Второй акт археологизации - постдепозиционный.

Первая группа факторов - фоссилизация, переход в ископаемое состояние. Под этим здесь имеются в виду радикальные изменения от долгого нахождения в земле, сделавшие невозможным употребление предметов по их первоначальному назначению (другой аспект ископаемости - принадлежность к вымершему виду). На конечном облике остатков сказывается разрушительное воздействие стихий и времени - естественная деструкция: истлевание органических материалов, корродирование металлов, окаменение костей, ирризация стекла, патинизирование кремня, руинизация, оплывание деревоземляных конструкций, занос землей и т. п. Позиция остатков изменяется переотложением под действием природных сил. Все это усиливает компрессию.

Вторая группа факторов - древняя искусственная деструкция. Она заключается в том, что после отложения (в пост-депозиционный период) последующие поколения людей (обычно местных жителей, но иногда и пришельцы, временные завоеватели) также воздействовали на депозиты (наращивание культурного слоя, ограбление могил, перекопы, разрушение памятников), нарушая структуру комплексов и изменяя состав материала. И это также усиливало компрессию.

Обе группы факторов действовали параллельно, без строгого чередования во времени.

6-7. Современная искусственная деструкция. Подразумевается вмешательство непрофессиональных искателей древностей. Это охотники за антиквитетами (грабители, любители, торговцы, коллекционеры), которые роются в культурных слоях и могилах, добывают вещи, не фиксируя условия находки, или фальсифицируют их, разрознивают комплексы, часть материала перемещают в коллекции. Это и просто случайные находчики, сдающие найденное профессионалам, но теряющие часть информации по неведению. Именно на этом этапе в материал включается большинство подделок.

7-8. Выбор участка для обследования. Приходится ограничить территорию сборов и картирования, определить расположение раскопов и наметить их размеры, лимитировать охват коллекций. Ясно, что это повлияет на объем и состав получаемой информации. А сами воздействующие факторы зависят от многих обстоятельств - целей исследования, ассигнований, оснащенности экспедиции, доступности участков и т. п.

8-9. Обнаружение носителей информации (вещей, следов, отношений) исследователями в намеченном пространстве, Мало смотреть на эти объекты - их нужно увидеть. Что удастся исследователям увидеть, будет зависеть от целого ряда факторов: компетентность и добросовестность исследователей, применяемая методика, оснащенность экспедиции техникой (в частности, приборами), уровень развития науки, условия работы.

9-10. Отбор нужной информации. Нужно отобрать все, что достойно учета и сохранения. Вся сумма замеченной информации обычно слишком велика, зафиксировать ее всю практически непосильно, не говоря уже о том, чтобы взять в музей всех ее носителей - всю керамику, все кости, все заполнение могил и весь состав культурного слоя (монолитом?). А перенести в музей все отношения со средой вообще невозможно в принципе. Селекция неизбежна. На отборе скажутся конкретные технические возможности экспедиции и представления исследователей о сравнительной важности различных частей обнаруженной информации. Эти представления опираются на целевую установку данной экспедиции и на общие сведения о примерном наборе сведений, могущих иметь значение для науки. Конечно, здесь снова скажутся и компетенция исследователей, и общий уровень развития науки. А также субъективные намерения и взгляды исследователей.

10-11. Отбор подлинной информации. Имеется в виду очистка от подделок, фальсификаций и ошибок. Нужно избавиться от поздних, часто даже просто современных вещей, следов и отношений, принятых за древние, и от природных объектов, принятых за искусственные, за сделанные человеком, за артефакты (артефактоподобные конкреции, "каменные розы" и т. п.; ср. проблему эолитов). В этом деле возможны и опрометчивые решения: пильтдаунские находки долго принимались за подлинные, а пещерную живопись ученый мир несколько десятилетий не признавал. Иными словами, и в этом шлюзе возможны искажения: утеря какой-то части верной информации и подключение или пропуск лишней, загрязняющей информации.

11-12. Фиксация обнаруженного и отобранного. Письменная, графическая и прочая фиксация вещей, следов и отношений есть непреложное правило всякой профессиональной экспедиции. Это тем более важно, что исследование памятника раскопками сопряжено с его гибелью. Памятник исчезает, и раскопать его вторично будет невозможно. Фиксация должна спасти максимально возможное количество информации о памятнике и обеспечить адекватную передачу собранной информации всякому пользователю, отдаленному в пространстве и времени.

Письменная фиксация - это отображение реалий в тексте средствами не только естественного, но и специального условного языка с элементарным "алфавитом", "лексикой" и "грамматикой" (научная терминология, сокращения, формулы, таблицы, индексы, шифры, унифицированные правила расположения объектов и порядок описания и т. п.). Такая фиксация подразумевает сопоставление с понятиями аналитической классификации. Все эти средства призваны обеспечить максимально полную и точную передачу информации. Характер передачи зависит от набора понятий и терминов, в которых приходится описывать, от его богатства, гибкости и адекватности материалу, терминологической ясности.

Графическая передача также предполагает известную условность, передачу объемных реалий плоскостными проекциями, сведение тоновых отношений к линейным (штриховым) очертаниям, нередко отвлечение от цветности. Это тоже язык, правилами которого предусматривается количество и выбор проекций, степень обобщенности, набор и облик условных обозначений, масштаб. Все это тоже скажется на результатах передачи.

12-13. Обобщение или минимизация. Это сжатие информации для удобства хранения и пользования. В основе этого процесса - выделение существенного посредством таксономической классификации, типизации и систематизации. Выделяются типообразующие, комплексообразующие, культурообразующие и т. п. связи. Таксономическая классификация предполагает иерархию признаков, оценку сравнительной важности разных параметров объекта. У такой оценки есть объективные опорные пункты в материале. Но культура - сложная и многосторонняя система, а интересы наблюдателей широки и во многом не совпадают, поэтому выбор существенного, оценка важности параметров оказываются нежесткими. Некоторое расхождение решений определяется различием подходов - системами взглядов, интересами.

13-14. Изложение. Это оформление и объективация обработанной информации в специальных научных средствах хранения и распространения информации - в публикациях (печатных изданиях), депонируемых работах и в картотеках, в памяти компъютеров, а также в естественной памяти, конспектах, записях самих исследователей, в музейных экспозициях и т. п. Среди этих резервуаров и распространителей информации главное место занимают публикации. При подготовке к печати возможны последние искажения информации - сокращения, огрубление чертежей и фото, редакционные интерполяции и изменения акцентов, невыправленные в корректуре ошибки.

Таков полный курс преобразований археологической информации. Проследив его от начала до конца, удивляешься не ошибкам и разногласиям, а наличию общепризнанных и устойчивых истин в нашей науке. Сколь же сильны регулярности и смысловые связи между событиями и их следами, если после всего этого каскада преобразований они все еще пробиваются сквозь пеструю мозаику описаний и интерпретаций и поддаются установлению! И сколь изощрен ум исследователя, если способен их улавливать, выявлять и очищать, восстанавливать в близком к первоначальному виде!

Столь полно рассмотреть конверсию информации, придающую АФ многостепенность и глубину, необходимо было для того, чтобы ясно и обоснованно представить полный курс реконверсии. Ибо именно реконверсия лежит в основе процедуры археологического исследования.

Дело не в том, чтобы просто повторить в обратном порядке перечень этапов конверсии. Реконверсия - не просто зеркальное отражение конверсии, а особый процесс. Ее полный курс надо проследить заново. Все этапы реконверсии нужно рассмотреть полностью и по порядку, потому что на каждом этапе задача реконверсии - восстановить, реконструировать состояние информации на предшествующем уровне, всякий раз учитывая, что произошло в шлюзе - что утеряно, что добавлено, что искажено.

Если конверсия - это было продвижение информации при формировании археологического источника, при образовании археологических фактов, и здесь действовали объективные процессы, протекавшие в культуре, то реконверсия - это выявление информации, прослеживание ее хода, движение исследовательской мысли в глубину АФ. Поэтому исследование этого процесса есть рефлексия. Это самопроверка, самоконтроль и самокритика исследователя. Но не как индивида - данной конкретной личности, а как абстрактного персонажа - исследователя вообще. В отношении конкретных лиц это может быть и не самокритика вовсе, а просто критика. Ведь разные черты этого абстрактного персонажа могут быть воплощены в разных конкретных лицах.

И, конечно, это также (и даже в первую голову) критика получаемых порций информации на прослеживаемых отрезках реконверсии. Двигаясь обратным путем по сравнению с предшествующим обзором, как бы навстречу информации, обозначим этапы реконверсии или критики новой нумерацией, на сей раз - во избежание путаницы с прежней - римскими цифрами, соотнося их с прежними обозначениями (в скобках).

I (14-13). Текстологическая критика ("критика слов"). Это проверка адекватности изложения. Осуществляется с опорой на внутреннюю логику (последовательность, связность, осмысленность) изложения, а также путем сопоставления разных реализаций и версий изложения и просто сверкой изложения с сохранившимися частями информации предшествующих уровней. Учитываются как внешняя характеристика изложения (подробность, техническое совершенство), так и общие сведения о личности автора и о процессе изложения.

II (13-12). Критика понятий. Это проверка основательности обобщения. Осуществляется двумя путями.

Первый состоит в повторении (хотя бы частичном - выборочно) проделанной работы и включает в себя выверку методологических оснований (критериев) классификации, опыты ее применения к тому же материалу и т. п. Этот путь удобен тем, что в плане фактуальном не требует выхода за пределы исследованного материала, но неприятен тем, что предлагает дублировать работу, нередко чрезвычайно трудоемкую.

Второй путь - убедиться "извне" в реалистичности данной системы обобщенных понятий. Это значит сравнить ее с другими аналогичными системами, приложить ее к более широкому кругу материалов и выяснить, "работает" ли она: вписываются ли в нее новые материалы, коррелируют ли ее суммарные понятия с другими суммарными понятиями (например, типы - с ареалами, с периодами, с другими типами). Этот путь интереснее, но оставляет неуверенность в том, что удалось выявить все частные погрешности.

III (12-11). Критика фиксации. Под критикой здесь имеется в виду прежде всего проверка полноты и точности фиксации. Эта проверка включает в себя оценку возможностей и лимитов каждого из примененных способов фиксации и выверку аккуратности их применения. Это позволяет если не восстановить незафиксированные детали, то, по крайней мере, установить, где и какого рода пропуски можно предполагать.

IV (11-10). Критика подлинности. Имеется в виду проверка отбора подлинной информации. Включает оценку примененных методов отбора, а в остальном сводится к повторению отбора, так как выверка применения методов совпадает с отбором в силу критического характера самой операции отбора.

V (10-9). Критика установки. Это проверка отбора нужной информации. Такая проверка затронет критерии и условия этого отбора, потребует охарактеризовать личность исследователя и уровень науки того времени, когда исследователь работал, а в остальном, как и на предшествующем этапе проверки, если сомнения не исчезли, остается лишь проделать отбор заново. Разумеется, это далеко не всегда возможно: то, что было отброшено в поле, большей частью утрачено безнадежно, и можно лишь установить, в каких случаях не исключается, что объекты определенного рода в изучаемом пространстве существовали.

VI (9-8). Критика наблюдения. В своей известной статье в "Советской археологии" А.А.Формозов (1977) под "критикой источников в археологии" имел в виду в основном эту часть работы. Это проверка полноты обнаружения объектов в изучаемом пространстве. В ходе такой проверки надлежит оценить методику обследования, оснащенность экспедиции, компетентность и добросовестность исследователей, учесть уровень развития науки и условия работы, а если дело идет о больших территориях, то изученность местности. Провести для контроля повторное обнаружение, конечно, возможно, но если иметь в виду раскопки, то только пока раскопки данного объекта (или данной части объекта) еще идут. По их окончании остается лишь предполагать необнаруженные детали, исходя из указанных выше оценок и из сопоставления с аналогичными комплексами.

VII (8-7). Критика границ. Под этим имеется в виду проверка выбора и ограничения пространства, на котором производятся исследования. Для нее достаточно оценить размер участка и его богатство археологическими материалами сравнительно с другими территориями. Факторы, которые определяли этот выбор (ассигнования, доступность участка и проч.), рассматриваются историографией, а для критической проверки интересны лишь в том случае, если сведения о выборе и ограничении участка не сохранились и предположительную характеристику их остается произвести по косвенным данным.

VIII (7-6). Музейная критика. Оценка размаха и последствий современной деструкции и выделение той части информации, которая этой деструкцией не затронута. Очень существенно прикинуть, что за информация могла быть в утраченных частях. Главная опора в этой селекции - музейная и полевая документация, если полевая документация сохранилась. Сопоставление само собой напрашивается. Если полевой документации нет, остается надежда на аналогии и на разнородные сведения по истории коллекций.

IX (6-5). Критика остатков. Оценка размаха и последствий древней деструкции - естественной (фоссилизация) и искусственной. Но ведь, строго говоря, последствия разрушительных процессов можно оценить только тогда, когда известно, что существовало до разрушения. А это как раз неизвестно, и вся оценка нужна именно для того, чтобы это реконструировать. Положение, однако, не так безнадежно, как могло бы показаться на первый взгляд.

Во-первых, во многих случаях уцелевшие после разрушения остатки (следы и фрагменты) однозначны или немногозначны - допускают всего один или несколько определенных вариантов реконструкции. Во-вторых, в ряде случаев сами факторы разрушения известны, так что можно установить, какие депозиты должны были бы разрушиться (и, следовательно, возможно, существовали), а какие уцелели бы (и, коль скоро их нет, то значит, и не было).

В-третьих, аналогичные лучше сохранившиеся объекты, очень полно сохранившиеся (как, скажем, Помпеи, гробница Тутанхамона, Пазырыкские курганы, Толундский болотный труп), могут послужить моделями для такой реконструкции.

Критическая работа при реконструкции, таким образом, на этом этапе сводится к трем сериям операций. Эти три суть: а) подсчет степеней свободы в реконструкции из остатков различного рода, б) установление действовавших в данном случае разрушительных факторов с оценкой их эффективности, в) рассмотрение изучаемых объектов на фоне лучше сохранившихся объектов того же рода.

Х (5-4). Критика отложений. Оценка изменений при переходе объектов из живой культуры в мертвую. Эта оценка должна охватывать "депозиционную" селекцию, проводившуюся носителями древней культуры (их "тенденциозность"), "некротическую" трансформацию (сдвиги элементов, изменения пропорций и т. п. в мертвой культуре по сравнению с живой), компрессию. Именно здесь, в этих операциях лежит центр тяжести так называемой "оценки познавательных возможностей" разных видов археологических источников - разных типов памятников, категорий инвентаря и т. д. Методы приведения параметров мертвой культуры к параметрам живой, связанные с пересчетом долей и разделением спрессованного, сложны, но достаточно строги.

XI (4-3). Критика вещей. Оценка сложностей опредмечивания поведенческих актов - связи между работой и артефактом, процессом и результатом, действиями и следами. Казалось бы, что за сложности? Установить закономерные соответствия, проследить регулярности, вычислить корреляции - и все тут. Появится сетка универсальных "коррелятов" и останется только сформулировать правила соответствия и применять их.

Но это, увы, не так (Клейн 1981). Культура полисемична. Устойчивых соответствий нет, есть лишь более или менее заметные предпочтения, обычно локальные, временные и конкретно обусловленные. Каждый случай нужно рассматривать особо. Предстоит обнаружить, в каких случаях одинаковые действия привели к разным результатам. Это важно сделать, чтобы не переоценить различия, не преувеличить их значение. Еще важнее, однако, обнаружить более редкую, к счастью, ситуацию - когда разные действия привели к одинаковым (или, точнее, трудноразличимым) результатам (Adams 1968; idem 1973). Ведь здесь мы оказываемся перед опасностью спутать совершенно различные явления и рискуем направить дальнейшее расследование по ложному пути.

Наложница, удушенная при погребении знатного господина, и супруга, умершая одновременно с мужем, могут возлежать в могиле очень схоже, но действия на похоронах были сугубо различны, и различны были социальные явления, скрывающиеся за ними. Критическая оценка сложностей, осознание их, ориентирует исследователя на поиск решающих опознавательных деталей (например, стратиграфические следы прихоронения) и на рассмотрение изучаемого объекта в более широкой системе (например, сопоставление с аналогичными могилами, где подготовленная для второго трупа половина могильного пространства осталась незаполненной - Итина 1954).

Дальше этого уровня познания современная бихевиористическая археология идти не желает: ее пугает зыбкость почвы для дальнейшего пути. Но действительно ли дальнейшие участки непроходимы?

XII (3-2). Критика поведения. Здесь под этим разумеется оценка расхождения между идеями и их реализацией в поведении. В сущности, это психологическая задача - по поведению угадать идеи. Эта психологическая задача очень трудна даже в тех случаях, когда речь идет о живых людях, наших современниках и соотечественниках, чувства, мысли и намерения которых мы понимаем лучше, чем психологию людей, далеких по культуре и эпохе. Все же в этих случаях мы можем опереться в ее решении на множество мелких подробностей, привлечь словесные признания, вообразить себя в той же ситуации, сделать поправки на отличия Другого от Себя, от "Я"... Все это почти начисто отпадает, когда к идеям нужно идти от археологических остатков и восстановленных по ним поведенческих действий.

Чтобы восстановить индивидуальную идею в такой ситуации, нужно обнаружить более адекватную реализацию той же идеи - например, оригинал артефакта, подвергшийся имитации. Умеем ли мы это делать? Пожалуй, умеем. Методика определения направленности типологического ряда (по типологическим рудиментам) и направленности влияния (по изолированности модов) есть средство решения подобных задач.

Более надежно восстанавливаются "разделяемые идеи" (shared ideas) - социальные нормы: если отклонений от идеала много, но и они подчинены закону нормального распределения, то выявить идеал нетрудно. Здесь в нашем распоряжении статистическая методика усреднения, идеализации, типизации, обобщения. Еще Г. Чайлд рассматривал ручное рубило как первую идею. Возникает, однако, вопрос: всегда ли отклонения от идеала подчиняются закону нормального распределения? Не могут ли возникнуть систематические сдвиги под действием одинаковых векторных давлений? Это призвана установить критическая оценка всей ситуации.

XIII (2-1). Критика идей. Оценка адекватности, с которой в конкретных идеях древнего человека отражались явления бытия, стимулировавшие поведение. Критика идей лежит в сердцевине реконструкции исчезнувшей жизни по идеям, отложившимся в вещах, и, следовательно, вообще по археологическим фактам. Как древний человек реагировал на явления его бытия, как воспринимал их, и можно ли, восстановив по его реакциям его идеи, затем судить об этих явлениях? Эта оценка должна учесть не только проявления индивидуальных расхождений случайного характера, не только локальные различия, связанные с расой, этносом, полом, возрастом, классом, сословием, кастой, но и специфику первобытного и древнего сознания.

 

У нас много и усердно опровергали Л. Леви-Брюля, однако теперь становится все яснее, что, как бы ни объяснять природу постулированных им законов первобытного мышления, само наличие этих специфических законов он обнаружил верно. Не совпадало с современным и мышление античного человека, пронизанное мифологичностью. Даже поступки средневекового человека останутся нам совершенно непонятными, если мы будем воображать его себе сугубо рациональным деятелем, строго логически рассуждающим и здраво оценивающим свои интересы и историческую ситуацию. Да и позже сколь важное место в сознании личностей и общественных групп занимали иллюзии, мифы и предрассудки - религиозные, шовинистические, царистские, утопические, сословные, партийные и проч.! Приходится учитывать способность и готовность человека к абсурду.

Между тем мы часто склонны судить об обстановке в первобытном и древнем мире по идеям и поступкам древних людей, забывая об этих западнях и ловушках и подыскивая наивно-рационалистические объяснения древним идеям и поступкам с помощью сегодняшнего "здравого смысла" и обрывочных сведений о тогдашнем бытии. Эти объяснения активно участвуют в нашей системной организации сведений о тогдашнем бытии и таким образом способствуют формированию ложной исторической картины. Критика идей призвана предотвратить этот уклон.

Как первобытные люди мыслили и чувствовали, осознавали свое бытие и самих себя, мы узнаем по древним изобразительным и символическим памятникам, по этнографическому и психологическому изучению отсталых групп населения, по теоретической реконструкции. Симптоматично, что в последние десятилетия к этой тематике все больше обращаются исследователи первобытной экономики (производства, остального хозяйства и экономических отношений).

XIV (1-0). Критика стимулов. Оценка степени необходимости и неизбежности тех конкретных стимулов (исторических явлений, событий, ситуаций), которыми могло быть обусловлено (через идеи) отложившееся в археологических остатках и выявленное по ним поведение древних людей. Это связано с выявлением регистра (границ и возможностей) вероятностной детерминации в каждом случае, где такая детерминация имела место; это связано также и с констатацией случаев плюрикаузальности.

Из этого определения видно, что если критика идей означает реконструкцию стимулов, то критика стимулов выводит на реконструкцию исторического процесса, причинно-следственной связи, и нуждается в анализе очень широких исторических перспектив. Такой анализ вряд ли осуществим на базе только археологических источников. Следовательно, критика стимулов выходит за пределы собственно археологии. Археологическое исследование в собственном смысле заканчивается на предшествующем этапе.

Археолог может, конечно, вторгаться в эту сферу, если образование позволяет ему ориентироваться в ней, но он должен быть в ней очень осторожен, сознавая, что это все-таки не его компетенция - он здесь не профессионал.

Представленный здесь перечень фаз конверсии (соответственно реконверсии) четко делится на две половины. Что касается конверсии, первые семь актов представляют образование (1-4) и умирание (5-7) материальной культуры. Результат - археологический источник. Семь последующих фаз представляют ее первичное, преимущественно эмпирическое познание (разведка, раскопки, фиксация и т. д.).

Процедура исследования, осуществляющего это познание, главным образом, следует реконверсии, но с некоторыми оговорками. Эта связь реализуется в двух вариантах.

Если исследователь строит свое исследование на первоисточникаx, то ход процедуры совпадает с конверсией, охватывающей этапы 8-14 и включает в себя внешнюю критику археологических источников (этап П). Результатом исследования является перевод археологического источника из вещной формы в обобщенную понятийную, пригодную для оперирования в науке. Продолжением выступает интерпретационное исследование, процедура которого следует реконверсии по этапам 7-1. Основой этого исследования является внутренняя критика археологического источника (оценка изменений информации в каждом шлюзе), а результатом - создание нового источника, исторического (Лебедев 1973).

Когда же исследователь работает не по первоисточникам, а по литературным данным (используя "привлеченный материал"), вся процедура следует полному курсу реконверсии по этапам 14-1, а внешняя критика источника расширяется на все первые семь этапов (14-3), так как требуется проверка преобразований и в каждом из этих шлюзов. Только по окончании реконверсии (14-1) начинается исследование историческое, социологическое или культурологическое.

На деле реализация этой процедуры даже сложнее, поскольку эта прямая логическая схема обработки информации - только основа, на которой строятся разные подходы к материалу. Эти разные подходы связаны с разным пониманием взаимоотношений между фактом и выводами, с разным размещением обобщения, гипотезы и проблемы.

Но под всеми этими вариантами процедуры покоится общая база - процесс конверсии и реконверсии информации через эти 14 шлюзов.

 

 

Заключение

 

Предпринятый анализ АФ отличается от предшествующих опытов одним обстоятельством. Все предшественники сосредоточивали внимание на философском аспекте темы - они выявляли соотношение между объективным и субъективным в АФ, и цель их была показать, сколь значительна доля субъективного фактора. Показать, дабы предостеречь от самонадеянного оптимизма. Они также много занимались терминологическими тонкостями, чтобы философские акценты были расставлены достаточно ясно. Мне же удалось выявить связь между структурой АФ и процедурой археологического исследования. Усложнение АФ, придание ему глубины для меня не повод для пессимизма, а побуждение к работе - к увеличению протяженности и объема процедуры, к разработке новых ее этапов и операций. Не к философским спекуляциям ведет это исследование, а к методам работы.

Современные исследователи как на Западе, так и в СССР пришли к выводам о четырех-уровневой глубине АФ, что соответствовало бы четырехэтапной процедуре археологического исследования. Только С.Г.Х.Даниелс из Нигерии предложил в 1972 г. семиэтапную процедуру (без связи с АФ). Дэвид Кларк в 1973 г. писал, в сущности, о 4 уровнях факта и 5 этапах процедуры, когда делил общую теорию археологии на последовательные шаги в своей знаменитой статье "Археология: потеря невинности". В 1975 г. я предложил 14-этапную процедуру, а обоснованием этой процедуры было мое понимание многоступенности АФ, разработанное тогда же и печатаемое теперь.

В наши дни дробление процедуры и скрупулезное уточнение количества ее этапов приобретает особое значение в связи с перспективой разработки компьютерной интерпретации археологических фактов на базе так называемого "искусственного интеллекта" (Ennals, Brough 1982; Gardin et al. 1987; Stutt 1988; idem 1990; Stutt, Shennan 1992). Машина требует максимального дробления операций. Сегодня недостаточно знать, что АФ глубок, - нужно знать какова его глубина, сколько в нем ступеней.

Невинность археологии утрачена давно. Ныне вопрос не в том, чтобы высказывать по этому поводу сокрушение, сомнение или удовлетворение (все это было), а в том, чтобы это событие оказалось плодотворным - привело к рождению сильной и здоровой парадигмы.

 

 

ЛИТЕРАТУРА

 

Авдеев Н. 1925. О научной обработке источников по истории РКП(б) и Октябрьской революции // "Пролетарская революция", 1. С. 158.

Барг М.А. 1984. Категории и методы исторической науки. М.

Библер В.С. 1969. Исторический факт как фрагмент действительности (Логические заметки) // Источниковедение. Теоретические и методические проблемы. М. С. 98-101.

Блок М. 1973. Апология истории. М.

Бочкарев В.С. 1973. К вопросу о структуре археологического исследования // Тезисы докладов сессии: посвященной итогам полевых археологических исследований в СССР. Ташкент. С. 56-60.

Быковский С.Н. 1931. Методика исторического исследования. Л. 1931. С. 29-31.

Викторова В.Д. 1975a. Археологический факт // Вопросы археологии Урала (Свердловск). Вып. 13. С. 17-26.

Викторова В.Д. 1975б. Принцип предметно-практической деятельности как основание для систематизации археологических фактов. // Новейшие открытия советских археологов. Киев. Ч. 3. С. 18-19.

Викторова В.Д. 1989. Научный поиск в археологии. Свердловск.

Генинг В.Ф. 1989. Структура археологического познания. Проблемы социально-исторического исследования. Киев.

Герасимов Л.Г. 1972. Научное исследование. М.

Городцов В.А. 1908. Первобытная археология. М.

Гуревич А.Я. 1969. Что такое исторический факт? // Источниковедение. Теоретические и методические проблемы. М. С. 59 - 88.

Дорошенко Н.М. 1968. К вопросу о характере исторического знания // Проблемы философии и социологии. Л. С. 24 - 29.

Дорошенко Н.М. 1971. К проблеме факта в историческом познании // Методологические вопросы общественных наук. Вып. 2. Л. С. 34 - 41.

Захарук Ю.Н. 1970. Ленинское теоретическое наследие и археологическая наука // Ленинские идеи в изучении истории первобытного общества, рабовладения и феодализма. М. С. 7-16.

Захарук Ю.Н. 1973. К вопросу о содержании и структуре археологической теории // Тезисы докладов сессии, посвященной итогам полевых археологических исследований 1972 года в СССР. Ташкент. С. 44-45.

Захарук Ю.Н. 1975. К вопросу о предмете и процедуре археологического исследования // Предмет и объект археологии и вопросы методики археологических исследований. Л. С. 4-6.

Захарук Ю.Н. 1977. О понятии "факт" в археологической науке // СА. №4. С. 30 - 40;

Иванов Г.М. 1962. Своеобразие процесса отражения действительности в исторической науке // ВИ. №12. С. 73-87.

Ирибаджаков Н. 1972. Клио перед судом буржуазной философии. София.

Итина М.А. 1954. К вопросу об отражении общественного строя в погребальном обряде первобытных народов // СЭ. №3. С. 63-68.

Кипарисов Ф.В. 1933. Вещь - исторический источник // Известия ГАИМК. Вып. 100. С. 3-22.

Клейн Л.С. 1975. К разработке процедуры археологического исследования // Предмет и объект археологии. Л. С. 42-44.

Клейн Л.С. 1978. Археологические источники. Л. (2-е изд.: СПб., Фарн, 1995).

Клейн Л.С. 1981. О языке вещей // Методологические аспекты археологических и этнографических исследований в Западной Сибири. Томск. С. 16-18.

Кон И.С. 1959. Философский идеализм и кризис буржуазной исторической мысли. М. СОЦЭКГИЗ, с. 238.

Колпаков Е.М., Вишняцкий Л.Б. 1993. Современная советская теоретическая археология // Археологические вести. СПб.

Копнин П.В. 1966. Введение в марксистскую гносеологию. Киев.

Косолапов В.В. 1964. Гносеологична природа наукового факту. Київ.

Косолапов В.В. 1965. Факт как основание научного знания // Логика научного исследования. М.

Круглов А.П., Подгаецкий Г.В. 1935. Родовое общество степей Восточной Европы. // ИГАИМК. Вып. 119. М. - Л.

Ланглуа Ш., Сеньобос Ш. 1899. Введение в изучение истории. СПб.

Маркарян Э. С. 1969. Очерки теории культуры. Ереван.

Мегрелидзе К.Р. 1935. Н. Я. Марр и философия марксизма // Проблемы истории материальной культуры. №3-4.

Мейер Э. 1904. Теоретические и методологические вопросы истории. М.

Мерзон Л.С. 1968. К вопросу о гносеологической природе фактов науки // Ученые записки Ленинградского Педагогического института им. Герцена. Т. 365. Л.

Монтень М. Опыты. Кн. III, гл. VIII.

Нарский И.С. 1961. Современный позитивизм. М.

Пронштейн А.П. 1971. Методика исторического исследования. Ростов.

Ракитов А.И. 1982. Историческое познание. М.

Саар Г.П. 1930. Источники и методы исторического исследования. Баку.

Сеньобос Ш. 1902. Исторический метод в приложении к социальным наукам. М

Форд Д.А. 1962. Количественный метод установления археологической хронологии. // СЭ. Вып. 1. С. 32-43.

Формозов А.А 1977. О критике источников в археологии. // СА. №1. С. 5 - 14.

Французова Н.П. 1972. Исторический метод в научном познании. М.

Фюстель де Куланж Н.Д. 1907. История общественного строя древней Франции. СПб. Т. 3.

Шер Я.А. 1976. Методологические вопросы археологии. // Вопросы философии.

Шер Я.А. 1985 К характеристике понятия "археологический факт". // Проблемы реконструкций в археологии. Новосибирск. С. 5 - 16.

Штофф В.А. 1972. Введение в методологию научного познания. Л.

Adams W.Y. 1968. Invasion, diffusion, evolution? // Antiquity. Vol. 42. P. 194-215.

Adams W.Y. 1973. The archaeologist as detective // D. W. Lathrap and J. Douglas (eds.). Variation in anthropology: Essays in honor of John C. McGregor. Ann Arbor, Mich., Braun-Brunfield. P. 17-29.

Arnau F. 1959. Kunst der Fдlschung der Kunst.

Arnau F. 1961 (англ. пер.) 3 000 years of deception in art and antiquities. London.

Becker C.L. 1955. What are historical facts? // The Western Political Quarterly. Vol. VIII. No. 3.

Binford L.R. 1962. Archaeology as anthropology // American Antiquity. Vol.28, N 2. P.217-225.

Binford L.R. 1965. Archaeological systematics and the study of culture process // American Antiquity. Vol.31. P. 203-210.

Binford L.R. 1968. Archaeological perspectives // Binfords S. R. and L. R. (eds.). New perspectives in archaeology. Chicago, Ill., Aldine, 1968. P. 5-32.

Binford L.R. 1972. An archaeological perspective. New York, London.

Binford L.R. 1989a. Debating archaeology. San Diego et al.

Binford L.R. 1989b. Data, relativism, and archaeological science (1987). // L.R.Binford. Debating archaeology. San Diego et al. P. 55-57.

Brew J.O. 1946. The use and abuse of taxonomy // The archaeology of Alkali Ridge, Southern Utah (Papers of the Peabody Museum, 21). Cambridge, Mass. P. 44-66.

Carr E.H. 1964. What is history? London.

Childe V.G. 1935. Changing methods and aims in prehistory // Proceedings of the Prehistoric Society, 1935, pt. 1. P. 3-16.

Clarke D.L. 1968. Analytical archaeology. London.

Clarke D.L. 1973. Archaeology: the loss of innocence // Antiquity. Vol.XLVII. P. 15-16.

Collingwood R.G. 1961. The idea of history. Oxford.

Collins M.B. 1975. Sources of bias in processual data: An appraisal. // J. W. Mueller (ed.). Sampling in archaeology. Tucson, University of Arizona Press: 26-32.

Courbin P. 1988. What is archaeology? An essay on the nature of archaeological research. Chicago, London, University of Chicago Press.

Croce B. Die Geschichte als Gedanke und als Tat. S. 404.

Daniel G.E. 1950. Hundred years of archaeology. London.

Daniel G.E. 1962. The idea of prehistory. London.

Daniel G.E. 1967. The origins and growth of archaeology. Baltimore.

Daniels S.G.H. 1972. Research design models // D.L.Clarke (ed.). Models in archaeology. London. P. 201-229.

Eggers H.-J. 1950. Das Problem der ethnischen Deutung in der Frьhgeschichte // Kirchner H. (Hrsg.). Ur- und Frьhgeschichte als historische Wissenschaft (Wahle-Festschrift). Heidelberg. S. 49-59.

Eggers H.-J. 1959. Einfьhrung in die Vorgeschichte. Mьnchen.

Ennals J.R. and Brough D.R. 1982. Representing the knowledge of the expert archaeologist // Computer applications in archaeology. P. 132-144.

Ford J.A. 1954a. Comment on A. C. Spaulding "Statistical techniques for the discovery of artifact types" // American Antiquity. Vol. 19. P. 390-391.

Ford J.A. 1954b. The type concept revisited // American Anthropologist. Vol. 56. P. 42-54;

Fustel de Coulanges N.D. 1922. Histoire des institutions politiques de l'Ancienne France. Ed. 4-me. Vol. 4. Paris.

Gardin J.-C. et al. 1987. Systemes expertes et sciences humaines: le cas de l'archйologie. Paris.

Goodman N. 1951 Structure of appearance. Cambridge, Mass.

Goodman N. 1965. Fact, fiction and forecast. 2d ed. New York.

Hachmann R., Kossack G., Kuhn H. 1962. Vцlker zwischen Germanen und Kelten. Neumьnster.

Hill J.N. 1970. Broken K Pueblo: Prehistoric social organization in the American Southwest // Anthropological Papers no. 18, Tucson, University of Arizona Press.

Hoare R.C. 1812. The Ancient history of South Wiltshire.

Hodder I. 1986/1991. Reading the past. Cambridge, Cambridge University Press (цит. по 2-му изд. 1991).

Jacob-Friesen K.-H. 1928. Grundlagen der Urgeschichtsforschung. Stand und Kritik der Forschung ьber rassen, Vцlker und Kulturen in urgeschichtlicher Zeit. Hannover.

Krause R.A. and Thorne R.M. 1971. Toward a theory of archaeological things. // Plains Anthropologist. Vol.16. S. 245-257.

Krieger A.D. 1944. The typological concept // American Antiquity. Vol. 9. N 3. P. 271-288.

Munro R. 1905. Archaeology and false antiquities. London.

Paul E. 1963. Studien der Antikenfдlschungen. Leipzig.

Ranke L. von 1874. Sдmtliche Werke. Bd. 33-34. Leipzig.

Rouse I. 1939. Prehistory in Haiti: a study in method // Yale University Publications in Anth

⇐ Предыдущая12

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: