 |
Как отмечает Гро Стейнсланд (1986), война ведется не ради полного уничтожения противника, а ради поддержания равновесия.
|
|
|
|
Долгое время полагали, что йотунам, в отличие от асов, никогда не поклонялись как богам. Однако Стейнсланд доказывает, что в эпоху викингов все же существовал культ великанов, или, скорее великанш. По ее предположению, приведенный у Снорри рассказ о том, как боги, направляющиеся в гости к Утгарда-Локи, отдают часть жареного быка великану Тьяци, — это отражение некоего древнего ритуала, в котором приносили жертвы силам дикой природы. В «Перебранке Локи» Скади похваляется посвященными ей рощами и святилищами, и о том, что таковые действительно существовали, свидетельствует множество топонимов, — а между Скади не только дочь великана, но и владелица дома, унаследованного от отца и, как ни странно, находящегося в Асгарде. Впрочем, по большей части святилища йотунов располагаются в Утгарде — «за оградой», в диких краях за пределами обжитого мира.
По характеру и силам йотуны подобны стихиям тех мест или ландшафтов, в которых они обитают (горные турсы или тролли; инеистые великаны; сыны Сурта; Эгир, Ран и волны). Они правят миром Природы и потому могут рассматриваться как предводители иерархий стихийных духов, связанных с теми или иными природными средами. В лесу обитают скогсры («владычицы леса», которые могут осыпать человека милостями в обмен на подношения); в воде — нэкки (никсы, русалки), сьоры (духи озер) и форскарлы (духи водопадов); под землей — дверги (карлики); ландветтир, духи земли, покровительствуют тем или иным местностям в целом. Все это существа, которых в шотландской общине «Финдхорн»[5] называют дэвами, — духи, населяющие природную местность и обеспечивающие ее здоровье. Они весьма разнообразны — от сущностей, воплощающих в себе дух обширной территории (например, целого леса) или целого вида живых существ, до малых духов отдельных деревьев и цветов. Даже после христианизации они уцелели в Волшебном мире, где благородному роду эльфов сопутствуют всевозможные мелкие духи и гоблины. В средневековом фольклоре йотуны выродились в великанов, троллей и ведьм, а природные духи, составлявшие их свиту, превратились в гномов, дриад и так далее; однако они по-прежнему продолжали жить за границами человеческого мира.
|
|
|
Однако не все йотуны обитают в диких местностях. Великанш нередко принимают в мир богов на правах матерей и супруг: большинство асов — дети йотунов с одной или даже с обеих сторон. Вообще говоря, когда ас или ван ищет себе жену за пределами Асгарда, ему некуда идти, кроме Йотунхейма. Поскребите любую богиню — и почти наверняка найдете великаншу. Из подобных историй более всего известны сюжеты о замужестве Скади и Герд; и, что примечательно, обе эти великанши вступают в брак с ванами — божествами, теснее асов связанными с природным миром. Сам Один — отец детей от многих великанш, в частности, Тора — от Йорд (еще одно олицетворение земли) и Вали — от Ринд. С другой стороны, те великанши, которые не вошли в Асгард через брак, внушают асам даже больший страх, чем йотуны мужского пола.
Йотуны-мужчины, которых убивает Тор, изображаются достойными противниками, которых иногда можно перехитрить и заставить поделиться мудростью или силой. Но йотуны-женщины, даже могучая великанша Хирроккин, к которой асам приходится обратиться за помощью, чтобы столкнуть в море погребальную ладью Бальдра, внушают первобытный ужас. Они — не просто дикие существа, а еще и женщины, то есть заключают в себе вытесненные в подсознание силы обоих грозных начал: и женственности, и природной стихии. В молитвах Тору Джон Линдоу насчитает восемь упоминаний об убийствах женщин из йотунов и всего четыре — об убийствах йотунов-мужчин.
|
|
|
…Тор был защитником Асгарда от сил хаоса и зла. В реальной жизни людей эти силы, по-видимому <…> содержали в себе ярко выраженную женскую составляющую <…> Если борцами за порядок были мужчины, то вполне естественно, что на стороне беспорядка должны были выступать женщины (Lindow, 1988, p. 127).
Полагаю, на этом месте «настоящая феминистка» должна возмущенно фыркнуть: «Как это по-мужски!» — но я полагаю, что причины враждебности по отношению к женскому началу не исчерпываются простой мизогинией. В скандинавской культуре в целом женщина вызывает смешанные чувства: с одной стороны, она рассматривается как существо иррациональное и имеет более низкий статус, чем мужчина, и, соответственно, гораздо меньше власти; с другой же — сохраняется память о давней традиции почтительного отношения к женщине и вере в то, что духовной силой она превосходит мужчину. Столь же двойственные чувства вызывает и природный мир. Так стоит ли удивляться, что те из йотунов — первозданных сил природы, — которые внушают самый большой страх, персонифицируются в женском облике?
В силу чисто биологических причин женщине труднее отвлечься от осознания своей физической природы, чем мужчине. В целом женщины менее агрессивны, чем мужчины, но разъяренная женщина способна сражаться с дикой свирепостью, игнорируя все правила, по которым воюют мужчины (кстати говоря, некоторые женские персонажи саг — первостатейные стервы, и если бы их допускали до прямого участия в междоусобицах, мужчинам осталось бы только кротко стоять в сторонке и смотреть). Разумеется, подобные обобщения лишь отражают социальные стереотипы, устоявшиеся в нашей собственной культуре; в действительности же между полами — гораздо больше общего, чем принято считать, да и в каждом человеке ум, восприимчивость и прочие качества смешаны в своей особой, неповторимой пропорции. Но, вынеся за скобки эту оговорку, можно предположить, что именно подобные факторы социального и биологического порядка дают ответ на вопрос, почему мужчины склонны ассоциировать женское начало с Природой — одновременно грозной и заботливой, иррациональной и олицетворяющей подсознание и духовные силы.
|
|
|
Стейнсланд успешно аргументирует тезис о том, что ритуалы поклонения йотунам сохранялись даже в эпоху викингов. Некоторые назовут это всего лишь пережитком древних суеверий, но подумаем лучше о том, какую функцию могло выполнять в относительно более «цивилизованные» времена поклонение силам, обожествленным еще на заре человеческой культуры. Исследователи, трактующие мифы о переходе власти от йотунов или титанов к светлым богам как отражение исторического процесса, могут упускать из виду важную часть картины. Точнее было бы описать этот переход как эволюционный. Эволюция — это перемены, совершающиеся во времени, но проходить они могут и как изменения в рамках одной группы, и как смена одной культуры или вида другим.
Человеческий мозг — прекрасный пример органической структуры, которая развивалась путем прибавления новых компонентов и функций к уже имевшимся. Большинству людей в наши дни доступны лишь новейшие уровни сознания, а «иррациональные» эмоции, возникающие при возбуждении более древних частей мозга, вызывают у них лишь раздражение и беспокойство. Схожим образом и вся наша цивилизация считает себя «современной» и испытывает трудности с признанием и пониманием общественных движений, возникающих, когда более глубокие потребности заставляют людей обращаться к традициям прошлого.
В текущем столетии парадигма наших отношений с Природой серьезно меняется — или, даже точнее, непременно должна измениться, чтобы человечество сохранилось как вид. Мы с вами — первое поколение, в полной мере осознавшее, сколь уязвима окружающая среда. Первобытные люди инстинктивно чувствовали, что единственный способ выжить в среде, превосходящей их силами, — научиться уживаться с этими силами в гармонии. Но с развитием цивилизации и технологии люди обретали всё большую власть над своим окружением, и Природа постепенно превращалась во врага. В природном мире рождение и смерть, созидание и разрушение суть части непрерывного цикла, в равной мере необходимые для выживания в долгосрочной перспективе. Современный человек соглашается принимать эту теорию лишь до тех пор, пока технологии защищают его от столкновения с ее реальными проявлениями, но и в древности, особенно на Севере с его суровым климатом, мир за пределами ограды совершенно естественно внушал страх. И все же, как отмечает Кирстен Хаструп в своем труде «Культура и история средневековой Исландии», без выхода в необжитое пространство — в буквальном или психологическом смысле — нельзя было обойтись тому, кто желал творить магию. Изгой выдворялся за пределы общины, но это положение могло открыть перед ним возможности, недоступные тем, кто остался под защитой стен. Хамрамм или берсерк [6] — существо, способное на полную трансформацию, как физическую, так и душевную. И подобные трансформации вовсе не казались чем-то необъяснимым в мире, где у каждого человека была своя фюльгья — двойник, обитающий «по ту сторону ограды» (Hastrup, 1985, 153).
|
|
|
Борьба идет не только между порядком и хаосом, но и между организованным контролем и стихийной силой. Вот почему Тор никогда не истребляет всех великанов до единого; вот почему асы берут в жены великанш; вот почему Один приходит к Вафтрудниру в поисках мудрости — и вот почему Скади и другим йотунам продолжали поклоняться даже в эпоху викингов. Из дикой природы приходит та энергия, которая необходима людям — как любому живому существу — для выживания.
Что случится, если люди забудут, как поддерживать эту энергию в равновесии? Понятие «Рагнарёк» приобретает в каждую эпоху новый смысл. В «Прорицании вёльвы» говорится, что природное равновесие и общественный порядок рухнут одновременно. Один во главе эйнхериев и богов выступает на последнюю битву. И в конце концов гибнет всё:
Солнце померкло,
Земля тонет в море,
Срываются с неба
Светлые звезды,
Пламя бушует
Питателя жизни,
Жар нестерпимый
до неба доходит [7].
|
|
|
