Интеграция и завершенность текста

Как было показано в предыдущих главах, все категории текста, обяза­тельные и факультативные, переплетены и взаимообусловлены. Выделение какой-либо одной из них для целей исследования влечет за собой ее обособление. Но как только наблюдению подвергаются синтагматические особенности выделенной категории, в действие вступают другие категории текста. Такова уж при­рода лингвистического) анализа. Разла­гая целое на его составные части, мы склонны придавать большую значи­мость частям, чем они этого заслуживают в составе целого. Более того, части начинают терять свою зависимость от целого и приобретают некото­рую долю самостоятельности, как это было показано в главе об автосе-мантии.

Однако методы анализа текста как крупной единицы речевого акта не тождественны методам анализа его частей. При анализе текста внима­ние обращено на макрофакты — события, эпизоды, характеристики, фа­булу в ее развертывании. Метод анализа текста состоит в том, что все эти части рассматриваются как изолированно, так и в их взаимоотношениях. Такой метод можно назвать синтезирующим или интегрирующим.

Интеграция,по определению БСЭ, - понятие теории систем, означаю­щее состояние связанности отдельных дифференцированных частей в целое, а также процесс, ведущий к такому состоянию.

Применительно к тексту интеграция — это скорее процесс, чем его результат. Объединяя смыслы отдельных СФЕ, содержания отдельных главок, глав и пр. в единое целое, интеграция нейтрализует относительную автосемантию этих частей и подчиняет их общей информации, заключен­ной в произведении.

Интеграция задана самой системой текста и возникает в нем по мере его развертывания. Она является неотъемлемой категорией текста. Имен­но интегрирование обеспечивает последовательное осмысление содержа-тельно-фактуальной информации.

Результат интегрирования связан с категорией завершенности. Интег­рация по-разному воспринимается в текстах научных, публицистических, деловых, с одной стороны, и в текстах художественных, с другой. Она в какой-то степени является также функцией объема текста: чем больше текст, тем менее отчетливо наблюдается и реализуется категория интег­рации. Свобода выбора форм и выражение индивидуальности лич­ности в больших по объему текстах тоже усложняет процесс восприятия целостности текста и путей его интеграции. В текстах научной прозы интеграция легко поддается анализу. В этих текстах на первый план выс­тупает категория континуума, т.е. непрерывного потока информации, где даже, казалось бы, несущественное приобретает своеобразную ве­сомость.

Необходимо провести грань между когезией и Интеграцией. Эти поня­тия взаимообусловлены, но они различны с точки зрения их форм и средств выражения. Когезия, как это было указано в главе о когезии, это формы связи — грамматические, семантические, лексические — между отдельными частями текста, определяющие переход от одного контекстно-вариативного членения текста к другому. Интеграция — это объединение всех частей текста в целях достижения его целостности. Интеграция может осуществляться средствами когезии, но может строиться и на ассоциа­тивных и пресуппозиционных отношениях. Когезия — категория логичес­кого плана, интеграция — скорее психологического.

Если когезия реализуется в синтагматическом разрезе, то интеграцию можно представить себе как парадигматический процесс, иными словами, кигсзия линейна, интеграция вертикальна.

В небольших по объему текстах, в особенности в т.н. нейтральных стилях языка когезия полностью обеспечивает интеграцию. В таких тек­стах связь и взаимообусловленность частей слишком очевидны. Другое дело в текстах художественной литературы, где, наоборот, когезия служит лишь вспомогательным средством связи небольших отрезков, а связь крупных фрагментов и частей не всегда легко улавливается. Сложность процесса интеграции усугубляется тем, что в произведениях художествен­ной литературы могут появиться иррелевантные мысли и рассуждения. Для того чтобы привести их к "одному знаменателю" подчас требуются определенные усилия аналитического ума, направленные на осмысление имплицитной сопряженности таких отклонений.

Но и в крупных научных текстах — монографиях, диссертациях, учеб­никах — возможны отклонения — анализ проведенных экспериментов, изложение точек зрения других исследователей, история вопроса и др. Однако будучи связаны с основной проблемой исследования, они легко поддаются процессу интеграции. Наиболее полно и всесторонне интегра­ция реализуется в выводах и заключениях к научным исследованиям. В них можно увидеть как процесс интеграции, так и его результат.

Приведу пример использования языковых средств, обеспечивающих интеграцию отдельных частей статьи Рословца, озаглавленной "О вто­ростепенных членах предложения и их синтаксических функциях" (В.Я., 1976, № 3).

Не раскрывая содержательно -конценптуальную информацию автора, проследим, как интегрированы части,и для этого перечислим почти все обороты, с которых в этой статье начинаются абзацы: "Первая позиция..., Из соблюдения принципа... воз­никла необходимость..., Верно, что..., 'Это значит, что..., В связи с этим следует..., Из этого следует..., Нам нажется также..., Первое положение..., Второе положение..., Что же касается..., Таким образом..., Так, в пред­ложении..., В примере..., В высказывании..., В свете изложенного..., При этом нужно учитывать..., Таким образом..., Как уже отмечалось..., Это разграничение..., То же самое можно сказать, Итак..., Иначе говоря..., Как видно..., В связи с этим..., Изложенные выше соображения..."

Приведенные обороты не только сцепляют один абзац с другим, но и являются средствами интеграции всей статьи, как например: "Как видно..., В свете изложенного, Изложенные выше соображения, Итак" и другие. Кроме этих оборотов имеется еще и цифровое выделение от­резков высказывания: 1, 2, 3,4.

Интеграция осуществляется не только формально-грамматическими средствами связи, но и семантико-тематическими. Так, в анализируемой статье в первом СФЕ автор констатирует "кризис" традиционного учения о второстепенных членах предложения (с. 74). Во втором СФЕ описание "кризиса" развертывается и рассматриваются различные системы деления на главные и второстепенные члены предложения. Далее следуют сверх­фразовые единства, в которых описана "длительная история" этого "кри­зиса" (с. 75). Эти СФЕ содержат: цитаты из отдельных работ, крити­ческие замечания, мысли и суждения относительно цитированных поло­жений, иллюстрации форм зависимости одних частей предложения от дру­гих и, наконец, собственную концепцию автора о "сочетательных" и "предложенческих" связях.

Как уже указывалось выше, интеграция в художественных текстах прослеживается не столь отчетливо.

Особенно трудно проследить процесс интеграции в поэтических тек­стах, в которых содержательно-концептуальная информация часто разлита в ряде образов, ассоциаций, смутных представлений, нераскрытых, а подчас едва намеченных связах явлений. В статье "Глубина поэтического текста" [Гальперин И.Р., 1976] я старался показать, что даже такие фак­торы, как звуковой и лексический повторы, рифма, структурные особен­ности служат в поэзии средствами интеграции. "Целостность художествен­ного образа, - пишет Г.В. Степанов, - определяется самой природой художественного мышления, которое стремится охватить мир как целое, не дробя живую действительность на части. Специфика языкового оформ­ления целостного образа состоит, очевидно, не просто в подчиненности от-дельных лингвистических единиц тексту как целому, но в сочетании с самостоятельной (самодовлеющей) содержательной ценностью этих еди­ниц"¹. В этом высказывании удачно выражен основной признак интегра­ции — подчиненность и самостоятельность отдельных частей.

 

При анализе путей интеграции важно иметь в виду, что объединяемые части целого не обязательно подчиняются одна другой и все они вместе — одной, наиболее важной. Сила интеграции заключается в том, что она раскрывает взаимообусловленность частей, иногда ставя их в положение равнозначных или близких по выраженным в них этическим принципам или художественно-эстетической функции. Чтобы не допустить некоторого упрощенчества, вероятно неизбеж­ного при разложении художественного произведения, в выявлении содержательно-концептуальной ин­формации (СКИ) достаточно четко представлено. Процесс интеграции стремится к завершению, к результату этого процесса, а результат интегра­ции обычно сконцентрирован в СКИ.

 

Интеграция может быть воспринята лишь при аналитическом подходе к произведению, т.е. при разложении первого целостного восприятия.

Но откуда появляется это первое впечатление целостности произведе­ния? Предполагается, что в следующих друг за другом отрезках текста существует некоторая смысловая нить, которая создает линейный харак­тер восприятия сообщения. Эта нить может иногда привести к перемеще­нию фокуса сообщения от основной темы к побочной. Однако эта побочная тема все же опосредованно связана с основной ассоциативными и конно-тативными отношениями, которые, как уже указывалось, не всегда легко проследить и выявить. Можно сказать, что между удаленными друг от друга отрезками текста появляется смысловая соотнесенность, которая тем определеннее кристаллизуется, чем ближе эти отрезки расположены и чем заметнее в них формально-грамматические и лексико-семантические связи.

Мы постепенно приблизились к пониманию интеграции как "скрытой" категории, категории, чуждающейся в определенности. Выше уже говорилось о расширительном толковании понятия грамматической категории¹, кате­гории текста допускают известную степень размытости, неопределенности. Тем не менее поскольку сам текст представляет собой некое организован­ное единство, то естественно предположить, что и его категории, несмотря на "размытость", могут подвергаться упорядоченности. Интеграция - од­на из форм такой упорядоченности.

Упорядоченность — это то, что оолегчает читателю, для которого и соз­дано произведение, проследить, как постепенно реализуется процесс ин­теграции текста.

Проследим теперь, как взаимосвязаны и взаимообусловлены катего­рии интеграции и завершенности. Воспринимаемая нами "картина мира" находится в постоянном движении и изменении. Однако каждый отдель­ный отрезок этого движения может быть воспринят дискретно. Для этого требуется остановка процесса. Получается некий "снятый момент", который дает возможность рассмотреть отрезок движения во всех его характер­ных особенностях, его формах, связях, направленности его составляющих.

Текст, будучи речетворческим актом, фиксированным отрезком ком­муникативного процесса, представляет собой своего рода "снятый мо­мент" этого процесса. В тексте воспроизводится та часть общей "картины мира", которая попадает в поле зрения исследователя (писателя, ученого, публициста) в данный конкретный момент его восприятия.

Разрешу себе повторить, что мне представляется ошибочным мнение некоторых ученых о том, что текст не имеет границ. В своем "правильно оформленном виде" текст имеет начало и конец. Текст без начала и конца может существовать лишь как отклонение от типологически установлен­ного образца текста.

Создатель текста прежде всего ставит перед собой задачу поведать чи­тателю, объяснить со своих позиций, в меру своего понимания, в своих целях io явление объективной действительности, в сущность которого он стремится проникнуть. Познание какого-то явления протекает сложно, прерывисто, отвлекаясь от основной цели и вновь возвращаясь к ней, обогащаясь отрывочными впечатлениями и суждениями, но в целом пре­следуя одну, основную, поставленную ранее задачу. Но при каких усло­виях можно считать эту задачу выполненной? Что можно считать завер­шенностью текста?

Я полагаю, что текст можно считать завершенным тогда, когда с точки зрения автора его замысел получил исчерпывающее выражение. Иными словами, завершенность текста — функция замысла, положенного в осно­ву произведения и развертываемого в ряде сообщений, описаний, размыш­лений, повествований и других форм коммуникативного процесса. Когда, по мнению автора, желаемый результат достигнут самим поступательным движением темы, ее развертыванием — текст завершен.

Как видно из изложенного, понятие завершенности приложимо лишь к целому тексту, а не к его части, как это представляется некоторым ис­следователям грамматики текста.

Таким образом, завершенность как категория правильно оформленно­го текста может показаться читателю, не разгадавшему замысла автора, нереализованной. Как часто можно слышать от неискушенных читателей жалобы на то, что художественное произведение оставляет его в неведении относительно дальнейшей судьбы героев или цели, поставленной перед собой автором, иными словами, относительно содержательно-концептуаль­ной информации. Необходимо оговориться, что в некоторых случаях ав­тор сознательно оставляет проблему нерешенной. Является ли текст в таком случае незавершенным? Думаю, что нет. Текст завершен именно тем, что поставленная проблема представляется автору не назревшей для однозначного решения. Или же он не считает нужным сообщать вывод, решение, окончательное суждение, считая, что содержательно-фактуальная информация или же подтекст, импликации и пресуппозиции подскажут читателю необходимое или возможное решение, а сам автор как бы толь­ко "подталкивает" его.

Чтобы уточнить понятие завершенности, как мне представляется, нужно его ограничить какими-то признаками, общими для всех текстов. Для этого необходимо построить некую идеальную модель текста, допускающуювариативность, которая реализуется в различных функциональных стилях языка.

Одним из таких признаков я считаю сопряженность понятий завершен­ности и названия. Подавляющее большинство текстов разных видов, жанров, типов имеет название, которое то в ясной, конкретной форме, то в завуалированной, имплицитной выражает основной замысел, идею, концепт создателя текста. Исключение составляют тексты личных писем, мемуаров и некоторые другие. Но и в них имплицитно присутствует один общий заголовок, который условно можно выразить словами — Вот что произошло за истекший период времени (со мной, с нами, с обществом).

Можно без преувеличения сказать, что название имеется в сознании каждого, берущегося за перо. Название это компрессированное, нерас­крытое содержание текста. Название своеобразно сочетает в себе две функции - функцию номинации (эксплицитно) и функцию предикации (имплицитно). Название можно метафорически изобразить в виде закру­ченной пружины, раскрывающей свои возможности в процессе разверты­вания.

В некоторых произведениях за­головок лишь называет проблему, решение которой дается в тексте. В других — название как бы тезис самого корпуса текста. В иных произве­дениях оно настолько глубоко закодировано, что его декодирование воз­можно только по прочтении всего произведения.

Необходимо дифференцировать роль названия в моделях различных текстов: научного, делового, публицистического и художественного. В на­учных текстах название выражает, как было указано выше, основное содержание, подчас раскрывая его концептуальную сущность, а иногда лишь указывая на предмет мысли. И в том и в другомс лучае название и содержание текста сопряжены с основной темой произведения. В художественном тексте название часто лишь опосредованно связано с содержательно-концептуаль­ной информацией. Иногда смысл названия завуалирован метафорически или метонимически. Последний тип названия принимает форму одного из предложений или высказывания, или словосочетания, встречающегося в тексте и оно, таким образом, становится как бы представителем всего текста.

Можно классифицировать названия по форме, содержащейся в нем СКИ или СФИ, например: 1) название-символ, 2) название—тезис, 3) название-цитата, 4) название-сообщение, 5) название-намек, 6) на­звание—повествование (см. названия глав в английских романах XVIII в.).

Но каково бы ни было название, оно обладает способностью, оолее того, силой ограничивать текст и наделять его завершенностью. Это его ведущее свойство. Оно не только является сигналом, направляющим вни­мание читателя на проспективное изложение мысли, но и ставит рамки такому изложению. Текст ограничен во времени и пространстве. Как ска­зано вначале, он представляет собой снятый момент и в этой "снятости" является завершенным. Снятость же предопределена номинацией (наи­менованием) момента - названием. Название романа Толстого "Анна Каренина" не имеет интродуктивной номинации (Н.Д. Арутюнова, 1977), здесь номинация другого рода. Ее можно назвать содержательно-концеп­туальной номинацией, поскольку Анна. Каренина — это образ. В нем по­тенциально содержится информация о жизненных коллизиях героини, о ее чувствах, мыслях, переживаниях. "Анна Каренина", как это опреде­ляют литературоведы, "открытый роман". Трагический конец рассматри­вается как продолжение идеи, вложенной Толстым в это произведение.

Особенно выпукло содержательно-концептуальная информация про­является в таких названиях художественных произведений, как "Воскре­сение" Л.Н. Толстого, "Накануне" И.С. Тургенева, "Как закалялась сталь" H.A. Островского и т.д. Подобные названия представляют собой закоди­рованную содержательно-концептуальную информацию. В названии рас­сказа Чехова "Что чаще всего встречается в романах, повестях и т.п.", приведенного полностью на стр. 38—39, имплицитно содержится протест автора против банального, пошлого, антиэстетического.

Таким образом, название (заголовок) — это имплицитная максималь­но сжатая СКИ, причем, как все сжатое, она стремится к развертыванию, распрямлению.

Интересно также отметить связь названия с категориями ретроспекции и проспекции. Название направляет внимание читателя к тому, что будет изложено. Однако часто в процессе чтения читатель вновь обращается к названию, стараясь уяснить себе его смысл и соотнесенность с содержани­ем текста. Таким образом, название, являясь по своей природе выраже­нием категории проспекции, в то же время обладает свойствами ретро­спекции. Эта двойственная природа названия отражает то свойство каждо­го высказывания, которое, опираясь на известное, устремлено в неизвест­ное. Иными словами, название представляет собой явление тематически-рематического характера.

В процессе рассмотрения категорий интеграции и завершенности воз­никла необходимость разграничить понятия завершенности и концовки. Завершенность ставит предел развертыванию текста, выявляя его содер­жательно-концептуальную информацию, имплицитно или эксплицитно содержащуюся в названии. Концовка - это заключительный эпизод или описание последней фазы развертывания фабулы (сюжета) произведения. Иными словами, концовка - это своеобразная "точка" текста.

Таким образом, понятие завершенности относится к содержательно-концептуальной информации, а концовка, наоборот, относится только к содержательно-фактуальной информации.

Я прекрасно понимаю, насколько условно такое разграничение, однако оно необходимо, потому что зти понятия текста, как впрочем и многие другие, нуждаются в уточнении и в некоторой терминологизации обще­известных слов.

 

⇐ Предыдущая1234

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: