Исследований индивидуальности

3. 1. ПЛАНИРОВАНИЕ ЭКПЕРИМЕНТАЛЬНОГО ИЗУЧЕНИЯ ТИ­ПОЛОГИЧЕСКИХ ОСОБЕННОСТЕЙ ПРОИЗВОЛЬНЫХ ДВИЖЕ­НИЙ

Методология дифференциальной психофизиологии, как уже подчерки­валось выше, показывает перспективность системной ориентации исследо­ваний биологических аспектов индивидуальных различий [37, 40, 131, 132]. В этой связи становится актуальным типологическое исследование интегративных процессов целого мозга [34, 131] при рассмотрении единст­ва психологического и физиологического в целенаправленном поведении [25, 121, 165]. Действительное понимание целостности психологического и физиологического, по мнению В.Б. Швыркова [164, 165], возможно лишь в результате признания целенаправленности поведения и детерминации всех процессов в поведении образами будущих событий.

Психофизиологический уровень прогнозирования (а при неопределен­ности прогноза — антиципации), соотносимый с образом ожидаемого че­ловеком будущего, включенный в развивающую деятельность, стал поэто­му предметом исследований данного раздела диссертации в плане изучения его индивидуально-типологических детерминант.

Привлечение понятия «антиципация» с его многозначностью, как уже подчеркивалось, прежде всего связано с универсальностью этого феноме­на. По мысли Б.Ф. Ломова и Е.Н. Суркова [91, с. 23-31], в деятельности не­возможно найти такие ситуации, в которых антиципация не играла бы су­щественной роли. В своей книге «Антиципация в структуре деятельности» они глубоко и всесторонне анализируют уровневое строение процессов ан­тиципации, отмечая при этом их связь (в физиологическом плане) с акцеп­тором действия и другими феноменами опережающего отражения действи­тельности, такими, как ожидание, готовность, преднастройка, установка.

Все сказанное выше показывает логичность экспериментального иссле­дования индивидуально-типологических факторов антиципации, реализую­щей деятельность человека, для познания закономерностей целостной ин­дивидуальности. В настоящем разделе особенности антиципации исследу­ются с помощью методики вызванных потенциалов (МВП) в так называе­мых моторных потенциалах готовности (МПГ) [28, 175, 185 и др.].

 

В качестве типологически апробированных характеристик использова­ли параметры лабильности — критические частоты мельканий и критиче­ские частоты звуков (КЧМ, КЧЗ) — и силы (коэффициент «в») нервной системы, относительно которых выявлена высокая степень генетической обусловленности [122].

Относительная «надмодальность» указанных индексов лабильности по­казана в работе Л.Н. Котова, в которой получены высокие корреляции меж­ду показателями индивидуальных особенностей восприятия частотных ха­рактеристик для трех анализаторов — зрительного, слухового и тактильно­го. По предположению В.М. Русалова и Л.Н. Котова, высокая корреляция индексов КЧМ и КЧЗ с интегративными показателями функционирования целого мозга позволит в будущем рассмотреть лабильность как общее свойство нервной системы человека [см. обзор-28, 32, 131].

Задачей данной главы работы является анализ (по среднегрупповым ха­рактеристикам Mill) общих закономерностей динамики процессов антици­пации в ходе становления и развития деятельности, а также изучение с по­мощью корреляционного и факторного анализа индивидуально-типологи­ческих детерминант антиципации.

Необходимость постановки такой «двуединой» задачи диктуется теми трудностями, с которыми исследователь обычно сталкивается при изуче­нии законов психики и, в частности, при исследовании формирующейся деятельности. Как неоднократно отмечал Б.Ф. Ломов, анализируя много­мерность кумулятивных взаимосвязях субъекта с объектом, исследователи подчас получают в тождественных психологических экспериментах разные результаты [92]. Видимо, особенности экспериментальных задач и спосо­бов их решения, функциональные состояния, специфика непосредственно­го и опосредованного общений людей друг с другом, в частности при об­щении экспериментатора с испытуемым, и другие (трудно поддающиеся учету) условия могут влиять на результаты опытов.

С учетом сказанного представленное здесь исследование типологиче­ских особенностей антиципации, включенной в формирующуюся вероят­ностно-прогностическую деятельность, отправляется от первичного изуче­ния общегрупповой динамики предваряющих действие потенциалов мозга в данных экспериментальных условиях. Второй этап исследования выделя­ет закономерности организации характеристик ПА и свойств нервной сис­темы в строго фиксируемых ситуациях развивающейся деятельности при соблюдении равенства условий проведения эксперимента и обработки ма­териалов.

Эти задачи в плане изучения индивидуализированности произвольной сферы психики долгое время не могли быть корректно поставлены прежде всего из-за недостаточной ясности способов разрешения собственно психо-

 

физиологической проблемы. Как отмечено Б.Ф. Ломовым и В.Б. Швырко­вым [92, 163-166], конкретные исследования, основывающиеся на теориях психофизиологического параллелизма, тождества, взаимодействия, по сути дела, вели к тупиковым позициям. Природные особенности индивида при таком подходе могли выступать лишь в роли несущественных механизмов реализации деятельности. Логичным казалось, например, допущение (при определенном типе социальных взаимодействий) решающего влияния на развитие личности «вывиха тазобедренного сустава» и несущественность типологических особенностей высшей нервной деятельности [90]. Таким образом, проблема индивидуально-типологических факторов действующе­го человека как бы выносилась за скобки при анализе разнопорядковых ка­честв индивидуальности.

Для современной науки вскрытие объективных оснований тех инте­гральных свойств, которые характеризуют человека как индивида и лич­ность, становится актуальной теоретической задачей [92, с. 38]. Важность создания концептуального аппарата, охватывающего единым пониманием личность и индивида, подчеркивал еще Л. Сэв: «... пока не выяснена теоре­тическая основа понятия человеческого индивида, теория личности риску­ет увязнуть в зыбучих песках идеологических иллюзий» [144а, с. 77].

Основой экспериментального изучения целостности индивидуальности может быть тот факт (неоднократно акцентируемый, например, Б.Ф. Ломо­вым [92 и др.]), что понятие личности относится к определенным свойст­вам, принадлежащим индивиду, а не группам людей. Однако, учитывая, что основания свойств человека как личности осмысляются в анализе отно­шений «индивид — общество» (которые выступают, по предположению Б.Ф. Ломова, в роли системообразующих, обеспечивающих интеграцию всех остальных качеств), мы полагаем, что изучение психофизиологиче­ских факторов действующего человека в будущем поможет раскрыть неко­торые интегральные характеристики индивидуальности. А это позволит ближе подойти к изучению той роли и тех преобразований, которые пре­терпевают органические предпосылки развития личности в процессе дея­тельности [92, с. 23-31].

Такое изучение должно базироваться на современных методологиче­ских принципах психологии [3, 9, 12, 92 и др.], позволяющих показать важ­ность взаимосодействия всех уровней психофизиологической организации человека достижению личностно и общественно значимого результата. Так, эксперимент по решению определенной задачи может быть рассмот­рен как пласт реальной действительности индивида, как направленно скон­струированная модель жизнедеятельности человека, где образ мира может регулировать мир образов [139, 140].

 

С этих позиций типологические основы психофизиологии действующе­го субъекта могут изучаться как характерный для индивида результат или продукт его развития. Такой «поворот» проблемы открылся для экспери­ментального изучения после детальной проработки психофизиологической проблемы, предпринятого, в частности, в трудах Б.Ф. Ломова, В.Б. Швыр-кова, Я. А. Пономарева и других исследователей, опирающихся на естест­веннонаучные принципы психологии, основы которых заложены И.М. Се­ченовым, И.П. Павловым, П.К. Анохиным и их последователями. Методо­логически непротиворечивое решение психофизиологической проблемы, как уже подчеркивалось в первой главе, в современной науке достигается с помощью системного подхода, позволяющего рассматривать диалектиче­ское единство психологического и физиологического как разных аспектов организации процессов жизнедеятельности в поведении [7, 11, 92, 162-166 и др.]. (Логика проработки данных проблем подробно анализируется в пер­вой главе монографии).

Исходя их этого можно, по мнению Б.Ф. Ломова, натуральные, природ­ные свойства, такие как сила, чувствительность и др., являющиеся скорее физиологическими, рассматривать в качестве основы собственно психиче­ских свойств [92]. Еще С.Л. Рубинштейн утверждал, что объяснение любых психических явлений необходимо исходит из того, что личность выступает как воедино связанная совокупность внутренних условий, через которые преломляются все внешние воздействия. При этом внутренние условия включают как важнейший момент свойства нервной системы [129, 130].

В психофизиологии системный подход успешно реализуется, например, в теории функциональной системы [11]. Одно из важнейших положений указанной теории, на уровне наших сегодняшних знаний создающей цело­стное представление психофизиологической реальности, связано с опере­жающим характером отражения. При этом организация элементов в систе­ме рассматривается как информационный эквивалент результата поведения [163-165], а прошлое, настоящее и будущее выступают в антиципационных явлениях в интеграционном единстве. Считается, что опережающие нейро­физиологические процессы могут рассматриваться в качестве объективных индикаторов интегративных феноменов, реализующих целостные функ­циональные структуры психики [49а, 164 и др.].

Опережающие психофизиологические явления обычно исследуются экспериментально на моделях установки, ожидания, готовности, вероятно­стного прогнозирования. Тонкими мозговыми индикаторами данных про­цессов являются, например, «волна ожидания» [175] и ее аналог — мотор­ный потенциал готовности — Mill, который выявляется в период подго­товки к произвольному действию [28, 175, 251 и др.].

 

Однако рассмотрение полученных в развивающейся деятельности моз­говых потенциалов в контексте Mill, на наш взгляд, становится весьма за­труднительным. Происходит это потому, что собственно модальность дей­ствия, как известно из ряда работ [28, 69, 175 и др.], не является решающей для специфики генеза опережающих нейрофизиологических процессов у человека. Как показывают экспериментальные факты, эти предвосхищаю­щие явления возникают даже в структуре разномодальных сенсомоторных и сенсосенсорных актов, равно как и при их отмене при условии, если у че­ловека имеется намерение и готовность действовать.

Не подходит для наших материалов и термин «вызванный», заимство­ванный из работ по сенсорным ВП. Этот термин предполагает модально-специфичный раздражитель как непосредственную причину развития по­тенциала, чего нет в исследуемом предвосхищающем феномене.

Осмысление предвосхищающего феномена в терминах событийно-свя­занных потенциалов (как сейчас принято главным образом в зарубежных работах, где из факта корреляции или постоянной связи ВП и психологиче­ских переменных делается вывод о постоянном соотнесении ВП и феноме­нов психики) также в должной мере не раскрывает сути исследуемого явле­ния.

Изучаемый феномен как единство прошлого, настоящего и будущего также нельзя анализировать только в контексте ожидания, где активность субъекта по построению образа будущего практически отсутствует. Обед­няет изучаемую психофизиологическую реальность и ее анализ только в плане готовности, преднастройки и установки, хотя, несомненно, все эти явления имеют место.

Мы полагаем, что исследуемая психофизиологическая реальность с большей полнотой может осмысляться в контексте комплексного понятия, такого, например, как антиципация. Индивидуальные параметры психофи­зиологических процессов антиципации в деятельности удобно изучать на модели вероятностного обучения в апробированном дифференциальной психофизиологией эксперименте [34-37, 131]. (Техника проведения экспе­римента описана в разделе 2. 2 второй главы монографии).

Каждый потенциал в данной части исследования оценивали с помощью ряда характеристик.

1. Временной интервал от максимума негативности ПА до начала дейст­вия (мс). Этот параметр в теории сенсорных вызванных потенциалов (ВП) обычно связывают с латентным периодом ответа. Однако мы считаем весь­ма затруднительным использовать стимульно-реактивную терминологию при анализе суммированных биопотенциалов, полученных в период, когда нет никаких ответов, стимулов и реакций, а осуществляется прогноз ре­зультата будущих действий.

 

2. Амплитуда от максимума негативности ПА до средней линии, здесь и далее соответствующей изолинии записи калибровки (мкв). (Эти и другие аналогичные параметры могут трактоваться следующим образом: чем больше параметры 1 и 2, тем более выражен весь ПА.)

3. Временной интервал от максимума позитивности ПА до начала дей­ствия (мс).

4. Амплитуда от максимума позитивности ПА до средней линии (мкв).

6. Площадь в относительных единицах между положительной фазой ПА и средней линией.

7. Полярно-амплитудная асимметрия ПА (в относительных единицах).

8. Амплитуда ПА (от пика до пика).

9. Среднеарифметическое всех 512 мгновенных амплитуд ПА.

10. Дисперсия мгновенных значений амплитуд ПА.

11. Коэффициент синхронизации ПА лба и затылка.

Для каждой ситуации индивидуальные характеристики ПА испытуемых выделялись в начале опыта и в конце. Показатели ПА с помощью корреля­ционного и факторного анализа были сопоставлены с показателями свойств нервной системы. Анализировались коэффициенты ранговой корреляции.

3. 2. Биоэлектрические характеристики антиципации как индикатор ситуации развития деятельности

Качественный анализ объективных параметров динамики сенсомотор-ных действий, а также самоотчетов испытуемых и наблюдений экспери­ментатора выявил следующее. На начальных этапах деятельности нахожде­ние способов решения поставленной задачи сталкивается с рядом трудно­стей, описанных и другими авторами [131, 167]. Вначале испытуемые пы­таются переносить на условия текущего опыта привычные способы реше­ния, стремятся как-то упорядочить стохастическую ситуацию. Здесь возни­кают гипотезы об определенных правилах чередования событий, формиру­ются их субъективные вероятности.

Однако эта начальная стадия, судя по материалам обследования, в среде с явно различной частотой смены событий (в данном случае 0,7:0,3) обла­дает особой спецификой. Судя по самоотчетам испытуемых, уже в самые начальные периоды эксперимента (после первых десятков проб) испытуе­мые убеждались, что в ситуации I (при нажатии на правую кнопку) «угады­вание» происходит намного чаще, чем в ситуации II (при нажатии на левую кнопку). Несмотря на субъективную уверенность в такой оценке, испытуе­мые продолжали ожидать кардинальной смены ситуации в этой своеобраз­ной «игре с природой». Поэтому в самом начале опыта число нажатий на

 

правую и левую кнопки в единицу времени оказывалось примерно равным, несмотря на появившуюся уже уверенность в более частом успехе в ситуа­ции I (когда прогнозируется появление вспышки и нажимается правая кнопка).

Следует отметить также, что в этой стадии развития деятельности «эмо­циональные метки событий» (термин А.Н. Леонтьева [90]) динамичны и ва­риативны, что связано, по-видимому, с высокой степенью неопределенно­сти прогноза в начале опыта.

Иная картина наблюдается в конце эксперимента. Испытуемыми отме­чается усиление уверенности в частом «успехе» в ситуации I и редком ус­пешном решении задачи в ситуации П. По материалам самоотчетов, для об­следованной группы испытуемых характерно наряду со стремлением на­брать максимальное число правильных предугадываний интерес к правиль­ным предсказаниям и редко наступающего события (в нашем опыте отсут­ствие вспышки после нажатия левой кнопки в ситуации II). В этот завер­шающий период деятельности частотность выдвижения положительных прогнозов достигает «плато»; складывается система эмоциональных оце­нок и предпочтений ситуаций. (Индивидуальные вариации сенсомоторных действий по ходу развития вероятностно-прогностической деятельности подробно проанализированы, в частности, в монографии В.М. Русалова [131]).

Таким образом, на «временной оси» поведения четко прослеживаются, по крайней мере, две стадии его развития. Применительно к проблемам дифференциальной психофизиологии, на наш взгляд, эти стадии можно описать через формирование стратегии решения задачи, понимаемой по об­щепринятому определению через обобщенные приемы решения задач раз­личных типов [147 и др.].

В наших экспериментах подтвердился отмеченный В.М. Русадовым [131] факт появления определенной устойчивой тенденции при выборе ис­пытуемыми способов действий по ходу уменьшения неопределенности прогноза. Выполняя задания в стохастической среде бернуллиевского типа при относительно «выпуклом» распределении вероятностей, испытуемые по мере отражения характерных особенностей данной среды, содержащих в своей объективной характеристике скрытую закономерность, получают вместе с тем возможность прогнозировать (с большим или меньшим успе­хом) условные вероятности наступления событий. С учетом сказанного, развитие вероятностно-прогностической деятельности, наблюдавшееся в наших экспериментах, можно характеризовать через степень сформирован-ности стратегии поведения. Заметим, что раскрытие конкретного содержа­ния используемых испытуемыми стратегий не входит в задачу данного ти­пологического исследования.

 

Таким образом, у нас имеются все основания связывать ПА, выделяе­мые в начале эксперимента, с периодом формирования стратегии поведе­ния, а ПА в конце опыта — со стадией стабилизации стратегии в ходе раз­вития вероятностно-прогностической деятельности по мере снятия неопре­деленности прогноза. Дальнейший анализ полученных результатов целесо­образно вести на основе ПА, выделенных на указанных стадиях развития деятельности для двух описанных выше ситуаций.

Основные закономерности в динамике ПА разных стадий сформирован-ности стратегии поведения необходимо проанализировать в двух ситуаци­ях: при прогнозировании редкого события (при редком «успехе») и при прогнозировании частого события (частом «успехе»). Отметим, что связь вероятности события и успешности действий испытуемых является далеко не прямолинейной, а в ряде случаев может быть и обратной. Вместе с тем в нашем исследовании ситуация I характеризовалась заметно большим про­центом «угадываний», чем ситуация П.

Рассмотрим среднегрупповые характеристики ПА, включенные в про­цесс реализации вероятностно-прогностической деятельности (табл.).

Данная таблица показывает, что определенные комплексы параметров ПА существенно различаются в двух вышеобозначенных ситуациях. Так, в начале формирования стратегии поведения ПА-1 в ситуации 1 (частый ус­пех) по сравнению с ситуацией 11 (редкий успех) оказались в лобном отве­дении более выраженными (Р<0,001) характеристики площадей между от­рицательной фазой ПА и средней линией (показатель 5), а также параметр полярно-амплитудной асимметрии (показатель 7). При тех же условиях в ситуации II более выраженными были следующие характеристики ПА: по­лярно-амплитудная асимметрия ПА затылочной области, среднеарифмети­ческое значение ординат ПА (для двух отведений), дисперсия мгновенных амплитуд ПА и средние значения ПА обеих зон мозга. При этом 0,05 < Р < 0,01. Для оценки значимости различий нами был использован критерий знаков, учитывающий направленность изменений изучаемых характери­стик.

Совершенно другой была структура компонентов ПА в период относи­тельной стабилизации стратегии поведения (ПА-2). Здесь в ситуации 1 бо­лее выраженными оказались такие параметры ПА, как площадь негативной фазы потенциалов двух областей (N 5), полярно-амплитудная асимметрия ПА (при р<0,01), амплитуда отрицательной фазы ПА лобной доли (р<0,05). Аналогичные зависимости, не достигающие, правда, уровня статистиче­ской значимости, прослеживаются и в других параметрах ПА (N 8, 2, 4, 9). Однако, при сформированной стратегии сохраняются такие параметры ПА, которые были более выражены а период подготовки к действиям, с малой вероятностью приводящим к решению задачи (ситуаций II): а именно, дис-

 

персия мгновенных амплитуд ПА двух областей, уровень синхронизации биоэлектрических процессов двух полушарий, среднее значение ординат ПА затылочной области.

Таким образом, попарное сравнение компонентов ПА в двух исследуе­мых ситуациях в разные периоды сформированности стратегии поведения указывает на существование специфических симптомов в процессах анти­ципации, соотносимых с конкретными условиями (в частности, с субъек­тивной вероятностью успешного достижения прогнозируемого результата действия) решения поставленной задачи. В стадии поиска стратегии пове­дения более выраженными были параметры ПА в период ожидания редко­го события, а при стабилизации образа действий — при прогнозе частого события. Следует, однако, отметить, что функциональные системы. Объек­тивизированные в параметрах ПА, всегда содержат характеристики, экви­валентные разным параметрам будущего результата [32, 35, 39].

Аналогичные, но не тождественные факты выявлены и при сравнении динамики показателей обеих выделенных ситуаций в ходе упрочения стра­тегии поведения [34, 39].

Данная таблица также показывает, что динамика параметров ПА в ходе формирования стратегии поведения существенно различается в двух выше-обозначенных ситуациях, а именно в ситуации I (частый успех) к концу эксперимента статистически значимо увеличиваются следующие характе­ристики ПА: амплитуда отрицательной фазы потенциалов двух областей мозга, площадь отрицательной фазы ПА затылочного отведения, полярно-амплитудная асимметрия двух зон, амплитуда ПА затылка, средние значе­ния ПА и уровень синхронизации суммированной биоэлектрической актив­ности анте- и ретроцентральной коры (р<0, 05).

Наряду с этим в ситуации II (редкий успех) к концу опыта значимо уменьшаются следующие параметры ПА: площадь между отрицательной фазой и средней линией, полярно-амплитудная асимметрия лобной облас­ти, дисперсия мгновенных амплитуд в затылке (р<0,05). Об этом свиде­тельствуют показатели различий, которые не достигают, но приближаются к необходимому уровню значимости: амплитуда отрицательной фазы ПА (лба), средние значения ординат ПА (лба).

Таким образом, в ходе формирования стратегии поведения, с одной сто­роны, увеличивается выраженность ПА, предшествующим произвольным действиям в ситуации, когда прогноз испытуемых и реально наступившее событие совпадает, а с другой стороны, уменьшается выраженность ПА в периоды прогнозирования событий, с малой долей вероятности приводя­щих к решению поставленной задачи. В первом случает ПА относительно сформированной стратегии поведения характеризуются большими ампли­тудами, большими площадями между негативной фазой потенциала и сред-

 

ней линией, большими показателями полярно-амплитудной асимметрии в основном за счет превалирования отрицательной фазы над положительной (этот эффект особо выражен в ПАВ лобной области), большими коэффици­ентами синхронизации разных мозговых зон. Напротив, для ситуации II выявлено редуцирование ПА по ходу эксперимента.

По-видимому, возникновение выраженной заблаговременной предна-стройки к действиям, которые исходя из прошлого опыта субъекта с боль­шой долей вероятности приводят к успеху в решении поставленной задачи, наряду с уменьшением реактивного эффекта в ситуациях редкого успеха, отражает специфику антиципации человека. По мере формирования страте­гии поведения, стабилизации образа действий психофизиологические меха­низмы антиципации по результатам нашей работы динамично сопряжены с субъективно прогнозируемым успехом решения задачи в условиях неопре­деленности прогноза.

Мы полагаем вслед за П.К. Анохиным, В.Б. Швырковым и другими ис­следователями, что именно результат поведенческого акта может рассмат­риваться как системообразующий фактор, организующий весь процесс опе­режающего отражения действительности субъектом и активацию функцио­нальных систем, необходимых для успеха действий в прогнозируемой си­туации. Полученные нами данные согласуются с психофизиологическими теориями, в которых организация элементов в системе рассматривается как информационный эквивалент образа «потребного будущего» [7, 11, 47, 163-166].

Эти выводы подтверждаются и материалами, которые на первый взгляд не соответствуют тем основным тенденциям в динамике ПА, которые рас­смотрены выше. В частности, некоторые характеристики ПА оказались бо­лее выраженными в ситуациях частого успеха в стадии формирования стра­тегии «вероятностного обучения», другие же — в ситуациях редкого успе­ха при сложившемся образе действий индивида.

Такого рода зависимости, с нашей точке зрения, отражают некоторые специфические особенности деятельности человека, связанные с характер­ной для него тактикой «подстораживания» редкого сигнала, «высокой це­ной» угадывания редких событий (в частности, в ситуации II), а также с по­степенной утратой частыми сигналами качеств новизны, неожиданности (в ситуации I), стимулирующих, согласно литературным данным [141, 159], активационные процессы.

В целом описанные в настоящем разделе результаты показывают, что за внешним сходством двигательных реакций скрываются существенные раз­личия в их психофизиологической «канве», отражающей специфику дина­мично складывающихся функциональных систем при обеспечении деятель­ности человека. Перестраивающиеся в этой связи характеристики ПА соот-

 

носятся, по-видимому, с гибкими звеньями нейродинамики при подборе определенных элементов, необходимых для успешного решения задачи в заранее прогнозируемой субъектом ситуации.

Полученные факты указывают также на целостный синдром признаков, которые, можно предполагать, соотносятся с информационным эквивален­том формирующегося образа будущего результата.

3. 3. Потенциалы антиципации в механизмах реализации действий разного смысла

В задачу данного раздела входит сравнение факторных отображений взаимосвязей характеристик ПА, зарегистрированных в ситуациях решения испытуемым разных задач (при различающихся смыслах моторных дейст­вий), но в условиях сходства сенсомоторной организации произвольного движения (по материалам II и III серий).

Выяснение сходства синдромов антиципации, реализующей тождест­венные по сенсомоторным характеристикам, но различные по целям и смыслам действия, позволит раскрыть степень подверженности ПА влия­ниям со стороны психологически существенных трансформаций движений (операция — действие — деятельность). Эти данные являются необходи­мыми для последующего изучения индивидуальных различий в контексте целостной индивидуальности.

Поставленный эксперимент можно рассматривать в качестве своеобраз­ной ситуативной микромодели, в рамках которой как бы фокусируются за­коны организации функциональных систем, порождаемых полифонией ре­шаемой человеком задачи, иерархиями целей действий с присущим им лич­ностным смыслом.

Методика экспериментов описана ранее (глава 2, раздел 2.2). Визуаль­ный анализ графических изображений ПА, полученных на экране компью­тера, показывает, что в преддвигательный период произвольного действия в двух сериях экспериментов в биоэлектрических потенциалах как лобного, так и затылочного отведений отчетливо виден комплекс медленных нега­тивно-позитивных колебаний. Пример такого изображения приведен на ри­сунке. — Показанные здесь потенциалы, зарегистрированные у испытуе­мой Н.Н. во II экспериментальной серии (два верхних графика) и в III се­рии (два нижних графика), достигают максимума негативности в период 800-1200 мс до действия. При этом ПА в ситуациях счета действий у дан­ной испытуемой отличаются заметно большей площадью между графиком потенциала и средней линией по сравнению с ПА преддвигательного пе­риода произвольного движения.

 

Общие наблюдения ПА показывают. Что их форма и параметры могут значительно варьировать от одного испытуемого к другому. Определяю­щие детерминанты интериндивидуальных вариаций ПА выделяли с помо­щью корреляционного и факторного анализа. При статистической обработ­ке использовался метод главных компонент с последующим вращением осей по «варимаксному» способу [25]. Количество значимых факторов со­ответственно равнялось 4, 4, 5. При этом собственные числа были близки к единице, суммарная дисперсия учитывала более 66% дисперсии признаков (73, 67, 66, %), а последующие факторы (5-й, 6-й) не приводили к увеличе­нию суммарной дисперсии более чем на 5%. Выделенные факторы обозна­чены буквами латинского алфавита.

Факторное отображение связей показателей ПА, включенных в произ­вольные движения, приведено в табл. 1. По результатам, представленным в этой таблице, фактор А составили следующие характеристики ПА: ампли­туды максимума негативности двух отведений головного мозга — N 3, 4, площадь отрицательной составляющей потенциала лобных отведений (со­ответствующий индекс затылочной области также выявил тенденцию к связи с данным фактором) — N 9, 10, амплитуды ПА от пика до пика двух отведений — N 15, 16, среднеарифметические всех ординат ПА лба — N 17, а также дисперсии значений амплитуд ПА затылка — N 20. Все пере­численные характеристики вошли в фактор со знаком «плюс». Данная группа взаимосвязанных параметров ПА объединила индексы медленного отрицательного колебания преддвигательного периода произвольного дей­ствия вместе с показателями, которые обычно интерпретируются в контек­сте энергетической мощности колебаний биоэлектрических процессов во­круг их средних значений.

Во второй выделенный фактор В также со знаком «плюс» вошли пока­затели N 5, 7, 8, 10, 12. Эту группу составили как характеристики ПА лоб­ных отведений, (время развития позитивности, а также ее амплитуда), так и затылочных (амплитуда позитивного колебания, площадь отрицательной и положительной фазы), что наблюдалось и в факторе А.

Группа взаимокоррелируемых характеристик ПА, обозначенная в табл. 1 как фактор D, также содержит индексы двух полушарий мозга. В данную группировку с положительным знаком вошел параметр полярно-амплитуд­ной асимметрии затылочных ПА (N 14), а следующий показатель имеет от­рицательный знак: в лобных отведениях — площадь положительной фазы, дисперсия амплитуд, в затылочной области — среднее арифметическое ор­динат потенциалов (N 11, 18, 19). Кроме того, с максимальным весом в вы­ше обозначенный фактор вошел индекс синхронизации дистантно располо­женных отделов мозга (N 21), в силу чего такая фактология может интер-

 

претироваться как отражающая координированность функционирования мозга в период антиципации.

Для фактора N также характерно общемозговое содержание. Сюда во­шли показатели N 6, 13: время развития позитивности в ПА затылка, а так­же полярно-амплитудная асимметрия ПА лобных отведений.

Факторное отображение взаимосвязей характеристик антиципации, реа­лизующей произвольные движения в условиях подсчета их числа (отмече­ны добавлением знака «штрих» к соответствующим индексам ПА), показа­но в таблице 2. По результатам II экспериментальной серии выявлены че­тыре фактора.

В фактор Е вошли: время развития максимума негативности в потен­циалах лобных отведений (N Г) и площадь этой фазы двух областей (N 9', 10'). Таким образом, эта группа показателей объединила индексы медлен­ного отрицательного колебания преддвигательной биоэлектрической ак­тивности двух полушарий мозга.

После вращения в фактор К вошли параметры N 2', 1Г, 13'. В соответст­вии с направлением статистических связей первичной матрицы интеркор­реляций, отраженным в данной компоненте, большие значения полярно-амплитудной асимметрии ПА и меньше площади его положительной фазы (лобные индексы) соотносятся с большим временем развития максимума негативности в потенциалах затылка. Отметим, что этот фактор сходен с фактором N, выявленным по материалам I серии. Фактор Н составили ам­плитуды положительной фазы ПА (лобного отведения) и коэффициенты синхронизации биоэлектрической активности во время антиципации (N 7', 2Г). Оба показателя вошли в фактор со знаком «минус».

По результатам II серии выделен фактор С, объединивший только ха­рактеристики ПА затылочной области — большие площади положительной фазы соотносятся с меньшей дисперсией мгновенных значений амплитуд (N 12', 20').

Сводная обработка результатов I и II серии позволила выявить пять взаимосвязанных групп характеристик ПА, обозначенных в таблице 3 по­рядковым индексом М. Номера показателей ПА, которые даны в тексте, для характеристик II серии обозначены добавлением знака штрих — Г, 2', 3'... 20', 21'.

Результаты, представленные в таблице 3, со всей очевидностью свиде­тельствуют, что характеристики антиципации, включенной в произвольные движения, с одной стороны, и реализующей счет таких действий — с дру­гой, образуют отдельные группировки, выявленные в зависимости от тес­ноты и характера взаимосвязей исследуемых параметров ПА.

Так, характеристики ПА произвольных действий образуют фактор М2 (сходный с фактором D), фактор М5, аналогичный фактору А, а также фак-

 

тор МЗ, куда вошли параметры ПА лобных отделов (N7, 13) — амплитуды максимума позитивности и полярно-амплитудная асимметрия ПА.

Показатели ПА, зарегистрированные в ходе подсчета движений, пред­ставлены при факторном отображении результатов сводной обработки двух серий двумя факторами. При этом фактор М4 сходен с фактором К, а фактор Ml может быть рассмотрен как объединенная группа показателей, ранее вошедшая в другие факторы, составленные по результатам II экспе­риментальной серии.

Резюмируя изложенные результаты, представленные в трех таблицах, отметим следующие положения.

Факторы, выделенные для характеристик антиципации, включенной в реализацию произвольных движений, а также в условиях счета таких дей­ствий, в основном составили показатели активности двух областей голов­ного мозга, входящих в антецентральную и ретроцентральную кору. По-ви­димому, функциональные системы опережающего реагирования в структу­ре произвольных действий человека имеют обще мозговую природу.

Сравнительный анализ состава факторов ПА двух серий выявил только одну группу параметров, оказавшихся сходными (аналогичны факторы К и N). Обособленность выделенных факторов свидетельствует о специфике механизмов реализации изучаемых движений как действий. Отмеченная специфика сказывается в гетерогенности характеристик положительных и отрицательных фаз ПА.

Углубленный анализ синдромов электроэнцефалографических характе­ристик (в частности, выделенных в данном исследовании факторов ПА) часто связывают с выяснением нейрофизиологического содержания, с по­исками подкорковых источников мозговых потенциалов. На этом пути сам факт соотнесенности феноменов опережающего отражения макро- и мик­роуровня показан в целом ряде работ. Однако такие связи носят сложный опосредованный характер. Так, В.А. Илюхина при сравнении биоэлектри­ческой активности глубоких структур мозга человека (ядер зрительного бу­гра и стриопаллидарной системы) с отведениями от поверхности скальпа показала неодновременность возникновения электрографических корреля­тов готовности к произвольному действию в разных звеньях изучаемой корково-подкорковой системы [14].

Взаимосвязи нейронных и суммарных электрографических процессов опережения в коре и некоторых подкорковых структурах головного моз

⇐ Предыдущая1234

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: