Этика как прагматическая наука

Целый ряд негативных тенденций характерен для современного общества. Становится все более очевидным, что даже успехи современной науки как-то связаны с кризисными явлениями. Свидетельства тому – войны, экологические катастрофы, рост числа преступлений, совершаемых порой весьма знающими людьми. Ученые, мало кто это отрицает, причастны к бедам человечества. Научные открытия используются не только во благо, но и во вред человечества. Отнюдь не случайно в результате этого усиливается критика науки как института, порождающего неразрешимые трудности [1,с.81]. Создается впечатление, что какие-то аспекты науки недопонимаются. В этой связи наибольшие надежды возлагаются на прояснение соотношения науки и этики [2].

Когда плохо, когда человек вынужден задумываться над истоками своих устремлений, перебрав все, что ему доступно, он неизменно приходит к этике. Ей нет замены, попытки обойтись без нее фактически заканчиваются провалом. Этика – учение о путях преодоления человеком своих недостатков. Дистанцирование от этики, естественно, не проходит бесследно. Похоже, в науке часто как раз и имеет место такого рода дистанцирование. В связи с этим широко распространенным предположением проанализируем остродискуссионный вопрос о соотношении науки и этики.

Содержание предыдущих глав позволяет сделать в предварительном порядке ряд утверждений, составляющих базу дальнейшего анализа. Вновь обратим внимание на различие наук, использующих гипотетико-дедуктивный и прагматический методы. В том и другом случае человек имеет дело с углубленным познанием определенных явлений, наращиванием знания. Поскольку углубленное знание – это прерогатива наук, то речь пойдет именно о них. Разумеется, гипотетико-дедуктивные и прагматические науки отличаются друг от друга (равно как и от логико-математических наук). Верно, что физика – гипотетико-дедуктивная, а политология – прагматическая наука. Однако было бы принципиальной ошибкой считать политологию ненаукой лишь на том основании, что она не использует именно для физики – представителя гипотетико-дедуктивных наук – характерный метод. Такие идеалы научного знания, как обоснованность, системность, доказательность, интерсубъективность, характерны не только для гипотетико-дедуктивных, но и прагматических наук.

Этика (от греч. ethos – обычай, нрав, характер) является философской дисциплиной, изучающей нравственность и мораль (от лат. moralis – нравственный). Обычно термин "мораль" используется при отчетливом выделении субъективного аспекта нравственных отношений. Для Аристотеля, изобретателя термина "этика", она в отличие, например, от математики и физики есть практическая наука, исследующая пути достижения человеком желанных целей, блага [3,с.54]. Со времен Аристотеля и в полном соответствии с его интуицией главный признак этики видят в обосновании правил (законов) осуществления благих поступков. Но действительно ли этика является наукой, да еще и практической, правы ли Аристотель и Кант, больше других сделавшие в защиту этой точки зрения? Новейшие воззрения подтверждают гипотезу Аристотеля–Канта: этика – прагматическая наука, ее метод – прагматический метод, с присущей ему логикой, логикой практического вывода. Понимание этики как прагматической науки позволяет дать характеристику различным направлениям новейшей этики.

Довольно часто противопоставляют друг другу так называемые дескриптивную (описательную) и нормативную (предписывающую) этики. Дескриптивная этика, по определению, описывает то, что есть, существующие нравственно-моральные реалии. Это означает, что этика строится дескриптивистами в соответствии с идеалами не прагматических, а гипотетико-дедуктивных наук. Разумеется, нравственно-моральные отношения существуют в каком-то виде. Но не иначе как в процессе достижения определенных целей, что предполагает реализацию, а не просто наличествование некоторых ценностей. Дескриптивисты, по сути, подменяют прагматический метод гипотетико-дедуктивным. В этом, на наш взгляд, состоит их основная ошибка – специфика этики, как принадлежащей к корпусу прагматических наук, фактически игнорируется. Нормативная этика обычно понимается как выделение идеалов добра и "золотых правил" поведения. Здесь главным является вопрос не о том, что есть, а что должно быть. Нормативная этика избегает участи дескриптивной этики, т.е. быть приписанной к ведомству гипотетико-дедуктивных наук, но ее сторонники редко подчеркивают важнейшее обстоятельство – использование в ней прагматического метода. Однако именно эффективное использование последнего открывает пути к оценке целей и ценностей. На этой основе можно определить, что является более и что менее желаемым (речь идет о старой-престарой проблеме добра и зла).

Дескриптивизм в этике, его ориентация на гипотетико-дедуктивный метод, который, напомним, характерен для естествознания, часто приводит к натурализму, когда смысл этического видят, например, в удовлетворении привычных потребностей в еде, одежде, получении удовольствий, достижении так называемого счастья. Натуралисты хотели бы свести этику к фактам, фиксируемым подобно физическим событиям. Натурализм примыкает к дескриптивизму. Отметим, что как программа он может быть реализован и на основе прагматического метода. Не совсем безосновательными были упреки в натурализме, направленные в адрес даже таких великих этиков, как английские утилитаристы Дж. Милль, И. Бентам и американский прагматист У. Джемс.

В известном смысле натуралистической этике противостоит интуитивисткая. Этическим суждениям теперь придается интуитивный, иррациональный, бездоказательный характер. Строго говоря, там, где речь идет о научном творчестве, роль интуиции огромна. Вызывает, однако, возражение отнесение интуиции исключительно к ведомству иррационального, противопоставляемого рациональному. Этика рациональна в полном соответствии с содержанием прагматического метода. Нет оснований выводить ее за пределы рационализма. Все это не противоречит тому, что выработка этических ценностей и определение целей включают элемент гипотезы, догадки, озарения. В этом смысле интуитивистские этические концепции не заслуживают упреков.

Вплоть до середины XX века довольно популярным был изобретенный А. Айером эмотивизм. Этическое сводится здесь к эмоциям, за последними не признается фактуальный характер, их невозможно истолковать рационально, этику, подобно раннему Витгенштейну, относят не к науке, а к мистике. Во второй половине XX века, одновременно с укреплением в этике логико-рационалистических тенденций эмотивизм теряет былую популярность.

Заслуживает также особого упоминания так называемая метаэтика, которая занимается изучением этических суждений, понятий, правил аргументации. Метаэтика – дитя аналитической философии, специфического внимания последней к феномену языка. В конце XX века метаязык все чаще интерпретируют прагматически, прагматизм приходит в метаэтике на смену дескриптивизму.

Среди этиков есть такие, которые делают акцент на субъективном либо объективном, осознанном либо неосознанном, бессознательном. Этическое действие осуществляет субъект, в этом смысле этика является субъективной. "Обмен этическим опытом" приводит к выработке ценностей и целей, которые принимаются многими людьми. Этика приобретает интерсубъективное измерение (его-то часто и награждают, причем не вполне обоснованно, эпитетом "объективный"). Часть этических ценностей приобретается неосознанным путем, например посредством традиций. Этика как наука призвана разъяснить происхождение и природу этических ценностей и мотиваций.

Для всей многовековой истории развития этических идей особенно характерно своеобразие трех этик: добродетелей (аретологической этики), долга (деонтологической этики) и поступка (консеквенциональной, или телеологической этики).

Этика добродетелей была довольно основательно проработана Аристотелем. Добродетель – это положительная черта характера. Греки называли активность вещей и существ в соответствии с их предназначением арете, применительно к человеку арете выступают как добродетели.

Этика долга особенно широко известна в теологическом и кантовском вариантах. Ее называют также деонтологической этикой (от греч. deon – долг). В рамках теологической этики человек обязан следовать заветам Бога. Кант ставит на место Бога категорический императив, абсолютный априорный трансцендентальный и универсальный для всех людей закон: поступай так, как должны поступать все люди, преумножающие благо общества. Кант исходит из идеалов научного знания XVIII века, которые в современном прочтении сводятся к определенности гипотетико-дедуктивного метода. Недостаток деонтологической этики – ориентация на идеалы естественно-научного знания. Но, как неоднократно подчеркивалось, этика строится согласно канонам не гипотетико-дедуктивного, а прагматического метода.

Этика поступка обращает особое внимание на его последствия, на достижение целей. Ее часто называют телеологической (от греч. teleos – цель), или консеквенциональной (от лат. consequens – последовательный). Нетрудно видеть, что консеквенциональная этика использует, по сути, прагматический метод. Но естественно, что этот метод может применяться более или менее обстоятельно.

Уже в конце XIX–начале XX века консеквенциональная этика была содержательно развита в двух версиях: утилитаристской (от лат. utilitas – польза) и прагматической (от греч. pragma – дело). Английские утилитаристы руководствовались формулой Бентама: достижение наибольшего счастья для наибольшего числа людей, американские прагматисты больше настаивали на достижении субъектами личного успеха. Утилитаристов и прагматистов часто критикуют за известную отстраненность от возвышенных идеалов, абсолютизацию критерия полезности и придания ему натуралистически-меркантильного характера. Хорошим ответом на эту критику является обогащение консеквенциальной этики ценностной проблематикой. Уместными считаются лишь те целевые ориентиры, которые согласуются с определенными ценностями, например с ценностями справедливости, свободы, ответственности. По сути, проблематика ценностей пришла на смену представлениям о так называемом моральном долге. Целевые установки человека определяются его ценностями. Ценность выступает как закон, как общее во всем многообразии целеполаганий и осуществлении действий по достижению целей.

В современном виде консеквенциональная этика, как правило, выступает в форме этики ценностей. Нормативность этой этики задается именно ее ценностями. Часто последним придают характер предписаний, прескрипций, общих правил поведения. В таком случае говорят о прескриптивной этике.

Подведем итоги нашего краткого обзора этических систем. Эти системы создавались в различные эпохи, на них часто лежит печать устаревших, весьма спорных представлений об идеалах научности, которые находятся в стороне от прагматического метода. Но опора именно на последний позволяет понять отличия этических систем, их слабые и сильные стороны. С учетом изложенного наиболее перспективной этической системой представляется ценностно-ориентированная консеквенциональная этика. Именно она наиболее органично коррелируется с прагматическим методом как методом науки. Консеквенционализм в этике предохраняет от умозрительности – речь ведь идет об этике практических действий и их последствий. Придание же консеквенциональной этике яркого ценностного, аксиологического содержания избавляет от опасности сползания в овраги натурализма и меркантилизма. В последние два десятилетия ведущими этиками мира наиболее значимой признается этика ответственности (ответственность понимается как высшая ценность).