Возражения экономическому анализу права

Идеология экономического анализа закона

Вопреки явной силе экономического анализа в качестве орудия моделирования и оценки устройств и институтов, философы, за редким исключением, не очень-то впечатлены им. Это потому, что по большей части философы знакомы с экономическим анализом через сочинения людей, которые не симпатизируют этому направлению, выдвигают спорные интерпретации его, и выдвигают неверно сформулированные возражения экономическому анализу. Наиболее распространенным возражением является то, что экономика права включает коварную, неприятную стратегию.

Грубо говоря, возражение, что экономическая теория не является нормативно нейтральной, опирается на факт, что она эффективно зависит от того, за что люди хотят платить, а это, в свою очередь, зависит от того. что они способны платить. Короче, чем больше богатство человека, тем больше он хочет увеличить его. И к такому распределению ведет не только экономический анализ; скорее, это экономический анализ требует и санкционирует такой вид распределения под прикрытием преследования желаемой цели эффективности.

Аргумент с первого взгляда правдоподобен, что легко видеть из наброска аргумента. Вспомним предположение Ричарда Познера, согласно которому продвижение судом эффективности требует приписывания прав, имитирующих рынок. Для Познера имитация рынка в этом отношении включает приписывание прав на ресурсы тем сторонам, кто мог бы купить их в валютном рынке. Это означает просто приписывание права стороне, которая может купить право за более высокую сумму.

Здесь и заключается связь между эффективностью и готовностью платить. Готовность платить определенно зависит от того, что человек может платить, и таким образом, совершается переход от эффективности к действительному богатству. Эта связь делает экономический анализ достаточно отвратительным, но дело даже хуже. Если права приписываются именно таким образом, богатые не только становятся богаче, но поскольку заново приобретенные права увеличивают их богатство, они находятся в более лучшем положении для увеличения их богатства, гарантируя себе больше прав, на том основании, что это повышает эффективность. Таким образом, эффективность не только зависит от предварительного имущественного неравенства; преследование эффективности неизбежно ведет к дальнейшему неравенству.

Невозможно отрицать, что «торги» определенными чрезвычайно редкими товарами - например, единственным стаканом воды в пустыне - будет морально возмутительно, даже если это будет эффективно в смысле Познера. Поскольку в таких случаях каждый человек будет торговаться в пределах своего богатства, эффективное распределение ресурсов было бы равносильно предоставлению ресурсов наиболее богатому индивиду. Но ни один защитник экономического анализа не согласиться с тем, что этот анализ покрывает такие случаи. Понятие эффективности было предназначено для подлинно рыночных условий, или в таком контексте, где имитация валютного рынка достаточно правдоподобна. Нет никакого смысла, в котором пример с пустыней может быть сконструирован так, что сюда включается валютный рынок для воды. Утверждение о том, что сфера экономического анализа ограничена в некоторых отношениях, вовсе не означает отрицания его силы в подходящей сфере.

Мы все можем согласиться, что иногда приписывание ресурсов предлагающему больше покупателю является нежелательным, даже если оно эффективно. Экономисты не отрицает этого. Но приписывание прав тем, кто желает платить за них больше, на самом деле не всегда равносильно приписыванию прав тем, кто в наибольшей степени готов платить. Рассмотрим пример вреда. Предположим, что определенный производитель процветает больше, чем его соседи. Предположим, что он может переторговать их и загрязнять их территории. Но он не делает этого просто потому, что это было бы иррациональным поступком. Если он получает выигрыш только за счет загрязнения, он будет торговать за право продолжать загрязнение, независимо от своей способности платить. С другой стороны, соседи, независимо от их богатства, будет торговаться, предлагая по крайней мере стоимость их ущерба, для того, чтобы уменьшить загрязнение. В конце концов, они уже понесли затраты в виде ущерба. Их предложения в торгах определяется стоимостью ущерба, а не их относительным богатством. Предложения производителя на торгах согласуется со стоимостью выигрыша, а не благодаря его относительному богатству. Так обстоит дело и в других примерах, которые рассматривались в этой главе, и в применении экономики к разрешению правовых споров вообще; способность платить не всегда и не часто является относящимся делу параметром.

Мы не утверждаем при этом, что относительное богатство никогда не влияет на решение о распределении ресурсов. В общем, однако, связь между эффективностью и относительным богатством играет гораздо меньшую роль, чем это полагают противники экономического анализа права. Мы не стали бы говорить об отрицательных сторонах идеологии экономического анализа, если бы оказалось, что все, что можно сказать, иногда способность гарантии ресурсов для себя зависит в существенной степени от богатства.

На самом деле, это последнее утверждение более справедливо относительно рынка вообще, нежели относительно экономического анализа. Потому что есть вещи, которые я могу купить в силу моего богатства, а другие купить не могут, а есть такие вещи, которые я не могу купить, а другие могут. И мы осознаем, что нет ничего неверного с такого рода различиями, хотя мы все можем согласиться, что не все должно распределяться на рынке - например, доступ к дефицитному медицинскому обслуживанию в экстренных случаях угрозы жизни. Короче, как только мы осознаем существование случаев, в которых, вопреки их эффективности, рынок не является подходящим средством распределения, сторонники экономического анализа понимают, что имитация рынка не является подходящим делом по тем же самым причинам. Другими словами, идеологические возражения против экономического анализа являются скорее возражениями против самого рынка.

Подобно рынку, экономический анализ не полагается на некоторое конкретное распределение богатства или прав на собственность, и не требует такого распределения. Мы можем значимо говорить об эффективном результате обмена, который имеет место в рыночных условиях, когда люди обладают равными долями богатства, и столь же значимо говорить об эффективности обмена в условиях неравного распределения.

Можно было бы возразить, что даже если понятие эффективности рыночного результата имеет смысл, когда индивидам даны равные доли при исходном приписывании, раз уж ресурсы перераспределены в ходе торговли или политического процесса, то возникают споры о том, служит ли продолжение преследования эффективности только перераспределению богатства в направлении уже достигнутого благосостояния. Но это просто неверно. В рыночных условиях, рациональный обмен может быть сделан только в том случае, когда он выгоден обеим сторонам. Когда права приписываются тем. кто больше обещает при торговле, как это предполагает Познер, богатство одной из сторон увеличивается - хотя, как мы уже указывали, человек или группа не обязательно будет заранее более богат; это может быть человек или группа, которые будут иметь наибольший выигрыш при гарантировании им ресурсов. И все же нет ничего такого в экономическом анализе, что предотвратило бы безвозмездную выплату со стороны тех, кто получил, те, кто потерял. Поэтому выигрыш в эффективности не обязательно создает эффект снежного кома в пользу тех, кто получил права на основе эффективности. По крайней мере в теории, последующие подобного рода выплаты могут исправить эффективность в отношении неравенства в богатстве, в то же время не устраняя саму эффективность. Короче, в экономическом анализе права нет предпочтения в пользу какой-либо экономической группы. Анализ эффективности работает - если он работает вообще - независимо от исходного распределения богатства; и воздействие богатства на приписывание прав на основании эффективности может быть исправлено безвозмездными крупными социальными выплатами. Я хочу сфокусировать внимание на более сильных возражениях против экономического анализа.

Коус и стратегическое поведение

Всякий раз, когда экономический подход к праву взывает к суду для продвижения эффективности, повторяя результат рыночного обмена, при этом имеется в виду эффективность обмена при условиях, для которых справедлива теорема Коуса. Эти условия - это нулевые операционные издержки и сотрудничество. Но есть резоны полагать, что эти условия неадекватны для гарантии эффективного обмена.

Обмен в рынке есть торг. Торг может рассматриваться с теоретико-игровой точки зрения. Это требует времени; он имеет начало и конец. Конец является успешным или не зависит от того, производится ли обмен. Длительность игры может варьироваться, в зависимости от терпения сторон, стоимости переговоров, открытых каждой сторон альтернатив, побудительных мотивов к компромиссу, и так далее. Теоррема Коуса основана на обмене. Обмен это торг. Простой частный обмен может моделироваться в теории игр как игра в торг. Теорема Коуса есть просто утвеождение, что игра в торг с нулевыми операционными затратами имеет оптимальное равновесие.

Стандартная интерпретация Теоремы Коуса помещает ее в рамки традиционной микроэкономической теории, а не теории игр. В обоих случаях предполагают, что (субъекты) игроки являются рациональными максимизаторами своих ожидаемых полезностей. Различие состоит в том, что в микротеории модель имеет дело с индивидуальным рациональным выбором, где поведение других субъектов рассматривается как фон для индивидуального выбора. В то время как эта модель может ухватить аспекты рационального выбора, она не схватывает рационального взаимодействия среди субъектов. В теории игр анализ ожиданий преследует цель охватывания их существенного переплетения. То, что скотовод ожидает от фермера, который предлагает ему рассмотреть вопрос о выращивании еще одной коровы, зависит частично от того, какую реакцию ожидает фермер от скотовода, и так далее. Теория игр говорит скорее о внутризависимых стратегиях, чем о выборе статического фона.

В стандартных интерпретациях Теоремы Коуса просто предполагается, что переговоры будут плодотворными в той степени, в какой они беззатратны. Частично это потому, что стандартная интерпретация не учитывает те элементы переговоров, которые могут угрожать их успеху. Для иллюстрации этого, будет полезно более точно описать игру в торг.

В общем мы можем различить игры, в которых ставки перераспределяются, в которых дают выигрыш, и которые имеют обе особенности. В игре с перераспределением игроки состязаются за доли данной суммы. Их действия ничего не создают, и ничего не разрушают; они просто перераспределяют ставки. Игра с перераспределением больше известна под названием игры с «нулевой суммой»: мой выигрыш это ваш проигрыш, и обратно. Другие игры требуют кооперации или координации для достижения общих целей. Успешная координация обеспечивает победу или выигрыш для всех; неадекватная координация может быть к ущербу каждого. Игра в выигрыш есть ясный пример. Рыночный обмен есть игра в торг, которая имеет признаки как продуктивной. Так и перераспределительной игры. Вспомним пример в разделе о нарушении контракта. Джонс имеет электронные цепи, которые нужны Смиту. Смит имеет наличные. Если они сговорятся о продаже за 75 (контрактная цена), они имеют перераспределенные ставки: ставки будут комбинацией «электроника плюс наличные». Через успешное перераспределение ставок, Джонс и Смит ухитряются произвести прибавочную стоимость. Для Джонса стоимость производства электронного устройства - 50, так что он имеет прибавочную стоимость в 25. Смит оценивает оборудование в 110, так что при контрактной цене он имеет прибавочную стоимость в 35. Их совместный прибавочный выигрыш равен 60. Рыночный обмен, если он успешен, есть игра в торг, которая одновременно продуктивна и перераспределительна. Она продуктивна, однако, только в том случае, если она успешно перераспределительна. Если не может быть достигнуто соглашение по долям ставки, прибыли не будет. «Пирог» не увеличивается. Другими словами, эффективность находится под угрозой неспособности осуществить распределение плодов сотрудничества.

Коусу ставится в заслугу установление того, что частный обмен может расстроить неэффективные решения ответственности всякий раз, когда сделки беззатратны. Такой взгляд выражает безграничное доверие к способности партнеров по переговорам достигать согласия по разделу ставок. Потому что неудача в такой стратегии блокирует обмен, и таким образом, подавляет эффективность. Но это препятствие на пути к эффективности не является функцией от высокой стоимости сделки. В самом деле. Как мы увидим дальше, оно даже более вероятно при низкой стоимости сделки.

Как только обмен рассматривается как игра в торг, тогда становится вовсе неясным, чем гарантируется доверие в успех обмена. Торг заключается в предложениях и встречных предложениях. Торг иногда включает целые раунды переговоров, которые могут идти некоторое время. Имея в виду такую характеристику торга, рассмотрим воздействие стоимости сделки на эффективность обмена. Предположим, что итоговая стоимость сделки не столь высока, чтобы считать с самого начала обмен неприбыльным. Если переговоры дороги, продолжающиеся переговоры уменьшат прибавочную стоимость. На каждой стадии переговоров стороны будут бороться за уменьшение ставок. Высокая стоимость переговоров может привести к тому, что стороны будут склонны ослабить свои требования и утрясти свои различия из-за опасения, что продолжение переговоров может привести к уменьшению прибавочной стоимости. В противоположность этому, если продолжающиеся переговоры бесстоимостные в различных аспектах (время. Возможности и деньги), тогда процесс выдвижения требований и предложений моет продолжаться без всякого успеха, поскольку нет побудительных мотивов к примирению сторон. без внешнего толчка бесстоимостный частный обмен может быть каким угодно, но не эффективным. Эта особенность стратегического поведения, угроз и блефа, предложений и встречных предложений, истолковывается слишком благоприятно, при замалчивании недостатков, при обычном прочтении теоремы Коуса.

На это странно звучащее возражение - что нулевая стоимость сделки скорее блокирует обмен, нежели способствует ему - можно ответить тремя возможными путями. Первый состоит в том, что стратегическое поведение само представляет стоимость сделки, так что неэффективность, которая может следовать из нее, устраняется предположением о нулевой стоимости сделки. Экономисты критикуют философов за слишком неточное и слишком мрачное использование таких терминов как «справедливость», «честность», и «обусловленность». Но ни один термин в жаргоне философов не имеет столь расплывчатого значения, как у экономистов - термин «стоимость сделки». Почти все считается стоимостью сделки. Но если мы должны считать каждую неудачу в достижении соглашения по поводу раздела прибавочной стоимости необходимым результатом стоимости сделки (я не сомневаюсь, что иногда это действительно так), тогда под стоимостью сделки мы должны иметь в виду буквально все, что угрожает эффективности рыночного обмена. В этом случае едва ли будет удивительно, что в отсутствие стоимости сделки, рыночный обмен является эффективным.

Другая линия ответа, которая не может быть исследована здесь детально, заключается в том, что неудача в достижении согласия по поводу дележа ставок иррациональна. Рациональная кооперация влечет соглашение всякий раз, когда от торговли имеется выгода. Если мы не можем достичь соглашения, это может несчастным обстоятельством, по поводу которого можно выразить сожаление, и причины которого мы попытаемся выяснит в последующее время, но все это не необходимо иррационально. Иррационален ли я, если я упрям? Иногда иррационален, если, например, я отклоняю ваше предложение, которое сулит мне прибыль. Что еще могло бы быть предметом переговоров? Вспомним, что по Теореме Коуса мы идем на переговоры вместо того, чтобы идти в суд. Мы пытаемся, например, утрясти дело с зерном и коровами, вместо того, чтобы иметь по этому поводу судебное решение. В этом случае рациональность принимаемого обеими сторонами решения определенно зависит от нашей личной оценки вероятного исхода судебной тяжбы. Наша субъективная оценка может быть ошибочной, и отказ принять некоторое деление ставок может быть результатом неправильных вычислений. Но неправильные вычисления не влекут иррациональности. Возможность выигрыша от торговли дает побудительный мотив для рациональной кооперации, но в отсутствие механизма кооперации это не может гарантировать успеха.

Наконец, еще одна реакция состоит в том, что стратегическое поведение есть неудача в кооперации. Кооперация есть фоновое условие Теоремы Коуса. Стратегическое поведение, следовательно, устраняется при предположении, что стороны кооперируются. С этой точки зрения кооперация влечет успех переговоров: кооперация влечет согласие. Это также странное использование термина «кооперация». Мы должны были бы нормально отличать кооперирующиеся стороны от некооперирующихся по их желанию к кооперации, а не успехом их переговоров. Нет никакого противоречия в том, что две стороны сели за стол переговоров, постарались уладить спор, кооперировались, но не смогли достичь согласия, передавая тем самым дело в арбитраж.

С другой стороны, мы могли бы определить кооперацию так, чтобы она влекла успешный торг. Но в этом случае Теорема Коуса была бы менее информативным утверждением, чем обычно это делается. Потому что утверждение, что когда сделка беззатратна и стороны кооперируются, расстройство неэффективных правил рыночного обмена просто означает, что когда сделки беззатратны, согласие необходимо. Частный обмен может оказаться неэффективным только в том случае, если соглашение не достигается. Соглашение не достигается только в том случае, если стороны неспособны достичь соглашения о дележе ставок, или же если стоимость сделки делает соглашение невыгодным. Если стоимость сделки делает переговоры невыгодными, никаких усилий по обмену не делается. Но когда стоимость сделки низка, наш опыт говорит нам, что рациональные люди все еще иногда не могут достичь соглашения. Но если мы приписываем все такие неудачи нарушению кооперации, тогда мы просто тривиализируем теорему, потому что мы идентифицировали все условия, которые могут вести к неудаче, и предположили их отсутствие в утверждении исходных условий теоремы. Понимаемый таким образом, Коус не предлагает альтернативного подхода к внешностям. Теорема Коуса есть просто постулированное определение рациональной кооперации в отсутствие стоимости сделки.