 |
Кого ты так бережно держишь
|
|
|
|
В нежных руках,
Ярким цветком на твоей груди.
Научи меня любить
Так же, как любишь ты:
Не требуя ничего.
Песнь Сигюн
Галина Красскова
Меня называют презренной.
Меня попытались сдержать, увести оттуда.
Мое сердце лежит в оковах:
Его терзают за правду, которую он сказал.
Мы знали давным-давно, что станется с нами.
Когда родился мой сын,
Я уже знала: его у меня отнимут.
Я сама была как дитя: куда мне решать такое!
Но я отдала добровольно.
Я храню в алебастровой вазе
Свою память, и боль, и гнев.
Меня попытались сдержать, увести оттуда
(Последнее святотатство!
Как будто бы я могла отречься от сердца!),
Разлучить с ним навеки,
Когда над его головой —
Змея, что вобрала в себя всю ярость Мидгарда!
Они попытались.
Но разве могла я уйти?
Я смотрела, как он лежит, окован их страхом,
Их стыдом,
Их жестокой, жестокой болью.
Я взглянула ему в глаза.
Я увидела горе,
Досаду —
Что они до такого дошли,
И любовь.
Разве знали они, как сильно он может любить,
И, любя, все же делать такое,
Чего бы не сделал никто?
Но все, что он делал, было ради любви
И еще — ради правды,
Закона, которым нельзя пренебречь.
Даже мы ему служим — стальному закону Древа.
Глаза его вспыхнули болью,
Когда плоть его сына стала ему цепями.
Я увидела муку его.
Разве могла я уйти?
И я взбунтовалась.
Я подхватила маску, которую муж мой
Носил ради них так охотно.
В сердце своем я прикрылась этой личиной
И показала им зеркало
|
|
|
Скрытой в ней истины,
Острой, как нож.
И я закричала — впервые,
И крик мой разнесся эхом по Древу миров.
Клятвопреступники, все вы!
То, что он вам сказал, — это правда!
Он всего лишь вернул вам
Ваш же собственный яд.
Я закричала — впервые.
Закаменев, собрала я
Кровавые клочья плоти —
Все, что осталось от сына, —
Ошметки боли моей.
Я села с ним рядом — ну что ж,
Попытайтесь меня увести!
Я — не они.
Я ничего не забуду.
Я погладила щеку его
И рот, окровавленный горьким молчаньем,
Я сплела его с пальцы с моими
И взяла его боль.
Он ни разу не вскрикнул,
Не пролил ни единой слезы,
Лишь смотрел мне в глаза
Неотрывно.
Наши души разорваны в клочья,
Но мы
Будем жить, когда кончится мир.
Мы живые. Мы чувствуем боль.
Яд, обжигающий руки,
Которыми я закрываю
Сердце мое, —
Ничто перед горем, которое мы провидим.
Они не увидели дар, который мы им несли.
Как же быть с ним теперь,
Когда его так небрежно
Швырнули в змеиную яму?
Я останусь с ним рядом,
И он не покинет меня в моей муке.
Я всё исцелю, я стану Матерью всем:
Может быть, я останусь одна,
Кому еще будет под силу
Исцелить этих глупых детей —
Богов, играющих в игры.
[1] «Звуки музыки» (1965) — музыкальный фильм американского режиссера Роберта Уайза, экранизация одноименного бродвейского мюзикла, в который вошло множество популярных песен того времени.
[2] Акт III, сцена 1, рус. пер. Н. Рыковой.
Хела
Хель, или Хела, — старшая из детей Ангрбоды и Локи. В космологии Девяти миров она — богиня смерти и хранительница Подземного мира. И она — одна из самых могущественных (а некоторые сказали бы, что именно самая могущественная) йотунских божеств.
|
|
|
Давным-давно, еще до расчленения тела Имира и до сотворения Мидгарда и Асгарда, подземный мир назывался «Йормунгрунд». В нем обитали не только души умерших йотунов, но и некоторые живые великаны (йотунам легче прочих даются путешествия в Страну смерти). Насколько нам известно, Йормунгрундом тоже правила богиня по имени Хель, но это была не та Хель, которая обитает в подземном мире сейчас. Похоже, ее имя просто передалось нынешней Хель по наследству — вместе с саном богини смерти. Роль хранительницы мертвых — очень важная (и сопряженная с огромным могуществом); но эта роль — сменная: когда одна Хель слагает с себя обязанности, на ее место приходит другая, избранная из той или иной расы.
У йотунов есть легенда: когда старая Хель умерла, неприкаянные мертвые скитались по Девяти мирам целых семь лет, потому что некому было за ними присмотреть. Каждая раса надеялась, что на этот важнейший пост будет избран кто-то из ее представителей и тогда у нее появится безгранично могущественный союзник — при условии, что новая Смерть примет сторону своих сородичей. Все Девять миров затаили дыхание… и наконец Ангрбода, Ведунья Железного Леса, родила необычную дочь от своего супруга Локи, чья слава возмутителя спокойствия давно уже гремела по всем мирам. Едва научившись ходить, эта странная девочка приняла свою первую оборотническую форму — облик разлагающегося трупа. То был знак, что она стала наследницей столь желанного многим титула, — и ей тотчас же дали имя «Хель», или, на языке йотунов, «Хела» (альвы же зовут ее «Лейкин») и объявили преемницей богини смерти. Поползли слухи: одни говорили, что Локи и Ангрбода прибегли к темной магии, чтобы зачать будущую Владычицу мертвых; другие — что они просто предвидели возможность ее рождения и поженились именно для того, чтобы воплотить этот вариант будущего в реальность. Так или иначе, остальные расы были очень раздосадованы: ведь они так надеялись вырвать Страну мертвых из-под власти йотунов! Один поспешил наложить на малютку-Хелу «чары изгнания», навеки закрывшие для нее доступ в Асгард.
Хела выросла, вступила во владение Йормунгрундом, переименовала его в Хельхейм и преобразила до неузнаваемости — фактически, создала заново. Она распахнула его пещеры черным небесам и насадила сады; каменистые склоны могильных курганов укрылись ковром трав. Хель возвела себе чертог Эльвиднир и принесла клятву: сколько бы мертвых ни собралось под ее властью, она найдет способ прокормить их всех, пусть и не слишком обильно. Она все устроила так, чтобы обитатели Хельхейма могли обрести в нем подлинное умиротворение; сырые подземелья уступили место переменчивому гобелену холмов, равнин и лесов, сверкающих яркими красками осени. И с тех пор Хела почтительно заботится об умерших и защищает их от любых возможных неудобств. Она недолюбливает некромантию и другие разновидности магии, которые могут «побеспокоить мертвых», но мастерам сейта и всем, кто уважает ее правила и границы, она позволяет войти в особую область неподалеку от Врат Хель и побеседовать с теми умершими, которые сами пожелают выйти им навстречу.
|
|
|
Хела не просто управляет Хельхеймом — она живет в каждой его частице. Нет такого места во всем этом мире, которое ускользнуло бы от ее внимания, — а между тем этот мир огромен. Большинству посетителей не удавалось пройти дальше «туристической зоны», примыкающей к Вратам, так что они и понятия не имеют об истинных масштабах Хельхейма. Это самый большой из всех Девяти миров. А как иначе? Ведь ему приходится вмещать несметные сонмы умерших. Он — как огромный диск, покоящийся у самого основания Иггдрасиля.
Как уже было сказано, Хела бдительно оберегает покой своих подданных и терпеть не может тех, кто пытается их потревожить неподобающим образом. Поэтому неудивительно, что Хельхейм находится под строгой охраной. Проскользнуть туда незамеченным так же невозможно, как тайком пробраться в Асгард. Правда, Одину однажды это удалось (проникнув в Хельхейм, он силою чар призвал к себе мертвую вёльву и заставил отвечать на вопросы), но с тех пор не удавалось больше никому. Если вы смогли встретиться с Хелой и испросить ее разрешения на беседу с кем-то из умерших, она вышлет их к вам в ту область, которую я, за неимением лучшего термина, называю «туристической зоной». Остальной Хельхейм закрыт для всех, за исключением его обитателей и тех, кто работает на Хелу (и несет на себе какую-либо ее метку, которую может предъявить стражам), или же тех, кого она сама пригласила.
|
|
|
Временами Хела живет в Эльвиднире, а временами — странствует в своем мире по тем или иным делам. Как и все носители йотунской крови, Хела — оборотень, хотя репертуар ее обличий невелик: она почти неизменно ограничивается несколькими вариациями на тему полусгнившего трупа. Из всех богинь смерти Хела — едва ли не самая гротескная по внешнему облику, и это не случайно: она считает нужным, чтобы в ее лице люди видели Смерть во всей ее буквальности. Она может представать в двойном обличье: наполовину — как прекрасная женщина, а наполовину — как разлагающийся труп или скелет. Иногда граница между этими частями проходит горизонтально, по поясу, но чаще — сверху вниз, вдоль середины тела. Бывает, что Хела показывается в виде женщины с длинными светлыми волосами, тело которой медленно проходит все стадии от живой плоти до разлагающегося трупа и скелета — и обратно, снова и снова. Изредка она может принимать облик очень бледной беловолосой девы, источающей запах тлена. (На самом деле этот запах сопутствует ей всегда, и в случае сомнений по нему легко понять, что вы говорите именно с Хелой. Еще один признак — холод, который она распространяет вокруг. В отличие от других божеств, присутствие которых воспринимается как яркий свет, она, скорее, похожа на «черную дыру».)
Одна из причин, по которым Хела так упорно держится за эти формы, предпочитая их «нормальному» облику, — в том, что она старается заставить людей понять, что такое Смерть. Попытки отрицать Смерть ей глубоко противны; Хела требует, чтобы Смерть воспринимали как естественный процесс (каковым она и является), не стараясь убрать ее с глаз долой, спрятать за эвфемизмами или приукрасить. Если она протянет вам руку, это будет рука скелета. И это — испытание. Не забывайте, что Хела родилась в Железном Лесу, где открытое приятие физических уродств — важная часть демонстрации уважения и дружбы. Примите эту ее гниющую или костяную руку (которая хоть и движется, но, по словам некоторых людей, на ощупь ничем не отличается от мертвой конечности) и поцелуйте ее. Если вы на это не способны, то вам попросту нечего делать в ее мире. Говорят, живую руку она подает только мертвым, — так что можете считать, что она делает вам одолжение, и будьте благодарны.
|
|
|
Хела высока ростом и облачена в один только длинный, простого покроя плащ, черный или серый. Она не любительница церемоний. Некоторые духовидцы рассказывали, что у нее низкий и тихий голос, как будто «пропитой и прокуренный», а двигается она медленно и иногда прихрамывает (видно, дает о себе знать костяная нога!). Одна из ее особенностей, многим бросающаяся в глаза, — исключительная малоподвижность. Когда она сидит, то может иногда пошевелить руками и сделать какой-нибудь жест, но в остальном сохраняет совершенный покой; психологически она воспринимается как огромное, застывшее в неподвижности озеро тьмы. Каждое ее движение исполнено медлительного призрачного изящества. Говорят, что быстро она движется только в гневе, но в этом случае вы все равно ее толком не разглядите — вам просто будет не до того.
В Северной традиции с божествами нередко можно договариваться или торговаться, пытаться взять их «на слабо», улестить, перехитрить, убедить в своей правоте и так далее. Иногда это даже получается. Особенно податливы на такого рода «торговлю» Один и Локи. Но Хела — полная их противоположность. Она абсолютно неумолима. Если она отдала вам приказ, вы никакими силами не сможете заставить ее передумать. Если вы станете упорствовать, она причинит вам боль — причем именно так, чтобы ударить в самую больную вашу точку, и тогда уже сопротивляться станет невозможно. При этом она не будет злорадствовать. Она не получает от вашей боли садистского удовольствия — она просто делает то, что считает нужным, причем так же холодно и безлично, как и многое другое из того, что ей приходится делать. Никто на свете не умеет сказать «нет» так весомо, как божество смерти; и это «нет», звучащее из уст Хелы, сокрушит своей тяжестью любого. С ней невозможно ни бороться, ни торговаться: она просто будет холодно повторять свое «нет», пока в вас не останется никаких сил для борьбы, — и даже еще гораздо дольше. Перед этой богиней отступают сами асы; вспомните об этом, прежде чем пытаться с ней спорить.
В целом, однако, такую холодную неумолимость она проявляет лишь по отношению к тем, кто либо А) недвусмысленно и осознанно нарушает ее правила, либо Б) просит у нее совета и помощи, а затем отказывается делать то, что она велела. Если вы сможете избежать этих двух ошибок, то не узнаете ее с этой малоприятной стороны; и все же не забывайте, что в случае чего ей не составит труда перейти от безмятежного сострадания к ледяному равнодушию. Многие из тех, кто работал с Хелой, с восхищением вспоминают об этом ее отрешенном, ненавязчивом, надличностном сострадании, которое стало для них надежным убежищем и помогло исцелиться от душевных ран.
Хела обладает глубокой мудростью и исключительной объективностью восприятия. Она видит самые отдаленные последствия наших поступков; она постоянно и сосредоточенно изучает нити Вирда. Поэтому она способна планировать гораздо дальше и в гораздо более широких масштабах, чем другие божества, не столь углубленные в собственный внутренний мир (не говоря уже о простых смертных). Если вы обратитесь к ней за советом и последуете ему, то в отдаленном будущем это непременно приведет к самым благим результатам, но прямо сейчас может причинить вам немало боли и потребовать непростых жертв. Однако дать совет такого рода Хела может лишь при условии, что вы действительно попали в очень трудное положение, да и то если сочтет это уместным. Если же она почувствует, что, оказав вам помощь, она вмешается в ваш орлог, никакие мольбы не заставят ее переменить решение. Идти против естественного порядка вещей она не помогает никому, даже богам. Вспомним историю гибели Бальдра, когда непреклонную богиню смерти не смогла смягчить сама Фригг.
Некоторые духовидцы слышали зов, побуждавший их сойти в Подземный мир, и там узнавали, что Хела пригласила их в гости в связи с тем, что в жизни их начался некий период «смерти-и-возрождения». Если с вами случилось нечто подобное, даже не пытайтесь ускользнуть от нее. Хела действует не со зла и даже не по собственной прихоти: она чужда и злобы, и капризов. Рассматривайте это как предупреждение о том, что вскоре ваша жизнь распадется на части и вам придется выстраивать все заново, с чистого листа. И смиренно примите любой совет, который она пожелает вам подать: это поможет вам пережить трудные времена с наименьшими потерями.
Подношения: Хела любит хорошо сохранившиеся засушенные цветы, особенно розы. Любит она и кровь — как и все божества смерти. Что до мертвых, то им, похоже, больше всего нравится слушать музыку, пение и, возможно, чтение стихов. Они любят, когда их развлекают, а традиционные подношения — пища и питье — занимают для них лишь второе место после музыки.
Работа с Хелой
Лидия Хеласдоттир
|
|
|
