 |
Образ моря и тема рождения и смерти
|
|
|
|
Море в поэзии Бродского – это своего рода первосубстанция[15]. Из моря возникло всё живое, оно – начало всему:
Да, это море. Именно оно
пучина бытия, откуда все мы,
как витязи, явились так давно… (Горбунов и Горчаков, XІІІ)
В связи с этим в Бродском просыпается древнее, первобытное начало:
Когда ландшафт волнист,
во мне говорит моллюск. (Тритон)
В море же – точнее, в Балтийском море – истоки поэзии Бродского: в «Путешествии в Стамбул» Бродский говорит о географических истоках своей поэзии: «Я не историк, не журналист, не этнограф. Я, в лучшем случае, путешественник, жертва географии. Не истории, заметьте себе, географии. Это то, что роднит меня до сих пор с державой, в которой мне выпало родиться, с нашим печально, дорогие друзья, знаменитым Третьим Римом»[16]:
Я родился и вырос в балтийских болотах, подле
серых цинковых волн, всегда набегавших по две,
и отсюда – все рифмы, отсюда тот блёклый голос,
льющийся между ними, как мокрый волос… («Я родился и вырос в балтийских болотах…»)
Исследователь М. Лотман пишет, что в творчестве Бродского мы встречаемся с парадоксальным сочетанием, когда тоска по дому сочетается со стремлением к дому на чужбине, вдали от родного дома[17]. Однако не вдали от моря. Если нельзя вернуться в Ленинград, то всегда остаётся возможность возвращения к морю:
Когда так много позади
всего, в особенности – горя,
поддержки чьей-нибудь не жди,
сядь в поезд, высадись у моря. (С видом на море, VIII)
Таким образом, родиной Бродского становится не какая-то определённая точка на карте, а море. Сам Бродский в интервью с Е. Рейном говорит, что не смог бы жить вдали от моря, вдали от «края земли»[18]. Мы видим, что с морем связано не только творчество Бродского, но и всё его существование:
|
|
|
Меня вспоминайте при виде волн! (Письмо в бутылке)
Но с морем связан не только мотив начала творческого и жизненного пути, но и мотив конца, смерти – другой постоянный мотив поэзии Бродского. В первую очередь, это мотив собственной смерти. Например, стихотворение «Письмо в бутылке» – это предсмертное письмо лирического героя, написанное перед тем, как корабль, на котором находится герой, окончательно затонет. Однако Бродский не испытывает ощущения безвыходности, тоски при мысли о смерти, если смерть эта – на море. Более того, море для Бродского – это естественный конечный пункт.В стихотворении «Тритон» Бродский пишет:
Грустно думать о том,
что бывшее, скажем, мной
<…>
не сделается волной.
В мифологической и фольклорной традициях «перейти за море» означает переход из этого мира в мир иной[19]. Так, в последней сцене поэмы «Горбунов и Горчаков» Горчаков видит Горбунова, который «бредёт сквозь волны». И Горчакову также, вопреки его сомнению, поручается брести по морю за Горбуновым. Горчаков, следуя за Горбуновым, переходит в «мир иной», о котором мечтал Горбунов.
Море не убивает, оно поглощает, вбирает в себя, не различая при этом живые тела от неодушевлённых предметов[20]. Смерть на море таинственна, т. к. море не оставляет ни следов, ни свидетелей:
…Но откуда им знать о том,
что приключилось. Ведь не допросишь чайку,
ни акулу с её набитым ртом,
не направишь овчарку
по следу. И какие вообще следы
в океане? Всё это сущий
бред. Ещё одно торжество воды
в состязании с сушей.
В океане всё происходит вдруг.
Но потом ещё долго волна теребит скитальцев:
Доски, обломки мачты и спасательный круг;
Всё – без отпечатков пальцев. (Новый Жюль Верн, VI)
Таким образом, у Бродского нет чёткой границы между жизнью и смертью. В море сходятся не только время и пространство, но и рождение и смерть.
|
|
|
Заключение
Итак, море – это один из важнейших элементов, через который видны все черты поэтической картины мира Бродского.
Образ моря у Бродского очень многогранен. Мы видели, что море возникает как часть определённого ландшафта, но очень быстро утрачивает предметное значение и приобретает бытийный характер. Однако море, благодаря связи со временем, становится не просто пространством, а пространством философским, а значит, более значительным, чем пространство в чистом виде. Море объединяет категории пространства и времени, и в связи с этим можно сказать, что эти категории единосущны.
Для человека море является освобождением от границ, рамок и углов, для материи – средством перехода в мир платоновских идей. Но одновременно это освобождение означает уход из земной жизни. В связи с этим сила воздействия моря на человека двойственна: он одновременно и испытывает страх перед стихией, и тянется к ней.
Таким образом, между жизнью и смертью нет чёткой границы, жизнь и смерть так же единосущны, как и категории пространства и времени.
Однако мне бы хотелось сказать ещё и о тех эмоциях, которые испытывал сам Бродский по отношению к морю. Он, на мой взгляд, преодолел конфликт между страхом перед стихийной силой моря и желанием оказаться рядом с ним. Бродский всегда стремился оказаться поближе к «водичке», к водному пространству, но особенно притягивала его «серая» вода, вода русского севера и Петербурга. С тех пор, как Бродский вынужденно покинул родину, каждый год, на протяжении 20 лет, он приезжал в Венецию, в этот город на море, напоминающий Петербург. Море в жизни и творчестве Иосифа Бродского играет особую роль, оно часто наделено исключительными чертами. Оно становится уникальным не только в пределах Земли, но и в космосе:
Стоя на берегу
моря, морща чело,
присматриваюсь к воде,
я радуюсь, что могу
разглядывать то, чего
в галактике нет нигде. (Тритон)
Источники
1. Бродский И. Поклониться тени: Эссе. СПб., 2006. 256 с.
2. Бродский И. А. Избранные стихотворения. Москва, 1994. 469 с.
Список литературы:
1. Волков С. Диалоги с Иосифом Бродским. Москва, 1998. 328 с.
|
|
|
2. Ли Чжи Ен. Конец прекрасной эпохи. Творчество Иосифа Бродского: традиции модернизма и постмодернистская перспектива. СПб., 2004. 164 с.
3. Лосев Л. Иосиф Бродский: опыт литературной биографии // Звезда, № 8, №9, 2006. С. 173-207, 170-212
4. Лотман М. С видом на море // Таллин, март-апрель, 1990. С. 113-116
5. Лотман Ю., Лотман М. Между вещью и пустотой (из наблюдений над поэтикой сборника Иосифа Бродского «Урания») // Лотман Ю. М. О поэтах и поэзии. СПб., 1996. С. 731-746
6. Рейн Е., Человек в пейзаже // Арион, №3, 1996. С. 54-61
[1] Лосев Л., И. Бродский: опыт литературной биографии, Звезда, 2006, № 8, с. 203
[2] Там же, с. 203
[3] Там же, с. 203
[4] Лотман М., С видом на море, Таллин, 1990, март-апрель, с. 114
[5] Лосев Л., И. Бродский: опыт литературной биографии, Звезда, 2006, № 9, с. 169
[6] Ли Чжи Ен, Конец прекрасной эпохи, 2004, с. 5
[7] Лотман Ю. М., Между вещью и пустотой, 1996, с. 734
[8] Лотман Ю. М., Между вещью и пустотой, 1996, с. 734
[9] Там же, с. 734
[10] Лотман Ю. М., Между вещью и пустотой, 1996, с. 734
[11] Бродский И., Поклониться тени: эссе, 2006, с. 192
[12] Лотман Ю. М., Между вещью и пустотой, 1996, с. 734
[13] Бродский И., Поклониться тени: эссе, 2006, с. 86
[14] Бродский И., Поклониться тени: эссе, 2006, с. 192
[15] Лотман М., С видом на море, Таллин, 1990, март-апрель, с. 114
[16] Бродский И., Поклониться тени: эссе, 2006, с. 192
[17]Лотман М., С видом на море, Таллин, 1990, с. 114
[18] Рейн Е., Человек в пейзаже, Арион, 1996, №3, с. 50
[19] Ли Чжи Ен, Конец прекрасной эпохи, 2004, с. 135
[20] Лотман М., С видом на море, Таллин, 1990, с. 114
|
|
|
12 |
