 |
Вопрошающий: И он всю жизнь искал, и в конце обнаружил, что ничего не нашёл.
|
|
|
|
Ничего. Вот и всё открытие. Так называемая само реализация это когда вы сами для себя обнаруживаете, что нет "я", которое можно обнаружить. Это сильно шокирует – "На что, чёрт возьми, я потратил всю жизнь?" Это чрезвычайно шокирующее открытие, оно убивает каждый нерв, каждую клетку, даже клетки костного мозга. Говорю вам, это будет нелегко, вам не принесут это на блюдечке с голубой каёмочкой. Вы должны стать абсолютно свободным от иллюзии, тогда истина сама начнёт выражать себя. Я понял, что бесполезно искать истину. Поиск истины, обнаружил я, абсурден, потому что это то, что вы не можете ухватить, удержать или выразить.
***
То, что отделяет вас, что изолирует вас, это ваши мысли – они создают границы, рамки. А там, где нет границ, там безграничность, беспредельность.
***
В некотором роде, вся жизнь похожа на один большой-пребольшой сон. Я гляжу на вас, но совершенно ничего о вас не знаю – это сон, мир сновидений – в этом нет ничего реального. Когда переживающая структура не манипулирует сознанием (или назовите как хотите), тогда вся жизнь это большой-пребольшой сон, с точки зрения, полученной опытным путём – не с этой точки зрения здесь, но с вашей точки зрения. Понимаете, вы наделяете вещи реальностью – не только объекты, но также чувства и переживания – и думаете, что они реальны. Когда вы не переводите их в термины накопленного своего знания, это не вещи; на самом деле, вы не знаете, что это такое.
***
Смотрите, у "вашей" структуры нет настоящего – всё, что есть, это прошлое, пытающееся спроецировать себя в будущее. Вы можете думать о прошлом, настоящем и будущем, но будущего нет, нет настоящего, есть только прошлое. Ваше будущее это лишь проекция прошлого. Если есть настоящее, то оно не может переживаться вами, потому что вы можете переживать только своё знание о настоящем, а это знание есть прошлое. Так какой смысл в попытках переживать тот миг, который вы называете "сейчас"? "Сейчас" не может быть пережито вами; всё, что вы переживаете, это не "сейчас". Поэтому "сейчас" это то, что никогда не сможет стать частью вашего сознательного опыта, и чему вы никогда не найдёте выражения. Для вас "сейчас" не существует, за исключением концепции о "сейчас". Я не могу говорить о "сейчас".
|
|
|
***
Смелость это способность отмести всё, что люди переживали и чувствовали до вас. Вы единственный, вы больше, чем всё это. Всё окончено, все традиции окончены, какими бы священными они ни были – тогда только вы можете быть собой – это и есть индивидуальность. Впервые вы стали индивидуумом. Пока вы полагаетесь на кого-то, на чей-то авторитет, вы не индивидуальность. Уникальность индивидуальности не может выразить себя, пока есть зависимость.
***
Я всегда отрицаю то, что говорю. Я делаю заявление, но это утверждение не выражает всё, что необходимо сказать, поэтому я отрицаю его. Вы говорите, что я противоречу самому себе. Я совсем не противоречив. Я отрицаю первое утверждение, второе, и все остальные – вот почему это звучит иногда противоречиво. Я всё время отрицаю, не ради того, чтобы достичь какого-то результата, просто отрицаю. В моих речах нет никакой цели.
23. И да будь, что будет.
Вот так – бόльшая, более тёмная,
более глубокая часть Ахаба оставалась скрытой.
Герман Мелвилл, "Моби Дик"
Кертис, Говинда и я сидели вокруг обеденного стола на верхней палубе, который стал моим desko al fresco*. Они читали письма Джулии, помогая мне определить, какие из них попадут в полуфинал. Кертис провёл уже много времени за их перечитыванием, и из того, что он распечатал, можно было бы составить отдельную книгу, но об этом предоставим беспокоиться самой Джулии. Сегодня я попросил Говинду поработать вместе с Кертисом, чтобы урезать эту кипу хотя бы до сотни страниц с нужным мне содержанием – там, где Джулия описывает процесс, а не сам процесс – чтобы я смог потом просмотреть их и отобрать то, что нужно для книги.
|
|
|
-----------
*стол на открытом воздухе (ит.)
-----------
– То, что делает Джулия… – произнёс Говинда, держа в руках листок.
– Да? – сказал я, не поднимая глаз.
– Она…
Я продолжал читать, пока он собирался с мыслями.
– Она как Капитан Ахаб, ведь так? Дело в этом, да?
Я посмотрел на него поверх своих бабушкиных очков.
– Она и есть Капитан Ахаб, да. Здесь вы видите, как это выглядит в реальности.
Он медленно кивнул.
– Охотится на своего белого кита?
– Конечно, или пишет своего "Моби Дика".
Он немного подумал.
– Вы имеете в виду, что Герман Мелвилл писал "Моби Дик" как, э, свой вариант "духовного автолизиса"?
– Когда ты честно пишешь о чём-то, это неизменно является процессом жертвоприношения самого себя – автолизисом – поэтому, да, конечно.
Я читал "Моби Дик" с той же целью, с какой они читали письма Джулии – пытаясь решить, что лучше подойдёт для второй книги, а что придётся опустить. Опустить придётся многое, но некоторые вещи стоят на самой грани. В данный момент я пытался решить, как много нужно включать отношений Ахаба с Пипом. Пип определённо должен попасть в книгу, потому что он предвещает скрытую судьбу Ахаба, что мы рассмотрим позднее. Но что насчёт той мощной связи, которая образовалась почти сразу же между травмированным Пипом и Ахабом? Так ли это важно, чтобы включать в книгу? Непросто будет отказаться от этого материала, особенно потому, что он помогает проиллюстрировать более широкие вопросы о здравомыслии и гуманности Ахаба. Я решил обсудить это с Кертисом и Говиндой, чтобы получше прояснить для себя его значение. Сначала я заметил, что в данном случае материал о Пипе имеет такое же значение, как материал о Капитане Гардинере, поэтому я начал с него.
– Мне необходима ваша помощь кое в чём, – сказал я.
Они оба отложили чтение и отдали мне всё внимание.
|
|
|
– Ближе к концу книги корабль Ахаба, "Пекод", встречает в море другой корабль, "Рэчел". Всё, что заботит Ахаба при встрече с любым судном, это видели ли они Моби Дика. "Вы видели белого кита?" – так он приветствует каждый корабль. В случае с "Рэчел" ответом было "Да".
– Хорошая новость для Ахаба, верно? – спросил Кертис.
– Да, только ради этого он здесь. Наконец-то, он близок к своей неуловимой жертве. Он знает, где Моби Дик.
– Здорово.
– Но прежде чем они расстаются с "Рэчел", её капитан, Капитан Гардинер, просит Ахаба о помощи. Капитан Гардинер из Нантакета, как и Ахаб. Он знает Ахаба. У него есть сын, как и у Ахаба. Он поднялся на борт "Пекода", чтобы поговорить лично с Ахабом, и сообщает ему, что потерял своего сына во время охоты на кита. Мальчик остался в лодке где-то в море. Он слёзно умоляет Ахаба присоединиться к поиску. Лишь на два дня.
– Чтобы найти сына? – спросил Говинда.
– Да, сына Капитана Гардинера. Двенадцати лет.
Я зачитал слова Капитана Гардинера Ахабу.
– Значит, Ахаб согласился? – спросил Кертис. – Он поможет найти мальчика?
Я читал дальше.
Ахаб всё стоял, подобно наковальне, принимая каждый удар, не шелохнувшись.
Говинда ничего не сказал.
– После повторных уговоров капитана "Рэчел", – продолжал я, – вот что сказал Ахаб:
"Стойте, – прокричал Ахаб, – не трогать брасы! – и затем, неторопливо, как бы отливая в форму каждое слово, продолжал. – Я не собираюсь этого делать, Капитан Гардинер. Даже сейчас я теряю время. Прощайте, прощайте. Благослови вас Бог, и да прощу я сам себе, но я должен плыть дальше".
Говинда медленно качал головой.
– Чёрт, – сказал Кертис, – у него нет сердца.
Я кивнул и улыбнулся.
– Но именно это Мелвилл и хочет показать – у Ахаба есть сердце. Если бы он был бессердечным, это не имело бы смысла. Если бы он был просто машиной, ради чего это всё было бы нужно? У Ахаба есть сердце. Можно рассматривать сына Капитана Гардинера, как сына самого Ахаба. Именно в этом всё дело.
Кертис потряс головой.
– Какое-то безумие.
|
|
|
Говинда молчал, но я заметил, что он внимательно слушал.
– Здесь нечто большее, – сказал я. – Это кажущееся бессердечие очень важно. Мелвилл хочет, чтобы мы это поняли. Он хочет, чтобы мы увидели, что это не порок, что Ахаб не просто бессердечный псих.
– Не понимаю, как это может быть, – сказал Кертис, качая головой. – Этот человек совсем свихнулся.
Я рассмеялся. Говинда промолчал. Я заметил, что этот разговор больше задевает Говинду, чем Кертиса. Говинда хочет знать, что значит встать на курс, ведущий за пределы всяких карт. Для Кертиса это просто открытка из места, о котором он что-то слышал. Для Говинды это мимолетный взгляд туда, что он считает своим возможным будущим. Говинда, как и Ахаб, муж и отец.
– Итак, – продолжал я, – почти вся толстенная книга прочитана, мы на последних главах, а охота всё продолжается. Ахаб знает, что белый кит уже близко. На выходе из каюты на палубу, его останавливает чёрный юнга Пип, который ранее чуть было не утонул и в буквальном смысле потерял себя от страха. Впервые увидев парня в невменяемом состоянии, Ахаб говорит ему:
"Где, говоришь, ты был, мальчик?"
"Вон там, на корме, сэр! Вон там!"
"А кто ты, парень? Я не вижу своего отражения в твоих пустых зрачках. О, Боже! Ты, должно быть, служишь ситом для отсеивания бессмертных душ! Кто ты, парень?"
– Ахаб тронут положением парня, и берёт его под свою опеку, – сказал я. – У них родственные души. Вот что Ахаб говорит Пипу.
"Ты затронул самый центр моей души, парень, теперь ты привязан ко мне нитями, сплетёнными с глубочайшими струнами моего сердца."
– Капитан Ахаб заводит дружбу с маленьким негритёнком? – спросил Кертис.
– Да, у них сложилась глубокая и непосредственная связь. Пипа тоже можно рассматривать как собственного сына Ахаба. Когда придёт время охоты, Пип захочет спуститься в лодке вместе с Ахабом, но Ахаб не позволит ему этого.
– Ахаб не хочет излечиться, – произнёс Говинда задумчиво.
– Он пробуждается, – сказал я. – Он не хочет, чтобы его затянуло обратно в сон. Его безумие необходимо. Пип грозит потушить пламя Ахаба. Как говорил Ахаб? Парень привязан к нему нитями, из самой глубины его души. Что это значит?
Я многозначительно посмотрел на Говинду. Он долго не заставил ждать.
– Привязанность, – сказал он.
Во время нашей второй встречи он сказал мне, что практикует осознанную непривязанность, как предписано его духовным учителем. Из чего я мог заключить, что он воспринимает это как вид нематериализма. Он читал мою первую книгу, а значит, знал, что я не считаю непривязанность качеством, которое следует культивировать, но тогда мы больше это не обсуждали, и теперь он потихоньку начинает понимать, чем на самом деле является привязанность, думая, вероятно, о своей жене и детях.
|
|
|
– Что увидел Арджуна, что заставило его упасть?
Он медленно кивнул головой.
– Смотрели "Апокалипсис сегодня"? – спросил я его.
– Да, – сказал он.
– Привитые детские руки? Алмазная пуля? Ужас?
– Да.
Я стал читать дальше, описывая действие.
– Пип отчаянно умоляет Ахаба, взывая к его гуманности, как и Капитан Гардинер, чтобы тот позволил ему, Пипу, быть рядом с ним во время охоты. Наконец, Ахаб не выдержал.
– Ахаб говорит, что убьёт Пипа? – спросил Кертис, ошеломлённый. – Я думал, они теперь как отец и сын.
– Так и есть. Но ты слышал, что сказал Ахаб. Это невозможно.
– Он ещё сказал, что его замысел пойдёт ко дну, – не унимался Кертис. – Это может означать, что это возможно, да?
– Хорошее замечание. Да, так может показаться. Но нельзя узнать наперёд. Я бы подумал так: в такой ситуации, когда кто-то, как сын, трогает твоё сердце, противостоящие силы довольно равны, и перевесить может любая из них. Может быть, поэтому он отвечает так напористо. Вот прощальные слова Ахаба:
" Верный ты друг, парень, как окружность верна своему центру. Так благослови тебя Бог вовеки; а если дойдёт до того – храни тебя Бог вовеки, и да будь, что будет."
– Он сказал, что…? – спросил Говинда тихим голосом.
– Что? – спросил Кертис. – Это значит, Пип умрёт? После всего Ахаб позволит мальчику умереть?
– Двум мальчикам, – ответил я. – И да будь, что будет.
Кертис выглядел печальным; Говинда – ещё печальнее.
24. Питательная негативность.
О, Боже! Какие мучения испытывает тот, кто поглощён лишь одним недостижимым желанием мести. Он спит со сжатыми кулаками, и просыпается с окровавленными ногтями в ладонях.
– Генри Мелвилл, "Моби Дик" –
Процесс "духовного автолизиса" состоит из трёх основных частей: увидеть объект уничтожения, уничтожить его и навести порядок. Увидеть это в действительности первая стадия уничтожения, но третья часть также важна, как и первые две – вы должны убрать за собой. Вы должны возместить ущерб. И это не правило типа не есть сладкого перед сном, это как закон гравитации. Так это работает.
Каждый шаг процесса пробуждения содержит в себе все эти три составляющие. Шаг начинается с распознания и понимания, и именно за счёт этого и уничтожается то, что было распознано и понято. Но на этом всё не заканчивается. Простое уничтожение чего-то вовсе не означает исчезновение привязанности к этому. Распознание это начало уничтожения, а уничтожение это начало непривязанности. Третий шаг не является терапевтическим, это важно.
Отлично! Мой чёртов чердак обитаем! Мой ум обитаем, мои мысли обитаемы, я обитаема, одержима, зачумлена демонами! Здесь моя мать! Здесь мои нерождённые дети. Здесь моё будущее, мои мечты. Все, кто имел какое-то значение для меня, плохое или хорошее, приятное или неприятное – здесь. Как они все сюда поместились? Как я их сразу не заметила? Конечно, они здесь, здесь их место. Мой чердак это я, больше им негде быть. Имеют ли они физических двойников в реальном мире, не имеет для меня значения, как и для них не имеет значения, являюсь ли я реальным человеком в реальном мире. Восприятие это реальность. Я одержима своими собственными ощущениями – не вещами или людьми, будущим или прошлым, но своим восприятием их. Это мои связи, мои привязанности. Возможно, всё, чем я являюсь, это сумма всех этих связей, этих пугающе страстных желаний и обладаний. А вообще, что такое привязанность? Это вера, вот и всё. Быть может, довольно сильная, но лишь вера. И да, Джед, я знаю. Нет истиной веры.
Перо могущественней, чем меч, правда? Вы писали о мече, но то была просто метафора. Это перо. "Духовный автолизис" это сила пера, что есть сила ума – сила видеть, видеть ясно. Да, я убью тех людей, населяющих мой ум. Я убью их, ясно увидев связи, которые удерживают их здесь. Теперь я вижу эти связи. Я вижу эмоции в работе и начинаю видеть, чем они на самом деле являются. Я начинаю понимать, из какого материала сделана эта тюрьма эго.
Вы говорили об этом в самой первой главе. Я никогда не обращала достаточно внимания на эту главу. Теперь это кажется фундаментом, на котором основана вся книга. Страх. Конечно! Есть только страх. Страх, замаскированный под любовь. Страх, замаскированный под мораль. Страх, замаскированный под сострадание. Страх заставляет нереальное казаться реальным. Мы ведь животные, верно? Сотворённые, чтобы выживать, защищать своё потомство и продолжать свой род. Всем этим движет страх. Люди как призмы, которые расщепляют единственный луч света на целый спектр эмоций. Мы рефракторы страха.
Вы спрашивали, "Кто захочет идти туда, куда в действительности ведёт этот путь?". Я знаю, что ответ - никто. Никто может выбрать это осознанно. Это совершенно невозможно. Вы правы, это как если тебя сбил автобус. Физическое самоубийство по сравнению с этим обычная неприятность. Никакая смелость не позволит кому-то, кто понимает, это выбрать. Но никто не выбирает это. Это не духовность. Это эмоциональная бойня. Здесь нет ничего духовного.
***
Пару дней назад я ездила в город и зашла в книжный магазин, чтобы купить книгу Бернадетт Робертс. Я прошлась по рядам нью-эйдж и восточной религии, где потратила столько времени и денег за все эти годы, но в этот раз меня охватили печаль и отвращение. Теперь, когда я здесь, когда я знаю то, что знаю, во мне кипит невыразимое презрение ко всему, что выдаёт себя за духовность. Закрыть глаза и повторять мантры? Что за трогательная шутка? Присутствуй в моменте? Какого чёрта? Не питай негативных чувств? Они смеются. Я излучаю злобу и недоброжелательность. Я яростный уничтожитель, и то, что они называют негативностью, я называю очищающим пламенем. Отрицание это суть процесса. Различные формы духовности и религии не ведут к истине, но являются её противоядием.
Я не закончила это путешествие, и, возможно, никогда не закончу, но я прекрасно вижу, кто никогда не проходил через него, кто даже не знает о нём. Я расту с каждым днём, и редко позволяю себе оглядываться назад, но визит в книжный магазин заставил меня оглянуться – предоставил мне некоторую перспективу на то, как далеко я зашла, и что осталось позади. Так много книг, так много учителей, так много путей. Неужели никто не замечает, что это не работает? Наверное, я просто наивна. Кого заботит истина, коль скоро она продаётся?
|
|
|
