировании. Я вчера уже упоминал, насколько трудно построить мост между духовной наукой в целом и специализацией в научной жизни. И, тем не менее, именно это станет в будущем первой необходимостью. Вам должно стать ясным из множества обсуждений, которые здесь проходили, что нынешние социальные отношения — результат обеднения понятий.

В Базеле я говорил на публичной лекции и уже повторил здесь, что люди, считающие себя компетентными, верили в начале войны, что она продлится не больше четырех месяцев. Эти люди считали, что изучили социологию и хозяйственные структуры; на этой основе они и построили это представление. Но эти представления не были связаны с действительностью, ибо действительность их опровергла. Просто поразительно, как мало людей, способных чему-то научиться, опираясь на происходящее. И если кто-то, базируясь на своих научных представлениях, верил во что-то подобное, то теперь он должен сказать: насколько же были недостаточными те предпосылки, которые привели меня к этим выводам! Так что надо действительно хотеть чему-то научиться. Ведь сон не прерывается, когда из тех же самых предпосылок делаются другие выводы, которые чуточку больше соответствуют реалиям опыта, но нет желания вникать во внутренние взаимосвязи. В общем, когда вникают во внутренние, жизненные взаимосвязи, то надо преодолеть то неудобство, которое в наше время труднее всего преодолевается и связано с научными вопросами. Эти люди хотели оставаться незатронутыми в своей узкой профессиональной сфере и не хотели проявлять интерес к смежным областям.

Специализация одно время была вполне плодотворной. Но если это продолжится и если наше студенчество будет и дальше предаваться той проистекающей из специализации односторонности, то те бедствия, которые являются результатом далеких от жизни понятий, будут постоянно возрастать. Во всех присутственных местах — в городе, в области, в государстве — мы будем иметь заседателей, которые не понимают, чего они хотят со своими законами и постановлениями, ибо их понятия будут слишком бедны, чтобы охватить реальность. Но люди не имеют ни малейшего представления о том, что эти понятия слишком бедны. А действительность как раз гораздо богаче этих понятий.

И потому прежде всего важно, чтобы не возникало желания отдавать специальные научные дисциплины в руки так называемых специалистов, а свои субъективные, эгоистические потребности удовлетворять при помощи антропософии. Дело сводится к тому, чтобы знать, как правильно увязать эти два полюса, дабы один мог действительно оплодотворяться другим.

Ведь постоянно сталкиваешься с тем (и вы сами можете проделать такой опыт, если правильно подойдете к этому предмету), что стоит заговорить о какой-то специальной отрасли науки в аудитории тех, кто честно считает себя приверженцами антропософии, как этот предмет покажется им поистине скучным! Хотят слышать только о центральных проблемах: о душе, о бессмертии, о Боге. Конечно, тем самым можно эгоистически удовлетворить насущные религиозные потребности, но невозможно оснастить душу тем, что настоятельно потребуется в ближайшее время: способностью сообразно реальности вписаться в реалии жизни. Поэтому мы должны уделять повышенное внимание поиску действительной связи между проистекающими из духовнонаучных рассмотрений познавательными импульсами и сферой специализации.

Я уже однажды указывал на очень важную работу нашего друга доктора Бооса*, посвященную общему трудовому договору. После того как эта книга сделалась доступной, мне хотелось бы еще раз обратить на нее ваше внимание, ибо эта книга является образцовой работой по наведению мостов между общепознавательными импульсами антропософии и узкоспециальной областью — областью права: это «Общий трудовой договор в швейцарском трудовом законодательстве» доктора Романа Бооса**. Но важно увидеть, что наш друг именно такое специальное исследование осмысливает не как нечто внеположное антропософии, а считающееся с ней, ибо как раз в ближайшее время все жизненное должно быть поставлено на службу антропософскому осмыслению. Вы обнаружите, если внимательно прочтете и проработаете эту книгу, что там непосредственным образом учитываются факты повседневной жизни, но делается это таким образом, что можно увидеть, как в этой повседневной жизни проявляются, прежде всего, всеобъемлющие, познавательные импульсы, которые соотносятся с общемировыми законами, а также с масштабными и историческими перспективами. И вы убедитесь в безграничной плодотворности для понимания социального в описанном там контрасте между римским правом и германской общественностью. Глубоко обоснованным образом в совершенно специальной области проявлены отношения между существом римлянина и германца. Именно на такой книге доктора Романа Бооса, именно на таком специальном труде можно показать, как важно пробиться к тому, что является значимым для ближайшего будущего с духовнонаучной точки зрения: проложить мосты между жизнью, которая развертывается перед нашими внешними чувствами и в которой мы закладываем наши социальные отношения, и той жизнью, которая вливается из духовного мира и одухотворяет и пронизывает формы нашей жизни.

 

Советую вам также не пропустить статью доктора Бооса в последнем номере журнала «Знание и жизнь» — где речь идет об узловых моментах швейцарской политики*. И вы увидите, что вопросы современной политики могут рассматриваться с другой точки зрения, нежели это делает наша высокочтимая повседневная журналистика. Сознание взаимосвязи различных форм культуры, форм искусства и политических форм раскроется вам прекрасным образом в статье Романа Бооса «Узловые вопросы швейцарской политики» в номере «Знания и жизни» от 15 октября 1917 года**.

И после того как ознакомитесь с серьезной и выдержанной в духовнонаучном смысле статьей «Узловые вопросы швейцарской политики», вы можете просмотреть также первую статью этого номера — «Смысл Реформации» Адольфа Келлера***. Вот уж поистине образец старомодного стиля, который, конечно, мнит себя наиновейшим. Так что в этом номере вы можете найти рядом правомерно-современное и отрыжку старого. Естественно, старье верит в свою особую образованность, в свою неотразимую логику и проницательное мышление. И при их помощи описывается смысл Реформации в высокопарных словах, которые являются только выхолощенными оболочками, бессодержательными абстракциями.

Когда читаешь «Смысл Реформации» Адольфа Келлера (а она недурна, ловко написана и относится к числу лучших современных работ в этой области), устаешь от мельтешения одних и тех же абстракций: Реформация породила в душах свободу инициативы; свобода инициативы вызвана Реформацией; когда началась Реформация, ожила свобода инициативы, — и так по примеру всех любителей абстракции он суетится все время вокруг да около, чтобы в результате породить парочку до слез убогих понятий, не имеющих ничего общего с миром реальности. Это вообще характерная особенность того, что должно быть преодолено: эта тяга к абстракциям, эта жизнь в обедненных представлениях, когда облизывают пальчики от удовольствия, ибо верят, что говорят что-то особенно возвышенное, тогда как на самом деле говорится что-то необычайно абстрактное.

На днях я получил одну статью, в которой говорилось о глубокомысленных теософских проблемах, но, собственно, содержанием этой статьи было некое «Нечто», и только об этом «Нечто» и была в ней речь: о «неулучшенном Нечто» и об «улучшенном Нечто», и о том, как улучшенное встречает неулучшенное и как «улучшенное Нечто» ставит себя выше «неулучшенного Нечто». И далее сознательное и бессознательное «Нечто», улучшенное и неулучшенное «Нечто» — и все это крутится, крутится, крутится вокруг да около и, в конечном счете, есть не что иное, как — если перенести это в духовную область, — поразительный образчик обхождения с абстракциями в нашей современности, испытывающей особое пристрастие к тому, чтобы пребывать в этих абстракциях и быть оторванной от действительности, не иметь с ней никакого соприкосновения. И это ведет к весьма специфичным результатам: поскольку люди обеднили понятия, они не могут пробиться со своими понятиями через поток бытия. Их понятия недостаточны для постижения жизни. Доходит до того, что можно прочесть такие вещи, как, например, в статье Адольфа Келлера на странице 51: «И хотя в этом переживании открываются глубочайшие душевные шлюзы, это не просто всплеск эмоций в нас. При этом ничто из божественного и человеческого не перемешивается. Об этом заботится совесть. Она соблюдает дистанцию и почтение. Человек остается человеком, а Бог остается Богом. И если Реформация вместе с мистикой собиралась заменить отношение с Богом личным переживанием, то Реформацию от мистики отличает то, что реформаторское переживание протекает не так, как в мистике: в смятении и кипении душевных основ, — а в строгой необходимости и нравственном возвышении совести. Наибольшая сила внутреннего — это долженствование, это категорическое требование. И подняться до него можно только благодаря божественной, внутренне пережитой помощи». Чистейшие абстракции, переливание из пустого в порожнее. А затем идет: «Это — Евангелие, Иисус Христос».

Итак, в своих абстракциях этот господин дошел до того, что идентифицирует благовествование Иисуса Христа с Самим Иисусом Христом. Вот до чего доходит крайняя абстрактность. Но далее еще любопытно вот что: мистику он отклоняет. С его обедненными понятиями он говорит: Реформация не имеет ничего общего с мистикой — Реформация есть источник здоровой жизни. Как если бы мистика как раз не была таким здоровым переживанием. Но поскольку его понятия столь бедны, они не могут охватить действительность, не могут проникнуть в нее. Поэтому он говорит одно и то же о совершенно противоположных вещах. Обратите внимание: «Смятение и кипение» он не приемлет, это не пристало истинному приверженцу Реформации, ибо в противном случае он был бы мистиком, имей он смятение и кипение.

Адольф Келлер продолжает: «Но эта помощь дается человеку не просто внешне, исторически или в священнодействии. Она может быть усилена благодаря внутренним личным устремлениям. Она действует не только снаружи, не только магически, но и в той степени, в какой в нас имеет место углубление чувств и воли, вызывающее душевное горение».

Итак, Реформация принципиально не нуждается ни в каком «смятении и кипении», но та же самая Реформация действует в душе только тогда, когда может воспламенить душу, иными словами, сделать душу смятенной и кипящей. Можно просмотреть всю статью на предмет духовной бедности, которая нигде не дорастает до реальности. Но такие вещи в наши дни читают с особым пафосом. Их находят весьма глубокомысленными. И не замечают, что через две-три строчки спотыкаются из-за самих понятий, ибо приходится разные вещи обозначать одним и тем же понятием по причине бедности понятий.

Так что вы можете, изучая с одной стороны прекрасную статью об «Узловых вопросах швейцарской политики» Романа Бооса (которого я вам очень рекомендую, ибо она вам покажет, как можно протянуть нити между политической жизнью и прочими формами культурной жизни и как можно действительно придать понятиям динамику, обогащая жизнь собственных понятий, — образец этого вы можете найти в обсуждении будущего на примере швейцарской политики), сравнить ее с пустой болтовней из первой статьи того же номера «Смысл Реформации» Адольфа Келлера. И таким образом, потратив ничтожную сумму денег, вы получите возможность непосредственно сопоставить новое и старое, что послужит хорошим назиданием.

Мне часто приходится обращаться к злободневным проблемам, так как антропософия существует не для того, чтобы витать в эмпиреях, а ее миссия в том, чтобы проложить дорогу таким размышлениям, которые действительно вводят в современность и ее устремления.

 

ДВЕНАДЦАТАЯ ЛЕКЦИЯ

Дорнах, 26 октября 1917 г.

Событие, на которое я указывал в предыдущих лекциях, — низвержение определенных духов тьмы из духовного царства в царство людей осенью 1879 года, — это важное событие. Надо все снова углубляться в то, что, собственно, означает: в духовных царствах имела место борьба, длившаяся десятилетия. Эта борьба, начавшаяся с сороковых годов, завершилась тем, что определенные духовные существа, которые действовали в духовном мире в течение этих десятилетий как бунтовщики, были побеждены и осенью 1879 года низвержены в сферу эволюции человека. Значит, они теперь живут среди нас, причем так, что посылают свои импульсы в наше мировосприятие, и не только в мыслительное мировосприятие, но и в наши чувства, в наши волевые импульсы, а также в наш темперамент. И люди не поймут наиважнейших событий современности и близкого будущего, пока не станут познавать чувственно-физический мир в его связи с духовным миром и не станут рассматривать это важное событие, как рассматривают природное явление. Люди привыкли в наше время считаться только с природными явлениями, явлениями на физическом плане в историческом становлении. Надо уметь считаться с духовными событиями, познаваемыми при помощи духовной науки, чтобы понять те события, которые принимают такой оборот, что и мы, люди, оказываемся втянуты в них.

Когда рассматривают это важное событие, можно прямо-таки изучать, как люди обманывают себя, когда в своем осмыслении мира исходят только из понятий, из дефиниций, то есть из определений, а не из непосредственного размышления о реальности. В наше время превалирует такое чувство, что надо исходить из понятий: что такое Ариман, что такое Люцифер, кем являются те или иные духи той или иной иерархии? Задают такие вопросы и, если удается получить определение, то думают, что тем самым понимают что-то в деятельности этих существ. Я часто приводил яркий пример недостаточности определений, который был известен еще в Древней Греции. Естественно, определение, дававшееся человеку в одной из школ в Греции, не было образцовым, но формально оно соответствовало предмету: человек — это существо, которое передвигается на двух ногах и не имеет перьев. Но на следующий день один из учеников принес с собой ощипанную курицу: вот существо, которое передвигается на двух ногах и не имеет перьев. По вашему определению, сказал этот ученик, это должно быть человеком.

Существует великое множество расхожих определений, которые построены по этому образцу, и множество наших так называемых научных дефиниций примерно в той же мере соотносятся с действительностью. Но в антропософии мы не должны исходить из такого рода определений. Наихудший род познания возникает тогда, когда исходят из понятий, из абстракций. Разумеется, духов тьмы можно определить как ариманически-люциферических существ, но тем самым достигается не слишком много. Это духи тьмы, которые, если уж требуется подобрать выражение, были в 1879 году низвержены с неба на землю. Но, располагая столь общим понятием о духах тьмы, мы ничего особого не приобрели для понимания сути этого явления. Ибо эти духи тьмы, которые теперь блуждают среди нас, того же самого рода, как те духи тьмы, которые в древние времена уже низвергались из духовного мира, то есть были сброшены с неба на землю, и которые тогда имели определенные задачи, причем вплоть до греко-латинской эпохи. Они имели эти задачи в ходе всего атлантического периода и до самой греко-латинской эпохи.

Мы хотим теперь попытаться, опираясь на приобретенные познания, уяснить себе, какую же задачу имели эти духи тьмы, тысячелетиями и столетиями, в ходе всего атлантического периода и вплоть до греко-латинской эпохи. Надо постоянно не упускать из виду, что мировой порядок может быть устойчивым только благодаря тому, что высшие духовные существа, управляющие нормальным развитием человечества, используют таких духов, как бы ставя их на правильное место, чтобы их действия были правомерны. Мы ведь часто подчеркивали, что внедрение так называемого люциферического искушения в древние времена имело для человеческого развития огромное значение. Первоначально люциферическое искушение исходило в целом из определенного устремления Люцифера. И в противовес этому устремлению Люцифера (а позднее, начиная с атлантического периода, к Люциферу примкнул Ариман) возникло другое устремление, исходившее от добрых духов — назовем их так, — от духов света. В сущности, в те древние времена и духи тьмы желали на свой лад человеку только лучшее, они хотели подвигнуть человека к абсолютной свободе, до каковой человек в те времена еще не созрел. Они хотели снабдить человека теми импульсами, благодаря которым каждый человек мог индивидуально опираться на самого себя. Но этого не могло произойти, потому что человечество для этого еще не созрело.

Со стороны духов света должно было быть явлено противодействие, и оно состояло в том, что человек из духовных высей был перемещен на землю, что символически описывается как изгнание из рая. В действительности это выдворение человека с неба на землю являлось включением его в поток наследственных или наследуемых качеств. Люцифер и ариманические силы хотели, чтобы человек как индивидуальность зависел только от себя самого. Благодаря этому человек в незрелом состоянии пришел бы к ускоренному одухотворению. А этого не должно было быть. Человек должен был пройти земную школу, должен был быть образован силами земли. И это произошло благодаря тому, что человек был погружен в поток наследственности, так что один физически происходил от другого. Человек больше не зависит от себя самого, а наследует определенные качества от своих предков. Тем самым он отягощен земными качествами, от которых Люцифер хотел его уберечь. Все, что заложено в физической линии наследственности, было привито духами света в противовес люциферическому течению. Человеку был как бы придан вес, который привязывал его к земному бытию. Так что ко всему, что связано с наследственностью, с зачатием, с размножением, с земной любовью, мы должны считать причастным то духовное существо, чье водительство обозначается как Яхве или Иегова. Если мы вслед за этим обратимся к древним религиям, то по тем же причинам мы повсеместно обнаружим символы зачатия, символы земной наследственности. И как в законодательстве иудаизма, которое призвано было подготовить почву для христианства, так и в других, языческих религиях можно повсюду заметить, что придается огромная ценность регулированию, контролю на земном уровне того, что заключено в законе наследственности. Люди должны были научиться совместной жизни в племенах, в народах, в расах. И кровное родство должно было придать колорит земному распорядку.

Оно подготавливалось во время атлантического периода, а затем в главном повторило себя благодаря тем мерам, которые предпринимались в третьей, египетско-халдейской, и в четвертой, греко-латинской эпохе. Именно в эти эпохи должно было произойти повторение лемурийского и атлантического периодов, и во всем человеческом распорядке принимались во внимание расы, народы, племенные взаимосвязи — короче говоря, те наследственные качества, которые основываются на кровных взаимосвязях. Жрецы мистерий, от которых в основном и исходил весь порядок (в наше время мы бы сказали: государственный порядок), проводили всесторонние наблюдения за нравами, наклонностями, привычками людей, чтобы они вырабатывались на основе кровного родства, на основе народной и племенной взаимопринадлежности. В этом направлении они создавали свое законодательство. Невозможно понять происходившее из мистерий третьей и четвертой постатлантических эпох, не основываясь на тщательном изучении тех расовых, народных и племенных взаимосвязей, которые инициировались жрецами мистерий и которые законодательно устанавливались для отдельных областей земли. И для этих отдельных областей основным приоритетом было не что иное, как приведение в порядок кровных связей.

В те времена, когда таким образом духи света формировали человеческие взаимосвязи на основе кровного родства, низвергнутые вместе с людьми с неба на землю духи тьмы боролись против всего, связанного с кровными узами. И все, что в описанные эпохи проявлялось как бунтарское выступление против порядка, основанного на кровном родстве, все, что имелось в те времена в качестве такого рода учений, которые, естественно, создавались людьми, но инспирировались духами тьмы, все, что исходило из этих бунтарских учений и было направлено против наследственности, против племенных и расовых взаимосвязей, что боролось за индивидуальную свободу, что хотело законодательно защитить индивидуальную свободу человека, — все это исходило именно от низвергнутых духов. Эта эпоха продолжалась вплоть до XV столетия. Отзвуки ее, естественно, присутствовали постоянно, ибо установленный порядок не прекращается сразу, даже когда в развитии наступает резкий перелом. Но именно вплоть до XV столетия мы повсеместно встречаем учения, противящиеся чисто натуральным родственным связям, семейным связям, народной сопринадлежности.

Таким образом, мы видим два течения: одно, которое, если можно так выразиться, протежирует кровные связи, — течение света; а с другой стороны — течение тьмы, которое протежирует то, что хочет вырваться из кровных связей, что хочет человека освободить от семейных и наследственных уз. Конечно, все не прекращается сразу, так же как в природе ничего сразу не прекращается. Так и в 1413 году — переломном году, на который приходится переход от четвертой к пятой постатлантической эпохе, — не все сразу прекратилось. И мы видим вплоть до нашего времени отзвуки этих двух течений. Ибо начиная с XIX века, начиная с того важного события, которое я вам описывал, мы наблюдаем приход чего-то совершенно иного (я ведь на это уже указывал): приход ангелоподобных существ, существ из иерархии Ангелов, которые действуют среди нас начиная с 1879 года, последышей древних духов тьмы, родственных им, единородных с ними, но низверженных с небес на землю впервые только в результате события 1879 года. До того времени они осуществляли свои задачи в горнем мире, тогда как родственные им духи, участвовавшие в том, что я уже охарактеризовал, начиная с лемурийского и атлантического периодов, уже пребывали среди людей.

Если мы проведем линию раздела между духовным и физическим царствами (на доске делается рисунок), а линию духов света схематически обозначим маленькими кружочками наверху (напротив буквы Д), то получим отрезок от 747 года (до Мистерии Голгофы) до 1413 года. Далее идет отрезок с 1413 до 1879 года; нас особенно интересует его правая часть (масштаб не имеет значения). Это время власти духов тьмы (синие кружочки наверху); они сродни нижним, но присутствуют и наверху.

В 1841 году началась та масштабная борьба, которую я вам описывал. И эти духи, которые родственны первым, были низвержены, присоединились к пребывавшим внизу и теперь находятся среди прочих. Но сила древних бунтовщиков, то есть сила разраставшегося течения духов тьмы, имевших свои задачи в халдейско-египетскую и греко-латинскую эпохи, после того как они исполнили свои задачи в атлантическом и лемурийском периодах, — эта сила постепенно была исчерпана; и тогда стали действовать силы именно тех духов, которые были низвержены только в 1879 году. И поскольку их братья в некотором роде исчерпали свою мощь, начали действовать эти духи. Так что начиная с последней трети XIX века мы уже имеем дело с радикальным поворотом во всех отношениях. Правомерные духи света достаточно потрудились дляукрепления кровных связей, племенных и расовых связей, ибо в развитии все имеет свое определенное время. И то, что было учреждено в человечестве благодаря кровным связям, заняло правомерное место во всеобщем мировом порядке. Так что начиная с новейшего времени духи света изменились, причем так, что теперь именно они инспирируют людей в направлении свободных идей, свободных ощущений и импульсов свободы вообще, и теперь они являются теми, кто желает, чтобы люди базировались на почве собственной индивидуальности. А духи, родственные древним духам тьмы, все больше получают теперь задачу действовать через кровные связи.

Предыдущая12345678910111213141516Следующая

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: