Что определяет цену бумажных денег

Теория, которая толкует, что соотношение, в котором товары обмениваются, не может быть определена количеством работы, требуемой для производства этого товара, не может быть применена к бумажным деньгам. Бумажные деньги – есть цена, но она не имеет "ценности", поскольку себестоимость изготовления денег (стоимость работы) почти нулевая. У бумажных денег нет ни "внутренне присущей" или "внешне достоверной" ценности, нет также "ценности по факту наличия особого ценного в нём вещества"; бумажные деньги не могут служить "хранилищем ценности", "прибежищем ценности" или "средством передачи ценности из рук в руки"; их нельзя ни "недооценить", ни "переоценить". Нельзя и оценить точно. Цена бумажных денег не может "колебаться около своей ценности, как около цента гравитации". (Не поверите, но последняя фраза – из терминологии теории ценности!).

(*Можно спросить себя, а вот с какой стати цена должна "колебаться" вокруг некоей "ценности", почему силы, достаточно сильные для того, чтобы отделить цену от ценности не являются достаточно сильными, чтобы сделать это РАЗ и НАВСЕГДА?)

Бумажные деньги идут своим путём; они полностью подвержены действию сил, которые и определяют цен… т. е. служат одному господину.

Силы, определяющие цену, можно суммировать в краткой фразе: спрос и предложение. Чтобы дать ответ названию этой главы мы должны чётко понять, что означают эти слова.

Если мы спросим себя: каков спрос на деньги? кто создаёт спрос на деньги? где находится спрос на деньги? – то мы получим противоречивые ответы. Вероятно, самым распространённым ответом будет вот такой: "В банках, где работодатели и торговцы обналичивают счета. Если спрос на деньги возрастает, то возрастает и процент на используемый капитал, поэтому этот процент и может использоваться в качестве показателя спроса на деньги. Государства же, если они не способны свести свои бюджеты, предлагает повышенные ставки по вкладам и тем создаёт спрос на деньги; ведут себя, как бродяжки, выпрашивающие милостыню!"

Но этот вовсе не спрос, с точки зрения концепции денег, как средства обмена; а ведь деньги – это в первую очередь есть средство обмена. Мы и не можем никак иначе к ним относиться, кроме как к средству обмена. То, что приведённые выше ответы есть нонсенс, становится ясно, если мы заменим слово "деньги" на "средство обмена".

Торговец, запрашивающий кредит у банка, не совершает никакого обмена; он даёт обещание вернуть кредит; он занимает деньги, но не обменивает их. За деньги он даёт деньги же; в этом нет никакой торговли, здесь не присутствует цена, здесь есть только процент на используемый капитал. Государство тоже не создаёт спроса на средство обмена, если предлагает вклады; государство не предлагает ничего взамен. Сумма денег сейчас будет обменена на другую сумму денег потом.

Это вовсе не спрос на деньги; это не спрос на деньги полностью соответствующий цели денег. Ибо спрос на деньги как средство обмена – это абсолютно другое, это спрос именно на то, на что деньги будут обмениваться.

Где тогда находится спрос на деньги?

Очевидно, что там, где есть нужда в средстве обмена; там, где разделение труда выбрасывает на рынок те товары, которые для их обмена на что-то другое и требуется средство обмена, т. е. деньги.

А кто требует деньги? Очевидно, что это – фермер, привозящий продукты на рынок, это – торговец, продающий товары в своей лавке, это – рабочий, который работает и требует денег за свой труд. Там, где предложение товаров самое большое, там спрос на средства обмена тоже самое большое; там, где предложение товаров возрастает, там возрастает и спрос на деньги, т. е. на средство обмена. Если же товаров нет, то и спроса на деньги тоже нет. Примитивное производство и бартер обозначают, что спрос на деньги отсутствует.

Поэтому нам следует различать торговца, предлагающего фермеру в свой лавке хлопчатобумажный отрез, и этого же торговца, но уже в банке час спустя, приносящего вексель. Со своим товаров в лавке торговец создаёт спрос на деньги, на средство обмена; своим векселем торговец не создаёт спроса на деньги в банке, поскольку вексель не товар. Вексель даёт процент, выращивает деньги. Поэтому желание получить деньги – это просто желание. А не спрос.

Спрос на деньги не имеет ничего общего с желанием иметь деньги. Нищий, фермер в руках ростовщика, государство, работодатель или торговец, все они, когда у них в руках вексель – хотят денег; а вот спрос на деньги создаётся только тогда и теми, кто производит товар для продажи. Желание получить деньги – есть штука сложная, спрос же на деньги – очень простая. Желание получить деньги исходит каждый раз от конкретного человека, спрос на деньги происходит от факта наличия товаров, которые ждут, когда они будут проданы. Нищий желает получить подаяние; торговец желает увеличить продажи своего дела; спекулянт желает сохранить занятые им деньги от конкурентов, чтобы монополизировать рынок; фермер попал в яму, устроенную ему ростовщиком. У всех у них есть желание получить и иметь деньги, но ни один из них не создаёт спрос на деньги, поскольку спрос зависит не от желаний людей, а от количества товаров, которые надо продать. В этом плане будет ошибочно утверждать, что желание иметь вещь и предложение вещь купить определяют цену. Есть очень большое отличие между желанием иметь или получить деньги, исходя из ставки ростовщического процента, и спроса на деньги, измеряемого ценой. У этих двух понятий нет ничего общего между собой.

Люди, которые слышат слово "спрос на деньги" и не думают при этом о товарах, либо слова "очень большой спрос на деньги" и не думают о складах с товарами, о рынке, о товарном поезде, о судне с грузом товаром или даже о "перепроизводстве" или безработице, не уловили суть и смысл выражений: "Спрос на средство обмена", "спрос на деньги." Они не поняли, что разделение труда при производстве продуктов точно так же нуждается в деньгах, как продажа угля невозможна без железнодорожных вагонов, доставляющих уголь до потребителя.

Если мы слышим от кого-то, что возрос спрос на деньги, потому что выросла банковская ставка, мы можем быть уверены в том, что этот человек не может как следует выразить свою мысль. Если же мы услышим то же самое из уст профессионального экономиста, путающего спрос и желание, то нашей прямой обязанностью должно быть строгое указание ему, мол, эй, экономист, а ведаешь ли ты, о чём толкуешь?

Итак, мы разделяем спрос на деньги от желаний иметь деньги в любом состоянии рынка: в бизнес-проектах, сделках, в том числе и спекулятивных и т. д.; мы изымаем спрос из окутывающего тумана "ценности" и водружаем его на вершину горы товаров, которая создана разделением труда, горы всем видимой, всеми ощущаемой, всеми могущей быть измеренной.

Мы чётко понимаем, чем отличается спрос на деньги от нашего желания иметь деньги. А теперь представим другую гору: она сделана не из товаров, а из долговых расписок, закладных, государственных ценных бумаг, страховых полисов и тому подобного… Вот эту гору мы характеризуем другими словами, а именно: "Желание иметь деньги". Первой горе (с товарами) мы присваиваем название "Цены", а второй – "Проценты за использование капитала". Теперь любой читающий эту книгу, в процессе чтения прочитавший про СПРОС на деньги, а подумавший про ЖЕЛАНИЕ иметь деньги, – пусть лучше отложит книгу вообще. Она написана не для него или неё.

Спрос и предложение определяют цену, т. е. соотношение при котором деньги и товары обмениваются друг на друга. Что есть спрос на деньги – мы уже знаем. Это вполне ощутимая вещь; она порождается потоком товаром, которые беспрерывно производятся людьми в результате их деятельности в разделении труда.

А что такое ПРЕДЛОЖЕНИЕ денег? Следует придать и этой концепции форму, дать ей содержание; её нам тоже следует освободить от мешающего понять суть тумана словес.

Фермер, выращивающий картофель, портной, шьющий костюмы, они оба должны предлагать свои товары за деньги – но что они делают с деньгами? Что делали 100 000 крестьян и ремесленников с талером последние 100 лет, когда талер переходил из рук в руки? Каждый из них, получив талер, предлагал его за те продукты, которые предлагали другие, причём далее процесс происходил следующим образом: талер отдавался за некий продукт, а этот продукт затем полностью исчезал с рынка. Ибо купивший его, его и потреблял. А вот талер никуда с рынка не уходил. Он снова и снова приходил на рынок, он снова и снова начинал переходить из рук в руки… И так и год, и 10 лет, и 100; таким образом, талер, если его перечеканить для придания хорошей формы, мог бы существовать и 1000, 2000, 3000 лет. Потому что для любого человека, получающего этот талер, он представлял один определённый вид товара; из всех 100 000 человек, в руках которых он побывал, никто не смог бы его использовать как-то по-другому. Пригодность талера к ДРУГОМУ его использованию, для потребления в личных целях, была нулевая. Тем самым каждый вновь и вновь стремился избавиться от него, т. е. что-то на него купить. Полезное. Товар. Для потребления.

Те, кто имел много денег, стремились побыстрее избавиться от них, купив на них товары для потребления, те, у кого было мало денег, стремились избавиться от них меньше, выбирая товар тщательнее. Т. е. предложение денег было, да и есть, то, что правильно назвать спросом на товары потребления. Там, где рынок товаров потребления очень большой, там спрос на деньги тоже большой. Точно так же можно сказать и наоборот: там, где много денег, там наверняка есть и очень большой спрос на товары, гораздо бОльший чем там, где денег мало. (Определённая ограниченность этого утверждения будет показана далее).

Существует ли где-либо ДРУГОЙ спрос на товары, чем тот, который представляет из себя ПРЕДЛОЖЕНИЕ денег?

Здесь снова мы должны разграничить желание от потребности получить товар, т. е. спрос на товар. Нужда в товаре, потребность в товаре существовать может. Но она останется только вероятностью до тех пор, пока не будет подкреплена деньгами, за которые эту нужду можно удовлетворить. Нужда или желание иметь товар часто выражается в виде просьб о милостыне, мол, прошу дать то-то и то-то. Тогда как спрос на товары возникает сразу, лишь только раздаётся звон монеты. Торговцы избегают как чёрт ладана нужды в товаре, однако спрос на товары они всегда приветствуют. Их тянет в места, где есть спрос на товары, как магнитом. Вкратце, спрос на товары состоит из предложения денег, т. е. те, кто имеет деньги, те и создают спрос на товар. (Далее мы увидим, когда именно имеющие деньги это делают и как.)

Спрос на товар, обычно известный как просто "спрос", всегда поэтому выражается только через деньги (наличием денег). Гора денег одновременно обозначает огромный спрос на товары. Однако спрос этот не так однозначен, как поначалу кажется. Ибо это доказано 180 миллионами марок лежавших в Шпандау. На протяжении 40 лет эта гора денег лежала неподвижно. Ни один пфенниг не был потрачен на товар. Такие исключения мы рассмотрим далее. А пока скажем, что открытие нового месторождения золота немедленно вызывает спрос на товары, причём, если это произойдёт в стране, где имеют хождение бумажные деньги, то печатный станок этой страны, печатающий деньги, немедленно включается, потому что каждый знает, что спрос, т. е. и цены, обязательно вырастут. Если каждому из нас дать право разрезать банкноту или вексель пополам, где каждая половинка будет наделена подобной покупательной силой, как если бы она НЕ была разрезана, то все цены бы мгновенно выросли ровно вдвое.

Но как нам рассуждать дальше; можем ли мы делать то же самое с предложение денег, что мы делали с предложением товаров, можем мы сказать: "Чтобы измерить количество денег надо измерить спрос на товары"? Другими словами, является ли предложение денег вот в таком-то объёме точным отображением имеющегося количества денег, где это количество совершенно независимо от желания обладателя денег? Или является ли предложение денег, по крайней мере частично, субъектом неизъяснимого каприза рынка, жадности спекулянтской? Или, если коротко, является ли предложение денег чем-то сугубо материальным, т. е. самими деньгами, или во всём этом заложено что-то другое ещё?

Ответ на этот вопрос очевидно является очень важным. Крайне важным для решения возникшей проблемы.

Разделение труда вызвало нескончаемый поток товаров. Этот поток называется "предложением". Количество денег вызывает предложение денег, которое называется "спросом". Причём количество денег – это величина конкретная. Если предположить, что предложение денег постоянно, то выходит, что цена, как соотношение меры обмена между деньгами и товарами, должна быть совершенно независима от людских действий. Деньги в таком случае должны превращаться в монолит, совершенно конкретный, СПРОСА. Потому что товары точно так же можно все пересчитать и учесть. И эти товары в совокупности представляют из себя ПРЕДЛОЖЕНИЕ. В таком случае нам надо просто выяснить величину и количество денег, выяснить количество товаров, сравнить обе величины и мы сразу узнаем, будут ли цены падать или они будут расти. Такое положение полностью относится к будущему разделу нашей книги, который называется СВОБОДНЫЕ ДЕНЬГИ, в последней части. Свободные деньги есть выраженный спрос, они полностью очищают спрос от желаний обладателей денег во всех областях: по времени, по месту и по количеству спроса. Свободные деньги обладают властью над тем, кто их имеет, они заставляют его покупать товары почти немедленно. Со Свободными деньгами в обращении у людей появится возможность ТОЧНО рассчитать спрос, основываясь на количестве свободных денег в обращении, которые, в свою очередь, выпускаются государством. В общем, ситуация будет такая: глядя в утренние газеты и видя, каков урожай картофеля в этом году, мы можем точно предположить, каков будет и объём предложения картофеля.

Но иначе дело обстоит сейчас, с нынешними деньгами. Как мы увидим далее, сейчас мы не можем ответить на вопрос, приведённый в названии этой главы. Нам предстоит пуститься в исследования дальше. Нам нужно определить, а что же определяет цену существующих в мире бумажных денег.