Третьеиюньская монархия. Реформы П.А. Столыпина

После революции 1905–1907 гг. во внутренней политике правительства, которое с 1906 г. возглавлял П.А. Столыпин, прослеживаются два направления. Первое – успокоение страны путем принятия чрезвычайных мер, подавление антиправительственного движения. В 1906 г. был введен в действие закон о военно-полевых судах, по приговорам которых было казнено свыше тысячи человек. В 1907–1909 гг. по политическим делам было осуждено более 26 тыс. человек, казнено более 5 тыс. Были разгромлены многие организации крестьян, студентов, интеллигенции, закрыта часть профсоюзов, многие газеты и журналы. Другим направлением политики стало проведение реформ с целью частичного обновления социально-политических отношений и коренной модернизации экономики.

3 июня 1907 г. была распущена Государственная дума и издан новый избирательный закон. Эти события оцениваются в литературе как государственный переворот. Политическая система, сложившаяся после 3 июня, называется третьеиюньской монархией. В этой системе сочетались черты парламентаризма и традиционного самодержавия. Зримым ее воплощением стала III Государственная дума (ноябрь 1907 - июнь 1912). Новый избирательный закон позволил сформировать в Думе два большинства: правооктябристское и октябристско-кадетское. Тем самым был создан механизм парламентского маятника, и правительство получило возможность лавирования между различными социальными силами. Такая политика должна была обеспечить проведение реформ в стране. Подобная ситуация в целом сохранилась и в IV Государственной думе (декабрь 1912 - февраль 1917).

Дума становилась важным элементом политической системы, однако необходимо подчеркнуть, что выборы в нее были не всеобщими, сословными, неравными, многоступенчатыми и непрямыми. Цензовый характер Думы лишал ее возможности стать полноценным народным представительством. Права Государственной думы были весьма ограниченными. Царь сохранил властную монополию, оставался законодателем, главой государства, правительства, высшим судьей.

Таким образом, создание Государственной думы, деятельность политических партий, частичная демократизация общества означали движение к правовому государству, но в политической жизни огромную роль продолжали играть органы власти и нормы, характерные для абсолютизма. Российская империя 1907–1917 гг. была по сути дела феодальным государством, только ставшим на путь перехода от абсолютизма к правовому государству.

Важнейшим направлением деятельности правительства было проведение аграрной реформы. В советской литературе доминировали критические подходы в оценке реформы, которая чаще всего рассматривалась как последняя попытка спасти помещичье землевладение и самодержавие путем разрушения общины и создания слоя сельских богатеев. Правда, при этом не отрицался экономически прогрессивный характер реформы, и даже признавалась возможность успеха реформаторского курса Столыпина. В современной литературе получили широкое распространение апологетические оценки, преувеличивающие как позитивный потенциал, так и реальные достижения реформы.

Главная идея аграрной реформы, начатой под влиянием и в годы революции, состояла в том, чтобы распустить крестьянскую общину и ввести частную мелкую собственность на землю. Это должно было привести к появлению широкого слоя зажиточных крестьян-кулаков (фермеров), которые, получив землю из рук правительства, стали бы социальной опорой власти. А это, в свою очередь, позволило бы сохранить помещичье землевладение. Разумеется, аграрная реформа преследовала также цель создания экономически эффективного аграрного сектора.

Указанные цели определили основные направления реформы, в числе которых были: поощрение выхода крестьян из общины; закрепление наделов за крестьянами в частную собственность; создание хуторских и отрубных хозяйств; активизация деятельности Крестьянского банка для субсидирования землевладения и регламентации землепользования; переселение крестьян за Урал; организация в сельской местности дорожного строительства, кооперативов, медицинской и ветеринарной помощи, агрономического консультирования, строительства школ.

Итоги реформы носили двоякий характер. С одной стороны, ситуация в сельской экономике начала улучшаться (правда, не только под влиянием реформы): увеличились доходы многих крестьян, возросли производство продукции и применение современной техники. Кроме того, разрушая общину и создавая хуторские хозяйства, реформа ускорила становление буржуазных структур в деревне.

Рос экспорт хлеба. В результате, если в 1861 – 1865 гг. Россия вывозила около 4-5% собранного урожая (в среднем 86,2 млн пудов), в 1896-1900 гг. – около 15% (по 444,2 млн пудов), то в 1910 г. экспорт хлеба составил 847 млн пудов (18% сбора). Второе место в структуре сельскохозяйственного экспорта занимал лен, затем семена масличных культур, пенька, шерсть. В целом в 1913 г. весь экспорт сельскохозяйственных продуктов составлял 78,8% всей стоимости экспорта.

С другой стороны, коренным образом улучшить социально-экономическую ситуацию в деревне, сформировать мощный средний слой не удалось. Реформа охватила меньшинство крестьянства и не создала условий для социальной стабильности в деревне. Крестьянство оставалось в массе своей бедным, озлобленным, потенциально взрывоопасным. Реформа при всей ее кажущейся простоте носила революционный характер, так как должна была изменить не просто основы землевладения, а весь строй жизни, психологию общинного крестьянства. Веками утверждался общинный коллективизм, корпоративность, уравнительные принципы, а теперь предстояло перейти к индивидуализму, частнособственнической психологии и соответствующему укладу жизни. Это не могло произойти даже за 20 лет, о которых говорил Столыпин. Ход реформы показал, что широкие слои крестьянства привержены коллективизму и не стремятся к индивидуальному хозяйству. Не случайно реализация реформы сопровождалась борьбой общинников против зажиточных выделившихся крестьян. Фактически масса крестьян-общинников выступала за сохранение старого патриархального строя жизни, полунатуральную экономику, но при безусловном уничтожении помещичьего землевладения и уравнительном переделе.

К январю 1916 г. выделились из общины и укрепили землю в собственность 2,5 млн. дворохозяев (27 % всех общинных дворов), имевших 15,9 млн. десятин (14 % всех общинных земель). Из них только 26,6 % получили от сельского общества согласие на выход, а остальные вышедшие из общины получили разрешение от местных властей. В 1905 г. надельное крестьянское землевладение составляло 35,2 % (138,8 млн. десятин) всех земельных владений Европейской части России, а частные крестьянские земли – 3,3 % (13,2 млн. десятин). К январю 1915 г. площадь крестьянских частных земель увеличилась на 27,5 % и составила 16,9 млн. десятин. Следовательно, преобладание надельного общинного землевладения над частным крестьянским оставалось подавляющим. Общее число новых хуторских хозяйств к 1916 г. превысило 300 тыс., а отрубных – 1,2 млн. В 1916 г. на долю частновладельческих посевов приходилось всего 7,5 млн десятин из общего числа посевов в 72 млн десятин. После 1905 г. переселилось 3,7 млн. человек, возвратились обратно около 1 млн., 700 тыс. частью разбрелись по Сибири, частью погибли, 2 млн. закрепились на земле. За 5 лет более 6 млн десятин помещичьей земли перешли в руки крестьян по рыночной цене; при этом исчезали бесперспективные имения. Правительство передало Крестьянскому поземельному банку часть казенных и удельных земель для продажи малоземельным крестьянам с 25% - ным снижением номинальной стоимости.

В литературе анализируется комплекс объективных и субъективных факторов, повлиявших на судьбу реформы; акценты при этом расставляются по-разному. В советской литературе отмечалось, что новые собственники не были обеспечены необходимым количеством земли из-за сохранения помещичьего землевладения, не получили весомой государственной поддержки; формированию свободного фермерства препятствовал недемократический режим в стране; не оправдались надежды на деятельность Крестьянского банка; аграрная программа Столыпина страдала от схематизма (попытка перенести опыт фермеров Прибалтики на всю Россию), недостатка агротехнических кадров, неумелых действий местных властей, бюрократизма, объективной сложности переселения за Урал. Отмечалось также, что мощными депрессивными факторами, тормозившими реформирование страны, были: «окостенелость» самодержавия, сословный эгоизм и консерватизм поместного дворянства, социально-политическая недальновидность российской буржуазии, подозрительное отношение Николая II к П. Столыпину.

В современной литературе акценты смещаются на такие причины незавершенности преобразований, как: объективные финансовые, кадровые и организационные трудности, нехватка исторического времени для их реализации. Продолжается спор о том, как с годами изменялись цели реформы и формы индивидуализации землевладения. Историки говорят об отказе от «хуторомании» и переходе от единоличного землеустройства к групповому, о переключении деятельности Крестьянского банка с продажи собственного земельного фонда на мобилизацию крестьянских земель, о значительном росте кооперации, об активизации деятельности землеустроительных комиссий.

Однако вопрос о политических, социально-экономических приоритетах реформы остается дискуссионным. Исследователи всё реже пишут о провале аграрного курса, поскольку углубляется понимание многообразия его аспектов. Подвергаются решительному пересмотру представления о том, что Столыпин защищал экономические интересы дворянства, о разрушении общины как главной цели реформы, о сознательном выращивании кулаков и создании массы «псевдособственников». Растет понимание того, что реформа не была тотальным разрывом с прошлым, что успех или неудача аграрного реформирования определялись всем ходом российской модернизации. Распространенным в современной литературе является мнение о том, что с реформой «опоздали», что либерально-консервативный аграрный курс должен был наступить на рубеже 1880 – 1890-х гг., когда вызревала идеология реформы.

В литературе отмечается: несмотря на такие принципиальные условия, как возможность выбора и добровольность, реформа не сумела выработать механизма саморазвития. Общегражданский подход не успел утвердиться и вытеснить традиционную систему крестьянского правосознания. Нормы обычного права диктовали отрицательное отношение к частной земельной собственности. Община была лишена таких базовых ценностей, как свобода и собственность. В крестьянском сознании труд ценился выше права собственности. Индивидуальная и коллективная поземельная собственность создавали различную хозяйственную психологию. Вот почему социокультурные и социально-психологические цели реформы оказались наиболее труднореализуемыми.

Широкую поддержку историков встречает ныне точка зрения, что реформа осталась незаконченной из-за мировой войны и вызванной ею революции. Сравнительный анализ операций Крестьянского банка, размаха переселенческих работ, масштабов мобилизации земли за годы реформы, темпов роста кооперации говорят о значительности перемен[2].

Несмотря на очевидные экономические успехи с 1910 г. наметились признаки обострения социально-политической ситуации в стране. Оживилось рабочее и студенческое движение, усилились противоречия в либеральном лагере, а также между ним и царизмом. Становилось все более очевидным, что рамки третьеиюньской системы недостаточны для дальнейшего развития гражданского общества и модернизации страны. Сделав ряд шагов по пути превращения в либерально-конституционную монархию, царизм остановился на полпути. Аграрная реформа показала, что оптимальное решение социально-экономических проблем при сохранении самодержавия и помещичьего землевладения не было возможным.