 |
Formal and informal signs of bankruptcy of the entities. What fate expects corporation of the Grandee?
|
|
|
|
(Формальные и неформальные признаки банкротства предприятий. Какая участь ожидает корпорацию Гранда?)
Приятные и не очень, воспоминания об этих громких происшествиях, перевоспитавших человечество по своему усмотрению, выбились из общего звучания, из подчинения и развернули в головенке сыщика “Вторую Мировую” с тяжелой артиллерией и почти бэевскими взрывами.
“ Ох, и славные же были денечки. Трудные – да, опасные - согласен, но зато не скучные. Куда всё укатилось… ” – и хотя Джастин, как исключительно одарённая личность, как человек на редкость заботливый и многогранный, двояко относился ко всяким “маскарадам”, баталиям с пришельцами и всему тому чужеродному, чем забивались и забиваются западные СМИ.
Понять, для чего ты ищешь, и, главное, что именно хочешь найти, хотя бы примерно, нелегко, имея за плечами багаж годов, а также багаж знаний подзабытого происхождения размером с Австралию. Но поднаторевший на стезе рекордов частный детектив предпочитал симуляцию успеха отчаянию и не сдавался даже в тупиковые моменты, а всё из-за того, что когда-то, в прошлом, он пожертвовал едва ли не душой, лишь бы сохранить верность миросозерцанию.
“ Ах, да, как же у меня могло вылететь из чертовой башки. Мда, созвониться с приятелем… ” – Уэлш часто возвращался к бумажным залежам, скопленным в ящиках, и также часто считал себя неисправимым идиотом. Его раздраженному уму не давала покоя всего одна тема. Всего одна, смеющаяся, злая… тема под эксцентричным названием Джек Хэлван!
…Встреча детектива с надежным информатором, вызвавшимся поделиться драгоценными сведениями, состоялась не где-нибудь, а в портовом округе Нью-Йорка и Нью-Джерси. Этот округ располагался в радиусе приблизительно сорока километров вокруг восстановленной Статуи Свободы, и был важным местом, выдающимся по значению для Уэлша, отгулявшего здесь без малого полжизни и до сих пор ловившего кайф от стона чаек. От беспорядочно прыгающих волн, от закатных розоватых пятен, танцующих по серебристой водной пленке…
|
|
|
Информация во все времена, во все эпохи, сколько существует цивилизация, стоила немалых затрат. Но чем выделялся близкий друг Джастина, прилетевший в Нью-Йорк только ради него, так это тем, что перед продажей он всегда пояснял, что представляет собой его товар, рассказывая о нём во всех ярких красках. Сделки с ним всегда были удобными, недорогими и… проходили в рамках строжайшей конфиденциальности, что немаловажно для такого рьяного аккуратиста, как Уэлш.
Извещатель приехал к назначенному месту на полчаса позже обещанного на недешевой машиненке в стильном темно-зеленом пиджаке и черных очках, проигнорировал несколько наиболее грязных дорог и сходу извинился за то, что предпочел сохранение автомобильного блеска сохранению дружеской безукоризненности, объяснив это тем, что поддержание положительного имиджа является первоочередной задачей любого бизнесмена, как чистота и опрятность Роллс-Ройса.
- Представляю вашему вниманию, дамы и господа, отборного дегенерата, практически избранного, которому, яко было велено свыше стать собирательным прообразом той древней, не дошедшей до нас симптоматики, выявляющей речевую и поведенческую несостоятельность. Он не какой-то рядовой идиот! Он - олицетворение идиотии, помноженной на первобытный примитив и гадкую постылую бестактность… - не являясь профессиональным комедиантом, Уэлш отлично шутил, причём шутил порой жестоко, куда ярче и пугающе загримированных театралов из цирка. Ненавязчивый и легковесный стёб над товарищем всегда был кстати.
|
|
|
- Твой анализ моего характера, как всегда, сопоставим с мнением большинства и очень точен…
Во время их позавчерашнего разговора по телефону (не путать с разговором сегодняшним) богатенький владелец Rolls-Royce, создающий впечатление престарелого мажора, очень опосредованно намекнул о своём неучастии, акцентировавшись на вопросе о том, что считает наиболее важным в своём личном вкладе в развитие их совместного “тайного” расследования. Джастин, которому не хотелось терять с ним дружескую связь, поскольку было ясно, что надежнее человека не найти во всём Нью-Йорке, повлиял на настроение товарища, попросил его, постарался переубедить востребованного в сысковой среде Оллджера Уэбстера не сходить с пути, а размотать клубок до конца, наплевав на количество мерзостей, норовящих всплыть на поверхность, образовать пленку.
- Эссенциализм, дружище, увеличивает шансы на зачатие идеи. Будь я очень требователен, то давно бы съехал с шаров, помутился и закончил бы в какой-нибудь клоаке. Те, отдавшие максимум своих интеллектуальных и моральных сил, великодушно войдут в мое положение и легко поймут источник моих неудач… - Уэлш выражался очень высоко и литературно, кажись, занимаясь ловлей эстетического смака. Это забавляло и одновременно оскорбляло Оллджера, простоявшего в чудовищных дорожных пробках вовсе не за тем.
- Повтори, я недопонял. Это сейчас была аллюзия на наше партнерство? То есть, ты вызвал меня, чтобы посмеяться?
- За издевками обратишься к своей теще… - беспечно махнул рукой Уэлш, - А я по пустякам никого не беспокою. Если позвонил, значит, на то имелись веские причины. Ты же меня знаешь лучше, чем я знаю себя, а говоришь так, будто мы едва ли знакомы…
Мечтательно почесав малую бородку, ровный клинышек посередине нижней части лица, господин Уэбстер избавился от постоянного чувства недовольства, устранил все малозаметные признаки.
- Ну, хорошо. Вот тебе прописная истина. Вступая в пожилой возраст, человек подвергается серьезным изменениям. Пожилые люди становятся пассивными, менее эмоциональными, а ты уже не молод, я замечу! Значит, сказанное напрямую относится к главному разрушителю мифов! И не смей спорить, все равно не отделаешься…
|
|
|
- Стоп, ты сказал человек! – подловил болтуна брыкливый, непослушливый Джастин, - А я детектив! Звезда сыска, если хочешь, не имеющая себе равных из соответствующих структур. А это не совсем одно и то же! Отличий между простыми смертными и опытными ищейками, чей смысл жизни в погоне за тенью, больше, чем кажется…
Еще бы чуть-чуть и между друзьями возникла б коллизия. Хруст в суставах двух неповторимых в своей индивидуальности персон, предвещающий перелом всех возможных нравов, доносился всё яснее и яснее. Доносился не разобрать откуда, а разбирать… никому не хотелось. “Чтобы предотвратить опасность столкновения, одно судно обязано уступить дорогу другому”.
Наконец, приятели перешли к основной теме, волновавшей множество сердец. Разлучённые на несколько лет судьбой и обстоятельствами, бывшие копы (в прошлом они оба поклонялись фемиде, носили полицейские жетоны с вытянутыми держателями с цепочкой, мерились членами во время задержаний молоденьких преступниц) в кои-то веки заговорили как друзья…
- Нет ничего симпатичнее, чем вернуться туда, где ничего не изменилось, чтобы только понять, как изменился ты сам, и откреститься от тонны тупых стереотипов, ставших грузом, опускающим тебя на самое дно… - изо рта “потекла” казуистика. Много казуистики… целый поток, стремительно падающий с выси!
Чтобы добиться успеха в таком-то деле, нужно обязательно потратить уйму времени на то, чтоб убедиться, что порох в пороховницах у них ещё остался, и отправляться на пенсию пока рановато, обязательно привить себе кучу старческих комплексов и суметь удержать на себе взгляд собеседника. При удачном выполнении успех гарантирован…
- Ты поставил на кон всё, и рискуешь потратить остатки жизни, гоняясь за призраком,
которого, возможно, никогда и не было? Это неуважительно по отношению к самому понятию жизни… - прогуливаясь с детективом вдоль забора, скопидомно вдыхая ночной свежий воздух, Уэбстер советовал ему остепениться и всё взвесить.
|
|
|
На другой стороне, в приличном отдалении, продолжалась стена, исписанная старыми и не очень красивыми граффити. Результат трудов местечкового хулиганья! Признаки дилетантского скейтбординга, звуки колёс и щелканье досок, заставляли многих прохожих ускорять шаг. Где-то рядом надсадно вопила какая-то бешеная тетка, прося перезвонить ей, иначе the end и без шансов. Этот безумный по своей величине, колоссальный мегаполис, соцветие несовершенств, плейохазий гнили, пугал даже коренных, а приезжих казнил без предварения. Но неизлечимому пассивисту Уэлшу нравилось “мотать срок” в гротесковом, комически-уродливом Нью-Йорке. Нравилось, потому что он здесь родился, вырос, обрел счастье в личной жизни и, самое главное, прошел тест на вшивость, самореализовавшись.
- Давай постоим немного. Я уже затрахался двигать ногами… - попросил ищейку немощный Оллджер.
Тот согласился, нисколько не ломаясь, и они засигаретили. Вода ночью была чернущая, чернее сажи, смолы и угля, и смотреть на неё, портить себе настроение, переполняясь скверными ассоциациями, эмоциональными эффектами и нотациями разума, совсем не хотелось.
- Я сегодня добрый. Угощаю... – Джастин протянул дружку цилиндрик и сам пропитался дымком. Так продолжалось несколько минут, показавшихся вечностью: соратники Фемиды “плевались” паром из ноздрей, томно уставлялись на бескрайний потолок, а звезды - цветы, растущие на небе, приходящиеся на тёмное время, изучали их лица, а курящие представляли, что изучают лица звезд.
Очень скоро благоприятели почуяли, что смертельно утомились и едва смогут продержаться еще час. В большей мере сие относилось, конечно же, к Уэбстеру. Ему предстояла долгая и пробковая обратная дорога до гостиницы, поэтому Уэбстер, “надежный информатор, вызвавшийся поделиться драгоценными сведениями”, в завершение ряда действий таки презентовал эти сведения.
Глаза верного помощника ищейки призывно сверкнули, прежде чем правая рука достала из внутреннего кармана пиджака белоснежной конверт с информацией, стоившей ему впоследствии немалых усилий, чтобы расстаться с невольно приобретенной привычкой, такой, как набивать себе цену торгами.
- Я с самого начала знал, что тебя бесполезно отговаривать. Такой ты у нас храбрый… - Оллджер медленно поднес конверт к носу и начал сильно растягивать слова, намеренно дразня стоящего рядом, заждавшегося друга, - Проверить что-либо в надежных источниках это тебе не посидеть два часа за компьютером. Пришлось потянуть за кучу ниток, переворошить старые связи, чтобы добыть кусок пожирнее, полакомее. Но я не разучился делать скидки, и цена, предложенная мною, вкусна, как сырная пицца, потому рекомендую гнать всю сумму сразу, а не то…
|
|
|
Уэлш понял бы и без намеков, с которыми друг переборщил. Уж слишком детектив ценил его услуги, кажущиеся попытками оставаться в своем поведении и своих поступках непоследовательным, ориентируясь на различные мнения и придерживаясь различных, непримиримых точек зрения, что при всей мерзости трудно было отнести к недостаткам. Добытчик инфы хотел и за экс-соработника попереживать, и одновременно увеличить толщину кошелька.
- Я тут припрятал кое-какой финансовый взнос. Ты заслужил эту награду, как никто другой, старина… - еще даже не распечатав пакетик для письма, сыщик учуял запах чего-то очень вкусного, и взамен передал аналогичный сюрприз – точно такой же конверт, но насквозь пропахший “зелеными”, - Прими благодарность за труд. Пригодится!
Отклонить подарок Уэбстер, конечно, не осмелился. Еще бы! Но налепить на физиономию максимальный реалистический трепет тоже не забыл. Ханжество в форме сознательного лицемерия улучшало артистические навыки. Это прекрасная практика, чтобы найти в себе ресурсы и вдохновение на новые крутые достижения.
- Делай с этим, что пожелаешь… - Уэбстер недоверчиво пересчитал купюры кончиками пальцев и куда-то невидимо сунул конверт, - Это твоя жизнь, я и кто-либо другой не вправе указывать. Решать лишь тебе. Но гордость свою нужно уметь сдерживать. То, во что ты ввязался, болото хуже топи! - хотя он никогда не принимал прямого участия в расследовании убийств и максимум тянул на неровного любителя, подброшенный материал был досконально изучен.
Но Уэлш еще лучше знал, с чем играет, его характер ему позволял идти ва-банк, и потому все ленивые предостережения хамелеонистого Оллджера были для него оливье пустых звуков.
- Дружище, без обид, не восприми в агрессию, но я не привык марать глаза, на ночь глядя. Не мог бы ты вкратце рассказать, что накопал? – спросил “Пинкертон”.
Уэбстер покачал головой, явно не оценив гонорок старого сокурника, но ему таки не составило труда выполнить столь банальную просьбу.
- Эмм, внутри лист. На нём подробное описание физического местонахождения одного полезного типа, который находится в курсе той жутковатой истории и знает практически всё о прошлом убийцы! Самый интересный американец, между прочим. Если вы найдете общий язык, а это, пожалуй, самое сложное, считай, тебе крупно повезло!
Настроение Уэлша сильно повысилось после услышанного. Модальность действительности во время разговоров с подзабытыми алчными дружками прежде только расстраивала. Что лучше всего получилось у Джастина сегодняшним богатым на события днем, так это выйти за рамки привычного восприятия вещей и стандартного мышления.
- Вот за это спасибо. Честно? До последнего сомневался, что ты сдержишь слово. С другой стороны я всегда умел переочаровываться!
Простого рукопожатия было бы мало, учитывая, как вовремя Уэбстер “возник на горизонте” и как быстро выручил приятеля, пускай не совсем безвозмездно. Крепкое дружеское объятие с похлопыванием друг друга по спине – самое то для завершения встречи. Самое то, если старые знакомые не передумают расходиться на ноте “delightful friendship” и не решат совершить экскурсию по барам.
Самое то…
“ Зайдя в церковь, я бы первым делом обратилась к падре с вопросом – что мне делать? Один бес - который во мне, более жестокий, начинает мною верховенствовать, помимо моей воли. Второй бес – я сама, начинаю заводиться, доводя себя до срыва, а других до гибели.
Часто, чтобы добиться самопрощения, нужна помощь специалиста. Но в моем случае не поможет ничто. Сука-жизнь не соблаговолила изречь простейшую инструкцию, которой бы с радостью следовал каждый гражданин Большого Яблока… ”
Эмилайн далеко не всё сказала Уиллу, какую-то часть правды пришлось утаить. Проводив до двери и пожелав крепкого здорового сна, частая посетительница стационарных учреждений с повышенной эмоциональностью и маниакально-депрессивным психозом закрыла оба несложных замка и прижалась спиной к двери. Прикусывая зубами вылезающий изо рта самовольный язык, Тёрнер стучала затылком и сражалась с танцующей в голове мерзостной глоссолалией: упреки в форме длинных прилагательных чередовались с оскорбительными полнозначными лексемами, формируя у Эмилайн целый комплект поводов не переваривать себя еще больше.
Глядя на ситуацию, никто б не усомнился, бывшей сотруднице полиции хотелось многое исправить, но мешали ретардации в виде моментов обострения, против которых оказался бы бессилен любой, даже самый доблестный и отважный ньюйоркец.
|
|
|
