 |
Контекст и взаимовлияние
|
|
|
|
Принципы гештальт-терапии в практике консультирования семей,
Воспитывающих ребенка с синдромом Дауна
К. Я. Кравченко, психолог Центра ранней
помощи «Даунсайд Ап», гештальт-терапевт
(статья с сайта http://www.downsideup.org/ приводится в сокращении)
<…>.В этой статье я хочу представить метод гештальт-терапии и рассказать о том, какие возможности он предоставляет в консультировании семей, воспитывающих ребенка с синдромом Дауна.
Хотя моя работа с семьей в Даунсайд Ап, не является в чистом виде психотерапевтической, а скорее находится на стыке психологии и педагогики, в ней я опираюсь в первую очередь на теорию и практику гештальт-терапии.
<…> Я обозначу основные принципы (гештальт-терапии) и покажу, как они проявляются в наших взглядах на работу с семьей и ребенком и в используемых методах.
Гештальт-терапия <…> – школа психотерапии, исследующая взаимодействие человека и среды. Такое взаимодействие, чаще называемое в гештальт-терапии контактом, описывается Лорой Перлз как активность человека с определенным ритмом соприкосновения со средой и отхода от нее. По словам Фредерика Перлза, «контакт – это, в первую очередь, осознавание новизны, которую можно ассимилировать, и движение к ней, а также отвержение новизны, которую ассимилировать нельзя... Любой контакт – это творческое приспособление организма и среды».
Теория гештальт-терапии представляет целостный взгляд на человеческий организм и, в отличие от других направлений, рассматривает мышление, тело, движение, ощущения и переживания как равноправные и неотъемлемые части единого целого – человеческого организма. <…>
Почему же для работы с семьями, воспитывающими ребенка с синдромом Дауна, предлагается психотерапевтический метод, хотя традиционно эта сфера считалась областью применения педагогики и специальной психологии? Во-первых, поскольку гештальт-терапия фокусируется на процессе контактирования и творческого приспособления человека в среде, она представляет собой универсальный подход, который может применяться в самых разных ситуациях и при работе с самыми разными категориями клиентов. Важно отметить, что, хотя гештальт-терапевтический подход не содержит специальных знаний о синдроме Дауна, он не отрицает других дисциплин и позволяет интегрировать знания из них в работе с семьей. Во-вторых, он «восстанавливает целостность» ребенка, порой «разобранного на разные сферы» (зачастую традиционные специалистыработают в узкой области и изолированно друг от друга, по сути, рассматривая ребенка как набор отдельных и не связанных друг с другом феноменов и явлений). В-третьих, гештальт-терапия является экологичным подходом и рассматривает необходимые условия для контакта и взаимодействия в отношении не только семьи и ребенка, но и специалистов, что дает возможность предотвратить профессиональное выгорание и прояснить, какая поддержка необходима каждому из участников взаимодействия. И, наконец, гештальт-терапевтический подход позволяет в полной мере реализовать семейно-центрированную модель работы с семьей – не только фокусироваться на обучении ребенка, но также учитывать состояние семьи, переживания родителей (в том числе травматическое воздействие рождения «особого» ребенка на семью), взаимодействие родителей и ребенка, семьи с социальными структурами, влияние всех этих факторов на развитие ребенка.
|
|
|
<…> Когда семья приходит на консультацию, она приносит с собой свои взгляды на мир, на свои взаимоотношения, на развитие ребенка, на нас как специалистов; она определенным образом формулирует свой запрос и имеет какие-то ожидания.
|
|
|
Мы, специалисты, в свою очередь вооружены какими-то знаниями, теориями, у нас тоже есть взгляды на мир, нашу профессию, есть прошлый опыт и актуальное состояние <…>.
Все это влияет на то, как мы будем воспринимать – слышать и видеть – друг друга, на то, как будем строить отношения. Зачастую в педагогической практике (а иногда и в психологической) этому уделяется мало внимания <…>. И хотя контакт считается необходимым условием для того, чтобы занятие состоялось, многое остается за его рамками как неважное.
Нас же интересует целостный контекст, в котором и происходит развитие и поведение. В таком подходе мы опираемся на теорию поля Курта Левина, одну из основных концепций гештальт-терапии.
Теория поля
Отличительной особенностью теории поля, по словам К. Левина, является «рассмотрение ситуации в целом».
Не редуцируя сложный интерактивный феномен до отдельных частей, мы стараемся воспринимать ситуацию как целое со всеми ее аспектами.
<…> Говоря о теории поля, важно отметить, что мы имеем в виду поле опыта семьи, ее жизненное пространство, то, что влияет на нее и делает такой, какая она есть. К этому можно отнести и прошлый опыт, и актуальные события настоящего, чувства, мысли о будущем и т.д. Присутствие психолога или другого специалиста также формирует поле семьи, становится частью ее жизненного контекста.
Мы говорим не о причинно-следственной связи, а о группе факторов, существующих в настоящем и определяющих поведение (в теории поля – принцип организации и принцип единовременности).
Общим для семей, с которыми мы работаем, является то, что они воспитывают ребенка с синдромом Дауна; это то, что сходно в их опыте. Рождение ребенка с синдромом Дауна влияет на них и сильно меняет их жизнь.
Но другие элементы контекста отличаются: обстоятельства жизни, события, переживания, восприятие не могут совпадать полностью. Таким образом, мы говорим о том, что каждая ситуация, каждая конфигурация поля является уникальной (в теории поля – принцип сингулярности).
Поле подвижно и подвержено изменениям. «Реальность разворачивается всякий раз непредсказуемо, и то, что было точно известно, может больше не являться аксиомой. Существует неизбежная “внутренняя” неопределенность в том, каким образом люди адаптируются к новым обстоятельствам, приспосабливаются к изменениям и научаются новым способам справляться с возникающими проблемами» [3].
|
|
|
С одной стороны, точка зрения, которую постулирует принцип изменяющегося процесса, дает надежду на изменение того, что кажется застывшим и ригидным. С другой стороны, это также означает, что невозможно адаптироваться к ситуации раз и навсегда, постоянные изменения ситуации требуют от нас новых приспособлений.
Свою работу мы стараемся описывать в терминах действий и процессов, избегая фиксированных определений и ярлыков. Давая семье обратную связь по поводу происходящего на консультации, мы стремимся придерживаться точных описаний, отделяя их от обобщений, гипотез и предположений. Например: «Мы увидели, что, когда Петя бегал по комнате и разбрасывал игрушки, он не откликался на вербальные обращения. В тот момент, когда специалист подошел к нему и взял за ручку, Петя поднял глаза и обратил на него внимание. После этого специалист обратился к Пете, сопроводив слова жестом, и Петя согласился строить башню из кубиков, сказав “да”. Похоже, что Петя не всегда реагирует, когда к нему обращаются только словами, прикосновение и жесты помогают ему сориентироваться и переключиться. А как это соотносится с вашими наблюдениями, с тем, как Петя ведет себя дома?»
Нам нередко приходится слышать, как родители и специалисты описывают ребенка как «полевого», агрессивного, гиперактивного и т.д. <…> Такие определения малоинформативны, поскольку не сообщают, что именно делает или не делает ребенок, они также не дают возможности прояснить функцию и смысл поведения в конкретной ситуации и, будучи негативными ярлыками, надолго «приклеиваются» к ребенку.
Каждый из феноменов в жизненном пространстве семьи может оказаться важным, ни один из них не может быть заранее отброшен как незначимый (в теории поля – принцип возможной значимости). Нас <…> интересует то, что игнорируется или стало само собой разумеющимся.
|
|
|
Например, мама, рассказывая о том, как устроена их с ребенком жизнь, совсем не упоминает своего мужа, папу ребенка. Такое избегание может оказаться значимым: возможно, отношения между родителями очень напряженные или папа ушел из семьи, и это является эмоционально заряженной, болезненной темой. Тогда мы уделим какое-то время тому, как мама справляется в этой ситуации, на что опирается, как ее отношения с мужем влияют на взаимодействие с ребенком. Может быть, спросив про мужа, мы обнаружим, что мама просто посчитала неуместным рассказывать о нем, а на самом деле муж ее поддерживает и много времени проводит с малышом. В этом случае мы можем акцентировать внимание мамы на том, какой источник поддержки существует в ее жизни. Важно отметить, что мы относимся с уважением к тому, что мама может не захотеть касаться этой или какой-либо другой темы, вызывающей у нас интерес.
Наша открытость к тому, что существует в поле, не означает, что мы должны исследовать все факторы, влияющие на жизнь человека. <…> Вместо досконального исследования всего, что есть, внимание необходимо направить на то, что вызывает интерес, что вспоминается или очевидным образом избегается, что насыщено энергией сейчас. Это и покажет, как организовано поле в данный момент. <…> Нередко формальная тема консультации не соответствует тому, что действительно волнует семью. Внимание к процессу, то есть к тому, КАК родители проявляют себя – как описывают ситуацию, какие темы обходят стороной, о каких говорят эмоционально, как меняется их голос, интонации и т. д., поможет понять, ЧТО именно является актуальным в конкретной встрече.
Контекст и взаимовлияние
Случается так, что семья приходит к нам с ребенком и, говоря «он у нас такой», уже представляет свой взгляд на мир.
Семья как бы помещает проблему внутрь ребенка, исключая собственное участие в проблемной ситуации. Ребенок предлагается как объект воздействия. Такое случается и с обычными семьями. Психотерапевтам хорошо известен термин «идентифицированный пациент». Но в нашем случае ситуация осложнена диагнозом, что предполагает логичную возможность «объективно» сказать, что с ребенком что-то не так, он отличается от других. Не отрицая особенностей, присущих детям с синдромом Дауна, мы считаем членов семьи значимыми участниками событий. <…> Мы стремимся развернуть картину взаимодействия между родителями и ребенком. <…> Мы отталкиваемся от запроса семьи, от того, что кажется ей важным в данный момент. Это не всегда просто, поскольку запрос этот не всегда является четким и осознанным, иногда очень формален и оторван от контекста, семья по разным причинам часто склонна передавать ответственность специалистам (вы посмотрите, у вас большой опыт, скажите, что нам делать, и т. д.), а специалисты <…> часто поддерживают или сами задают такую модель отношений, руководствуясь (иногда совершенно неосознанно) своими соображениями, например, стремлением помочь или страхом в какой-то ситуации обнаружить свое замешательство или незнание.
|
|
|
Такое иерархическое взаимодействие, с одной стороны, может создавать зависимость семьи от специалиста, ведь именно он остается источником знаний и компетенций, а с другой стороны, может вести к усталости и «выгоранию» специалиста – он находится под постоянным давлением ожиданий, иногда на собственной энергии куда-то «продвигает» ребенка и всю семью, часто наталкиваясь на их скрытое сопротивление. В гештальт-подходе мы стремимся устанавливать более горизонтальные отношения с семьей, взаимодействовать таким образом, чтобы семья расширяла свое осознавание, обретала большую компетентность. Однако важно помнить, что переход к таким отношениям иногда требует длительного времени: невозможно просто сказать, что мы партнеры в этой работе, – скорее всего, в начале отношений это совсем не соответствует ощущениям и переживаниям семьи. Мы стараемся быть внимательными к тому, что привело семью к нам и что движет ею во время работы с нами, а также к тому, что влияет на наши отклики и действия.
Тема запроса, начала и развития взаимодействия с семьей сложна и многогранна, ее можно и нужно прояснять с помощью регулярных обсуждений и супервизий (как это принято в психотерапии).
Работая по запросу, мы поддерживаем семью в ее собственном движении, исследуя, что мешает и что помогает двигаться к намеченной цели.
Семья остается основным контекстом развития ребенка; какими бы знающими ни были специалисты, они не смогут ее заменить. Но специалисты могут поддержать родителей, чтобы те могли поддержать развитие ребенка.
Консультирование семьи включает в себя и педагогические компоненты. Мы считаем важным давать семье рекомендации, касающиеся развития ребенка, но всегда рассматриваем то, как они соотносятся с жизнью семьи, как могут быть реализованы, какие у семьи для этого есть ресурсы, как члены семьи относятся к рекомендациям. Всегда существует масса абстрактно полезных для ребенка вещей, которыми на практике семья никак не может воспользоваться. Важно во взаимодействии с семьей найти то (пусть порой и немногое), что семья действительно сможет применить в своей жизни.
|
|
|
