 |
Глава шестнадцатая: Желтые пески
|
|
|
|
И хотя ехать на верблюде было неудобно, он был полезен. Верблюды шли без устали, едва ели и пили. Адил оказался надежным и следовал за своим стадом, как я за друзьями. Вскоре мне уже нравилось это странное существо.
Джакани находились на краю песков Анади, потому через полдня нас окружали только пески, а сверху нещадно палило солнце. Пот стекал по моим вискам, но я не решалась подвинуть свой шеэм. Муштан и остальные предупредили, что может случиться солнечный удар, что мы можем ослабеть от жары. Зная это, я держалась ближе к Эллен, Треову, Саше и другим Борганам. Они тоже не привыкли к такому климату.
Муштан и его люди с осторожностью делили воду. В начале всем дали контейнеры, дав строгие указания, сколько нам ее растягивать. После этого мы должны набрать воду снова. Мы остановились поесть, когда солнце было в зените, перекусили орехами и финиками в укрытии палаток. Все оставались тихими и собранными.
Смотреть на пейзаж оказалось трудно. Что-то в этой желтизне песков заставляло уважать мир. Жестокое место. Борьба или смерть. Даже в лесу Ваэрг было проще: он давал укрытие от дождя, можно было питаться травами. А пески Анади не давали ничего. Они иссушали. Они вытягивали из пор пот и энергию. К концу первого дня я радовалась, что ночь оказалась холоднее. Вскоре я уже дрожала.
Джакани развели костер, жарили лепешки. Все собрались у костра, потирая руки и ноги.
- Ночью резко холодает, - объяснил Муштан. – Жаркие дни, холодные ночи. Если вы рассчитывали расслабиться без солнца, то ошиблись, - он сел на цветное покрывало из шерсти, обхватив руками колени. В мерцании огня я заметила морщины на его лице и задумалась, сколько раз он проходил по пескам Анади. Муштан заметил мой взгляд и погладил покрывало. – Его сделали для меня мои дети. Сказали, что это меня защитит.
|
|
|
Я отвела взгляд, помрачнев. У скольких здесь были семьи? Я не осмелилась спросить. Я боялась теперь даже узнавать их имена.
- Не вини себя, Хада-я. Мир строится на жертвах храбрых. Не вини себя за то, что даешь шанс человеку совершить великое. Если я умру, я умру с надеждой на лучший мир, мир без слабого короля. Может, я сделаю этот мир лучше для своих детей.
- А если вы ошибаетесь? Если он станет хуже? – пробормотала я.
- Ты в это веришь? – удивился он.
- Нет, - тут же ответила я. – Ничто не может быть хуже этого короля. Он – осел.
Муштан рассмеялся.
- Ты будешь отличной королевой, маленькая Хада-я.
Я вскинула голову.
- О чем вы? – откуда Муштан знал, что Борганы признали меня своей королевой, что Каз предлагал мне свадьбу? Он что-то подслушал?
- Да ладно тебе. Ты – рожденная с мастерством, это дает тебе власть. Ты – лидер. Ты направила этих людей в пески Анади ради Угольного камня. И ты ведь выйдешь замуж за принца?
- Но как..?
Он захихикал.
- Может, я и старый, но еще помню, как встретил свою жену. Я знаю, как выглядят влюбленные подростки.
Внезапно рукав моей туники оказался куда интереснее, чем мысли о свадьбе. Свадьбе с принцем. Но когда рядом со мной опустился Каз с миской мяса со специями, я чуть не вскочила.
Он окинул меня взглядом.
- Ты в порядке? Ты словно привидение увидела.
- В порядке, - я расслабила спину, а Каз принялся расспрашивать Муштана, сколько ночей мы проведем в пустыне, пока я желала, чтобы меня поглотили пески.
Я поняла, чего боялась. Не самой свадьбы, а того, что я хотела этой свадьбы. Я хотела сказать миру, прокричать с крыш: «Я нашла его – человека, с которым хочу связать жизнь, с которым хочу исправить мир». Я содрогалась от смеха. Каз замолчал и повернулся ко мне с вопросом на губах. Я ничего не сказала, только улыбнулась, мы смотрели друг на друга, наша кожа пылала.
|
|
|
Но миг прервало громкое пение Джакани. Я отвернулась от Каза и вслушалась в песню, не похожую на мелодии севера. Их голоса становились такими громкими, что было уже неприятно ушам, но не так, как барды в «Павшем Дубе» в Хальц-Вальдене. Они растягивали слова, и пение превращалось в вой.
- О чем они поют? – спросила я.
Муштан вскинул брови.
- Они поют о Королеве огня. Хочешь узнать подробнее?
Я кивнула.
Муштан тихо переводил мне песню:
Пустыня, согрей ее;
В ее жилах пламя, пламя.
Ветер, отыщи ее;
В ее жилах пламя, пламя.
Севера принц – боль ее;
Север, холодный предатель.
Севера лед проник в нее;
Север, холодный предатель.
Сердце, уничтожь ее;
Не забывай, не забывай.
Камня осколки не ее;
Не забывай, не забывай.
Слова обожгли меня жаром, словно пламенем, я обхватила себя руками. Это предупреждение. Люди Муштана не верили нам, они никогда не поверят северным. Они видят во всех, кто севернее Хэдалэнда, холодных предателей. Никогда еще Аллертон не говорил настолько правдиво.
- Как ты, Хада-я? – спросил Муштан.
- День выдался долгим, - ответила я. – Думаю, стоит отдохнуть в палатке.
Муштан кивнул с печальным взглядом.
- Хорошо. Отдохни. А мы оставим дозорных, чтобы не напали пустынные племена. Хотя проблем быть не должно. Нас для них слишком много.
- Приятно слышать. Спасибо, Муштан, - сказала я, поднимаясь на ноги и отправляясь в палатку. Сердце билось быстро, словно в такт той песне.
За мной зашуршала палатка, я обернулась и увидела Каза. Он посмотрел мне в глаза и сказал:
- В чем дело? Что с тобой?
- Знаешь, что странно на самом деле? Несмотря на все, несмотря на то, что я веду этих людей в опасность, несмотря на то, что твой отец-убийца хочет добраться до нас, я счастлива. Я ужасно счастлива, Каз. Я люблю тебя, и я счастлива, - я приблизилась к нему и целовала, пока не распухли губы.
- Пока мы двигались по пустыне среди дюн, голубого неба и палящего солнца, я мог только смотреть на тебя и думать о тебе. Ты – яркий свет во тьме из-за смерти моей матери, ты ведешь меня дальше, - ответил он, прижимая меня к себе.
- Так давай сделаем это, - сказала я. – Сыграем свадьбу.
- Это говоришь ты? – удивился он.
|
|
|
Я кивнула, улыбаясь. Он оторвал меня от пола и закружил, уткнувшись лицом в мои волосы. На сердце было так легко. Вот бы этот момент длился вечно.
* * *
Но радость продлилась недолго, днем нас нагнала песчаная буря, мешая двигаться. Мы собрались в палатках, ожидая, пока утихнет шорох песка по брезенту. Я сидела, скрестив руки, на спальном мешке, представляя себя ветром. Я пыталась управлять им, отвернуть его от нас. Пару раз вой ветра утихал, но я слабела, и он набирал силу.
- Что такое? – спросил Каз.
- Я толком не чувствую силы, - сказала я. – Может, потому что обычно я создаю ветер, а не мешаю ему. Так я силы еще не использовала.
- Может, это из-за твоих эмоций. Ты ведь сама сказала, что сейчас счастливее, чем раньше. Может, нужно учиться управлять даром и в такой ситуации, - пожал плечами Каз. Он сидел напротив меня и затачивал меч.
- Как думаешь, что сейчас делает мой отец? – спросил он.
- Напивается, поливая везде вином, выкрикивает солдатам приказы, пока Линдон рядом с ним ухмыляется, - сказала я.
- Интересно, где он сражается. Интересно, как близко к югу он. Я слышал перед тем, как мы покинули Джакани, что генерал Альден заставляет войска короля отступать вдоль Сверны. Но король становится сильнее. Он набирает по пути в армию юнцов, - Каз покачал головой и продолжил двигать по лезвию камень.
- Мы его остановим, - сказала я. – Я никогда еще так сильно этого не хотела. Мы его остановим.
Я закрыла глаза и черпала силы из мыслей о короле, чтобы остановить бурю. Вскоре вой ветра утих.
- Это сделала ты? – спросил Каз.
- Думаю, да, - выдохнула я. – Только подумала, как сильно хочу Угольный камень.
- Мей, что ты будешь делать с ним, когда найдешь? – уточнил Каз.
- Уничтожу, - ответила я. – Что еще я могу с ним сделать?
- Ты могла бы с ним жить вечно. Разве ты этого не хочешь?
- И смотреть, как умирают все, кого я люблю? Нет, конечно. Мне уже хватило смертей. Я этого не хочу.
- Даже если так будет лучше для Эгунлэнда? Когда я умру, ты сможешь править королевством вечно, - сказал Каз. – Эгунлэнду не придется беспокоиться, что его захватит тиран.
|
|
|
Я обдумывала его слова.
- Нет, ведь это невозможно. Я не буду одинаковой вечно. Я человек, на меня давят мысли о смерти. Но если я стану другой, я превращусь в монстра, каким стал король, - я покачала головой. – Нет. Этому бриллианту нет места в этом мире. Никто не сможет жить тысячелетия, пока остальные проживают десятилетия. Это не правильно. Я его уничтожу.
Каз тепло улыбнулся.
- Хорошо. Думаю, это правильно.
Я усмехнулась.
- Ты меня проверял?
Он раскрыл рот, словно я его оскорбила.
- Я? Конечно, нет! Ну, может, немного. Я должен был убедиться, что не связался со злой королевой.
Я рассмеялась.
- Хорошо снова тебя таким видеть.
Каз замолчал и отложил камень для заточки.
- Я все еще злюсь на отца, но не позволил ненависти помешать мне искать хорошее в мире. Мы с тобой – это хорошее. Клянусь, с тобой я готов смеяться всегда, несмотря ни на что, - он отложил меч и притянул меня к себе, опуская на свои колени.
Он провел пальцем по моей спине, и вдруг мы уже не смеялись. А ведь его прикосновение уже казалось нормальным. Несколько дней, и его объятия стали естественными. Мои чувства рядом с ним делали все, что произошло раньше, несущественным. Порой я думала, что мы лишь тратили время со всеми тайнами, но порой я верила, что это время нам нужно было, чтобы мы выросли и стали такими людьми. Я уже знала, что любовь быстро не умирает, что она будет ждать столько, сколько потребуется.
- А раньше были изуродованные королевы? – спросила я, нарушая наше притяжение.
Каз фыркнул.
- Не называй себя так.
Я постучала ногтем по металлической руке.
- Так будут говорить они. Это они заметят, как только увидят меня.
- Они увидят, какая ты сильная и прекрасная девушка. Они увидят то же, что и я, - он мимолетно поцеловал мое плечо. – Я не уверен, что они скажут обо мне. Продолжат ли некоторые думать, что я – убийца. Короля могут ненавидеть, но он смог поселить в их душах сомнение. Они будут вечно сомневаться и думать, сделал ли я это. Но нет смысла думать лишь об этом. Король и королева теряют привилегию заводить друзей, когда садятся на трон. Как бы тебе ни хотелось, ты не сможешь подружиться с теми, чья сила не равна твоей. Всегда будет давление. И дело не в уважении между людьми. Один всегда управляет, а другие идут за ним. Здесь нет места дружбе.
- Я никогда так об этом не думала, - заметила я. – Будет сложно.
Каз кивнул.
- Но я всегда буду на твоей стороне.
|
|
|
