Как влияют защитные пошлины на ренту и оплату труда

В предыдущей главе мы с вами увидели, что налог на землю, собираемый в пользу фермеров, поселенцев на свободной земле, в форме, скажем, премии на импортное зерно, дважды ударит по ренте, в первый раз самой величиной налога, а во второй – увеличенными оплатами труда работников фермы. Многие читатели теперь будут склонны думать, что защитная пошлина, будучи своей противоположностью премии на импортируемое зерно, должно и ренты поднять в такой же манере, т. е. во-первых, напрямую, в точности с суммой взимаемой пошлины на поставляемое зерно, и во-вторых – через снижение оплаты труда, которое произойдёт из-за снижения результатов труда поселенцев на свободной земле первого и второго классов.

Давайте посмотрим, так ли это.

Для начала следует чётко понимать, что защитные пошлины на ввозимый в страну импорт фундаментально отличаются от других видов налогов и пошлин для землевладельца, а именно в том, что землевладельцу эти самые пошлины гораздо выгоднее, нежели государству, которое их придумывает и запускает в жизнь. За каждые собранные государством в виде защитной пошлины 100 миллионов долларов землевладельцы извлекут свою прибыль в 1000 миллионов (*Для любой страны легко подсчитать, сколько именно: надо взять цену импорта и цену продукции, производимой внутри страны и сравнить.) из потребителей хлеба, просто подняв на него цену. Вот поэтому такого рода пошлины и называются "защитными": они сделаны для защиты землевладельцев, для того, чтобы последние могли спокойно поднимать ренту, и могли отдавать в залог свою собственность (землю) в банк по более высокой цене. Когда импортные пошлины являются просто фискальными, как в случае с табаком, налог налагается не только на импорт (сам табак), но и на продукцию, произведённую из него уже внутри страны. Любой человек в Германии, высаживающий более одного табачного кустика в своём саду, должен немедленно информировать налоговые органы об этом. Точно такая же картина и в Испании. Государство просто наживается на взимании пошлины с выращивания табака. Поэтому, если предположить, что пошлина на импортное зерно является второстепенной с точки зрения налоговой политики, то тогда вопрос Франкфурта, что происходит с этим налогом, являет собой также вопрос второстепенной важности. Ибо мы только что показали это (через пример с табаком). Поэтому мы оставим пока на время сами пошлины на импорт зерна, а сконцентрируем своё внимание на ренте, или на той ферме, которую эта пошлина и призвана защитить.

Произвольно толкуемого в плане распределения продукции между землевладельцем и работником фермы ничего нет; каждый делает так, как делает, в силу присущего человеку поведения. Любое искусственное вмешательство в процесс распределения продукции будет происходить в точном соответствии с этими законами поведения, заметим особо – не в сопротивлении им!, иначе никакого взаимодействия между землевладельцем и работником не выйдет. Даже если и произойдёт какое-то вмешательство в естественный ход вещей, то потребуется всего лишь какое-то время, чтобы всё вернулось на круги своя, при этом игра экономических сил будет напоминать качение маятника, который толкнули в какую-то сторону: тогда сам процесс распределения будет напоминать кривую с падениями и ростом в значениях ренты и оплаты труда. И так до тех пор, пока равновесие снова не будет достигнуто.

Поэтому, если защитные пошлины введены с целью поднятия ренты за счёт снижения оплаты труда, то они вступают в конфликт с экономическим законом, которому подчиняется распределение продукции между рентой и оплатой труда, поэтому-то эти пошлины либо сразу не работают, либо какое-то время работают, а затем всё равно перестают, в общем идёт чехарда ровно до тех пор, пока равновесие сил, разбалансированное юридическим вмешательством, снова не восстановится.

Нашей целью не является исследование деталей введения импортной пошлины, нам достаточно увидеть лишь тот эффект, который вызывается её введением на экономические силы. Если бы мы хотели придти к определённым выводам в результате исследования всех возможных обстоятельств к определённой ситуации, к примеру, исследовать вопрос о том, как повлияла бы импортная пошлина на зерно в размере 33%, насколько бы она подняла ренту в определённом землевладении, нам пришлось бы перелопатить горы материала и выйти за пределы этой небольшой книги.

Итак, рассмотрим влияние импортной пошлины на результаты труда поселенцев на свободной земле первого и второго классов, где оплата труда на фермах на землях, защищённых этими самыми пошлинами, зависит от результатов труда поселенцев на свободных землях третьего класса, чей продукт труда тоже, кстати защищён той же самой пошлиной, о которой мы упомянем позже.

Поселенцы на свободной земле первого и второго классов рассматривают импортные пошлины как обыкновенное обременение их труда, точно так же, как и другие налагаемые на них пошлины, т. е. как то, что повышает стоимость продуктов их труда, при переводе их в результаты труда, конечному потребителю. Для таких поселенцев неважно, почему продукты их труда становятся дороже: от более высоких транспортных расходов, от большей стоимости упаковки, от пиратства, от жульничества, от импортных пошлин, всё едино, как говорится. Всё, что потребитель платит за продукт труда (за зерно) поселенца на свободной земле, есть для такого поселенца прибавочная стоимость от затраченных им усилий; следовательно эту прибавочную стоимость всякие фрахты и импортные пошлины просто уменьшают. Следовательно и результаты труда становятся меньше. И, если потери без импортных пошлин, а только за счёт перевозки, были скажем 30% от стоимости продукта, то при наложении импортных пошлин потери могут дойти аж до 50-60%.

Фрахт из Аргентины до Гамбурга стоит обычно $4 за тонну. Прибавим к этому стоимость перевозки по железной дороге от самой фермы до порта, а это будет подороже пути морем, причём раза эдак в два; в общем, получится $13. Пошлина на аргентинское зерно в Германии составляет $14 за тонну. Итого $27 в конечной цене порядка $60.

Мгновенный эффект от введения импортных пошлин составляет, таким образом, уменьшение результатов труда поселенцев на свободных землях первого и второго классов, а, поскольку эти результаты определяют оплату труда работников на земле, защищённой специальными тарифами (импортной пошлиной), то выходит, что и и этим работникам оплата труда сокращается: причём поначалу только через подорожание пищевых продуктов, если учесть, что зарплата остаётся неизменной. Таким образом, пошлина на импортируемое зерно позволяет землевладельцу завышать цену на свои продукты, без необходимости отдавать получающийся излишек своим работникам в виде прибавления им жалованья, она же, пошлина, вызывает повышение цены на промышленные изделия. Повышение оплаты труда промышленных работников – чтобы избавить их от бремени, вызываемого повышением цен на то, что облагается пошлиной – невозможно, поскольку и оплата труда промышленных работников, как мы уже видели, определяется результатами труда свободных поселенцев на землях первого и второго классов. Промышленные работники не могут ни на кого перенести бремя, получающееся в результате введения импортных пошлин, не могут этого сделать и работники на фермах, не могут и поселенцы на свободных землях первого и второго классов. Поэтому до тех пор, пока в обществе не происходит реакция, которую мы опишем дальше, до тех пор пока эта ситуация не будет прочувствована как следует, весь прибыток от введения импортной пошлины целиком достаётся землевладельцу, как щедрый и бесплатный подарок. Под импортной пошлиной мы имеем в виду не только те суммы, которые получает государство и общественная казна, но также и тот процент, ту надбавку к цене, которые платит каждый гражданин государства за товары, произведённые в его собственной стране, которая получается как следствие введения таможенных барьеров. Это означает, что каждая булка, каждое яйцо, каждый кусок ветчины, каждая картофелина приносит доходец в карманы землевладельцев. (Если земля сдаётся, то пошлина мгновенно переходит в ренту; если земля продаётся, то пошлина капитализируется, т. е. берётся предполагаемая рента года за два в сумме – и вот вам продажная цена; теперь подсчитайте, сколько к цене прибавит включение таможенной пошлины!)

Пошлина, говорят нам политики, платится иностранцем. Абсолютно точно. Им. Потому что та относительно небольшая сумма для государством, собираемая им на своей границе, оплачивается, без сомнений, целиком и полностью поселенцем на свободной земле. Эта пошлина вычитается из результатов его труда. Но может ли хлеб, испечённый из привозного зерна, стать вкуснее для немецкого работника, если ему сказать, что вот видишь, тот работяга за океаном заплатил импортную пошлину за это, заплатил нашему государству? От этих слов немецкому работнику не будет ни холодно, ни жарко, потому что его оплата труда определяется результатами труда поселенца на свободных землях – будет даже холодно, потому что именно он, немецкий работник, будет платить БОЛЬШЕ за еду, цену на которую подняли его же собратья-землевладельцы в Германии через повышение ренты (полностью забрав всю сумму пошлины себе).

Вера, надежда, смелое предположение, что капитал, либо процент на капитал, сумеет ухватить часть импортной пошлины и перетянуть её на себя, являются, как мы далее покажем, неверными. Процент, особенно в случае нового капитала, ищущего применение-инвестицию, нельзя обложить налогом. Он свободен и независим от тарифов.

Однако введение импортных пошлин производит некий противоположный эффект от того, что следовало бы по логике ожидать. Опишем его иносказательно: представим себе поселенца на свободной земле где-нибудь в Канаде, США или Аргентине, и он пишет своему другу в Берлин: "Я теперь теряю на фрахте и импортной пошлине на зерно, которое я тебе поставляю в Германию, более половины того, за что ты платишь в виде хлеба в Берлине. Ты тоже теряешь на фрахте и импортной пошлине половину или более того из того, за что уже я плачу здесь (из импортированных из Германии сюда промышленных товаров: инструменты, книги, медикаменты и т. д.). Если бы мы были соседями, то мы бы сумели сэкономить эти расходы и оба вдвое увеличили бы свои результаты труда. Но я не могу перенести свою землю в Германию. А вот ты можешь перевезти либо себя, своё умение, либо целиком перевезти всю фабрику сюда. Давай, приезжай, привози всё с собой, что надо, и я обеспечу тебя любой пищей по цене, ВДВОЕ меньшей, чем ты сейчас платишь в Берлине, а я буду у тебя покупать то, что ты произведёшь ВДВОЕ дешевле от той цены, что плачу сейчас."

Препятствий для реального выполнения такого предприятия весьма много, хотя сами по себе подсчёты верны. Отрасль промышленности, как правило, может развиваться только там, где по соседству с ней развиваются и другие отрасли, потому что в определённой степени отрасли взаимозависимы друг от друга. Эмиграция промышленности поэтому происходит постепенно; начинают те отрасли, которые более "независимы" от других: производство кирпичей, лесопильни, мукомольни, друкарни (типографии), мебельные и стеклофабрики и т. д., и, поначалу, разумеется, это касается тех видов товаров, на которые фрахт и импортные пошлины достаточно высоки. Тем не менее иммиграция независимых индивидуальных работников с производствами напрямую зависит от простой калькуляции: чаще всего эмиграцию производств вынуждают высокие импортные пошлины и высокая стоимость перевозки-фрахта. Чем выше пошлина на зерно, тем чаще будут паковать свой инструмент работники промышленности и тем скорее они переедут туда, где стоимость пищи невысока, недалеко от поселенца на свободной земле. А с каждым новым промышленным предприятием, возникающим по соседству с этим поселенцем, результаты его труда будут расти, а уже это будет влиять и на оплату труда на его бывшей родине, ныне защищённой импортными пошлинами.

Преимущество, которое получает землевладелец при введении тарифов на импорт, будет поэтому рано или поздно растворено в повышающихся зарплатах. Те землевладельцы, которые понимают сложившуюся ситуацию правильно, будут действовать решительно: они продадут землю до того, как обратный эффект (описанный выше) заставит их почувствовать, что земля теряет стоимость, и оставят новых владельцев с носом (на самом деле, новые владельцы пойдут протестовать, заявляя властям, мол, так и так, им требуется помощь, мол, сельское хозяйство гибнет! (* "Die Not der Landwirtschaft": "Возродим сельское хозяйство!"" – было политическим девизом прусских протекционистов. "Сельское хозяйство" в данном случае есть эвфемизм для слова "рента". Нетрудно найти параллели подобному явлению в Англии или США.)

Сокращение ренты как следствие повышения оплаты труда – неумолимо, хотя и не всегда оба явления могут выражены цифрами. Потому что то развитие событий в их "чистом" виде может быть отягощено или произойти одновременно со столь часто случающимися всплесками инфляции, вызываемых перепроизводством бумажных денег или ещё чем (открытием новых золотых приисков). Инфляция, которая имела место быть в период с 1890 по 1914 гг., восстановила потери землевладельцам от снижающейся ренты. Но это касалось только заложенных земельных владений, к тому же землевладельцу не надо было забывать и об обратном процессе, о таковой возможности, о том, что в 1873-1890 гг. происходило падение цен на землю.)

Но реакции, вызываемые защитными тарифами, не сводятся лишь к влиянию на поселенцев на свободной земле первого и второго классов. Необходимо проанализировать и то, как они влияют на фермеров, трудящихся на земле третьего класса. Эффект на "третьеклассников" прямо противоположен эффекту на первых двух, которые, как мы помним, платят эту пошлину из своего кармана, – а вот "третьеклассник" действительно находится под защитой этого закона об импортной пошлине. Он поставляет на рынок продукты по уже повышенной цене. Поэтому он прославляет этот закон, а попросту говоря, участвует в прямом ограблении потребителя. Теперь он за того же самого кролика, за который вчера получал 6 марок, получает уже 8, а мёд у него уже стоит 1,35 марки вместо вчерашних 1,10; проще говоря, он получает больше за всё, что продаёт, не неся никаких дополнительных при этом потерь. Лично для него все товары остались по тем же ценам, что и были раньше. Т. е. результаты труда для фермера, работающего на земле третьего класса, ВЫРАСТАЮТ, а работники промышленности испытывают снижение в результатах своего труда. А то уже даёт фермеру на земле третьего класса двойную выгоду, во-первых, его продукты продаются дороже, а в общем и целом все оплаты труда вокруг него сокращаются. Тем не менее, результаты труда фермера на земле третьего класса по-прежнему определяют общие ставки труда работников. Разумеется, возникающая диспропорция долго не живёт. Все же понимают, что вчера кролик стоил 6 марок, а сегодня уже 8, повысились цены и на другие продукты, соответственно, работники начинают требовать повышение зарплаты уже для себя, – а как жить? – показывая на то, что фермеры, работающие на земле третьего класса, вдруг стали получать больше, работники тоже начинают требовать увеличения оплаты труда. А иначе они тоже пойдут осушать болота, обводнять пустыни… В общем, или их требования будут выполнены, или..!

Уже понятно, что рано или поздно оплата труда растёт везде. Сначала на земле третьего класса, затем на землях первого и второго, и т. д. до тех пор, пока не будет полностью компенсирован "урон", нанесённый введением импортной пошлины на ввозимое зерно.

Следует, однако, помнить, что рост на продукцию сельского хозяйства, спровоцированный введением импортной пошлины, вызывающий далее повышение ренты, должен обязательно вызвать отклик: увеличение усилий в ведении ИНТЕНСИВНОЙ землеобработки, а это, в свою очередь, вызовет увеличение результатов труда фермеров на земле третьего класса (за счёт приложения бОльшего труда), оплаты труда наёмных работников, и снова – повысится рента.

Таким образом, введение импортной пошлины будет иметь следствием увеличения производства продукции сельского хозяйства на землях третьего класса, т. е. фермеров, трудящихся ИНТЕНСИВНО, и, поскольку сначала введение пошлины не влияет на промышленность, то и косвенно на увеличение их результатов труда.

Здесь следует понимать, что если при интенсивной обработке земли увеличиваются результаты труда фермеров, то оплата труда ТОЖЕ должна скоро увеличиться, потому что результаты труда фермеров, работающих на земле третьего класса, полностью определяют уровень оплаты труда кого бы то ни было.

Наше заключение по вышеприведённому таково: импортная пошлина на ввоз зерна из-за границы, так называемый защитный тариф, влияет на результаты труда поселенцев на свободной земле, но его действие одновременно, рано или поздно, станет противоречить самому себе; поэтому "защита", поначалу столь действенная, рано или поздно полностью сойдёт на нет.

Для тех, кто платит эту пошлину "временно", наше утверждение может являться утешением, для тех же, кто извлекает от введения импортной пошлины прямую выгоду – наоборот, им будет грустно, что оно так выйдет. Но очень серьёзным моментом является другое: если фермер собирается покупать землю или делить её в виде наследства, и думает при этом, что постоянно повышающаяся рента будет повышаться бесконечно. Ибо, что знает фермер о теории рент и оплаты труда? Ему не до этой теории, он руководствуется собственным опытом. Вот – собранный им урожай, вот цены на его урожай, а вот оплата труда наёмных работников его фермы – всё, подсчёты окончены. То, что у фермера есть в наличности сейчас, он использует для оплаты труда наёмных работников, остальное – может покрываться суммой, взятой из банка под проценты, за счёт заложенной земли. Этот залог не временная мера: залог будет происходить и происходить, процесс закладывания и перезакладывания хозяйства обязательно будет происходить каждый год. Что случится с фермером, когда к нему подступят наёмные работники и потребуют увеличить оплату труда, и им наплевать на то, что цены на сельскохозяйственную продукцию не изменились? Он схватится за голову и снова станет причитать о несчастной судьбе сельскохозяйственного производителя.