 |
И да, эта книга представляет некоторый интерес.
|
|
|
|
Духовный автолизис.
Нет ничего случайного в композиции.
Она не допускает обмана.
Лучшее, что ты сможешь написать,
есть лучший ты.
– Генри Дэвид Торо –
В своей первой книге я познакомил вас с процессом духовного автолизиса – самопереваривания, который является чем-то вроде ведения журнала стероидов, предназначенных помочь нам выжечь кажущиеся бесконечными слои эго и иллюзии наиболее быстрым и наименее болезненным способом. Попробуй написать что-нибудь истинное, и продолжай писать, пока это у тебя не получится – вот искра, из которой возгорится пламя.
Также в первой книге мы познакомились с Джулией, яркой и привлекательной молодой женщиной, которая пришла ко мне под тем предлогом, чтобы взять у меня интервью для холистического журнала. Она получила нечто большее, чем хотела, или, во всяком случае, думала, что хотела. В действительности произошло то, что Джулия сделала один шаг, к которому шла всю жизнь, а быть может, многие жизни до этого – Первый Шаг.
Мы окончили первую книгу на этой ноте, указав на то, что для Джулии ничто не окончено, но всё только начинается. Началом чего это было, мы покажем здесь, так как Джулия выбрала духовный автолизис в качестве основного метода ведения продолжительной битвы, которая ей предстояла. Она также выбрала меня в качестве получателя своих писем, что было вполне разумно. Это позволило ей писать тому, кого она знает, чтобы представлять его сидящим напротив неё, когда она будет писать, или шагающим рядом с ней, когда она будет шагать, или сопровождающим её на длинных задумчивых прогулках. Я – тот, кого она знает, и я прошёл через тот процесс, которому она подвергалась сейчас. Для неё это мощный инструмент – адресовать свои слова воображаемому мне.
|
|
|
Когда я проходил через такой же процесс, у меня не было никого, кому я мог бы адресовать свои слова, поэтому я адресовал их тебе, мой воображаемый читатель. С моей перспективы книга "Духовное просветление – прескверная штука" имела около пятнадцати предшественниц, написанных в течении двух лет, более чем за двенадцать лет до того, как я начал писать саму книгу, каждая из которых писалась с искренним намерением издать её, каждая в конце концов оказывалась сожжённой или удалённой, и каждая по-настоящему служила своей цели.
***
В начале моего пребывания у Мэри, я познакомился с сыном её экономки. Кертис – чёрный парень восемнадцати лет, который однажды, забирая свою мать, стал жаловался на то, что должен найти какую-нибудь подработку до сентября, когда начнутся занятия в общественном колледже, где ему назначена стипендия как участнику футбольной команды. Мы поговорили пару минут, и я спросил, не хочет ли он поработать на меня вместо "МакДональдс". У меня всегда есть много дел, которые я не хочу делать, особенно принимая во внимание написание второй книги. Мы спросили его мать, согласна ли она. Она подумала, если я гость Мэри, значит мне можно доверять.
Одним из дел для Кертиса было просмотреть огромный запас неотвеченных писем, и принять одно из трёх решений для каждого письма: удалить, если возможно; сохранить, если необходимо; или показать мне, если совершенно невозможно этого не сделать. Для него это было непросто, поскольку он был абсолютно незнаком с духовными вещами вообще, и с моими взглядами в частности. Однако, он усердно принялся за дело – прочёл мою первую книгу на ноутбуке, задал пару неплохих вопросов и прочувствовал мой стиль работы. Он сохранял непредвзятость, ни с чем не соглашался и ничего не отвергал, но прекрасно понял, что мне нужно, и работал эффективно и быстро. За первую неделю мы попривыкли друг к другу, и наши взаимоотношения начали становиться более непринуждёнными.
|
|
|
Сортируя мою почту, Кертис наткнулся на папку, куда я сохранял письма Джулии ко мне, часто не читая. Я просмотрел несколько дюжин из них, чтобы удостовериться, требуется ли моё участие, но его не требовалось. Там хранились письма больше, чем за год, а иногда она присылала по десятку в день. Я попросил Кертиса посмотреть, что в них, и он пришёл ко мне с толстой кипой распечатанных писем Джулии, спрашивая, что с ними делать.
Джулия была рождена для процесса пробуждения, и она продвигалась так быстро, как, вероятно, никто другой. Я сказал ей, чтобы она указывала в графе темы слово "Беатрис", если хотела, чтобы я прочёл это письмо, либо ответил на него, но она ещё этого не сделала. Порой на протяжении одного абзаца её настроение менялось от лёгкой болтовни до сильного напряжения от страха. Это было хорошим признаком, так как означало, что она не перечитывает и не редактирует. Именно так это и нужно делать – просто продолжать плыть вперёд, не теряя времени на внешний вид. Что было, то было. В данном отрывке она пишет о понимании важности такого беспрерывного движения вперёд:
"Процесс духовного автолизиса оказался трудным для меня по одной глупой причине. Как профессиональный писатель, и как бывший студент, стремящийся стать профессиональным писателем, я всегда полагалась на процесс редактирования и переписывания, добиваясь, чтобы мои слова выглядели так, как я хочу. Я положительно не желаю просто писать слова и двигаться дальше, оставляя их в сырой черновой форме. Теперь я понимаю ценность этого. Я вижу, как это работает. Я знаю, что никто не увидит этих писем, кроме, возможно, вас, Джед (а может, и нет, но я должна писать так, как будто вы будете вчитываться в каждое слово). Мне кажется, что когда я пишу и переписываю, редактирую и снова редактирую, это затрагивает слой мыслей, которые не являются просто словами, и процесс постоянной обработки просто переходит на другой уровень. Но всё же, я не привыкла писать только один раз и оставлять слова неотполированными."
Создание и раскрытие процесса является частью процесса, то есть ты должен сам выстраивать процесс и быть собственным механиком, подгонять его к своим потребностям и предпочтениям, чинить его на лету, и отделываться от всего, что становится ненужным.
|
|
|
"Я знаю сорок или пятьдесят предположительно просветлённых мужчин и женщин. Я брала у них интервью. Я читала их книги. Я слушала их слова, я была не помню на скольких сатсангах. Журналы, для которых я писала, открывали передо мной двери, и я всегда выставляла предметы своих статей в наиболее выгодном свете, поэтому меня всегда принимали с распростёртыми объятиями.
Сейчас, просматривая свои воспоминания, я не могу думать ни об одном из этих возвышенных персонажей иначе, как о приспособленном, минимизированном, гибридизированном, приукрашенном или как-то ещё модифицированном эго. Возвышенные эго. Всё это выглядит жалким и ничтожным теперь, когда я оглядываюсь назад. Глупые людишки излагают собственные толкования безопасных, общепринятых тем о единстве, медитации, сознании, жизни в моменте, любви, служении, высшем сознании и так далее, глядя вниз на обращённые к ним лица, так страстно ищущие не истины, но просто кого-то, на кого можно посмотреть. Слепые ведут слепых. Как дети, честное слово. И это была я.
Вы назвали их "наивысшим уровнем удовлетворённости" – они именно такие. Не пастыри свободы, но хранители иллюзии. Я начинаю понимать, почему это так, и почему это не плохо, но ещё не до конца – я всё ещё злюсь и возмущаюсь. Не нужно было бы, но я злюсь – или, я злюсь, значит, похоже, так должно быть. Я знаю, что они не злые и не совершают никакого преступления, что они всего лишь исполнители, состоящие на службе у Майи, и злюсь не столько на них, сколько на себя, что верила им, что была такой овцой, что освещала их в самом выгодном свете."
Джулия родом из Канады, и у её семьи есть что-то вроде хижины, или дачи – место, где они проводят свои отпуска. Именно там она писала это. У неё было место только для себя, а не для случайного медведя, который будет копаться в её мусоре. Она работала на Macintosh Powerbook, и держу пари, она печатала до ста двадцати слов в минуту, когда принималась за дело. Такое у меня было ощущение, когда я читал её письма – словно её пальцы не успевали за словами.
|
|
|
"Я теперь смотрю на всё это как на вершину (или лучше сказать самое дно?) безумия. Если бы прямо сейчас один из этих духовных учителей-хвастунов появился перед моей дверью, предлагая мне свою помощь в этой работе, я не пустила бы его на порог, я бы даже дверь не открыла. Зачем? Теперь они для меня совершенно бесполезны. Они абсолютно не знакомы ни с этим процессом, ни с трансформацией эго в не-я. Я бы скорее впустила голодного медведя. Современный духовный учитель сможет предложить не больше помощи тому, кто поглощён процессом пробуждения, чем местный инструктор по рыбной ловле.
Я уже начинаю по достоинству ценить глубочайшую важность слова "дальше". Часть меня хочет пребывать под чарующим воздействием фальшивых учений, доверчивости, самообмана, страха, эго, отрицания – полный набор. Психология духовных индивидуумов и групп, особенно в отношениях ученик-учитель, была бы неплохой темой для статьи или книги, и меня тянет больше времени уделять этому, но потом я представляю вас, Джед, сидящим здесь, напротив меня, и вам даже говорить ничего не нужно. Я чувствую в себе страстное желание отвлечься от того, что есть. Я должна помнить, что я здесь не как журналист, и не как турист – я проделываю свой путь, и всегда возникают соблазны и рационализации, стремящиеся сбить меня с него. Вот почему самым важным является слово "дальше". Я понимаю это. Нужно всё время быть бдительным, потому что враг не дремлет. Всё, что касается мира и себя, требует остановки, и есть только одна вещь, за которую можно уцепиться в борьбе с этими мощными соблазнами – это слово "дальше". Вот где я вижу свою предполагаемую доброту как своего злейшего врага. Очень легко попасть под влияние своих альтруистических импульсов, чтобы оправдать остановку ради помощи другим, чтобы поделиться тем, что ты узнал за это время – эгоистическая, бодхисаттвическая чушь. Вот прямо сейчас я чувствую, что достигла понимания, которым должна поделиться, что требует лучшего развития этого понимания и того, как лучше им поделиться, что, разумеется, не приведёт ни к чему иному, как к остановке. Да, я хочу поделиться тем, что я узнала. Да, я хочу помочь другим, показать им путь. Да, я хочу противостоять темноте и невежеству, из которого я сама только начинаю выбираться, и да, всё это продуманная и болезненно эффективная уловка эго, чтобы я прекратила своё путешествие – путешествие это просто метафора для процесса срывания с себя слоёв эго, будто сдираешь с себя кожу. Я опять заговорилась? Прошу прощения, эти понимания врываются и требуют немедленного выражения, или попытки выражения, во всяком случае. Ведь я должна увидеть всё, что скрыто от меня!"
|
|
|
