Паламизм без Паламы: к вопросу об источниках учения русских монахов - имяславцев начала ХХ века

Спор о почитании имени Божия, разгоревшийся на Афоне в начале ХХ века и перекинувшийся в Россию, вызывает в последние годы все больший интерес. И недаром, ведь дискуссия, возникшая, казалось бы, по частному поводу — из-за учения об имени Иисуса Христа и его роли в умной молитве — вскоре превратилась в настоящее догматическое столкновение между имяславцами и имяборцами (как называли афонские монахи себя и своих противников), так что дело дошло до публичных дискуссий, церковных прошений, насилия и разрыва церковного общения между спорящими сторонами, — чего в России синодального периода не бывало уже давно.

Имяславцы считали себя единомышленниками св. Григория Паламы, их противники пытались доказать, что те просто неверно истолковали его учение о божественных энергиях. В этом споре, однако, интересно то, что никто из его участников фактически не был знаком непосредственно с учением самого Паламы: его творения в то время, за немногим исключением, не были переведены, не было и их критического издания. В дискуссиях ни имяславцы, ни имяборцы не ссылались на творения Паламы и апеллировали только к известной анафеме против не признающих божественности энергий Божиих, принятой на Константинопольском Соборе 1351 г. Главный лидер и апологет имяславцев иеросхимонах Антоний (Булатович) узнал об этой анафеме уже после того, как начал писать в защиту имяславия, и, за неимением под рукой сочинений Паламы, был вынужден доказывать тезисы св. Григория, опираясь на другие источники. Схимонах Иларион (Домрачев), с чьей книги «На горах Кавказа» и начался весь спор об имени Божием, о паламитском учении об энергиях, скорее всего, вовсе ничего не знал. Тем не менее, оба эти автора в своих сочинениях выражают вполне паламитское учение об умной молитве и, если говорить о Булатовиче, о божественных энергиях. В связи с этим интересно посмотреть, какие именно источники используют имяславческие авторы, чтобы обосновать свое учение. Ими привлекались тексты Священного Писания, святоотеческие творения, православная гимнография, жития святых и некоторые другие источники, в т.ч. сочинения церковных писателей XIX века. Сейчас я хочу сосредоточиться на использованных имяславцами сочинений раннехристианских и византийских отцов.

Отец Антоний в своих книгах приводил как найденные им самим выдержки из святоотеческих писаний, так и собранные для него другими монахами, и, таким образом, имяславческий флорилегий включал в себя тот круг произведений, который был знаком русским монахам того времени. Среди этих произведений преобладают творения аскетические, причем некоторые авторы цитируются по вторичным источникам, а многие отцы — по «Добротолюбию».

Из раннехристианских и византийских отцов у Булатовича наиболее широко представлены святые Афанасий Великий, Василий Великий, Григорий Синаит, Иоанн Златоуст, Симеон Новый Богослов; немного меньше — Григорий Нисский, Игнатий и Каллист Ксанфопулы, Кирилл Иерусалимский, Феодорит Кирский, Феофилакт Болгарский; по одному разу цитируются Августин Иппонский, Григорий Богослов, Григорий Неокесарийский, Иоанн Дамаскин, Иоанн Лествичник, Каллист Катафигиот, Никифор Афонский, Симеон Солунский. В отдельно изданном собрании цитат в защиту имяславия цитируются также Амвросий Медиоланский, Варсонуфий Великий, Епифаний Кипрский, Ефрем Сирин, Иероним Стридонский, Ипполит Римский, Исихий Иерусалимский, Иустин Философ, Ириней Лионский, Исаак Сирин, Кирилл Александрийский, Макарий Египетский, Максим Исповедник, Никифор Константинопольский, Феодор Студит, — но не все отцы из этого собрания используются в основных полемических сочинениях Булатовича.

Что касается о. Илариона, то его святоотеческий флорилегий выглядит иначе: несомненную пальму первенства удерживают Иоанн Лествичник, Исаак Сирин и Макарий Великий; значительно меньше цитируются Игнатий и Каллист Ксанфопулы, Иоанн Златоуст, и Симеон Новый Богослов; еще меньше (по 2-4 раза) Антоний Великий, Афанасий Великий, Василий Великий, Варсонуфий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский, Григорий Синаит, авва Дорофей, Ефрем Сирин, Иоанн Дамаскин, Исихий пресвитер, Максим Исповедник, Петр Дамаскин; наконец, по одному разу цитируются или просто пересказываются (скорее всего, на основе каких-то религиозных книг) Августин Иппонский, Дионисий Ареопагит, Ириней Лионский, Исидор Пелусиот, Иустин Философ, Никифор Каллист Ксанфопул, Никифор Уединенник, Симеон Благоговейный, Симеон Солунский, Феодор Студит, Феодорит Кирский, Кирилл Иерусалимский. Кроме того, есть несколько цитат из Древнего Патерика и из неназванных отцов. Насколько мне известно, их идентификацией и вообще изучением источников книги «На горах Кавказа» и сличением приведенных там цитат с оригиналами до сих пор никто не занимался. Надо сказать, что это нелегкая задача, т.к., в отличие от о. Антония, о. Иларион нигде не приводит ни источников цитат, ни даже названий цитируемых произведений.

Как можно заметить, о. Иларион более всего опирается на сочинения тех отцов, которых о. Антоний, напротив, не использует — Макария Великого, Иоанна Лествичника и Исаака Сирина (Лествичника Булатович цитирует лишь однажды, Исаака не цитирует вообще, а из Макария несколько раз приводит лишь одну краткую цитату). Из этого можно сделать довольно странный вывод: монахи-имяславцы, собиравшие цитаты для о. Антония, да и он сам, не использовали книгу «На горах Кавказа», с которой начался весь спор об имени Божием. Однако на самом деле это не так уж удивительно: с одной стороны, ссылаться на пререкаемую книгу было и нельзя; с другой стороны, когда на нее начались гонения, у афонских монахов ее могли попросту отобрать; что касается Булатовича, то, по его собственному свидетельству, книгу дал ему на прочтение игумен и после забрал обратно, а своей у о. Антония не было.

Святоотеческий флорилегий о. Илариона вообще носит более аскетический характер, а у о. Антония — более, хотя все же не слишком богословский. Это тоже объясняется разными задачами этих авторов: первый писал об Иисусовой молитве, второй — о богословском обосновании почитания имени Божия. Однако у них обоих доминируют творения византийских отцов, и оба широко используют не только Священное Писание, но и литургические тексты Православной Церкви, что лишний раз позволяет убедиться в византийском контексте их религиозной мысли. Как уже отмечалось исследователями имяславческого спора (еп. Иларионом Алфеевым и др.), о. Иларион проповедовал традиционное учение византийских монахов-исихиастов о молитве и спасении, а о. Антоний отстаивал его же в более широком контексте энергийного богословия.

Итак, перед нами русский паламизм — но без Паламы: русские монахи-имяславцы, не будучи знакомы с произведениями св. Григория и со многими из тех богословских святоотеческих сочинений, которые он использовал в полемике с варлаамитами, сумели самостоятельно выразить и обосновать паламитское учение о молитве, обожении и божественном свете на другом материале — прежде всего на основе аскетических творений отцов Церкви, Священном Писании и литургических произведениях, унаследованных русской традицией от византийской.

Таким образом, имяславцы подтвердили мысль своего современника, монаха-афонца преподобного Силуана, который по поводу удивления одного католика, что на Афоне монахи читают такие святоотеческие книги, которые на Западе «читают только профессора», сказал: «Наши монахи не только читают эти книги, но и сами могли бы написать подобные им. … Монахи не пишут, потому что есть уже многие прекрасные книги, и они ими довольствуются, а если бы эти книги почему-либо пропали, то монахи написали бы новые».

Д.А. Ченцова

Санкт-Петербургский государственный университет