Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Чему все так радуются? Кертис улыбался мне. Я сердито посмотрел в ответ, но, вероятно, мне это не удалось, поскольку его улыбка только расширилась.




– Приятно видеть так много новых лиц, – продолжал оратор, в то время, как мои глаза и сердце прилипли к знаку "выход". – Может быть, перед тем, как начать, давайте быстренько по очереди представимся.

Ужас. Ужас.

Вообще-то, я сам во всём виноват. Как я позволил такому случиться? Для меня нет ничего особенного в том, чтобы кого-то обидеть, тем более такого, как Марк, которого, как я заметил с немалым раздражением, здесь не было. Так зачем же я здесь? Потому что устал. Вот так происходят увечья и аварии. Усталость – прямая дорога к хаосу. "Будь хорошо отдохнувшим" – вот первое правило счастливого водителя, а может, второе или третье, но где-то вверху списка, рядом с "Не торопись", "Меньше думай" и "Больше танцуй". Весь этот день изобиловал мелкими неприятностями, которые в нормальном состоянии не были бы даже возможны, но из-за того, что я плохо отдохнул, я словно проваливался в мрачный сон, где все события как будто сговорились против меня, где обитало много-премного карикатурных, нелепо говорящих созданий.

– Меня зовут Говинда, – сказал наш гид. – Я не считаю себя учителем, скорее пособником.

Он благожелательно улыбнулся. Мой мозг окоченел, и я не мог набраться сил, даже чтобы закрыть рот. Говинда говорил ритмично, словно напевая, как будто до этого он выступал с концертом в детском саду.

– Я в течении пятнадцати лет изучал индийскую письменность вообще и Бхагавад-Гиту в частности, но хотелось бы думать, что мне ещё есть чему поучиться, поэтому, я просто студент "Песни всевышнего", так же как и все вы.

Я быстро обшарил карманы, но не нашёл ничего, чтобы сделать петлю или вскрыть вену. Я поводил языком во рту – там было абсолютно сухо. Если бы у меня было что-то типа ведущей философии в жизни – о том, как быть таким просветлённым и тому подобное – она по большей части касалась бы того, чтобы не находиться в этом подвале с этими людьми, с их жестяным ОМом и постными печеньями. Я просто не тот человек, который делает то, чего не хочет.

И я люблю печенье с кремом.

Представления начались справа от Говинды, так что передо мной была куча народу, включая Кертиса. Непосредственно справа от меня сидел тучный, прикованный к креслу-каталке джентльмен лет пятидесяти, после первых слов разговора с которым у меня сложилось впечатление, что он посещает все без разбору мероприятия, проходящие в цокольном этаже церкви, особенно во время летних повторных занятий. Звали его Барри, перед ним на столе лежала потрёпанная Гита издательства "Пенгуин". Вообще, у всех, кроме нас с Кертисом, была перед собой Гита, в основном "Пенгуины", несколько "Стивен Митчелс", одну я узнал как изданную "Теософским обществом", и множество других.

Представления продолжались. Мелани работает в отделе потребителей, ей всегда интересно узнать что-нибудь новое. Рохану нравится исследовать красоту других культур, хотя он подозрительно смахивал на индуса, и я подумал, что это подсадная утка. Курт пытается применить уроки Гиты в жизни. Макс, один из таких скользких людей без определённого рода занятий, говорил что-то о служении и долге. Была ещё гей пара, обычная пара, испанец с тюремными наколками, несколько индусов и нью-эйджеров. Около половины людей, сидящих вокруг стола были похожи на искренних студентов, желающих чему-то научиться из Гиты. А другая половина – кто знает?

Представления продолжались, а безмозглый тупица мизантроп Кертис всё улыбался; его яркая лучезарная улыбка радостно принимала всех и каждого в свои всё ширящиеся объятия. Банка из-под кофе "Фолджерс" с прямоугольным отверстием в крышке была пущена по кругу для помощи в оплате использования подвала. В это время пришла очередь Кертиса представляться, мои глаза плохо держались в голове, голова плохо держалась на плечах, а задница плохо держалась на стуле.

– Я здесь с моим новым другом Дж-, э, Маком, – сказал Кертис, – и я вообще-то не знаю, что такое Бхагдад-Гита, но я чувствую, что вы все очень интересные и искренние люди, и я счастлив быть здесь вместе с вами.

Они зааплодировали. Мои руки автоматически стали хлопать, но я приказал им сидеть тихо. Где я ошибся? Вселенная пошла на меня войной. Моя очередь говорить привет. Я начал сползать со стула.

– Привет, – промямлил я. Одна рука поднялась в приветствии, изменница. – Я просто иду туда, где есть знание, – сказал я, усмехнувшись, но никто не поддержал меня. – Мы, э, с моим другом… – я не мог вспомнить, придумали ли мы кодовое имя для Кертиса, и чуть не выдал его. Запинка на его имени прозвучала так, как будто белокожий гей привёл учиться Гите своего чёрного студента, отчего я захихикал, и смог лишь выговорить, – Спасибо, что приняли нас. Надеюсь многому научиться.

Когда банка из-под кофе дошла до меня, я затолкал туда пачку банкнот, как будто желая оправдаться, но, вероятно, создавая ещё более беспорядочное о себе впечатление. Эта мёртвая петля в мозгу даст о себе знать позже, когда придёт пора расплачиваться с пилотом.

Когда представления закончились, Говинда попросил всех нас обратиться к четвёртой главе. Заметив, что у нас с Кертисом нет книг, он попросил наших соседей поделиться с нами. Мой приятель на коляске неохотно развернул свой "Пенгуин" ко мне – хорошего студента заставляют страдать из-за нерадивого. Я сделал вид, что усердно читаю открытую страницу с признательностью школьника, чтобы угодить ему.

В фильме "Матрица" есть сцена, где опытный Морфей безо всяких усилий скользит сквозь толпу людей в шумном городе, в то время как новичок Нео сталкивается, путается и извиняется. В потоке и не в потоке. Без предпочтений, без эго, которое требует постоянного наблюдения и контроля, имея лишь спокойный, незатронутый ум, моя жизнь в основном напоминала скорее гладкое скольжение Морфея, чем игра в пинбол Нео. Когда этот поток нарушается, даже чуть-чуть, я остро осознаю это. Я останавливаюсь до тех пор, пока не обнаружу причину, вызвавшую ошибку. Я обеспечиваю глубокое и стабильное ровное дыхание, очищаю ум, и вновь возвращаюсь к ровному, расслабленному функционированию. Сама по себе ошибка не так важна, как её искоренение или внимательное рассматривание её источника. Если что-то затрудняет поток, главная цель это вернуть ему плавность, а не изучать препятствие.

Каждый в той или иной степени способен плыть в этом высшем потоке, и любой может научиться делать это лучше и чаще. В действительности, большинство людей смогут действовать гораздо более гладко, легко и гораздо дольше, если они просто научатся правильно дышать. Практически все удерживают дыхание только в верхней части лёгких, так что расширяется только грудь, а не живот. В результате такого поверхностного дыхания мы постоянно находимся в паническом состоянии, как будто вся жизнь это выбор: драться или бежать. Это вызывает ментальное напряжение, которое мы принимаем за нормальное, и из которого мы ищем выхода посредством пристрастий и отвлечений. Это нарушает нашу активность в течении дня и наш ночной отдых. Когда мы дышим полными лёгкими, расширяя диафрагму, мы автоматически создаём ментальное состояние спокойствия и расслабленности, что потом отражается на нашем окружении.

Как красноречиво: мы это общество людей, которые даже не знают, как правильно дышать. А? Какой же ещё основной уровень своего бытия мы можем провалить? Ещё более красноречиво звучит, что когда мы узнаём об этом уродующем нас пороке, большинство из нас не делают ничего, чтобы исправить его, так как эта суета мешает отращивать животик.

***

Мой мозг это отстой. Я никогда не страдал от других заболеваний, которые могли бы привести к расстройству гармонии с энергетическим потоком вселенной, поэтому не уставать это всё, о чём мне нужно беспокоиться, но сегодня я всё испортил, и, как результат, мой мир сорвался со своей оси. Неправильное правильно, я знаю, есть причина для всего, даже для этого, но принятие философской точки зрения не делает это более приятным.

Говинда стал читать из своей Гиты, и я еле различал слова. Кертис буквально прижался к симпатичной студентке слева от него, которая делилась с ним своей книгой. Говинда продолжал читать примерно с минуту, потом остановился и посмотрел на меня, впрочем, как и все остальные. Неужели я распустил слюни?

– Вы в порядке? – спросил Кертис шёпотом.

– Да, – сказал я медленно, пытаясь сообразить, почему все на меня глядят. Прокрутив в уме последние несколько секунд, я предположил, что стон, который, я думал, был у меня внутри, вырвался наружу.

– Вы хотели что-то добавить? – спросил Говинда. – Простите, я забыл ваше имя.

Я тоже. Я посмотрел на Кертиса.

– Мак, – прошептал он.

– Мак, – сказал я Говинде.

– Похоже, вы не согласны с тем, что говорил Господь Кришна, Мак. Думаю, всем будет очень интересны ваши замечания, если вы соблаговолите поделиться ими.

– Ну, э, нет, правда, нет. Спасибо. Извините. Пожалуйста, продолжайте.

Кришна говорит Арджуне, что показывает ему его универсальную форму, потому что Арджуна его преданный друг. Я представил себе звук тёплой ванной, и испугался, вдруг услышав его наяву. Говинда остановился и повернулся ко мне.

– Пожалуйста, Мак. Если у вас есть, что сказать…

***

Великий Мастер пришёл в класс под видом Скромного Ученика.
Глупый Учитель взял Великую Книгу и стал произносить слова,
противные слуху Великого Мастера. Не в силах далее выносить
ложное толкование Глупым Учителем Великой Книги,
Великий Мастер схватил стул и забил Глупого Учителя насмерть.
В тот самый миг Скромные Ученики достигли Полного Просветления.

– Учение Дзен Мастера Тухлоума –

***

– Он лжёт, – вырвалось у меня. Говорить не подумав это один из негативных эффектов усталости – я говорю тогда, когда в другом случае не стал бы говорить о том, о чём не должен был бы говорить.

– Кто лжёт, Мак? Господь Кришна?

– Да. Господь Кришна. Лжёт. Извините, правда. Пожалуйста, просто продолжайте. Со мной всё в порядке…

– Ничего, Мак. Я думаю, Господь выдержит немного конструктивной критики, – это вызвало всеобщий смех.

Я посмотрел на Кертиса. Он слегка пожал плечами, словно говоря, почему бы нет?

Да, почему бы нет.

– Он не Господь, – сказал я. – Это всё запутывает. Вы не можете понять Гиту, если не понимаете, кто есть кто.

Говинда засмеялся немного нервно.

– Господь, – сказал он, поднимая обложку книги, чтобы мне было видно. – "Песнь Господа. Бхагавад-Гита это история о том, как Господь полностью раскрывает своё великолепие перед своим преданным…

– Приятелем, – брякнул я. – Нет. Вы делаете её христианской. Но она не христианская, или индуистская, или какая-то ещё. Это самая крутая в мире штука, а вы просвистели мимо неё. Вы не понимаете, какая это на самом деле интересная и важная вещь.

Вот причина, по которой я оказался в этом жалком месте в этом жалком состоянии. Я чувствовал, будто застрял в роли вербовщика, чего меньше всего желал бы. Если предположить, я бы сказал, что кто-то в этом зале стоит на краю чего-то, и моё невероятное и вынужденное присутствие здесь было устроено для пользы этого человека – чтобы помочь ему сделать следующий шаг. Просто предположение, конечно, но положение настолько нелепое, что это должно быть чем-то вроде этого. Возможно, время покажет.

– Смотрите сами, – сказал я. – Смотрите, что Кришна только что сказал Арджуне: "Я показываю это тебе, потому что ты мой преданный друг". Даже принимая в расчёт небрежный перевод, это неправда. Кришна явно лжёт. Вопрос, почему? Почему Кришна лжёт?

На меня смотрели множество неприличных взглядов. Я произнёс ересь. Оп. Наверное, не стоило приходить в пятницу вечером на изучение Гиты в Квинсе и называть благословенного Господа большим жирным лжецом. Я встал и дотронулся до плеча Кертиса.

– Слушайте, простите меня. Вы правы, я сам не знаю, что несу. Нам нужно идти. Я забыл, нам нужно кое с кем встретиться…

– Прошу вас, останьтесь, Мак, – сказал Говинда, указывая на мой стул. – Если у вас есть теория о Господе Кришне, которую мы не рассматривали, я думаю, это цель нашей группы – рассмотреть разные точки зрения и самим принять решение.

Он посмотрел вокруг, но поддержки не получил.

– Пожалуйста, останьтесь. Продолжайте.

Я так устал, что казалось, вот-вот расплачусь. Каким-то образом я покинул солнечный свет и оказался в этом кромешном подземелье. Я застрял в этой абсурдной роли на этой убогой сцене, и похоже единственный выход из этого – идти напролом. Ничего не поделаешь, надо доигрывать. Я набрал воздуха и попытался установить хоть какую-то степень ясности.

я сел обратно, чтобы не казаться претендующим на роль ведущего. – Кришна лжёт. Кришна раскрывает себя Арджуне не по тем причинам, по которым утверждает.

Говинда, казалось, был смущён моей самонадеянностью.

– И почему же Господь Кришна лжёт, Мак? – у него в голосе ещё присутствовал тон снисхождения, но я не обращал на него внимания.

– Вы изучали Гиту пятнадцать лет, Говинда, и вы уже знаете, почему он лжёт. Ему что-то нужно. Что нужно Кришне? Зачем он в действительности говорит с Арджуной?

Говинда был не очень-то рад, когда все глаза повернулись к нему, я этого не хотел, но так вышло.

– Он хочет, чтобы Арджуна поднялся, – ответил он. – Он хочет, чтобы тот протрубил в раковину и подал сигнал к началу войны.

– Конечно. Значит, это не совсем правда, что Кришна выбрал это место и время, сидя между двумя огромными армиями, готовыми к атаке, чтобы отдать долг дружбе и преданности, не так ли?

– Ну, если посмотреть на это с персп…

– Не пытайтесь оправдывать Гиту, Говинда. Как вы сказали, она выдержит немного конструктивной критики, в отличие от некоторых толкований. В любом случае, дело в том, что Кришна здесь не важен. Речь не о нём. Это нас здесь не касается.

– Окей, Мак, – сказал Говинда, с видом лёгкого поощрения. – Что тогда важно? Что нас здесь касается?

– Почему Арджуна упал? – спросил я.

Говинда не замедлил с ответом.

– Арджуна упал, потому что он увидел своих любимых учителей и родных в противостоящих армиях, и он понял, что никакое богатство и славу не принесёт ему убийство своих любимых…

– Нет, нет, – я перебил, – не тратьте попусту время, это просто история, метафора.

Как я втянулся в это? Где чёртов выход?

– Это маленькая история об Арджуне и Кришне на поле боя. Нам она не интересна. То не история о каких-то чужеземных людях из древней культуры, сражающихся за трон. Это история о читателе. Ни о чём больше. Вот почему эта книга важна. Она не о людях в истории, она о том, кто читает историю.

Я сказал это Говинде, но потом повернулся к остальным, сидящим за столом.

– Это не теория, это практика. Это о вас, о вашей жизни, прямо сейчас, в эту самую минуту. Вы должны понимать эту книгу очень лично. Вы, читатели, это Арджуна. Это ваша война. Бхагавад-Гита о том, почему Арджуна встал и подал сигнал к войне, но вы не поймёте, почему он встал, пока не поймёте, почему он упал, но без обид, никто из вас не понял этого.

Уставший или нет, если уж я начал, я не остановлюсь до тех пор, пока не выражу полностью мысль.

– Когда вы сами увидите, что увидел Арджуна, что заставило величайшего воина на свете свалиться от страха и смущения, вы сделаете то же самое – свалитесь от страха и смущения, и не сможете подать сигнал к войне. Пока это не случится с вами, всё останется лишь теорией. Пока вы своими глазами в собственной жизни не увидите то, что увидел Арджуна, Гита для вас будет иметь не больше ценности, чем набор иероглифов. Бхагавад-Гита начинается, когда Арджуна падает, и затем идёт рассказ только об одном: Почему Арджуна вновь поднялся?

Я сделал паузу. Мысль, кажется, полностью выражена. Конец уже виден.

– Правда, простите. Я почти закончил. Гита это не какой-то бесплодный интеллектуальный поиск. Это великое, бесшабашное, хулиганское приключение жизни – истина, реальность, свобода это реальные сокровища, и не важно, в кресле-каталке вы или молоды, или стары, богаты, бедны, мужчина, женщина, иудей, синто, кто угодно. Это за пределами всего. Но это не книга, которую вы читаете, это путь, который вы проделываете, и это не путь Арджуны, это ваш путь.

Я встал и схватил Кертиса за руку.

– Окей, это всё. Простите за идиотские разглагольствования. Надеюсь, я никому не испортил вечер. Нам нужно идти. Пока.

И мы сбежали.

***

В последнее время приходится возвращаться к этой теме, поэтому, думаю, стоит уделить этому внимание и сказать несколько слов. Кертис принёс мне письма от людей по поводу моей первой книги, и во многих письмах одно было общим: читатель думал, что эта книга о ком-то ещё, только не о нём, как будто "Прескверная штука" это книга о каких-то выдуманных персонажах, а не о персонаже, читающем её. Затем, Кертис выразил интерес к Пути Героя, Кэмпбеллу, "Звёздным войнам" и т.д., но остался в роли зрителя, и никто не объяснил ему, а сам он не понял, что жизнь это не зрелищный спорт – что герой его жизни он сам, и ему предстоит проделать этот путь. И снова, эта группа, Гита, и я вижу, что единственной причиной, по которой меня привело в это роковое болото, было ещё раз показать мне то качество, которое приводит нас в эту уютную иллюзию, что жизнь она где-то там и когда-то, что она что-то другое, чем прямо здесь и прямо сейчас. Многие из нас, не просто живут во сне, но и спят в нём.

И здесь я скажу, как это делают в обычных уведомлениях. Нет ни правильного, ни неправильного. Истина это не хорошо, а иллюзия это не плохо. Никто не впереди и не позади. Червям всё равно, как звучит ваша эпитафия, но ваша истина переживёт само время. Всё суета.

Всё.

18. Почему Арджуна упал.

 

Мои члены слабеют, язык пересох во рту,
дрожь сотрясает тело, волосы дыбом встают,
из обессиленных рук выпадает Гандива –
божественный лук, лихорадочный жар
обжигает мне кожу, я еле стою,
жизнь во мне пропадает и мутится,
что это сулит? – лишь стенанья и горе!

Это не хорошо, о Кешав! Что хорошего
в братоубийстве? Я ненавижу
триумф и власть, богатство и безмятежность,
завоёванные так ужасно! Какая победа
будет приятной, Говинда? Какие трофеи
будут полезны? Что возместит утраты?
Как можно наслаждаться жизнью,
доставшейся такой кровавою ценой?

– Арджуна, Бхагавад-Гита –

Джулия была близка к тому, чтобы увидеть то, чего ей никогда не смог бы показать никакой учитель и никакая книга. Она была близка к тому, чтобы узнать непосредственно, на собственном опыте, что в действительности означают слова: цена истины – всё.

Для некоторых эта стадия процесса проходит легче, для кого-то труднее. Некоторым требуются годы, чтобы как-то смягчиться и проскользнуть в неё более или менее безболезненно. Некоторые, как Джулия, бросаются туда с головой, без предупреждения или подготовки, и им становится так плохо, что невозможно выразить ни в каких словах. Вот здесь дело может окончиться смирительной рубашкой – как в случае Ахаба – или того хуже.

Порой я бываю так напугана, что практически застываю от страха, меня буквально тошнит от страха. Что ещё здесь есть? Даже воздух кажется слишком тяжёлым, чтобы как-то двигаться. Есть места на этом чердаке, которые я даже не могу рассмотреть. Различимы какие-то большие угрожающие формы, огромные тёмные объекты. Здесь нет других демонов, теперь я знаю, но некоторых из этих демонов я люблю! Это страшнее всего. Они являются мной, но и не являются, но и являются! Здесь моя мать, мой отец. Моя музыка. Любимые животные, мечты, семья, друзья. Не всё так уныло и ужасно. Есть и моменты волшебства, любви, красоты. Стихи, цветы, песни. Парни и мужчины, которых я любила. Мои учителя. Вы, Джед. Места, запахи, друзья из детства. Этому, кажется, нет конца, так много. Я прожила красивую, восторженную, счастливую жизнь. Что я делаю? Здесь не только мусор, не всё так плохо. И это больше всего пугает. Что делать со всем хорошим? Друзья! Любовь! Танец! Моё сердце! Всё это не реально? Все эти воспоминания не реальны? Моё сердце не реально? Что из этого реально? Что?

Здесь битва ещё не началась, здесь впервые было полностью рассмотрено поле битвы. Человек, который дошёл до этой точки, это совсем не тот человек, который прошёл дальше. В этом процессе сопротивление побеждается и занимает своё место не-сопротивление приятие, распознавание, сдача. Отделённое "я" убито, и интегрированное "я" рождается. Смерть и воскресение, гусеница и бабочка, человек и вампир. Со стороны это выглядит, как будто человек стал другим, но изнутри это довольно явная смерть одного и рождение другого.

Я пытаюсь набраться смелости, чтобы сфокусироваться на одном – на своей матери. У меня плохо это получается. Я даже не понимаю, из чего состоит её присутствие здесь, но, похоже, что мать это совершенно нелепое название для несчётных тысяч – миллионов! – кусочков эмоций различной интенсивности, воспоминаний, образов. Не моей матери, конечно, но всего, каким-то образом связанного с ней, приходящего от неё, похожего на неё – страхи, образы, обрывки звуков, воспоминания, надежды, некоторые приятные, другие гнетущие.

Ещё деньги. Деньги это безопасность. Когда дело дошло до денег, я думала, что я уже на уровне, что я духовно настроена и уравновешена, но как оказалось, я заражена ими, как раком, который тихо распространился на каждый орган и на каждую ткань. Поразительно! Просто поразительно! Они везде! И всё это так грязно, отвратительно и поражено страхом, что меня тошнит от мыслей об этом. И ведь я была уравновешена, когда дело дошло до денег. Как же эта зараза выглядит в тех, кого я презирала за их любовь к деньгам? Или в тех, кого я жалела за их порабощённость ими? Я заболеваю даже при одной мысли об этом. Вы говорили об айсбергах, Джед, что бόльшая их часть прячется под поверхностью, но это больше напоминает мне грибы, о которых я однажды писала заметку. Большинство людей думают, что синий кит это самое большое живое существо на земле, но на самом деле им является медовый гриб, подземная корневая система которого, как я помню, может распространяться более чем на пятьсот гектар. Вряд ли можно было бы предположить, увидев видимую часть, растущую над землёй, что он растягивается на мили во всех направлениях, и может натурально уничтожить целый лес! Вот какие мысли вызывает во мне отвращение к деньгам, когда я обнаружила их громадную и вредоносную корневую систему – какими они кажутся добрыми и пушистыми в своём видимом аспекте, и какие огромные и опустошительные под землёй.

Я уже начинаю видеть, что нет ничего отдельного. Всё переплетено и является частью чего-то большего, а то частью ещё большего – этакий лабиринт, сотканный из энергетических нитей. В этом сложность эго структуры – её нити не идут аккуратными линиями, но хаотическими, многоуровневыми, закрученными узорами, из которых одни видны, другие глубоко спрятаны. Это мой чердак. Это моя ткань, моя структура. Эта ткань и есть я, но я не ткала её. Если рассматривать всё целиком, кажется, что это изображает меня, но как только я подхожу ближе и вижу, из чего это сделано и могу различить составные структуры, миллионы нитей, тогда "я" исчезает и всё, что остаётся, это лоскутное одеяло воспоминаний и эмоций. Вот что я такое. И это всё, чем я являюсь.

Если жёсткое эго станет противиться этому процессу, оно будет сломано. Я не знал лично людей, покончивших самоубийством в этих обстоятельствах, но полагаю, это происходит не так уж редко. Джулия, конечно же, думала об этом. Ты не можешь об этом не думать. В данной ситуации – невозможность идти вперёд, невозможность идти назад – смерть это tertium quid, третий вариант. Вполне могло быть, что именно эта мысль, мысль о смерти, послужила тем толчком, заставившим её всё отпустить, что само по себе тоже вроде смерти. Фактически, многие, или большинство, самоубийств случаются именно здесь, что покажется более правдоподобным, если мы получше узнаем, что такое "именно здесь" в действительности.

Именно эта точка, где один человек, который упал, становится тем человеком, который поднялся, является той разделительной чертой между двумя существами. Эго может желать просветления, но эго не сможет пересечь эту черту. Человек, который поднялся, это уже не тот человек, который упал. Прежде всего, это процесс смерти-перерождения, и ничто не сдвинется с места, пока это не произойдёт.

Джулия познаёт одну вещь о Бхагавад-Гите, которая не открылась бы ей в результате многолетних изучений или посвящений. Она на краю того, что можно увидеть, только приблизившись к своему полю битвы. Она на краю того, где был Арджуна. Она близка к тому, чтобы увидеть, почему Арджуна упал.

Я не знаю, во что я ввязалась. Это слишком – я не могу этого сделать. Какая я была дура, что начала это! Какая патетическая дура! Как я позволила этому случиться? Куда это всё ведёт? Без сомнения, я самый глупый на свете человек. Это плохо, это убьёт меня, это мой конец. Назад дороги нет, и вперёд тоже. Я ни за что не смогу это сделать. Не знаю, как кто-то смог. Никто не может. Никто не может это выбрать. Не я. Не я. Это что-то совсем для другого человека, я даже не представляю, какого. Я не могу это сделать. Не могу. Зачем вообще я всё это затеяла? Я хочу вернуться назад, какой я была. Не могу дышать. Все внутренности скручены. Ужас. Это выше моих сил. Моя душа до смерти больна, моё сердце разбито.

В этой точке Джулия впервые начинает угадывать, что в действительности происходит. Она ещё не начала битву, но она близка к тому, чтобы увидеть, что в реальности влечёт за собой эта битва. Она начинает видеть, где на самом деле находится поле битвы, чем оно на самом деле является. Она начинает видеть то, что увидит каждый, кто придёт сюда – и это не тьма и не зло, в этом-то и проблема. Это не невежество и не грех. Это не что-то, что мы не можем разглядеть или то, о чём мы не знали. Джулия начинает видеть то, что заставило Арджуну, величайшего воина на свете, бросить оружие и рухнуть на землю в страхе и смятении, когда он увидел это.

И что это великое чудовище неукротимо,
у тебя ещё будет случай узнать.

– Герман Мелвилл, "Моби Дик" –

Привязанности к "царству сна" созданы из энергии. Эта энергия называется эмоцией. Все эмоции, позитивные и негативные, это привязанности. Человек это существо, основу которого составляют эмоции, извлекающие энергию из одной центральной эмоции: страха. Этому страху нельзя противостоять, его нельзя убить, так как это страх ничтожности, не-я. Желание убить страх само является основанной на страхе эмоцией. Страху можно только сдаться, чтобы вошло то, чего ты боишься. Ты можешь потратить целую жизнь, кромсая миллион-головую гидру привязанности и никогда не сдвинуться с места, либо ты можешь проследовать за эмоциональной энергией вниз до её источника, её логовища, и увидеть Левиафана, врага света, чем он является в реальности:

Твоим сердцем.

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...